Special training

Если спросить Леона, где, по его мнению, он бы был в его возрасте. Он бы не сказал, что в армии. Блядская армия. Но всё нормально. Он только начал тренироваться, и может быть Майор мудак и все его сверстники зовут его ‘красавчиком’, и пялятся на него так, будто хотят его выебать, но все нормально. Это был буквально единственный вариант после инцидента в Раккун сити. Это или умереть. Ну, или стать чем-то вроде научного эксперимента. Но Майор Краузер такой мудила, и по всей видимости он сосредоточил всё свое мудачество прямо на Леоне, будто хочет что бы тот чувствовал себя ничтожеством или типо того. Он называет его неженкой и постоянно толкает в грязь во время утренних тренировок. И сейчас Леона вызвали в офис майора. Он не знал, что успел натворить, но точно ничего хорошего.   “Кеннеди, — обратился к нему Майор, облокачиваясь на свой стол, пока Леон стоял весь во внимании. Но по какой то причине Краузер всё еще возвышался над ним. Это нервировало. — Сегодня и подумал, что нам стоит попробовать новый способ тренировки”. Это кажется Леону странным, ведь на улице темно и тренировки на сегодня закончились.   Майор отталкивается от стола и подходит к Леону, останавливаясь менее чем в сантиметре от него. Краузер задевает щеку парня костяшками пальцев, а в мозгу новобранца происходит короткое замыкание. “Сэр?”, — медленно говорит парень, но после другая рука майора скользит вниз и внезапно ягодицу парня сжимают через карго штаны, теперь намеренья Краузера ясны. Леон думает, что ему сейчас поплохеет. Будто рефлекс, он отстраняется: “Сэр, я не думаю что—“, но затем его бьют головой о бетонную стену, и на его лице расцветает боль. Леон падает на землю и прикрывает рукой свой болящий нос, чувствуя кровь.   Его череп вибрирует и видит он все еще размыто, но кулак, сжимающийся на волосах, заставляет поднять голову наверх. Краузер нагибается и говорит ему прямо в лицо: “Тебя никто не спрашивал”. Рот Леона приоткрыт, и теперь он чувствует вкус крови, стекающей по его передним зубам. “Либо ты делаешь как я скажу, либо будут последствия”   Последствиями были быть выгнанным из армии и стать научным экспериментом. Или, может быть, майор имел в виду не это, потому что, когда глаза Леона наконец сфокусировались, он смотрел в дуло пистолета. Так что, возможно, последствия— это просто умереть. Он выбрал ничего не говорить и надеялся, что Краузер просто воспримет это как утвердительный ответ и быстро покончит с этим. Выебет его или убьёт его, а может и все вместе. Оказалось, тишина была правильным ответом, потому что Краузер хмыкает: "Так-то лучше” и отпускает его волосы, а после садиться на стул за своим столом и подзывает к себе Леона.   Если бы Леон был более гордым, то он бы отказался это делать. Принять поражение, постараться избежать убийства, а затем действовать честно, сообщив о майоре и привлечь на сторону Леона кого-нибудь главнее Краузера. Это может не сработать, но он ,по крайней мере, останется со своим достоинством. Даже если единственный выход, это смерть.   Он не гордый. Только его инстинкты помогут ему выжить.   Леон подползает, так как почти уверен, что у него сотрясение, и он не знает, сможет ли встать. Он становиться на колени перед Краузером, который расстегивает свою ширинку, пока Леон просто молится что это все сон и он проснётся с минуты на минуту.   Краузер, к несчастью, огромен. Большой член слегка двигается перед лицом Леона. Парень знал, что от него хотели, но в его мозгу эхом раздавалось: “Этого просто не может быть”, и он просто пялится на орган.   Краузер щелкает пальцами: “Я, конечно, знал, что ты блядская шлюха, но ты еще и тупой?”   “Шлюха?”— мямлит Леон довольно нелепо.   “Да, шлюха, я слышал стоны и хныканье ночью в твоей палатке. И знаю что ты раздвигаешь ноги перед каждым, блять, солдатом в этом лагере”.   И, оу, это просто смешно. Краузер думает что Леон прошмандовка, потому что ему снятся кошмары о Раккун Ситти. Таким образом, его ночные кошмары, с отвратительными, гниющими руками, уродующими его тело, разрывающими его плоть, напрямую ведут к тому, что старший офицер изнасилует его, и он даже не может спорить, чтобы исправить ситуацию, потому что ему могут прострелить голову пистолетом.   Вместо того что бы попросить снова, Краузер закатывает глаза и постукивает головкой по губам Леона, говоря: “Открывай”, что Леон и делает, потому что должен. Оказывается, это тоже, возможно, была не очень хорошая идея, когда он понимает, что в его носу так много крови, что он полностью забит. Так что как только член был у него во рту, он не мог дышать. Но он не мог как-то выйти из положения, потому что Краузер двумя руками плотно сжатыми на волосах, пихал свой орган все дальше до его глотки, пока Леон не начинал дрожать и его не начинало тошнить. Он сжимает кулаки на штанах майора и дергает их в слабых протестах, но мужчина либо не обращает внимания, либо ему все равно.   