любовь в меню

Чонгук, наверное, тратит всю удачу в момент, когда проходит собеседование на должность официанта в ресторане, к которому он и приблизиться боялся — его банковская карта сжималась уже от одного взгляда на здание, от которого веяло богатством и успехом. Он не думал, что его пригласят на собеседование. Он не рассчитывал, что его примут. Он ожидал, что мужчина, представившийся Хосоком, в конце улыбнётся, издевательски скажет, что Чонгук может рассчитывать исключительно на работу в забегаловке на окраине города и зарплату в три зелёных листика. Но Хосок, однако, в конце говорит даже не «мы вам перезвоним в течение трёх дней или никогда», а «вы приняты, вот условия, вот требования, остальное отправим на почту, через неделю выходите на работу с зарплатой в три раза выше максимальной, которую вы за двадцать лет жизни держали в руках». Требований оказывается много, но Чонгук, привыкший к работе официанта, пусть и в заведении далеко не такого уровня, не удивляется, не пугается и за неделю спокойно запоминает всё, что должен знать. Он всё равно, когда заходит в ресторан, ждёт, что его сейчас развернут и выставят за дверь со словами, что им такие не нужны. На удивление, выгонять никто не спешит. Хосок подзывает его к себе, говорит стоящей рядом девушке, что должен отойти, и уводит Чонгука в сторону, чтобы сначала проверить его знания, а после — выдать форму, представить коллективу и приставить к нему ту самую девушку, Хёнсу, чтобы помогла освоиться. Чонгука принимают, на самом деле, довольно спокойно. Он, привыкший в новом коллективе бороться за право стать его частью, теперь встречается либо с безразличием, либо с дружелюбностью, которая никуда не девается и после открытия ресторана. За первый рабочий день у него появляются три человека, к которым он может обратиться за помощью и получить стоящий совет, лишённый насмешки и надменности. За первую рабочую неделю он ни разу не сталкивается с неприязнью, разве что Хёнсу иногда подшучивает над ним, но в случае реальной проблемы помогает либо быстро найти решение, либо минимизировать последствия. Если и есть тот, кому он не нравится, Хосок внимательно следит, чтобы любые конфликты оставались за пределами работы и ресторана, благодаря чему Чонгук легко и быстро осваивается. В начале второй недели ему выдаётся возможность познакомиться с хозяином ресторана, о чëм он догадывается далеко не сразу. Когда рядом с ним, стоящим у служебного входа, останавливается чëрный фургон и из него показывается человек в спортивном костюме, Чонгук принимает его за грузчика, курьера или одного из поваров. Взгляд человека сразу останавливается на нëм, и он спрашивает, альфа Чонгук или омега, чтобы после подозвать ближе и вручить огромную тяжëлую коробку, которую нужно отнести в подсобку. Таких коробок оказывается шесть — три на него и три на незнакомца, слишком занятого, чтобы представиться. Но его в ресторане приветствуют все, и Чонгук начинает считать его одним из поваров. До тех пор, пока они не заканчивают с коробками и не валятся обессиленно на диван в подсобке. — Ты новенький? — спрашивает незнакомец так, будто, в отличие от Чонгука, отлично знает всю команду. Чонгук с сомнением кивает, сдерживаясь, чтобы не напомнить об уважительном обращении. Ссориться он не хочет. — Чонгук или Ëнвон? — Чонгук, — удивлëнно отзывается он и потерянно пожимает тут же протянутую руку, пытаясь понять, откуда незнакомцу известно, кого нанимали в последнее время. Чонгук, вот, из поваров знает только троих, и они, вероятно, работают уже очень давно. Да и то — потому, что они сами активно общаются с официантами, а не только с Хосоком. — А вас как зовут? — О, прости, совсем забылся, — опомнившись, выдыхает незнакомец и неловко смеётся, ероша и без того растрëпанные волосы. — Мин Юнги, — представляется он, а Чонгук, осознав, ошарашенно распахивает глаза. Мин Юнги перед ним похож на хозяина ресторана меньше, чем кто-либо другой. И всё же он — хозяин. Боже, хорошо, что Чонгук не произнёс ничего, за что его без сожалений выставили бы на улицу. И хотя позже Юнги открывается как тот, кто за неуважительное обращение не стал бы увольнять, Чонгук всё равно считает момент их знакомства определяющим. Между ними постепенно устанавливаются хорошие отношения, потому что он часто помогает Юнги — вскоре Юнги и вовсе просит позвать именно его, как самого молодого и полного сил альфу. После они устраиваются вдвоём на диване с кофе и печеньем, обсуждая всё, что произошло в ресторане за время отсутствия Юнги, пока к ним не заглядывает Хосок и не отправляет Чонгука работать, ведь деньги ему платят не за разговоры с хозяином. Хосок оказывается гораздо более строгим, чем Юнги. Поэтому через пару месяцев работы между Чонгуком и Юнги устанавливаются дружеские отношения, а отвечает Чонгук исключительно перед Хосоком. Юнги ни разу не делает ему замечаний, наоборот, иногда подбивает нарушить пару незначительных правил, за что потом Хосок ругается и на него, и — в особенности — на Чонгука, а Юнги со смехом защищает его. Чонгуку нравится, насколько Юнги простой и открытый. Он хорошо общается со всем коллективом, ему легко можно позвонить с любой возникшей проблемой, чтобы он быстро нашёл решение и на своём фургоне привёз всё необходимое для этого, независимо от собственного местонахождения и занятости. Он не пытается возвысить себя. Пару раз за время работы Чонгука он и вовсе встаёт вместо бармена или официанта, если случается форс-мажор, пока они с Хосоком не находят решение, и на любопытство Чонгука пожимает плечами и говорит, что сам отсюда начинал. Чонгук по прошествии полугода перестаёт искать в работе минусы и, наконец, признаёт — место, куда он попал по воле случая и благодаря удаче, действительно лучшее из всех, на которые он мог рассчитывать. И, как всегда бывает, удача подводит его в тот же момент, как он признаёт её влияние и понимает, что его жизнь постепенно налаживается. Чонгука просят выйти на замену в день, когда он до этого ни разу не работал — в графике по его просьбе воскресенье всегда оставляли выходным. Хосок предлагает — Чонгук, подумав в течение пары минут, кивает и соглашается, потому что сейчас он свободен, никаких встреч с друзьями не назначено, а родители в гости не приглашали. Значит, можно. За воскресенье, тем более, платят больше, а Минсу обещает поменяться с ним в любой другой день. Чонгук выходит, мысленно готовый к полной посадке и бесконечной череде гостей, поэтому хаотичная обстановка его врасплох не застаёт. Через несколько часов он, конечно, начинает медленно сходить с ума, но тогда его спасает Хосок, который отправляет нормально пообедать, отдохнуть и поболтать с Юнги. Правда, с Юнги Чонгук выбирает молчание — его язык и голосовые связки молят о пощаде, поэтому он валится на диван рядом с Юнги, закрывает глаза и абстрагируется от мира, не слушая, что ему говорят. Хорошо, что Юнги прекрасно понимает его состояние. Жаль, полчаса заканчиваются, а у Юнги появляется неотложное дело. Приходится вернуться к работе. Как назло, первым после перерыва гостем оказывается не самый приятный человек, но мысль о скором возвращении домой помогает оставаться в бодром состоянии. Да и после гости за его столиками не заваливают вопросами, быстро определяются с желаемым и спокойно ждут, благодаря чему воодушевление, рождëнное в получасе, проведëнном с Юнги, сохраняется не на один час. Гостей вскоре становится меньше, появляется время для