Сластёна

Мэй спит чутко. Не всегда может открыть глаза, чтобы соображать, но слышит все передвижения своей возлюбленной, которая, как лесная екай, все же привыкла двигаться по ночам. Сейчас она чувствует, что та встала с постели в очередной раз и куда-то направляется. Мэй пересиливает себя, а потом все же поднимается на ноги и в незавязанном кимоно и без трости следует за Сино-Одори. Та, словно вор, оглядывается несколько раз через плечо, а потом достает откуда-то сверток. Когда она его развязывает, Мэй видит на ее лице широкую улыбку и улыбается в ответ — в свертке несколько пирожных, которые Сино-Одори сохранила с обеда. Она начинает пихать себе их в рот одно за другим как дикий зверь, чуть ли не рыча. Мэй не выдерживает и прыскает со смеха. Сино-Одори проглатывает пирожные, а потом обращает взгляд на возлюбленную, не зная, что это она, с тревогой. — Это ты… — только и произносит она. Мэй кивает. Все лицо Сино-Одори в креме. До чего же она славная. — Прости, — произносит Мэй. — Теперь я знаю, куда ты направляешься по ночам, когда я сплю. Сино-Одори улыбается, а потом подходит к Мэй и трется об ее нос своим. Теперь и Мэй вся в креме. — Я не хотела, чтобы ты видела, как я ем… — смущенно произносит Сино-Одори вблизи от ее губ. Мэй протягивает руку и проводит по лицу Сино-Одори. — А что тут такого? Мы обе с тобой дикие. — Ну… — тянет Сино-Одори. — Ты все же принцесса, к тому же росла в доме гейш. Пещера не для тебя. Мэй берет ладони Сино-Одори и оставляет на каждой по поцелую, а после заглядывает к ней в глаза, словно ищет рассвет, и качает головой. — У нас с тобой тут как раз маленькая пещера на двоих. И никогда не стесняйся есть при мне, как привыкла. Я знаю, что тебе нравятся сладости. Сино-Одори улыбается, а потом касается Мэй в сладком поцелуе, который сладкий во всех смыслах.