Слезы вытекают из уголков его глаз и слюна стекает по всему его подбородку, пока Краузер грубо вдалбливается глубже в его рот. Но все на чем он мог сосредоточиться это, сука, его горящие легкие которые протестовали нехватке кислорода. Леон думает о том, насколько тупо было бы пережить настоящий зомби-апокалипсис, просто что бы умереть отсасывая у Джека Краузера, поскольку в глазах начинает темнеть.   И прямо перед тем как парень потеряет сознание, майор сжалился над ним. Или ему просто стало скучно, из-за того что язык Леона перестал двигаться. В любом случае, Леона отпускают и он снова падает на пол, кашляя и жадно глотая воздух.   “Снимай штаны и ложись на стол”, — приказывает главный на этот раз, и Леон очень, очень не хотел это делать. Потому что ,чтоб его тело, у него стояк. Если майор это увидит, то парень точно будет просто шлюхой. Его лицо краснеет из-за стыда и он двигается медленно. Очевидно, слишком медленно для Краузера. Рука майора сжимает его плечо так, что наверняка останется синяк в форме отпечатка ладони, и Леона швыряют на стол. Ударившись ребрами о край, ему кажется, что на этот раз он вскрикнул, немного. Он не будет удивлен, если завтра одно будет сломано.   Ему не надо говорить дважды. Новичок снимает свои штаны и нижнее белье, настолько быстро, насколько позволяли его раны и сидит, почти изящно на краю стола. Майор смотрит на его стояк хмыкает, пока лицо леона опять краснеет. Стыд уже чувствует себя как дома у парня в его животе. “Я знал что ты шлюха, тебе это нравится”, —говорит Краузер, пока хватает ноги Леона под коленом, поднимая, а затем разводя их так, что парень полностью нагой. Красный от злости, с эрекцией и узкой задницей. Майор проводит большим пальцем по кольцу мышц: “Похоже твоя дырка умоляет заполнить её”   Краузер плюёт прямо на промежность и Леон закрывает глаза надеется на палец, или хуже, член, он уверен что это будет больно. Он никогда подобного не делал, но как может быть не больно.   Происходит ни то, ни другое. Парень открывает один глаз и видит пистолет в руке майора и что дуло двигается к его промежности, Леон начинает паниковать. Не может быть что это его план, просто блять не может быть.   Новичок начинает умолять перестать, как только дуло только коснулось его. Извиваясь, пытаясь ускользнуть от пистолета, он принимает попытки закрыть свои ноги, говоря: “Нет, нет, прошу, пожалуйста не делайте этого, сэр”. Парень чувствовал, что сейчас всерьез заплачет.   И он заплакал, издал громкий сдавленный всхлип, когда холодный, ребристый и твердый метал проталкивается внутрь него. Это ахуеть как больно. Это просто ужасно больно. Краузер двигает им внутрь и наружу, держа одну руку Леона чтобы не дать ему сдвинуться с места. Палец мужчины находится не так далеко от курка, и Леон снова думает, как же блять стыдно умереть вот так.   К тому же, с какого блять перепугу у него все еще стоит?   Пистолет в заднице, очень больно давящий на внутренности,ни при каких обстоятельствах, не должен привести к такой реакции организма. Но все же член Леона ноет и немного дергается между ними двумя, с немного стекающим предэякулятом.   Пистолет входил в него столько раз, что парень начинает неметь, он запрокидывает голову назад, с приоткрытым ртом и расфокусированным зрением. все сошло до монотонной боли, и это блаженство по сравнению с тем, что было раньше.   Так было, до того как майор не заметил нетронутый член между ними. Он берется за него свободной рукой, и сжимает головку сильнее чем надо, заставляя Леона дернуться и подскочить. Он проводит большим пальцем по сочащемуся смазкой кончику и спрашивает: “Так мокро? От пистолета в заду? Это отвратительно”. Лицо Леона очень раскраснелось , а после еще нескольких сжатий его охватывает сильная дрожь, абсолютно блять унижен. Краузер смеется над ним: “жалкий, мелкий извращуга”. Он называет его так, и Леону снова хочется плакать. Пистолет пропадает из заднего прохода и парня грубо сталкивают со стола на пол. Он сидит так, дрожа несколько мгновений, до того как майор командует ему встать на четвереньки, что он и делает.   Мужская рука падает ему на задницу так сильно, что он снова падает вперед на свое избитое лицо, боль пронзает его позвоночник, и мышцы напрягаются. Но Краузер стоит позади него, тянет за волосы так, что парень выгибает спину и задевает поврежденные ребра, чувствуя что у его задницы находится что-то большое и твердое, и Леон начинает жалеть, что не выбрал вариант “смерть”. Парень издает вялое хныканье, потому что майор начинает давить, а мужчина просто ахуеть как огромен. Движения медленные так как плевка не достаточно чтобы помочь войти члену такого размера, сантиметр за болезненным сантиметром растягивают и без того порванный зад.   