спокойного и тихого отдыха, и к новому, довольно позднему, гостю Чонгук подходит уставшим, но достаточно расслабленным и имеющим силы улыбаться и мило общаться. Он готов даже ответить на тысячу вопросов и помочь выбрать блюдо, которое повара приготовят за десять минут, гость съест за пять, а потом — уйдёт и позволит начать уборку. И он совершенно не готов к тому, насколько ошеломляющим окажется момент, когда он приблизится к столику. Он замирает на середине заученной фразы и распахивает глаза, их взгляды пересекаются, и Чонгук выдыхает слишком громко. Омега выглядит идеально. Омега пахнет идеально. Омега создаёт впечатление человека, способного обеспечивать себе достойную жизнь, уверенного в своей привлекательности, знающего, чего он хочет, а чего — нет, имеющего сформированный список требований к потенциальным партнëрам. И он… Боже мой. Они не могут быть истинными. У Чонгука нет ничего, что он мог бы предложить такому омеге. Он себе-то жизнь едва оплачивает, а тут — омега достаточно богатый, чтобы позволить себе одинокий ужин в дорогом ресторане. У него нет шансов. — Пак Чимин, — вдруг говорит омега с заинтересованностью в голосе, и Чонгуку требуется несколько секунд, чтобы понять, что он не заказ озвучивает, а отвечает на «Здравствуйте, меня зовут Чонгук». — Рад знакомству, Чонгук, — продолжает он с нескрываемым довольством. Чонгук, стоя перед ним, чувствует, что его оценивают сразу по нескольким качествам, раздевают догола, ощупывают всего, раскрывают душу и читают как открытую книгу. И оценка, которую ему дают, Пак Чимина устраивает, потому что он через долгие мгновения, в которых Чонгук представляет себя экспонатом, кивает и откидывается на спинку дивана. Кажется довольным. Чонгук сглатывает и тихо интересуется, желает ли Пак Чимин сделать заказ, чтобы иметь возможность сбежать от этого взгляда, восстановиться и вернуться уже гораздо более уверенным. Таким, каким должен быть альфа перед истинным омегой. Чимин в меню даже не смотрит — легко называет блюда, просит приносить по мере готовности и оглядывает зал, чтобы после спросить про Хосока. Чонгук оглядывается тоже. Хосока он не видит и обещает найти сразу, как пробьёт заказ, надеясь, что Чимин просто хочет поговорить со старым другом, а не расписать ему, где и в чëм Чонгук совершил ошибку. А ошибок он совершает много — каждый раз, когда попадает в поле зрения Чимина и начинает спиной чувствовать его пронзительный взгляд. Уверенность альфы не восстанавливается. Он потерян, смущëн, сбит с толку и в глубине души абсолютно счастлив, что на него обращает внимание его омега, но это совсем не помогает собраться, расправить плечи и смело спросить, не желает ли Чимин обменяться номерами. Вскоре это и вовсе становится невозможным. Когда Чонгук находит Хосока и говорит ему, что его желает видеть гость по имени Пак Чимин, Хосок меняется в лице, светлеет и спешит обратить внимание Чимина на себя. И хоть это и лишает Чонгука возможности поговорить, он чувствует и облегчение, и благодарность. Чимин про него забывает до тех пор, пока он не приносит заказ. Правда, тогда он замечает, что Хосок смотрит на него иначе. — Юнги не вернулся? — вдруг спрашивает Хосок так, будто обсуждать такое при госте совершенно нормально. Интересно. Чимина как участника рабочего процесса никогда раньше не упоминали, но он, похоже, играет далеко не последнюю роль. Чонгук качает головой. Юнги ему сейчас, на самом деле, очень не хватает. — Да он писал мне, что у него проблемы, — со вздохом машет рукой Чимин. Чонгук удивлённо поднимает брови. Значит, Чимин связан не только с Хосоком, но и с Юнги. — Успеем ещё. И сейчас, боюсь, он будет лишним. Самому бы разобраться. — Всё самое интересное пропускает. Можешь идти, Чонгук, — к огорчению Чонгука, Хосок про него всё же вспоминает, не позволяя услышать больше. Приходится уйти. — Не знаешь, кто с Хосоком сидит? — поймав Сохи, интересуется у неё Чонгук. Сохи выглядывает, фыркает и возвращается к нему слишком быстро. На раздумья не тратит ни секунды. — Чимин, он часто заглядывает по воскресеньям. Ты его раньше не видел? — Ну, я в первый раз вышел в воскресенье. А кто он Хосоку? — Спаситель, друг и омега его друга. — Омега его друга?.. — цепляется Чонгук за фразу, что сразу режет слух. Чимин не смотрит на него как омега, у которого уже есть альфа и которому не нужно внимание. — Юнги. Но это слухи. Об отношениях Юнги знает только он сам и господь бог. Ну, и Хосок, может быть, но у него ничего не выведать. Как бы то ни было, дружеские отношения между ними тремя точно есть, а стандартный заказ Чимина знаем мы все. Можно сразу пробивать, как он входит. — А с чего вы взяли, что Юнги и Чимин встречаются? — Поймёшь, когда посмотришь на них вместе, — пожимает плечами Сохи. Чонгук поджимает губы. — Они обожают друг друга. Можно сколько угодно скрывать отношения, но такие чувства не скроешь. И всё равно это только слухи, у нас нет никаких подтверждений. Так, мне бежать надо. Я ответила на твой вопрос? — Да-да, — вынырнув из мыслей, отзывается Чонгук и машет рукой. Сохи тут же исчезает, а сам он потерянно опускается на стул и прикрывает глаза. Может быть, Сохи ошибается. Или нет. Всё равно у него изначально отсутствовали шансы заинтересовать Чимина, так что — переживëт. Главное, не влюбиться. Пока связь не закреплена чувствами, легко еë разорвать, отказаться от истинного и продолжить жить. Без драмы, сожалений и разбитого сердца. Он спокойно восстановится и построит отношения с другим омегой, но только в случае, если не позволит себе влюбиться в Чимина — после будет поздно что-либо решать. И всё же если Юнги и Чимин действительно связаны романтическими отношениями, Чонгук попыткой установить общение с Чимином поставит на кон ещё и собственную работу. И это проблема. Он может отказаться от истинности и отступить, не вмешиваясь в чужие отношения, но он понятия не имеет, как отреагирует Юнги, когда узнает. У него нет шанса быть с Чимином независимо от того, являются ли они с Юнги парой, однако есть шанс на нормальную жизнь с зарплатой, позволяющей спокойно распределять бюджет на месяц и даже немного откладывать с тем же уровнем загруженности, какой был на прежних работах. Он не хочет этим рисковать. Он не хочет, чтобы их дружеские отношения с Юнги были разрушены тем, чему невозможно случиться. Боже, Чонгук не сможет даже смотреть ему в глаза, если окажется, что слухи отражают реальность. И почему Чимин всё ещё смотрит на него так, словно не только не связан обязательствами с Юнги, но ещё и заинтересован в нëм самом? Он и во флирте не сдерживается. Чонгук через пару небольших разговоров начинает сходить с ума, не понимая, как ему реагировать, что говорить и по какой причине Чимин делает это. Флиртовать он, и правда, умеет. К концу вечера Чонгук уже не справляется ни со смущением, ни с неловкостью, из-за которой спотыкается, путается в словах и роняет всё, что оказывается в руках, ни с мыслью, что он ведёт себя недостаточно уверенно. Совсем не уверенно. Недостойно. Его сущность альфы просто затихает под влиянием такого омеги и скидывает всё на плечи Чонгука, чтобы разбирался сам, а Чонгук вдруг понимает, что не умеет ни флиртовать, ни держать осанку, ни выдерживать прямой взгляд со флиртующим с ним омегой. К таким омегам, богатым, влиятельным и уверенным в себе, они оба — Чонгук и сущность альфы, конечно, — оказываются совершенно не готовы. С чего вообще природа решила, что будет забавно свести