Cry of Afraid

— "Жалкий урод, и инвалид. Да такого как ты, никто и никогда не полюбит. Ты навсегда был прикован к этому креслу" История происходит в родном районе Старгольма. Этот район являлся родным для одного человека, и это для личности под именем Саймон Хенрикссон. Саймон Хенрикссон - бывший наркоман, также и бывший убийца. Он проходил терапии и лечение в психбольнице, проходил лечение у Доктора Пурнела. Которым являлся его психиатром. С момента выписки прошло достаточно много времени, столько времени, что теперь Саймон является 37-ми летним мужчиной Мужчина отныне был прикован на вечные страдания и мучения к инвалидному креслу, но это ему не мешало обзавестись жильем, просторной жизнью, да и семья у того все же вышла. Кстати, по поводу самого инвалида, мужчина на данный момент находился в своей комнате, писал вновь свою книгу. Это уже была новая, свою старую, про себя и про свою бывшую жизнь под наркотиками брюнет еще давно закончил, и чтобы не страдать, решился написать новую. Парень сидел за рабочим столом, и продолжал писательство, обычно он работал за компьютером. Так как это более современно, это было по мнению самого больного. Да и по сути, компьютеры куда удобнее, нежели те же самые книги с обложками, бумажные листочки, и проблемы с ручкой. Инвалид уже с того момента, после выписки, сильно изменился. Мужчина даже похорошел, стал за собой более менее ухаживать, иногда конечно и забывал бриться, но особо это не мешало остальным. Борода - придавала для Саймона более такую уверенность, после чего и оставался таким прекрасным. Да и придавала она мужественность для Хенрикссона. Через время, брюнет услышал шуршание в соседней комнате. Наверное, это Кэтрин проснулась. Это была дочерью самого Хенрикссона, являлась родной. Девушке было лет семнадцать, дочь спала после тяжелого дня в школе. Саймон её всегда понимал, ведь девочке достаточно хорошо, и долго готовилась к экзаменам. Все же, она выпускной класс. Сама же подросток была похожа на отца, но были заметные черты и от матери. Девушка вышла из комнаты, на ней был лишь топик и шорты. Это была её ночная и повседневная одежда. Её заметил и сам инвалид, оторвавшись от своей работы. Саймон взглянул на сонную дочь. Мужчина улыбнулся, увидев свою малышку. И подъезжая к самому подростку, сказал ей: — "Добрый вечер, Кэтрин, как спалось? Что снилось, моя красавица?.. " — донесся тихий, и добрый голос родной матери. Хоть и представителем мужского пола. Лезерхофф повернула голову к своему родителю. Да, фамилия досталась от отца. Отец является Дэвидом Лезерхоффом, похожие черты лица достались конечно же и от отца. И такой же упрямый характер, хотя, упрямость досталось от матери. Девушка, когда повернула голову, тяжело вздохнула, и отвела взгляд в сторону, но пришлось вернуть, чтобы не строить подозрение для своей матери. И натянув слабую улыбку Кэтрин поправила челку, и наклонилась к Хенрикссону и сказала: — "Доброе ма.. " — Сказала Кэт, немного хрипловатым голоском, но прочистив горло. И немного усмехнувшись от своей же неловкости в данный момент, продолжила. — "Ничего мне не снилось.. Как всегда, ты же это знаешь, мам.. " Инвалид услышав такие слова, поджад губы, и убрав руки с колес коляски, руки же положил себе на колени, чтобы хоть куда-нибудь их деть, продолжил разговор: — "Я надеюсь, что тебе присниться когда-нибудь хороший сон, моя ты девочка.. " — сделав недолгую паузу, добавил. — "Доченька, может быть, ты хочешь поужинать?.. Давай я тебе что-нибудь сделаю!? У нас же есть для этого все необходимое! " Хенрикссон