Может быть Краузеру не хватает сил для хватки сильнее на волосах Леона, или он просто захотел пожёстче, потому что переносит руки на горло Леона, отворачивая его голову до упора назад и на секунду перекрывая ему воздух во второй раз.  Еще один жестокий толчок, и основная часть достигает самой глубины. Если раньше Леон не мог дышать, то и сейчас он точно не может, у него такое чувство, будто его разрывают на две части. Краузер отпускает его горло, и Леон падает вперед на локти, задыхаясь от внезапного движения, прижимаясь лбом к земле. Это абсурдно, но он думает, что если бы он наклонился, то мог бы почувствовать как головка члена выпирает из его живота, создавая бугорок. И обсолютно, сука, непристойно то, что он может чувствовать как Краузер пульсирует внутри него, пока парень прерывисто дышит, пытаясь себя успокоить.   Майор едва дает ему секунду до того как начинает двигаться, держа Леона за бедра и вдалбливаясь в него. Тело будто в огне, Леон продолжает лежать лбом на полу, издавая мелкие ахи на каждом толчке.   Краузер понемногу надавливал на него, пока просто не оказался полностью сверху Леона, вдавливая новичка в пол, трахая его резкими толчками. Вес тела оказывает давление на рёбра, которые все в синяках. Леон пытается умолять, но выходит только искаженное, бессловесное хныканье. Парень больше не чувствует своего языка, он будто не может собраться с силами, чтобы переместить его, пока он настолько утомлен членом, разрывающим его изнутри.   Он рассеянно понял что у него опять стояк, по какой то блядской причине, может из-за какого-то бога с больным чувством юмора. То, как он прижимается к земле, создает напряжение в позвоночнике, и тот вздрагивая издает мелкий плач. Леон точно может сказать, что Краузер это заметил, по тому, как майор тяжело дышит ему на ухо.   “Бляяять, бой-скаут. Твоё тело просто молит об этом, а?”— проговаривает он, прижимая губы к пульсирующей шее Леона. Нет, он хочет кричать: “я не хочу этого”, но все что он делает, это издает скулеж. Парень позволяет себе расслабить тело под майором, второй оргазм высасывает всю оставшуюся энергию. Краузер кусает его плечо с стоном, и кончает внутрь него, Леон правда думал что его вырвет тогда. Чувство горячей жидкости внутри, отталкивало его.   Краузер, наконец, отстраняется. Говоря: “Хороший трах, Кеннеди”, он надевает свои штаны обратно и оставляет вздрагивающего, истекающего семенем, Леона на полу. Новичок думает про себя, что Краузер впервые похвалил его. И если бы ему не было так больно, он бы, наверное, рассмеялся.   Леон кое-как соскребает себя с пола после минуты на полу. Надевая обратно свои штаны и морщась от влажности в нем, пока спотыкаясь идет к душевым. Он замечает свое отражение, и оно почему-то кажется парню гротескно завораживающим. Под обоими глазами уже образовываются синяки, высохшая кровь, слюна и, вероятно, семя покрывают губы и подбородок. Похоже, на шее образовался красный след, из-за хватки Краузера на его горле.   Он выглядел почти… красиво. Так. Возможно, это пиздец бредовая мысль. Он старается не задумываться над этим, осторожно принимает душ и идет спать.   На следующее утро он точно может сказать что его избегают. Мужчины не смотрят на него и не прикасаются к нему, и в какой-то момент он слышит чей-то шепот: “мальчик майора”, демонстративно когда проходит мимо. Ну, хотя бы спокойствие и покой ото всех это неплохо. Он догадывается, что синяки сообщают остальным, что теперь он занят. На самом деле это было бы прекрасное утро, если бы не боль в заднице и пояснице, синяки на ребрах и синяки под глазами.   Хуже всего во всем этом, а может и лучше, то, что после того, как ему наконец удалось заснуть, когда он успокоился и вздохнул сквозь боль, охватывающую его тело, ему не снились кошмары. Это был его первый спокойный сон, после случившегося в Ракун-Сити. Он мог чувствовать как Краузер наблюдал за ним во время тренировок. Он знает что это произойдёт снова, и это должно пугать его. Может быть майор будет нежнее в следующий раз. И может быть кошмары и буллинг будут держаться от него подальше. Краузер достаточно красив, так что, возможно, это будет не такая уж плохая сделка.   Леон изо всех сил старается держать осанку и позволяет бедрам немного покачиваться, проходя мимо. Он смотрит в глаза майору и слегка ему улыбается. Нужно вести себя легко, мило. Надеясь, что его будет сложнее обидеть другим. Он сможет пройти через это. Во всяком случае, он знает, как выжить.