Чонгука с омегой на несколько уровней социального положения выше? Как за Чимином ухаживать? Чего Чимин хочет от него? Что он может ему дать? — Вы свободны завтра вечером, Чонгук? — расслабленно интересуется Чимин, пока оплачивает счёт. Чонгук неосознанно кивает раньше, чем понимает, что это приглашение на свидание. А когда понимает — начинает истерично перебирать в голове все романтические места, которые может себе позволить и которые не будут выглядеть слишком дешево в глазах омеги, привыкшего к роскоши. Найти такое место не успевает. Чимин называет парк. Обычный, простой и полностью бесплатный парк. Чимин не предлагает обменяться номерами, лишь назначает время и обозначает вход, у которого они должны встретиться ровно в назначенное время. Чонгук следующие несколько часов просчитывает, во сколько он должен выехать, чтобы успеть. После — перебирает весь гардероб, ища хоть что-нибудь приличное, пока не решает послать всё к чëрту и не надевает джинсы с рубашкой, о чëм во время пути жалеет тысячекратно и цепляется взглядом за каждый магазин одежды, готовый прямо сейчас остановить такси, выбежать, выбрать дорогой костюм и отправиться в нëм. Сдерживает лишь страх, что тогда он опоздает. И он едва сумеет описать то облегчение, что накатывает на него, когда его взгляд останавливается на Чимине не в элегантном костюме, а в чëрных брюках и рубашке. Он всё равно выглядит великолепно. Чонгук хорошо представляет, как смотрится со стороны, но оказывается полностью бессилен в подчинении эмоций. От Чимина невозможно отвести взгляд. Он завлекает уверенностью, привлекательностью и грациозностью, и осознание, что он направляется именно к Чонгуку, сводит с ума. — Я рад нашей встрече, Чонгук, — с мягкой улыбкой говорит Чимин, остановившись перед ним. Чонгук на мгновение прикрывает глаза, делая глубокий вдох сразу, как оказывается окружён его запахом. Он не уходит в себя — не желает оставлять надолго без ответа и приглашает прогуляться. Тема для разговора находится быстро. Он, заранее подготовившись, не думает долго и сразу принимается искать точки соприкосновения, пусть поначалу это и кажется глупым и бессмысленным. Они изучают друг друга осторожно. Чонгук старается не затрагивать глубокие темы, из-за чего порой хаотично перескакивает с одной на другую, поглощённый волнением о том, что слишком давит. И хоть он и волнуется, всё оказывается не таким неловким — по крайней мере, Чимин кажется расслабленным, а не желающим поскорее расстаться и больше никогда не встречаться. Легко становится, когда они выясняют, что им двоим нравится экстремальный отдых, и принимаются обсуждать места, где побывали, и занятия, которые их там ждали. У Чимина оказывается намного больше и опыта, и смешных историй, поэтому через несколько минут говорить продолжает только он, а Чонгук лишь громко смеётся и старательно запоминает, куда при следующей возможности ему обязательно стоит поехать. Они увлекаются. Настолько, что Чонгук и не замечает, как стремительно пролетает время, а они обходят весь парк и успевают обсудить и увлечения, и работу, и собственные семьи. Чимин, как единственный ребёнок богатых родителей, получивший два образования, стал наследником семейного дела — и хотя управление всё ещё не сосредоточено в его руках, он уже получает достаточно, чтобы не заботиться о деньгах. Он рассказывает об этом спокойно. Не хвалится, не возвышает себя над Чонгуком и с интересом слушает о детстве Чонгука, которое он провёл в небольшом городке далеко от Сеула. — Тебя не пугает такая разница между нами? — решившись, всё же спрашивает Чонгук. Чимин бросает на него любопытный взгляд и со смешком пожимает плечами. — Это тяжелее принять альфам, чем омегам, — сразу отвечает он. Чонгук, поджав губы, кивает. — Меня не заботит твоя зарплата, если ты не в долгах и не будешь использовать меня как единственное спасение. Вопрос в том, сможешь ли ты смириться с таким положением дел? — Меня беспокоит, что я не представляю, как за тобой ухаживать, — честно выдыхает Чонгук. — Меня легко удивить ухаживаниями. — Сомневаюсь, что ты обделён вниманием альф. — На самом деле, у меня особо не было этого внимания, — задумчиво тянет Чимин, и Чонгук удивлённо оборачивается на него, пытаясь понять, по какой причине такое вообще возможно. Он привлекателен, богат и интересен. За такого омегу альфы должны бороться. Чонгук бы точно боролся, если бы у него были возможности. — Я рано вышел замуж, а моим мужем стал мой первый альфа. Я не считаю это проблемой, но это отсеяло всех потенциальных альф. А тем, кого не отсеяло, я сам был не рад. Единственные ухаживания, которые я получал, были от моего мужа, и хотя он хорош в этом, думаю, меня легко впечатлить. — Удивительно слышать, что сын богатых родителей рано вышел замуж, да ещё и за первого альфу. — Я был влюблён в него с семи лет. Родители благословили день, когда мы начали встречаться, потому что только тогда я успокоился. — Сколько вам тогда было? — Тебя не напрягают такие разговоры? — Чимин с любопытством наклоняет голову. Чонгук с сомнением пожимает плечами. Ему интересно. — Семнадцать. Свадьбу сыграли в девятнадцать. Дочь родилась, когда нам было двадцать три, как только я закончил университет. — Подожди, у тебя есть ребёнок? — Чонгуку требуется несколько секунд, чтобы осознать слова Чимина, а после он не сдерживает удивления и шокированно оглядывает его снова, пытаясь сопоставить новую информацию с образом Чимина. Чимин выглядит так, будто реакция Чонгука его действительно волнует. Он ждëт, не отводит взгляда и теряет уверенность, может быть, за время молчания успевает даже пожалеть, что раскрыл так рано. Чонгука не пугает наличие ребёнка — Чонгук, в действительности, уходит в себя исключительно потому, что ребёнок совершенно не вписывается в образ омеги, которого он видит перед собой. Чимин не похож на семейного человека. По крайней мере, он не похож на того, кто в раннем возрасте возьмёт на себя обязательства за жизнь другого человека, полностью зависящего от него и лишающего его свободы. — А ты… Хотел её появления?.. — неуверенно спрашивает он, когда в голову приходит версия о незапланированной беременности. Чимин бросает на него странный взгляд, и только тогда Чонгук понимает, насколько этот вопрос неуместен на первом свидании, когда они только знакомятся. — Я не жалею, что родил её, но после её рождения мы решили, что поговорим о следующем не раньше тридцати. Да и то — только поговорим. — Нет, я про… — начинает Чонгук и, опомнившись, качает головой. — Прости, я не хотел переступать границу. Мне просто непривычно слышать о ранней беременности у ребёнка богатых родителей. Обычно у них другие ценности. — О, ты про это? Меня учили важности семьи и семейных ценностей, чтобы я не совершил ошибок родителей и никогда не поставил карьеру выше родителей, детей, супруга или даже друзей. Я действительно хотел ребёнка от человека, которого люблю. Дочь не свалилась мне на голову, мы планировали её появление. — Это хорошо, — с облегчением бормочет Чонгук и кивает. Чимин удивлённо поднимает брови. — Хорошо? — Да, я рад, что беременность не разрушила твои планы на жизнь. — Чонгук, — тянет Чимин, — ты реагируешь совсем не так, как должен. Я не пытался найти одобрения, я и сам могу понять, поступил я верно или ошибся. Я подводил к другому. У твоего истинного омеги, с которым ты хочешь построить отношения, ребёнок. Как ты относишься к этому? Стоит признать — он совершенно не