улыбнулся, переместив руки быстро на колеса, тут же поехал на кухню. Писатель хотел сделать так, чтобы его дочка была сыта и хотя бы более менее жизнерадостней. Но его тут же остановили, взяв за ручки. Это была сама Кэтрин, улыбнувшись, сказала: — "Мам, да не надо.. Я не голодна. — позже сделав паузу, и убрав руки от рук матери, и выпрямившись, девушка уже хотела пойти в свою комнату, но остановившись, сказала родителю. — " Ма, могу ли я пойти со своим друзьями гулять?.. Они приглашали меня просто, сказав при этом, чтобы после школы я к ним шла. Можно? " Девушка с большой надеждой смотрела на инвалида. Хенрикссон вновь прикусил губу, он никогда не доверял той компании, с которой уходит его дочь. Сколько раз, смотря через окно, и видя как его малышка уходила к ним. Видел в каком состоянии эти типы были, компания из трех парней и одной девушки.. Старше куда его малышки. Материнское сердце, и чувство никогда не подводили самого больного. Но, размышляя над ответом. Он думал, если разрешит, то сможет что-то случиться. Если же не отпустит, то его дочь сможет сильно разозлиться, такое было... В итоге пришлось делать ремонт в комнате, так как она разбила все, и сломала. Некоторые вещи выкинула на улицу. Так как они жили в частном доме. Конечно те вещи смогли вернуть, но некоторые не смогли, и остались так сих пор лежать на улице в ужасном виде. Саймону долго размышлять не пришлось. Обдумав как следует, донесся тяжелый вдох, и подняв голову, и взгляд на свою дочь. Сказал: — "Хорошо, можешь идти... Но, дорогая.. Я не доверяю этим типам, я переживаю за тебя.. " — тихонько подъезжая к комнате Кэтрин, продолжал. — "Малышка, я беспокоюсь, что ты внякнишь в какую-то неприятность, после чего ты будешь очень сильно страдать... " Младшая Лезерхофф услышав такие слова, громко цокнула, и стала переодеваться. Пока её мать читает "натации", она кинула прям в лицо свои шорты, и начиная одеваться. Сказала тому: — " Мам! Да прекрати уже, мне давно не десять! Я могу сама за себя постоять! " — и ища свое худи, продолжила. — "И эти, по твоим словам " типам"!.. Мои самые лучшие друзья! Я с ними долго уже, мы везде ходим и гуляем!.. И даже "очень странно", как они не бросили меня! " Вновь истерика от девушки. Старший, когда тому кинули в лицо шорты, в которых всегда спала Кэтрин, вздрогнул. Но не став за это ругать, аккуратно сложил, и положил на тумбочку, которая стояла у двери. Внимательно слушая, Хенрикссон не стал с ней ругаться, и так у обоих отношения были ужасные. Не хотелось рушить дальше. Писатель, мог наплевать конечно на такое, но не мог. Все же, Кэтрин - его дочь, а он - является матерью для неё, каждая мать, всегда будет переживать за своего ребенка. Саймон все же взглянул на свою дочку, конечно ему не хотелось так обмениваться зрительным контактом, особенно в такие моменты, так как всегда боялся взгляда дочери. Мужчина все же сказал: — "Хорошо доченька, как скажешь.. Просто, будь аккуратней, пожалуйста.. " Как только инвалид договорил, девочка тут же толкнула и самого колясочника, и коляску, что после этого мужчина чуть не упал. Но он смог удержаться, и спокойно встать, с облегчением вздохнув, и встав на колеса, подъехал к входной двери. Где уже обувалась Кэтрин. Она судя по всему опаздывала на встречу, Хенрикссон, смотря на неё, убрал руки с колес, все же решился и сказал: — "Доченька?.. " — сделав паузу, и смотря огорченным взглядом на свою дочку, продолжил. — "Ты ничего не забыла?.. " Девушка, недовольно фыркнула, и закатив глаза, сказала недовольным тонном: — "Да-да-да, ближе к десяти быть уже дома. Бла-бла-бла, это я знаю. " Она была уже злой, хотела уже уходить, как тут же донесся голосок матери: — "Я думал, что ты подойдеь ко мне и обнимешь свою маму, и скажешь как любишь меня... Но это тоже.. " Девушка, видя то как её родитель был грустным, и немного усталым. Кэтрин тяжело вздохнула, и одев сумку, решилась все больше не расстраивать родного человека. Снова повернулась к Саймону, и натянув слабую улыбку, подошла к матери. Сев на коленки, возле ног родного человека, подросток обняла того, прижавшись к матери, и прикрыв глаза, тихонько сказала : — "Я тебя люблю мам.. " — как тут же, хватка стала куда любящей. Не смотря на то, какие у них были отношения, девушка старалась хотя бы немного показывать этому человеку, которое пробыл с ней все детство, свою любовь. Хенрикссон обнял своего ребенка, и поглаживал ту по спинке, и по нежным волосам на макушке..Нежно чмокая в лобик, и такие теплые, и любящие объятия. Саймон тихонько сказал: — "Я тебя тоже люблю, моя малышка.. " И буквально, через минуту, когда оба обнимались. Вошел в дом сам старший и главарь семейства. Это был - Дэвид Лезерхофф, человек, которого любила и уважала единственная дочь. Девушка услышав звук входной двер, и то что в дом вошли, вздрогнула, и быстро отпустив и вырвавшись с объятий брюнета. Быстро встала и отряхнувшись, будто не хотела, чтобы запах инвалтда остался на ней. Это было по ней, как-то - эгоистично относится так к человеку, которое был с ней всю жизнь. Взглянув на отца, девушка усмехнулась и с радостью в глазах и на лице проговорила: — "Привет па!? Как дела!? " — позже та подошла, и ударила того слегка в руку: — "Слишком измотался наш старичок~? " Старший посмеялся с такого, у обоих всегда были такие игривые и шуточные отношения к друг-другу. Они были словно друзьями, хоть и учитывая, что те были отец и дочь. Но это точно также радовало что и их, что и остальных. Зеленоглазый тут же притянул кареглазую к себе, и взъерошил той волосы, сказал: — "Это кто у нас тут еще старик!? Малявка!? " — усмехнувшись, тот все таки отпустил свою дочурку: — "Куда это ты намылилась? На свидание что-ли? " Младшая лишь закатила глаза, и фыркнула, немного поправив свою прическу, дала в плечо отцу, и сказала: — "Да ну, куда мне еще на свадьбу. От меня все жинихи и так бегают! " — Пошутив, сказала своему родителю: — "Гулять иду, куда мне еще уходить? " Лезерхофф старший лишь надул губу, будто обижен, смотря на свою дочь, сказал той: — "Ой, все гулянки да тусовки. Когда уже кавалера к нам приведешь!? Все же хочется видеть на глазах дочери вместо угрюмого вида, радость от комплиментов и свиданий! " — Мужчина давил лыбу. Инвалид, видя и слыша их разговор. Сильно загрустил, он знал, что его дочь ненавидит самого колясочника. По какой причине? Все очень просто, из-за того, что Саймон является инвалидом, и не был настолько крутым для своей дочери. Мужчина, одетый в красное худи, никогда не будет больше настолько крутым, как раньше. Он будет для всех абузой. Что для матери, что для Софи, что и для дочери. Осозновать конечно, это очень грустно, неприятно.. И больно, но что может в такой ситуации сделать сам Саймон? Верно - ничего. Его ноги больше никогда не будут ходить, даже если будет принимать таблетки, с этим уже инвалид не сможет сделать ничего, и уже давно с этим смирился. Брюнет поднял свои опечаленные глаза на веселых родных людей. Он понимал, что до печального взгляда, двоим не будет никогда, никакого дела до того. Кареглазый ничего особл не слышал, ибо же, был