Upper hand

В полтора раза. Семпай старше своего подопечного ровно в полтора раза, но не в этом кроется загвоздка, которая портит Ао жизнь. Ао — уже тридцать, у Чоуджуро все еще разгар юности, однако свои двадцать в компании друзей он так и не отметил. Мизукаге, уверенная, что мечник непременно влюбится в одну из своих подруг (количество их значительно уменьшилось с тех пор, как шиноби поступил на службу к каге), не простила бы Чоуджуро, если бы он женился раньше, чем она выйдет замуж. Ао закатывал глаза: ну разве женится Чоуджуро, мальчишка, не так давно ставший спец-джоунином охраны Мэй-самы, мальчишка, который настолько не уверен в себе, что постоянно сообщает об этом через нетвердые интонации мелодичного голоса, нервно поглаживающие друг друга руки, через румянец, играющий на щеках, стоило Ао появиться на горизонте? Исключено. Возможно, именно в мизукаге и крылась причина того, что Ао до сих пор холост. Куноичи при ней в штабе практически не водилось («Они мои конкурен… я выбрала только лучших, не моя вина, что среди истинных мастеров не оказалось девушек!»); своих эскорт-джоунинов Мэй либо держала в поле зрения, ссылаясь на требующийся совет или письменные поручения, которые она «в праве делегировать (читай: полностью спихнуть) на подчиненных»; либо отправляла на задания, после которых они, обессиленные, на остатках чакры бежали к ней отчитываться, а затем шли домой, еще по дороге к резиденции растеряв интерес ко всему, кроме отдыха. Вообще-то, Ао и правда надеялся, что Мэй возьмет к себе в охрану симпатичную и сильную куноичи. Ну или хотя бы секретаршу. А на пороге кабинета появился незнакомый парниша, вчерашний подросток, с мечом наперевес. Ао подумал, что в сравнении с легендарным Хирамекареем, этот мальчик какой-то слишком уж нелегендарный. Правая рука мизукаге — человек, о делах деревни осведомленный, но до этого Ао возможности воочию увидеть обладателя оружия одного из великих мечников Тумана как-то не предоставлялось. Он слышал о Чоуджуро, как о шиноби, подающем надежды, который смог создать таинственную связь с особенным мечом, но представлял себе мощного и тренированного юношу, гору мускулов, устрашающий и уверенный взгляд, истинного наследника семерки мечников Кровавого Тумана… а не мальчонку в пятнистых штанах и огромных квадратных очках, тихо проговорившего: «Здравствуйте, Ао-сан», а затем чуточку громче, но все равно едва различимо: «Можно, мизукаге-сама?». Сенсор изумился, когда Теруми по-матерински ласково ответила, назвав парня по имени. Сенсор изумился еще больше, оказавшись где-то на грани шока, когда женщина торжественно объявила о напарничестве. Тогда новоиспеченный джоунин, вынужденный своим небольшим ростом задрать голову, посмотрел на него снизу вверх и зарделся, взглядом пытаясь отыскать в закаменевшем выражении искренней удрученности хоть каплю дружелюбия. — Буду стараться работать на благо деревни вместе с вами, Ао-семпай! — патетически-застенчиво произнес мечник и вежливо склонил голову. Радости покрасневшего Чоуджуро не было предела, а уж как обрадовался обновлению состава боевого эскорта Ао… *** Полгода совместного выполнения обязанностей и просто осознание своей принудительной связи с Чоуджуро заставляли Ао приуныть. Сенсор понимал, насколько неоспоримы приказы мизукаге, но мечник раз за разом выводил его из себя своими сомнениями в собственных силах. Как Джуро сдал экзамен на чунина, не сказав «У меня все равно ничего не выйдет, я сдаюсь» — все еще величайшая загадка мира шиноби. Потом Ао пришлось признать, что мечник обладает стальной волей: Чоуджуро ныл, сомневался, сопротивлялся, отговаривал Ао от идей брать его на серьезные миссии, одна раз за разом стискивал зубы, брал Хирамекарей и шел в бой. По нему и не скажешь. Если бы сенсор был таким нытиком, он бы уже давно сбросился с крыши резиденции мизукаге, опасаясь лишь того, что Чоуджуро без его присмотра слишком быстро окажется в аду, и помимо чертей почтенного джоунина будет донимать еще и он. Вообще, Ао зря наговаривал на него так часто. Иногда втайне завидовал, что такой неприметный мальчик, особыми физическими данными не располагающий, оказался приближенным к мизукаге в более раннем