подумал об этом, когда услышал о наличии у Чимина дочери. Наверное, именно по этой причине у него уходит несколько долгих секунд или, может быть, минут на то, чтобы не только сформулировать ответ, но и понять, как он относится. Он никогда не думал, что столкнётся с этим так рано, но проблемой он это не считает. Он не против детей. Он не против ребёнка Чимина. Если они не смогут построить отношения, дело, определённо, будет не в его дочери. — Меня не пугает твоя дочь, — разрезает долгое и напряжённое молчание, повисшее между ними, Чонгук. — Я бы испугался, что не смогу сейчас обеспечить вас двоих, но ты делаешь это сам. Не думаю, что мы не найдём общий язык. Тем более, ты познакомишь нас, только когда будешь уверен во мне, а до этого пройдёт ещё немало времени. — Очень смело в двадцать три связывать себя отношениями с омегой с ребёнком. — Главное, что не с мужем. — О… — неожиданно Чимин звучит совершенно не весело, и Чонгук резко останавливается и оборачивается к нему. Его интонация не предвещает ничего хорошего. И единственное объяснение, которое может быть, Чонгуку, определённо, не нравится. — Я не… Вообще-то, я собирался обсудить это после дочери, но ты так резко упомянул, — слишком быстро проговаривает Чимин, неловко машет рукой и завершает фразу нервным смешком. — Только не говори, что ты всё ещё замужем. — Чонгук, позволь… — Нет, — сразу бросает Чонгук, ни секунды не раздумывая и не давая Чимину продолжить. — Я не собираюсь лезть в чужую семью. Тем более, у вас ребёнок. Это против всех моих принципов. И я не хочу, чтобы ты падал в моих глазах, поэтому скажи, пожалуйста, что вы хотя бы на грани развода. — Мы не на грани развода. — Отлично! — всплеснув руками, с иронией выдыхает Чонгук и отворачивается, чтобы продолжить идти по дорожке. Чимин следует за ним. — Можешь забыть про отношения. Я никогда не переступлю эту черту. И я в ахуе, как природа решила, что мне нужны такие отношения, но — нет, спасибо. Проживу и без этого. Стой, — вдруг вспомнив и осознав, тормозит Чонгук и снова разворачивается к Чимину. — Юнги. Мы же говорим не о Юнги? Потому что если это Юнги, я больше никогда не смогу смотреть ему в глаза. — Мы говорим о Юнги. — Ещё лучше. Я провожу тебя до такси. Спасибо за встречу, было приятно, но… — Я хочу всё объяснить, Чонгук, — со вздохом спокойно проговаривает Чимин, глядя на него со смесью нежности и восхищения, и мысль об этом заставляет Чонгука проглотить следующую фразу и затихнуть. Паника в голове чуть отступает. Он машет рукой. Если Чимин хочет попробовать объяснить — ладно. От лишних пяти минут хуже не будет. Чонгуку всё равно остаётся либо уволиться, либо следующие несколько месяцев или лет полностью игнорировать Юнги и делать вид, что ни о каком Чимине он не знает. И он понятия не имеет, что из этого хуже. Но если он останется, его будет сжирать изнутри совесть. Потому что Юнги, как никто другой, заслуживает счастливых отношений с человеком, который не опустится до измен, а Чонгук своим бездействием позволит Чимину продолжить его обманывать. Удивительно, как быстро рушится любая симпатия к человеку. Даже к истинному. Неужели он так платит за всю удачу, которой его одарила вселенная? По крайней мере, о наличии мужа и дочери он узнал на первом свидании, которое предпочитает больше не называть так, а не через несколько месяцев отношений. Хотя от Юнги такое трудно было бы скрыть, наверное. Всё ещё запахи истинных смешиваются за несколько встреч, свидетельствуя об укреплении связи, а Юнги бы точно почувствовал это. Да и Чонгук бы заметил, что от Юнги пахнет Чимином. — Для начала — Юнги знает, где и с кем я сейчас, — после молчания достаточно длительного, чтобы желание Чонгука сбежать стало невыносимым, начинает, наконец, Чимин. Чонгук удивлённо поднимает брови. Звучит как очень неудачная ложь. — Ему точно понравится, как ты начал его защищать. Так, ладно. Речь не об этом. Мы, можно сказать, состоим в свободных отношениях. — С пятилетней дочерью? — с сомнением отзывается Чонгук. Он даже не пытается скрыть собственное отношение к ситуации, в которую оказался втянут только потому, что решил, что судьба всё ещё к нему благосклонна. Отличный жизненный урок. — Я не верю, что Юнги согласится делить мужа с любовниками. Даже легальными. — Ни у меня, ни у него нет любовников. Мы верны друг другу. — Я заметил. — Чонгук, — в голосе Чимина проскальзывает усталость, и Чонгук громко фыркает и показательно складывает руки на груди. Не Чимину уставать от этой ситуации. На что он вообще надеялся? — Мы в закрытых отношениях, но… Ладно, я понятия не имею, как это делать. Юнги говорил, что ты отреагируешь резко, я был готов, но я занимаюсь всем этим впервые и точно не справляюсь. Я все навыки общения растерял. Дай мне пару минут, пожалуйста. — Пожалуйста, если эти пару минут мы будем идти к выходу. — Как хочешь, — к счастью, соглашается Чимин. Чонгук рвано выдыхает, кивает и разворачивается, чтобы направиться по тропинке к развилке, а оттуда — к фонтанам и выходу. Он молчит. Чимин молчит тоже, и только благодаря этому Чонгуку удаётся взять себя в руки и начать постепенно успокаиваться. Главное, что Юнги знает. Остальное можно пережить. — Несколько лет назад, — тихо и сосредоточенно начинает Чимин, — Юнги встретил истинную омегу. Они часто пересекались. Он рассказал мне не сразу, а через пару месяцев, когда я сам начал задавать вопросы. В эти месяцы между ними ничего не было, он не собирался рушить наш брак. Не рассказывал, чтобы избежать проблем. В конце концов, когда всё раскрылось, это всё равно стало нашей проблемой, потому что… Истинным достаточно нескольких встреч, чтобы влюбиться, верно? А они работали вместе. И хотя Юнги старался её избегать, она этого не понимала и пыталась сблизиться. Тогда всё разрешилось очень болезненно для нас троих. — Почему ты решил совершить ту же ошибку? — тихо спрашивает Чонгук, уже более спокойный и настроенный на диалог. — Я пытаюсь не совершить ту же ошибку, — заверяет Чимин и, поджав губы, качает головой. — Мы оба были готовы, что встретим истинных, и иногда обсуждали, что мы будем после этого делать. Всё казалось простым. Я знал, что Юнги выберет меня, а я — его, а в итоге жизнь вынудила нас сесть, серьёзно поговорить и составить реалистичный план действий. И это он. В первый раз он не сработал, может не сработать и сейчас, но нам двоим он подходит лучше любых других. — И в чëм он состоит? — Мы называем это свободными отношениями. — Ужасный план. — Свободные отношения, которые включают только тебя. Никаких других альф и омег. Конечно, если не вернётся истинная Юнги, но она сейчас, вроде как, в браке и… Ты не хочешь слушать про истинную Юнги. Прости, я так не волновался с тех пор, как решился признаться Юнги. Я не собираюсь изменять Юнги. Или тебе. И я не позволю вам двоим изменять мне. — Хорошо, я, кажется, начал понимать, к чему ты клонишь, — неуверенно тянет Чонгук. Чимин бросает на него взгляд, полный надежды. — Ты имеешь в виду расширенные, но закрытые отношения, да? — спрашивает Чонгук, уже зная ответ, но Чимин, прежде чем кивнуть, тратит несколько секунд на размышления. — Ты, Юнги и ваши истинные. Я читал об этом. Правда, это был самый нереалистичный сюжет из глупой книги для подростков, но… Вот мы здесь. Интересно. Неожиданно. — Что ты думаешь об этом? — Я думаю, что я в глубочайшем шоке и мне потребуется минимум неделя, чтобы отсюда выбраться. — Это не звучит как отказ. — Подожди, ты