Ленивое Утро

      Сенку печально известен тем, что не умеет делать правильные жизненноважные выборы. Его стезя — наука. Он вроде неплохой лидер и стратег, по крайней мере, он пока что не получал жалоб по этому поводу. Юзуриха как-то сказала, что и в моде он совсем не промах. Но что насчет вопросов, касающихся личной жизни? Вопросов, от которых зависит будущее, по типу с кем лучше завести дружбу, или что съесть на обед? Что ж, в этом Сенку полный профан.       Вообще вещей, о которых сожалеет Сенку, очень много. Он жалеет, что пил энергетик в день, когда все превратились в камень. Он жалеет, что не сделал свое первое изобретение побольше, и что не нашёл способа отпугнуть хулиганов. Он жалеет, что поддался на уговоры Гена создать чипсы.       Хотя если забыть обо всем другом, чипсы, возможно, одна из его самых больших проблем в последнее время. Он жалеет, что ему пришлось не спать ночами из-за этого.       Вот о чем Сенку не жалеет точно, так это о выборе партнера в данном проекте и своей жизни.       Он улыбается. Преимущественно в доме на дереве темно и тихо, благодаря шторам, которые сделал Сенку, и кропотливой работе Хрома, заделавшим все дыры в постройке. Это идеальный, тихий маленький рай, полностью отличающийся от того, каким, по мнению Сенку, сейчас является внешний мир.       Часы не удостаиваются его внимания. Ему это не нужно. Он не хочет знать сколько сейчас времени. Да это и не имеет значения, положение становится немного затруднительным, потому что рука Хрома обвивает его талию. Сенку делает один глубокий вдох, его аромат пьянит.       Запах Хрома кажется очень знакомым. Сенку не может отделаться от мысли, что так пахнет дом. Дом.       Всегда ли он пах солнцем и ветром? Сенку уверен, что раньше он пах тарелкой рамена. Неужели окаменение повлияло на это изменение? Или же все из-за Хрома? Сенку не знает, да и все равно как-то. Присутствие Хрома рядом — само по себе прекрасное явление.       Он немного отодвигается, спиной чувствуя его тепло. Сердце Сенку бьется чаще, и он не может объяснить причину, по которой ему становится так спокойно. От этого дух захватывает сильнее, чем от любого эксперимента, который он когда-либо проводил.       Сенку точно знает, когда Хром просыпается. Это понятно по едва уловимому изменению его дыхания: тихий вдох, за которым следует небольшая пауза, и выдох, — он выпускает воздух из легких. Хром придвигается невероятно близко, и теперь его дыхание опаляет шею Сенку.       По спине Сенку пробегает дрожь. Он закрывает глаза, когда мягкие губы Хрома касаются его кожи. Поцелуй остается на плече. Он целует снова, на этот раз шею. Потом еще раз, и еще раз, так легко и так мягко.       Медленно, но верно Хром достигает поставленной цели: дыхание Сенку тяжелеет после нарочито медленного поцелуя прямо у него под ухом. Звук, изданный им, напоминает стон.       Он закусывает губу, чувствуя улыбку Хрома на своей коже. Сенку уверен, она все еще покрыта красными отметинами и любовными укусами. — Дьявол, — говорит Сенку спустя мгновение. — Повтори-ка.       Ох. Сенку ухмыляется. — Мой дьявол.       С губ Хрома срывается удовлетворенное хмыканье. Он прижимает его к себе так крепко, что Сенку чувствует каждый изгиб мышц его живота, каждый мягкий и твердый участок тела, включая тот который с утра таким твердым быть не должен.       Наверное время уже достаточно позднее. Сенку мог бы попытаться угадать который сейчас час и, вероятно, угадал бы, но эта маленькая загадка кажется приятной. — Пора подниматься, — бормочет он.       Хром незамедлительно отвечает: — Нет.       Сенку, сдерживая улыбку, поворачивается. В полумраке толком не видно лицо Хрома, но он может его представить: сонные глаза, красные щеки со следами от подушки и настоящий беспорядок на голове. Представленный Сенку образ вызывает в нем нежное чувство. — У нас много работы.       Так и есть. И это даже не маленькая задачка от Гена. Восстановление человечества — долгий, утомительный процесс, который занял у них годы работы и в будущем займет еще, возможно, даже больше, чем Сенку сможет прожить. — Ее всегда много, — отвечает Хром.       Сенку не уверен, можно ли услышать как кто-то надувает губы, но Хром явно сделал это. — И будет еще больше, если мы останемся здесь, — Сенку кладет ладонь на плечо Хрома.       Хром с годами стал значительно сильнее, сохранив при этом юношескую стройность. Вспоминая, что его сильные руки могут сделать с ним, в Сенку забурлило глубокое желание. — Здесь намного лучше! — Голос Хрома превращается в скулеж. Он укрепляет хватку на его бедре. Забавно, будто бы Сенку собирается от него сбежать. — Счастье живет здесь, Сенку. От него никуда не деться. — Ого, у тебя есть этому доказательства? — Несмотря на слова, Сенку улыбается.       Ему они и не нужны. Он знает, что Хром прав. Он знал это с тех пор, как они начали делить этот маленький домик. Никакое количество научных экспериментов или так называемых доказательств не опровергнет правду об их чувствах. — Знаешь ли... — говорит Хром. Он хитро улыбается, в голосе слышится ехидство, заставляющее Сенку вздрогнуть. Рука Хрома скользит ниже по бедру. Он, дразня, слегка сжимает пальцы, рисует невидимую линию на коже. Когда Хром снова заговаривает, голос понижается на октаву. — У меня очень много аргументов.       Сенку закрывает глаза, и губы Хрома, наконец, встречаются с его. Поцелуй не просто приятность. Это обещание — обещание, которое Хром намерен выполнить немедленно.       Донельзя захватывающе.