возрасте, чем Ао. Но настолько неуверенного в себе джоунина, которому доверила свою жизнь Теруми (!), предпочитавшая все же мужчин своего возраста, встречать ему до мечника Тумана не удавалось. Такие частенько становятся отступниками, легко попадая под чужое влияние, и, как правило, долго не живут: ранимый, плохо переносящий критику, не знающий своих истинных сил и истинного «я» — скрытый потенциал, пока он в тени, еще никому пользы не приносил. Как говорил Ао, Чоуджуро пользы не приносит по определению. За то, что Джуро станет отступником или преступником, он не переживал — смелости не хватит на предательство, злости не хватит на чье-то хладнокровное убийство, а еще мечник любил Скрытый Туман. Во время тренировок наследник мечников Кровавого Тумана откровенно подбешивал семпая, чего тот даже не скрывал. Ибо «На тренировке по маскировке с вами, Ао-сенсей, у меня вряд ли что-то получится» или «Не уверен, Ао-сенсей, что я добьюсь успеха» выводили из себя закаленного битвами, опытного джоунина. Когда Ао в очередной раз орал на Джуро по пути к резиденции, он прямо-таки представлял, как мученически закатывает глаза Мэй-сама, глядя на развернувшийся перфоманс из окон кабинета. Доорался. Мизукаге, после очередной такой сцены увидев на пороге красного и пристыженного Чоуджуро и заметив, как у старшего ниндзя дергается не скрытый повязкой глаз, лишь похвалила мечника за старания и отпустила его. — Задержись, пожалуйста, Ао-сан, — мягко проговорила Теруми. Где-то внутри настойчиво заскребло туманное сомнение, что разговор, начавшийся с вежливого тона Мэй-самы, ничем приятным не закончится. Но когда она произнесла имя напарника сенсора, последнее сомнение пропало — так оно и есть. — Я хочу поговорить о Чоуджуро, — произнесла каге и многозначительно взглянула на джоунина. С губ Ао практически сорвалось безнадежное «Да бляяя…». — Я слушаю, — с достоинством кивнул Ао, испытывая с трудом преодолимую потребность закатить глаза. — Ты видишь и не можешь отрицать, что Чоуджуро сильный и умный, обладает неплохим потенциалом, отлично управляется с Хирамекареем, но слегка… — она посмотрела на джоунина — удостовериться, что он ее понимает. — Слегка тщедушный сопляк, страдающий из-за низкой самооценки и поэтому проигрывающий мне в элементарных тренировочных боях, — безжалостно закончил за нее Ао, — да, я это отлично вижу. Мизукаге строго посмотрела на него, но опровергать справедливое утверждение не стала. — Ему нужно покровительство опытного товарища, направляющая сильная мужская рука наставника… — патетически протянула женщина, возводя глаза к потолку и фантазируя о направляющей сильной мужской руке. Ао мысленно обратился к Ками с животрепещущим «За что мне это все?!» и, не получив ответа свыше, продолжил слушать Теруми с выражением скорбной покорности. — Почему бы тебе не начать относиться к нему помягче? — Каге решила перейти к делу. — Сделать вид, что мне не все равно на его ежедневное самобичевание? — Уточнил Ао. — Но тебе не все равно, насколько эффективен твой напарник на миссиях, а его результаты целиком зависят от работы с тобой — рассудила мизукаге, — и нет, он останется на прежнем посту, — добавила она, увидев искру надежды на смену товарища. — Ты же видишь, что твои постоянные резкие замечания совсем не помогают делу. Скорее, только усугубляют ситуацию. — Разве шиноби не полагается быть настолько сильными духом, чтобы самим разбираться со своими проблемами? — проворчал Ао недовольно — о нем его начальники никогда так не пеклись, он сам построил уверенность из желания стать сильнейшим, сам сделал себе репутацию лучшего сенсора, сам проводил себе психотерапию после зверски жестоких битв и залитых кровью ночных кошмаров. — Для этого у шиноби есть товарищи, и для Чоуджуро это будешь ты, Ао, — отрезала мизукаге и ударила кулаком по столу, где тотчас образовалась трещина; потом Теруми смягчилась, — я не прошу тебя быть заботливой нянькой и не заставляю любить его, я лишь хочу, чтобы его поддерживали. Есть люди, которые черпают мотивацию из критики, но так же есть и те, кто расцветает от похвалы. Тем более, Чоуджуро относится к тебе с безграничным уважением и смотрит едва ли не