спрашиваешь, как я отношусь к перспективе состоять в таких отношениях? — запоздало понимает Чонгук. Чимин медленно кивает, внимательно глядя на него и отслеживая реакцию. Чонгук собирается сразу отказать — и всё же, когда отказ готовится сорваться с губ, сглатывает и лишь машет головой, ничего не говоря. Он не уверен. Он шокирован, и ему, определённо, не нравится принимать решение в таком состоянии, поэтому он не собирается ни отказывать, ни соглашаться. Предложение Чимина звучит безумно. Сама мысль, что Чонгук станет третьим в чужом браке, безумна. Он, стоит признать, счастливые отношения с истинным представлял совершенно иначе. — Я не соглашаюсь, — спешит объяснить Чонгук, когда молчание слишком затягивается. Чимин смиренно кивает и мягко улыбается. — Но и не отказываю. Я не даю ответ. На меня свалилось слишком много всего, и я хочу просто пережить это всё в тишине и покое, а потом уже подумать над твоим предложением и представить себя в отношениях на троих. — Если хочешь, можешь обсудить это с Юнги. — Это тоже будет, поверь, — фыркает Чонгук. — Дашь мне… Неделю, ладно? Если нужно будет больше, я сообщу через Юнги. Если я буду готов дать ответ, встретимся здесь же через неделю. Но я не обещаю, что соглашусь даже попробовать. — Честно говоря, я удивлюсь сильнее, если ты согласишься. — Почему? — Будь я на твоём месте, я бы счёл нас с Юнги безумцами и предпочёл держаться подальше, — со смешком объясняет Чимин, и Чонгук не сдерживает улыбки. Его первое стремление было именно таким. Да и сейчас, стоит признать, он склоняется в эту сторону, однако всё равно решает подумать хоть немного над противоположной, не привыкший так легко отказываться от авантюр. Он ведь не зря любит экстремальный отдых. Правда, на прыжок с парашютом это совсем не похоже — больше на прыжок из самолёта без парашюта, но от таких отношений ещё никто не умирал. Хочется верить, что Чонгук не станет первым. Да и попробовать совсем не значит сыграть свадьбу и навсегда связать себя узами брака сразу с двумя, один из которых ещё и является альфой. — Мне нужно будет встречаться с Юнги? — сразу после этой мысли спрашивает Чонгук, пока они ждут вызванное такси у входа в парк. Чимин удивлённо моргает и непонимающе переспрашивает. — Если я соглашусь, отношения с тобой будут касаться и Юнги? — У меня и мысли не было встречаться с его истинной… — Значит, не нужно? — Нет, конечно, если захотите, я не буду против. — По крайней мере, всё не совсем безумно, как могло быть, — хмыкает Чонгук, пожимает плечами и отворачивается в сторону подъезжающей машины. И почему вообще подумал об отношениях с Юнги? Странные мысли. Не то чтобы он считает их отношения невозможными, но всё же думать об этом с такой стороны кажется довольно странным и полностью противоречащим динамике их дружеских отношений. Юнги меньше всего похож на альфу, которого интересуют другие альфы. Вообще-то, он до сих пор не похож на того, кто согласится делить мужа с другим альфой, пусть и истинным, но это хотя бы ближе к реальности, чем странная навязчивая мысль. Такое можно представить. О таком можно спокойно говорить с Юнги, не боясь увидеть осуждение и неприязнь, потому что — что ж, нужно иметь огромную смелость, чтобы спросить у альфы, не хочет ли он встречаться с альфой. Юнги, конечно, совсем не приемлет насилие, но его реакцию предугадать очень трудно. Всё может быть. Ему ещё повезло, что Чимин отреагировал недоумением. Да и Чимину, наверное, повезло, что в реакции Чонгука не было осуждения. Чонгук ведь тоже мог воспринять его слова по-разному, и в том числе негативно. А он задумывается. И задумывается не над тем, как вежливо отказать, а над их совместным будущем в случае, если он всё же согласится. Жаль, на раздумья ему отводится всего одна ночь — следующим утром его ждёт работа и, вопреки всем ожиданиям и надеждам, Юнги, заменяющий бармена на несколько часов. Чонгук сталкивается с ним сразу. И он к этому оказывается абсолютно не готовым, поэтому, стоит их взглядам пересечься, юркает обратно в коридор и находит себе дело вне зала. Благо, Хосок машет на него рукой и разрешает прибрать склад. Чонгук от этого выигрывает лишь полчаса, однако и эти минуты он ценит и приводит в порядок не только склад, но и мысли в голове, чтобы быть готовым к разговору с Юнги. Уверенности это, правда, не прибавляет. К его удивлению, Юнги, едва он решается выбраться, только приветствует, внимательно оглядывает и улыбается, чтобы после задать вопрос, никак не касающийся Чимина. Он даже не упоминает его ни в их первый разговор, ни в последующие, и Чонгук начинает сомневаться, действительно ли он знает. Спросить прямо не хватает смелости. Остаётся лишь ждать в надежде, что Юнги просто даёт ему время разобраться в себе. — Хëн, мне нужен латте, — первое, что говорит Чонгук без страха, что Юнги переведёт разговор к Чимину. — Тебе точно нужен латте, а не мой муж? — невзначай бросает Юнги, и Чонгук, застигнутый врасплох, замирает с подносом в руках, чувствуя, как по спине проходит холодок. Он сглатывает, прежде чем обернуться. Юнги на него даже не смотрит, занятый приготовлением кофе. Но он, определённо, улыбается. И в его глазах, когда он поднимает голову, читается веселье. — Подумал, что ты слишком расслабился рядом со мной. Будет тебе латте, иди. — Ты знаешь? — Ну, конечно, я знаю, — закатив глаза, отзывается Юнги и машет рукой, отправляя его дальше, потому что гости свой завтрак ждут уже слишком долго. Чонгук смиренно ступает к нужному столику — и всё равно оглядывается на расслабленного и, кажется, довольного собой Юнги, задаваясь множеством вопросов, на которые оказывается не в силах найти ответ. Юнги словно совершенно не волнуется о том, что Чимина с Чонгуком связывает. Его больше забавляет реакция Чонгука на это и смущённое бормотание каждый раз, когда он, не сдержавшись и убедившись, что вокруг никого больше нет, невзначай бросает одну из своих фраз, точно заранее заготовленных. Чонгуку требуется несколько часов, чтобы привыкнуть. Правда, когда он, наконец, привыкает и даже придумывает, как ответить в следующий раз, Юнги вдруг прекращает и невинно улыбается, едва замечает, что Чонгук с прищуром ждёт от него хоть одной фразы. Приходится признать, что Чонгук с остроумностью опоздал — Юнги прознал его план и решил избавить от любых намёков. После он и вовсе уходит, когда бармен освобождается, переодевается и устраивается за стойкой. В следующие два дня они не встречаются, потому что Чонгук отдыхает, а когда он выходит в пятницу, Юнги заглядывает лишь утром на несколько минут, чтобы переговорить с Хосоком, и исчезает снова. Вечером не показывается вовсе. В субботу Чонгук находит его сам — ловит момент, когда Юнги заезжает на обед и устраивается в тишине на диване, тихо входит и плотно прикрывает за собой, выдыхая. Юнги поднимает на него взгляд и после осознания, кто именно нарушил его покой, расцветает в улыбке. — Чонгук! — он и не скрывает, как рад его видеть. Чонгук со вздохом проходит вперёд, бормочет под нос скомканное приветствие и опускается на кресло перед диваном. Юнги с любопытством наклоняет голову — всем видом спрашивает, почему Чонгук сегодня настолько тихий и не пытается с порога либо выведать всё, либо задать тему для бурного разговора. — Ты устал или пытаешься придумать, как спросить про Чимина? — он слишком проницателен. — Про Чимина, — отвечает Чонгук и на мгновение прикрывает глаза, собираясь с мыслями. — Почему ты не ревнуешь