вновь настолько подавлен из-за самого себя. Что не собирался слушать двоих. Сколько он прослушал слов? Без понятия, но Хенрикссон уже мог видеть, как прощается доченька с его мужем: — "Ну все пап, прекращай уже.. Я же говорила, что к отношениям, я пока не готова... Особенно к детям.. Ладно, все я пошла! " — Кэтрин, сказав эти слова, покинула дом. Дэвид же улыбался, и словно дразнясь с дочерью, сказал: — "Смотри там не долго! И пива мне и маме возьми! " — Сделав небольшую паузу, и видев уже искреннюю ухмылку на личике своей дочери. Продолжил: — "Мы тоже хотим немного алкоголя попить!! " Младшая Лезерхофф, лишь посмеявшись, молча кивнула, и с улыбкой на лице закрыла за собой входную дверь. Ох уж и девушка озорная, вдруг кто-то украдет её?.. Хотя, её даже и каждый маньяк будет бояться на её строну подышать, и будет в слезах на глазах убегать. Старший Лезерхофф, позже повернул взгляд к своему возлюбленному, и подойдя к тому, погладил по плечу младшего, и с ухмылкой сказал: — "Ох уж и дочку мы оба выростили.. Прекрасная девочка! Не зря все же она родилась! " — Позже мужчина взглянул в глаза своему мужу, и видев то, что колясояник чуть-ли не начинает плакать. Вздрогнул, и тут же опустился на свои колени перед ногами брюнета и продолжил: — "О бог ты мой.. Сай? Ты так из-за дочери расстроился?.. " Хенрикссон позже пустил слезу, от осознания того, что он действительно не интерен ни мужу, ни ребенку. Тяжело вздохнув, и вытирая слезы со своей лица, немного шмыгнул носом, стал отрицать: — "Нет-нет, что ты моя любовь.. Я.. " — Позже мужчина прикусил губу, думая на счет того, чтобы сказать. Ведь правду было очень обидно и страшно говорить. Обдумав, продолжил: — "Я так расстроился из-за того, что Кэтрин не захотела попробовать печеньки, которые я придумал по новому рецепту... " Вытирая слезы, бывший наркоман взглянул в лицо старшему. Конечно Дэвид видел насквозь, и знал, что у больного и дочери дела обстоят не так отлично... Он знал, как дочь не любит свою мать, и мало водится с ним. Но натянув слабенькую улыбку, мужчина с шрамом под глазом встал с колен, и чмокнул в щеку младшего. Лезерхофф специально так сделал, чтобы Саймон не заморачивался с этим, и не накручивал себя. Проведя по мягким черным волосам, зеленоглазый сказал: — "Хах, а я вот не против попробовать печенье по новому рецепту! Давай вместе сделаем их! " Колясочник не умел отказываться, ибо запрещать. Да и сам младший не против, только.. Вот на счет нового рецепта, прийдется заморочиться. Ведь даже сам брюнет без понятия, что за новый рецепт сам же сделал. Да и не подумал об этом: — "Да ну, он не доработан.. Чего же мы там будем готовить?.. " — Инвалид взялся за свои колесики, и поехал в сторону кухни. Пока сам же Лезерхофф шел за тем попитам. : — "Да ну, я же сказал. Что помогу, не стоит самого себя же затруждать.. Не ты же тут один.. ~" — Говорил это каштановолосый старшак. И оба ушли на кухню, пытаться что-то приготовить, чтобы сама дочка пришла, хоть и уставшая от гулянок. Но хотя бы будет сыта. — "Дэвид-Дэвид.. Ты же ведь здоровый мужчина, сильный и тем более самый главный. Почему тя ничего не сделаешь, чтобы твоя семья жила спокойно, без криков, оров, скандалов и обид.." Тем же временем, девушка когда выбежала на улицу, и увидев свою компанию, та же помахала им ручкой, с натянутой улыбкой. Кэтрин очень любила своих друзей, так как они были всегда с ней, и важны даже куда больше, нежели самих родителей. Когда младшая подбежала к тем, она немного переводила дыхание, так как она немного волновалась. Из-за