глазами-сердечками, так что тебе не составит труда повлиять на ситуацию. Поработай над этим. — Есть, — без особого энтузиазма откликнулся джоунин и поспешил удалиться. Нужно было время хорошенько над этим повозмущаться и все обмозговать. *** — Отлично справился, Чоуджуро! — Гаркнул Ао свои первые слова поддержки в обычной недовольной манере — вся эта ситуация ему не нравилась и противоречила его обычной привычке орать на Чоуджуро через всю тренировочную площадку. «Прозвучало саркастично» — мысленно проанализировал реплику сенсор и глянул на реакцию Джуро. Мечник обиженно посмотрел на него огромными глазами поверх очков, но промолчал и свел плечи. С этим движением великолепно смертоносный Хирамекарей грустно пригнуло к земле. Ничего удивительного. Он никогда не отвечал на колкости и упреки Ао в свою сторону, молча проглатывая все обиды и горечь — не маленький, научится, шиноби он или где? А лучшего тренера, чем спец-джоунин и правая рука мизукаге, во всем селении Скрытого Тумана не найти. Ценить надо его, Ао, другого такого у них во всем Скрытом Тумане не найдешь. Вот и терпел. Возможно, однажды маленький и неопытный Чоуджуро станет равным спец-джоунину, и тогда… Чоуджуро отогнал преждевременный восторг, посмотрел на неожиданно смущенного и раздосадованного Ао и замер. Либо наставник разочаровался в нем окончательно, либо… либо действительно одобрил его. Не Чоуджуро упрекать спец-джоунина в неумении выражать дружелюбие — детство и юность обожаемого Ао-сана совпали с трудными временами. А может, Джуро просто снова оправдывал грубость наставника. *** — Растешь, Чоуджуро, — Ао не пытался добавить в голос искренности или гордости, он оставался таким же ровным и даже имел серый оттенок апатии. Во второй раз Чоуджуро, уже без обиды, недоверчиво прищурился: он искал в лице своего старшего намерение посмеяться над ним. Выражение сенсора оставалось сосредоточенным и от мечника отстраненным — то ли он не хотел показывать искреннего восхищения его успехами, то ли ему вообще все равно; хозяин Хирамекарея так и не понял. Но как будто что-то поменялось, сломалось в их привычном, повседневном общении. В самом Ао. У Чоуджуро промелькнуло невеселое подозрение на депрессию. *** — Молодцом, Чоуджуро! — Крикнул Ао напарнику после тренировки, с удивлением для себя самого начиная признавать действительно хорошо выполненные техники и новые сильные боевые приемы. Как говорится, притворяйся, пока не станешь тем, что ты имитируешь. Напускной негатив Ао развеивался, открывая ему глаза на то, чего он раньше не замечал. Вернее, замечал, но не хотел признавать: Чоуджуро действительно вырос со времен начала тренировок. Ао даже понял, в чем была проблема: он сразу пытался оценить протеже в сравнении с гениальными шиноби, мастерами ниндзюцу, а не скорость, с которой он стремился к их уровню. — Что на вас нашло, Ао-сенсей? — Приблизившийся к наставнику с другого конца тренировочной площадки Джуро отчаянно полыхал всем своим подростковым, очаровательным в этих огромных квадратных очках лицом. О том, что на него нашла Теруми, Ао благоразумно умолчал. — Разглядел за неуверенностью твой потенциал, — Ао неопределенно обвел ладонями произвольную область в воздухе, — и сейчас пытаюсь сказать, что ты двигаешься в правильном направлении. — Так непривычно, что вы довольны моими результатами, Ао-сенсей… — Мальчишка посмотрел на его гордый и красивый профиль из-под полуопущенных ресниц с какой-то странной почтительностью на грани обожания и чего-то еще. Ао почувствовал, как его уколола остро отточенная, вонзающаяся в самое сердце вина. Он задавался вопросом, почему вообще должен беспокоиться об этом и почему действительно начинает беспокоиться, но знаков свыше не появлялось, Ками не снисходил до бросания в бренный земной мир каменных скрижалей с подробными инструкциями (если бы он и швырнул их прямо в Ао, он бы не обиделся), а от Теруми помощи ждать не стоило тем более, хотя сенсор втайне надеялся на ее инициативу. — Мы станем отличными напарниками, Чоуджуро, — совсем подивившись своему небывалому великодушию и благосклонности, проговорил сенсор. Нахваливать ученика, который едва не искрился, было на удивление приятно. Мечник