его ко мне? — Вы ещё даже не встречаетесь, к чему мне там ревновать? — Но мы можем начать встречаться. Тебя это не волнует? — Если бы мы не были знакомы, я бы беспокоился. Тебя я знаю. И знаю, что ты не собираешься навредить ему, поэтому мне не о чем волноваться. Ты из тех альф, что смотрят на истинных с восхищением в глазах и никого вокруг не замечают. — И тебя устраивает, что я смотрю так на твоего мужа? — Я хочу, чтобы на него так весь мир смотрел, — фыркает Юнги. — И да, меня всё устраивает. — То есть ты просто позволишь мне ухаживать за твоим мужем? — потерянно спрашивает Чонгук, действительно удивлëнный тем, как спокойно Юнги говорит. Он в ответ кивает. Складывается ощущение, что Чимин ему совершенно не важен. — Вы в формальных отношениях? Юнги поднимает брови. — У нас есть дочь, — напоминает он. — Ей пять лет, всё могло измениться. — И я всё ещё люблю её отца всей душой. — И при этом не ревнуешь его ко мне! — И это никак не противоречит моим словам о любви к Чимину, — пожимает плечами Юнги. Чонгук закатывает глаза и складывает руки на груди, показывая, насколько ему мало такого аргумента. — Будь ты альфой с улицы, я бы тебя и близко к нему не подпустил, но ты всё ещё мой друг. И истинный Чимина. У нас давно был уговор, и я чётко придерживаюсь его, потому что несколько лет назад именно он не позволил нашим отношениям рухнуть. Тогда Чимин был тем, кто поддерживал меня. Сейчас моя очередь. И меня полностью устраивают его отношения с тобой ровно до тех пор, пока это делает его счастливым. — А если он влюбится в меня? — Вообще-то, ваши возможные отношения уже подразумевают влюблённость. Если вы просто будете заниматься сексом где-нибудь в отеле, я предпочту в этом не участвовать. У меня твёрдая позиция в отношении измен, меняться она не планирует. — Для тебя измена — секс без любви? — Когда мы говорим об истинности — да. — В чëм разница? — Между сексом по любви и без или истинностью и её отсутствием? — И тем, и другим, наверное… — смутившись, бормочет Чонгук. Юнги насмешливо фыркает. — Истинность про любовь, и это волшебное чувство, контролировать которое действительно невозможно. У меня был шанс его испытать. Я хочу, чтобы и Чимин мог почувствовать всё положительное, что было в наших отношениях с Николь. Я не стану препятствовать любви. Но если любви нет, единственная причина для секса с чужим человеком — желание просто заняться сексом. Ничего волшебного. Ничего, что невозможно контролировать. Такое я не приемлю и считаю неуважением к себе и нашим отношениям. А если вы и вовсе не истинные, в этом просто нет смысла, потому что такая влюблëнность пройдёт быстро. Не кидаться же на всех, в кого влюбляешься в период усталости от постоянства. — Но вы с Николь не вместе. — Потому что она отказалась делить меня с Чимином. — Почему ты остался с Чимином, а не с ней? — Если я начну расписывать, почему Чимин — лучшее, что со мной случалось в этой жизни, ты пропустишь весь день работы. Мне не нужно волшебство без Чимина. Я люблю его и не хочу его потерять. В целом, Чимин придерживается той же позиции, поэтому если рассчитываешь на развод — не трать зря силы. — Чимин идёт только с тобой в комплекте? — с неожиданным весельем интересуется Чонгук и качает головой, чувствуя себя так… Странно. Он впервые сталкивается с таким выражением любви. — Примерно так, да, — уверенно кивает Юнги. — И ты думаешь, я соглашусь делить его с тобой? — Тут всё зависит от твоего желания и мировоззрения, серьёзно. Если не хочешь или не представляешь себя в таких отношениях — не стоит. У нас тут всё на добровольной основе. — Но если я расстрою Чимина — лишусь работы. — Чтобы тебя уволить, мне надо пройти через Хосока, — хмыкает Юнги и, на несколько секунд уйдя в себя, с ужасом качает головой. Чонгук, не сдержавшись, тихо смеётся и кивает. Хосок не позволит лишить его одного из официантов, которых и без того вечно не хватает даже при полном составе. — Твоё увольнение не переживу я, а тебя наймут снова. — А как ты смотришь на возможные отношения между нами? — интересуется Чонгук раньше, чем успевает прикусить язык. Юнги наклоняет голову. К удивлению Чонгука, он действительно задумывается. — Это абстрактный вопрос или предложение? — на всякий случай уточняет он. — Абстрактный, — сразу отзывается Чонгук, не желая, чтобы Юнги неверно его понял. Он ведь не влюблён. Ему, скорее, просто интересно. — Я в тебя точно не влюблён. — В целом, звучит интересно, — сильнее удивляет Юнги, и Чонгук, распахнув глаза от неожиданности такого ответа, с любопытством наклоняется вперёд. Кажется, он ошибся в собственных суждениях. — Не смотри так, словно хочешь осудить за толерантность. Ты сам спросил. Избивать тебя, если вдруг влюбишься в меня, я не собираюсь, я спокойно к этому отношусь. Если так получится, что вы с Чимином реально сойдётесь, нам всё равно придётся уживаться вместе, можно попробовать и разбавить дружбу романтикой. Но не жди, что я влюблюсь в тебя как в Чимина. Такого не будет. — Ты первый толерантный альфа, который толерантен не только тогда, когда его это всё не касается, — не скрывает восхищения Чонгук. — А ты первый альфа, который вообще такое спрашивает. — Я хочу рассмотреть все варианты. — Тебя привлекают альфы? — вдруг спрашивает Юнги, и Чонгук вздрагивает и поднимает на него испуганный взгляд, чувствуя, как по спине пробегает инстинктивный холодок. От такого вопроса хочется сбежать. И хотя Юнги до этого дал понять, что относится к таким отношениям спокойно — от страха ему всё равно никуда не деться. — Ладно, я впервые вижу тебя таким зашуганным, так что ответ очевиден. — И альфы, и омеги, — сглотнув, поправляет Чонгук, слыша, как дрожит его голос. Юнги спокойно кивает, и на его лице не проскальзывает ни осуждения, ни непонимания, ни любой другой негативной реакции. — Я не вижу между ними разницы. А ты?.. — Не думал об этом. — Ладно. — Но если задуматься, могу представить себя и в отношениях с тобой. Точнее, с Чимином и тобой. Как я уже расписал — основное внимание и любовь Чимину, а мы с тобой привязаны друг к другу чуть больше, чем просто друзья. — И ты не считаешь это изменой Чимину? — Не уверен, можно ли вообще считать это изменой, — с сомнением тянет Юнги и ерошит собственные волосы, уходя в раздумья и, наверное, пытаясь отчëтливее представить возможную ситуацию. — Мне кажется, нет. Мы ведь не будем просто развлекаться друг с другом. Вообще, тут надо узнать, как сам Чимин к этому относится — если он ревнует, значит, ничего подобного между нами не будет, даже если для нас с тобой это не измена. — А не случится так, что он не посмеет сказать о ревности? — Я тебя умоляю, Чимин и не посмеет? — со смешком спрашивает Юнги так, словно этого и вовсе не может быть. — Если его что-то не устраивает, он об этом скажет. А если ты не прислушаешься, тебе не понравится, как он сообщит об этом во второй раз. Он единственный сын богатых родителей, которого они на руках носили, вышел замуж за альфу, который его до сих пор на руках носит, и ты думаешь, он промолчит? Привыкай. Не он твой омега, а ты его альфа. Впрочем, тебе такое должно понравиться. — Звучит как оскорбление, если честно. — Ты оскорблён? — Юнги поднимает бровь и внимательно оглядывает Чонгука. Приходится в ответ покачать головой, потому что он выглядит действительно серьёзным. — Ну и отлично, — разом расслабившись, облегчённо бросает Юнги. — Было бы неприятно в тебе ошибиться. — Тебе такое нравится? — Я его муж, Чонгук. — Ты