чего так волноваться? Да все очень просто, учитывая какая она была еще ребенком, то несколько парней в их компании превышали восемнадцати и двадцати лет. Обычно с такими, ничего хорошо не светит, не только ждать. Те же парни, и одна девушка в подарок, посмотрели вопросительным взглядом на Кэт. И как-то усмехнулись, позже самый старший, это был Джонсон, ему было двадцать четыре. У него были: блондинистые волосы, бледная кожа, словно у мертвеца, глаза голубые, словно Тихий океан в его радужке. Одет был в темно-зеленую футболку, и небольшая черная сумочка на его плече. Видимо там он хранит что-то, чему человеческий глаз не позволено знать. Джонсон ухмыльнулся, протянул одну руку в сторону девушки, и сказал хрипловатым голосом: — "Ты принесла нам то, что мы просили? " — низкий и хриплый голос, донесся от старшака. Лезерхофф же немного сглотнула, и немного опечаленым и тихим голосом сказала: — "Угу... Принесла.. " — И только после своих слов, она достала из своей маленькой сумочки четыре шприца. Она старалась аккуратно, чтобы ни соседи не заподозрили, ни родители.. Родители самое главное. Джонсон аккуратно взял с рук девушки шприцы, и еле сдерживаясь, загоготал. Начав при этом прыгать от счастья, теперь ясно сразу, почему у этой компании такая бледная, словно у мертвецов кожа. Позже, девушка из компании, чье имя она носила "Эллис", ей же было 19 лет. Она выглядела как шлюха. Да и веел от неё запах мужских одеколонов, Кэтрин всегда узнает этот запах, у её отца похожие. Но, она уверена в том, что Дэвид никогда не будет изменять Саймону за спиной. Да и уж тем более с такой та девушкой, как Эллис. В общем, Элис подошла к самой девчушки, и положив руку ей на плечо, сказала с натянутой улыбкой: — " Ты сегодня меня удивила.. Молодец, так бы делала постоянно, и проблем никаких бы не было! " — Убрав руку, и отойдя от Лезерхоффа, при этом отряхнув с неким отвращением, сказала. — "А уж тем более долгов. " Старшая нахмурилась, и отошла от Кэтрин. Сама же девушка, которая была одета в черное худи, сказала своим друзьям: — "Ехех.. Ребят, слушайте.. А у вас не найдется что-нибудь закурить? .. " — Девушка по прежнему выглядела напуганной. Остальные же остановились, и переглянувшись друг с другом, как то подло усмехнулись. Майк достал из своей куртки, уже почти закончившееся пачку сигарет, и кинул прям в ноги кареглазой. Он поступил с ней так, будто перед ним маленькое животное. Лезерхофф тихо ахнула, от такого поведение к себе, но все же пришлось поднять с земли пачку сигарет. И то в ней остались две сигаринки. Вновь усмешка от нариков, и голос самого старшего: — "Хах, не знал что наша собачка умеет курить!.. " — Как только он закончил свои слова, в компании разнесся гогот. Кто-то смеялся, кто-то ржал, кто-то задыхался. Но курильщице было настолько неприятно все это слышать, особенно от тех людей, кого та считала своими друзьями. Хотя, те наркоманы пользовались щенком на побегушках лишь ради шприцов с веществом внутри. Сама же Кэтрин никогда не принимала наркотики, она их находила, и отдавала своим "друзьям" лишь ради того, чтобы те её не бросили. Через минутку, младшая быстро положила в карман сигареты, и пошла тихонько за своими друзьями. Которые кучкой пошли в сторону какого-то здание. Судя по всему, это была заброшенная кофейня. Там же сама девчушка и будет сидеть вместе с нариками. — "Беспомощное существо, ты только и умеешь делать, что врать, сказать в глаза своему родителю ты не можешь? Какая жалость, Кэтрин.. А ведь мать тебя по прежнему любит, ценит и оберегает.."