Тумана, похоже, не выдержав смеси восторга, восхищения и радости, едва не бухнулся перед Ао на колени, зато взял обе ладони старшего в свои, соединил их и возвел в молитвенном жесте у своей склоненной головы. — Джуро, называйте меня Джуро, Ао-сенсей! Разговор с мизукаге состоялся в тот день серьезный: Мэй, проходившая мимо тренировочной площадки, всерьёз подумала, что Ао довел ее драгоценного Чоуджуро до истерики своими придирками, и никак не могла поверить, что сенсор там чуть ли не хвалебные песни излагал в честь своего младшего. Следующие тренировки с Чоуджуро, как и все дальнейшие встречи с ним в целом, проходили как-то странно. Мечник краснел, бледнел, отвечал то слишком уверенно (Ао его такому не учил, но был приятно удивлен), то говорил еще тише обыкновенного (тогда Ао приходилось склоняться к нему, отчего краски снова играли на чужих щеках). Когда Теруми снова вызвала своих телохранителей к себе на светскую беседу, сенсор был готов с достоинством принять похвалы после того, как Чоуджуро скажет, что его старший — лучший сенсей в мире шиноби. — Как тебе обучение с Ао, Чоуджуро? — с особенным оттенком ласки, с которым она всегда обращалась только к этому юноше, произнесла Мэй. — Обучение… обучение идет хорошо, мизукаге-сама, — ответил мечник Тумана и потупил взор. Ао может и не рассчитывал на вопли восторга и горячие заверения в том, что такому сенсею нет равных во всем Скрытом Тумане, но искренне считал, что Чоуджуро мог быть чуть более… многословным. Сенсор скосил на него взгляд. Младший совершенно точно хотел сказать что-то еще, но упрямо вглядывался в точку на полу, хотя, как с удовлетворением отметил Ао, перестал сводить плечи и горбиться, стараясь стать меньше и незаметнее. Теперь он понял, что его плечи, руки, спина, каждая мышца тела — кипящий мощью и силой механизм, инструмент для защиты деревни. И под руководством Ао этот инструмент становится только лучше. — Ао-сан, вы можете быть свободны. — Строго произнесла женщина, взглядом указывая на дверь. Сенсей выскользнул за дверь, но, к своему стыду, к чертям послав этот стыд, замер прямо перед кабинетом Теруми и прислушался, затаив дыхание. — Скажи, Чоуджуро, ты хотел бы сменить наставника? — Мягко спросила мизукаге. — Я понимаю, что Ао-сан — суровый человек, прошедший через многое в жизни, и тогда это были лучшие условия для его обучения, но ты — другой случай. — Нет, мизукаге-сама! Ао-сенсей — лучший ниндзя в Скрытом Тумане, для меня честь быть его протеже! — Горячо, громко проговорил Джуро, будто опасаясь, что Ао у него отберут. — Но что происходит между вами? Почему тебе так неловко даже слово сказать в его присутствии? — В недоумении поинтересовалась Теруми. — Вы проводите каждый день на тренировках, и я была уверена, что ты привык к Ао-сану. — Ао-сенсей внимателен и благосклонен ко мне в последнее время, и… Я думаю, что он слишком хорош для такого, как я. Он такой… такой!.. — мечник, не докончив фразы, замолчал, будто собирался сболтнуть лишнего. Когда бы кто-то интересовался мнением Ао, он смог бы выдавить только глубокомысленное «Мда…». Если не достойная поста в боевом эскорте девица не уведет потенциального жениха из-под носа Мей, значит, это сделает мужчина. В случае Ао — один парниша. Мысли о возможных секретаршах в резиденции ушли так же стремительно, как и появились — единственной заботой сенсора стал его младший, и как-то слишком быстро занял мысли. Ао опытный, Ао знает мир вокруг себя и его тайны, знает множество людей, знает массу джитсу, приемов тайджитсу и как обращаться с любым оружием. Он знает, сколько шагов нужно пройти в темноте комнаты от кровати до педантично стоящего на одном и том же месте блестящего графина с водой после ночного кошмара, знает, как ощущается чакра другого ниндзя и может видеть ее потоки украденным бьякуганом, в конце концов он знает, как проникнуть в чужой разум. Ао не может понять себя, проникнуть в свою суть и правильно истолковать свои эмоции. Спец-джоунин на всякий случай проверил потоки чакры, наличие жара или других заболеваний, но его состояние оставалось идеальным. Удручало то, что Ао не может даже с бьякуганом увидеть чувства Чоуджуро, его эмоции, и даже если он