ведь можешь просто мириться с этим. — Нет, я люблю эту черту Чимина. И предлагаю обсуждать не наши с ним отношения, а ваши. — Будет странно, если я скажу, что хочу попробовать? — Нет, авантюризм полностью в твоём стиле. — И ты всё ещё не ревнуешь? — Сейчас я только забавляюсь. — А если я прямо сейчас попрошу у тебя номер Чимина? — Я не дам, потому что у него есть свой план на развитие ваших отношений, — категорично заявляет Юнги. Чонгук удивлённо распахивает глаза. У Чимина уже есть план на их отношения? — Если хочешь с ним встретиться, мы завтра будем здесь ужинать в то же время, можешь подойти. Или подожди до понедельника. Вы же договорились уже. — Боюсь, я пока не решусь вмешиваться в ваши свидания, — неуверенно тянет он. Юнги пожимает плечами, всё ещё спокойно обедая и едва ли проявляя эмоции, и Чонгук на мгновение задумывается, каким его видит Чимин. Он, на самом деле, очень сомневается, что с Чимином Юнги так же беспристрастен — и именно поэтому едва на следующий день сдерживает желание всё же заглянуть и издалека посмотреть на их свидание. Всё равно он всё узнает позже. Пока он решает остановиться лишь на развитии их с Чимином отношений, и все два дня его мысли занимают лишь всевозможные способы ухаживания. Он понятия не имеет, как Чимину нравится. Он даже не знает, нравятся ли Чимину цветы. И он отчаивается настолько, что пишет Юнги, спрашивая, стоит ли дарить Чимину букет, а после пустым взглядом смотрит на присланное «вы же хотите погулять по парку, куда ты денешь букет?». Он об этом не подумал. А когда следом приходит «он любит сладости, можешь посмотреть что-нибудь такое, а на следующие свидания думай сам», Чонгук едва сдерживает желание прямо сейчас найти Юнги и зацеловать его. Он вместо этого быстро собирается и спешит в кондитерский магазин, чтобы после — замереть перед множеством полок, переводя взгляд с одной на другую. — У вас есть печенья с предсказаниями? — когда в голову приходит идея, тут же спрашивает он. — Или пирожные. Что-нибудь милое, чтобы можно было на свидании подарить. Консультантка, ожидавшая, пока он примет решение, тут же кивает, и Чонгук не сдерживает яркой улыбки, пока слушает, какие именно коробки с предсказаниями у них есть, и следует за ней в нужный отдел. Находится даже романтическая. Чонгук её и берёт в надежде, что предсказания, которые им попадутся, не будут слишком откровенными, а они с Чимином просто повеселятся, а не окажутся в неловком положении из-за того, что предсказание намекает на глубокий поцелуй, а они только минуту назад договорились попробовать и посмотреть, к чему всё приведёт. К счастью, Чимин уже от пирожных остаётся в восторге, с яркой улыбкой бормоча, что это одни из его любимых — и Чонгук угадал их даже без помощи Юнги. Они вдвоём устраиваются в свободной беседке в глубине парка, и Чимин наугад выбирает первое пирожное, бормоча, что только так предсказания могут сбыться, осторожно разворачивая и внимательно читая, чтобы через несколько минут расцвести в улыбке. Чонгук пробует подглядеть, но Чимин со смехом уворачивается от него, поэтому ему остаётся лишь терпеливо ждать. Чимин словно наслаждается его любопытством и невозможностью хотя бы коснуться, чтобы остановить от уворачиваний и хотя бы мельком заметить надпись. В конце концов, Чимин, сжалившись, всё же протягивает. — Вас ждёт взаимная и крепкая любовь, — довольно озвучивает он раньше, чем Чонгук успевает прочитать, и Чонгук тихо выдыхает. — Ну всё, теперь мы должны постараться, чтобы оно сбылось, иначе нас ждут десять лет несчастья. — Целых десять? — Именно. — Теперь у меня нет выбора не быть с тобой, — тихо шутит Чонгук, всё ещё завороженный тем, что Чимин с первого раза среди шести пирожных выбрал единственное с таким предсказанием. Чимин уверенно кивает. — Не страшно читать следующие предсказания? — Думаешь, я испугаюсь такой мелочи? — Десять лет несчастья — совсем не мелочь, — фыркает Чонгук и, вопреки собственным словам, тянется к следующему пирожному, чтобы развернуть предсказание. Его глаза распахиваются. Ладно. Может быть, ему стоит начать верить этим предсказаниям, потому что надпись, выведенная аккуратным почерком, обещает, что Чонгук может довериться интуиции и открыть своё сердце Чимину. И потому что остальные предсказания к ним относятся уже гораздо меньше — они намекают на установившиеся отношения с любимым человеком. В отличие от первых двух, разбросанных по коробке и выбранных Чимином и Чонгуком наугад. Волшебное совпадение. Ещё и пирожные оказываются одними из самых вкусных в жизни Чонгука, и он начинает понимать, за что Чимин так их любит. Жаль, они вскоре заканчиваются, но тогда Чимин поднимается и предлагает прогуляться, увлекая новым разговором, и Чонгук с энтузиазмом следует за ним, прислушиваясь и стараясь запомнить любую мелочь, которую можно было бы использовать в будущем. Уже на втором их свидании между ними отсутствует неловкость — они легко находят темы, шутят, смеются, веселятся и гораздо активнее отдыхают, останавливаясь у ларьков, автоматов с развлечениями и на площадках для танца, где громко играет музыка и толпятся люди. Чимин не сдерживается в проявлении эмоций. По крайней мере, сдерживается заметно меньше с прошлого раза, и видеть его таким Чонгуку слишком нравится. Может быть, он поэтому не отводит от него взгляд в течение всего вечера и едва замечает происходящее вокруг. Наверное, Юнги был прав. Его это полностью устраивает. Когда вечер приближается к концу, Чонгук предлагает обменяться номерами, и Чимин, к счастью, кивает, просит телефон и записывает свой номер, сразу отправляя приветственный стикер. Они договариваются о времени следующего свидания, но место решают выбрать позже — больше ради того, чтобы был повод списаться, избавиться от пустого диалога и, конечно, сформировать привычку общаться. Чонгук подходит к этому ответственно. Через пару недель он выясняет, в какое время Чимину удобно поддерживать отвлечённый разговор, а когда он исчезает, чтобы приступить к работе, и пишет лишь тогда, не желая вызывать раздражение неуместными сообщениями. Впрочем, в мессенджере Чимин всё равно предпочитает держаться отстранённо, поэтому открывается в основном только Чонгук. Они меняются на свиданиях. Чонгук быстро догадывается, что Чимину нравится говорить о себе исключительно тогда, когда он может отследить реакцию и понять её искренность. В первое время они только притираются, осторожничают и с опаской выбирают места для свиданий, останавливаясь на нейтральных вариантах, чтобы выпить кофе, подняться в гору или прогуляться вдоль реки и насладиться уличной едой. Рискнуть Чонгук решается к концу второго месяца, когда цепляется взглядом за объявление о предстоящем концерте одного из тех исполнителей, что, как они выяснили, нравятся и ему, и Чимину. Чимин соглашается. На официальном сайте билетов не находится, зато их удаётся выкупить, пусть и по завышенной цене, и следующее свидание меняет, наверное, всё. Чимин тогда впервые полностью открывается влиянию атмосферы — Чонгук в один момент ловит себя на том, что смотрит лишь на прыгающего, танцующего и кричащего любимые песни Чимина. Он чувствует себя таким влюблённым. Чимин, когда замечает его взгляд, затягивает вдруг к себе, впервые переходя границу отсутствия едва ли не любых прикосновений, прижимается, обнимает и танцует уже вместе с ним. Чонгуку требуется несколько песен, чтобы поверить, что он реально может Чимина касаться, зато