залезет к нему в голову, то ничего не поймет. Чужая душа — потемки, огромный клубок таинственной энергии вокруг тела, самый непробиваемый барьер. Его не развеять бьякуганом или техникой, не сжечь катоном, рано или поздно он уйдет в могилу вместе с бездыханным телом, так до конца никем не разгаданный. Ао был бессилен. В последнее время Джуро смотрел на него чуть не со слезами умиления и надежды. Он встречал Ао каждое утро с широкой улыбкой, и казалось, что скучал все время, пока они были в короткой разлуке, а сейчас получил необходимый глоток воздуха, чтобы жить дальше. Чоуджуро был донельзя вымотан в конце каждой тренировки, но с усталой тоской смотрел вслед старшему спец-джоунину, когда тот покидал его. Он был подобен стыдливой девице на вечном первом свидании: краснел, бледнел, в иных случаях не мог связать и пары слов, когда внутри него все расцветало, взрывалось, билось в экстазе от годовой нормы дофамина, полученной за одну только тренировку. Ао эгоистично нравилась такая яркая реакция на себя. В дополнение, Чоуджуро был милым и заботливым: он предлагал Ао угостить того ужином после совместных миссий. Он по-прежнему не был уверен в природе чужих чувств, но хозяин Хирамекарея обожал его всем сердцем. После того, как Ао отпустил ситуацию и из комка недовольства и раздражения превратился в просто сенсея, в нем проснулся интерес, желание изведать, какого это, увидеть Чоуджуро на пределе возможностей, посмотреть на ярость Чоуджуро, услышать смех Чоуджуро. Мечник Тумана стал для него проектом, который Ао уже любил. Поэтому Ао изменил план тренировок, добавил медитацию и своеобразные контрольные испытания, а не просто до изнеможения заставлял Чоуджуро махать мечом, бегать и выжимать магию из воды. Они вместе отправлялись медитировать на озеро на рассвете, брали миссии посложнее и поинтереснее, ходили в библиотеку Скрытого Тумана искать книги о секретах легендарных мечников Тумана. Джуро стал чаще болтать и открыто разглядывать Ао. Из его речи ушло много «Я не уверен», «Найдите для этого кого-то получше», «Мне такое не потянуть». Когда Теруми снова вызвала этих двоих на ковёр, спец-джоунин был во всеоружии. — Мэй-сама, Чоуджуро делает успехи, — ровным голосом ошарашил присутствующих Ао, подойдя к ученику со спины и разместив ладони на его дрогнувших плечах, — нам предстоит еще долгая работа над стихийными техниками, но навык владения Хирамекареем уже на высоком уровне. — Чоуджуро, тебя устраивает Ао как наставник? — Ао-сенсей… да, — просто ответил Чоуджуро. Ао посчитал, что он вправе серьезно обидеться. «Да» — это то, чего заслуживает трепетное отношение сенсея к своему неблагодарному протеже?! На аудиенции у мизукаге?! Ни одна мышца на лице Ао не дрогнула, не выдала его мыслей. Теруми с суровым выражением кивнула и отпустила их. Ао и Чоуджуро неспешно покинули резиденцию каге, прошлись до тренировочных площадок. Мечник не смел, да и не хотел покидать учителя, пока его не отпустят. — Кажется, мизукаге-сама подозревает, что я тебя все-таки не устраиваю. — Ао сделал свой голос бесстрастным и ровным, таким, какой подобает его статусу — статусу одного из лучших джоунинов, который не смог справиться с ролью сенсея. Чоуджуро бросилась краска в лицо. Он мог зардеться по любому поводу, и Ао научился различать все оттенки его эмоций. — Ао-сенсей, вы невозможный! — воскликнул мечник с досадой и восхищением одновременно. — Тебе так надоело терпеть меня? — Ао понимал, что роль провокатора абсолютно не идет ему, манипулировать своим младшим ему не хотелось, но это — самый верный способ узнать правду. — Вы… вы даже не представляете, что я ощущаю, когда нахожусь рядом с вами! Я считаю вас самым восхитительным человеком, Ао-сенсей! — Горячо полушепотом говорил он, взяв сенсора за обе руки. — Я не могу думать почти ни о чем, кроме вас. Когда я вижу вас, я хочу… — голос его к концу фразы затих, Джуро замолк. — Хочешь что? — Осторожно спросил Ао, с собственным замирающим в груди сердцем. — Хочу, чтобы вы стали хоть немного моим! Он покраснел еще гуще, отпустил руки джоунина и отвернулся. Ао мягко положил широкие ладони на плечи мальчишки, укладывая пальцы поверх острых ключиц. — Я твой, Чоуджуро.