в следующие — он не отпускает его и не отходит ни на шаг, и Чимину такое, определённо, нравится гораздо больше, чем неловкость после любого случайного касания. Весь следующий день Юнги оказывается вынужден слушать обо всех подробностях, потому что Чонгук продолжает гореть энтузиазмом и восторгом и успокаивается лишь через несколько дней. Парк аттракционов предлагает уже Чимин, и после него границы между ними окончательно стираются, позволяя отношениям развиваться быстрее и увереннее. Чонгук смелеет и в проявлении чувств, и в выборе мест для свиданий. Чимин отвечает ему тем же, и влюблённость между ними, наконец, ярко расцветает, мягко оплетая их жизни. Свидания становятся всё более откровенными. Однажды Чимин и вовсе приглашает Чонгука к ним домой в отсутствие Юнги и Суён, и Чонгук впервые оказывается там, где их запахи гармонично сплетаются, отражая любовь и счастье, наполняющие дом. Дольше всего Чонгук рассматривает фотографии с Суён — до этого он её не видел. И у него, стоит признать, начинает ныть сердце, когда он понимает, как сильно она похожа и на Чимина, и на Юнги. Он привязывается к ней сразу. Он вздрагивает, стоит Чимину его позвать, и резко оборачивается, застигнутый врасплох. — Показать тебе семейные видео? — неожиданно предлагает Чимин. В тот день они, договорившиеся посмотреть фильм, смотрят семейные архивы — и Чонгук об этом совершенно не жалеет. Он впервые замечает, как Чимин и Юнги смотрят, как разговаривают, как в каждом их движении и касании проскальзывает нежность и привязанность друг к другу и их дочери. И когда Юнги воскресным днём присылает ему адрес ресторана и время, Чонгук понимает — так он признаёт серьёзность их отношений. И Чонгук, на самом деле, чувствует себя безумно неловко, неуютно и смущённо, когда приезжает в ресторан и входит, сразу находя взглядом разговаривающих Юнги и Чимина. Точнее, разговаривает только Чимин, а Юнги — останавливается взглядом на Чонгуке и с мягкой улыбкой наклоняет голову. Чонгук уверен, он забавляется его смущением и робостью, не позволяющей даже подойти. Приходится сделать несколько шагов. Чимин замечает, что внимание Юнги направлено не на него, гораздо позже и оборачивается на Чонгука, расцветает в улыбке и подзывает к ним. Он ему действительно рад. Он, кажется, не чувствует ни малейшей неловкости из-за того, что его альфы собираются в одном месте, в отличие от Чонгука. Знать, что Юнги не против, отличается от того, чтобы открыто проявлять чувства к Чимину у него на глазах. Тем более, Чимин ещё и поднимается, стоит ему подойти, и привычно обнимает, из-за чего Чонгук и вовсе проваливается в смущение, потому что Юнги смотрит. Юнги не отводит взгляда. И хотя и в его позе, и в его улыбке, и в его глазах легко можно прочитать расслабленность и нежность, Чонгук всё равно едва находит себе место и больше всего желает провалиться под землю. Спасибо, никто не заостряет внимания на его скованности, а Чимин начинает историю, которую рассказывал Юнги, заново. С не меньшим энтузиазмом. Расслабляется Чонгук постепенно. Проходит немало времени, прежде чем он решается вмешаться в диалог Чимина и Юнги, и когда не встречает негативной реакции — увлекается столь же активно. С течением времени такие свидания становятся привычными. Последняя граница, ограждающая Чонгука от семьи Чимина и Юнги, рассыпается неожиданно для него — когда Юнги зовёт его помочь перенести коробки из фургона в ресторан, хватает одну из них и исчезает за дверью, а Чонгук замирает, распахнутыми глазами глядя на выглядывающую с заднего сиденья Суён. Она внимательно смотрит. Ей интересно. А у Чонгука сердце начинает сходить с ума от осознания, что он видит её. Что Юнги позволил им познакомиться. И что она узнаёт его, кричит приветственно его имя, не совершая ни одной ошибки в произношении, и машет рукой. — Понятно, помощник, — насмешливо фыркает Юнги рядом. Чонгук вздрагивает, уже забывший и про коробки, и про весь остальной мир. — Отойди хоть в сторону, а ты, — обращается он к выглядывающей Суëн, что сразу ойкает и ныряет за сиденье, — куда шапку сняла? Зима на улице. — Она мешает! — доносится из машины. — И мне папа разрешил! — Снимать шапку? — Да! — Не мог тебе такое папа разрешить. — А вот и мог! — Не упрямься и надень шапку, если хочешь познакомиться с Чонгуком, — закатив глаза, ставит условие Юнги, и Чонгук удивлённо на него оглядывается. Он не верит, что они действительно собираются познакомиться. И он не верит, что Суён вообще знает про его существование. Она всё же надевает шапку и выглядывает снова, выглядя слишком возмущённой необходимостью соблюдать правила и прятаться от мороза. Юнги уносит вторую коробку и насмешливо поднимает брови, стоит Чонгуку, спохватившись, предложить помощь. Коробок всего две. Он снова оставляет их. Суён поджимает губы и говорит, что ей нельзя выходить из машины, потому что она болеет, и Чонгук оглядывается и решительно забирается в огромный багажник фургона, приближаясь. Суён с энтузиазмом протягивает ему руку и представляется полным именем, называя ещё и фамилию, возраст, адрес проживания и имена родителей. Очаровательная. Милая. Забавная. Такая, какой он её и представлял. Похожая на Чимина даже больше, чем на фотографиях — его маленькая копия с глазами и носиком Юнги. С ума сойти. И она сразу принимается расспрашивать Чонгука обо всём, что ей рассказали о нём родители, чтобы убедиться, не соврали ли они. Такая активная, возбуждённая и игривая. Они проводят вместе несколько минут, пока не возвращается Юнги, а Чонгук, когда выбирается из багажника и прощается с Суён, уже понимает — он хочет подарить дочери Чимина весь мир. — Какие у тебя планы на Новый год? — вдруг спрашивает Юнги, прислонившись плечом к фургону. Чонгук распахивает глаза. Он же не собирается пригласить его, правда? — Полностью свободен, — сглотнув, тихо отвечает он. — Хочешь заглянуть к нам? — Вы же семьёй будете праздновать. — Именно. Семьёй. Можешь приходить ближе к вечеру, будет хорошо, если принесёшь какой-нибудь подарок для Суён. И оденешься Сантой. Она будет в восторге. Чонгук прикрывает глаза и неверяще качает головой. Абсолютное безумие. Безумнее только то, что когда он соглашается, Юнги не мрачнеет, а расцветает в улыбке, подбадривающе толкает его плечом и говорит, что Суён обожает поезда и динозавров, прежде чем попрощаться и сесть в машину. Стоит двери открыться, Суён перегибается вперёд и снова машет ему. Чонгук машет в ответ — и ещё несколько минут стоит, глядя в пустоту и пытаясь прийти в себя. Хаос в голове проясняется, лишь когда к нему выглядывает Хосок, чтобы спросить, почему он здесь прохлаждается, пока в зале его ждут гости. В детском магазине Чонгук выбирает самую большую и захватывающую железную дорогу, какую только находит, и робота в виде динозавра. О цене он задумывается в последнюю очередь. Благо, денег хватает, поэтому проблему их дефицита он оставляет себе будущему, а сам упаковывает красиво оба подарка, одевается в костюм Санты и спешит к Чимину и Юнги. Он со страхом ждёт, что его не пустят дальше порога. Дверь открывает Суён — и тут же распахивает глаза, счастливо кричит родителям и затягивает Чонгука внутрь, обнимает, слишком быстро проговаривает несколько предложений и вертится вокруг, пока Чонгук пытается раздеться и не уронить мешок с подарками. Чимин выходит к ним, и Чонгук замирает, как только переводит на него взгляд. Чимин выглядит великолепно, так, словно собирается не праздновать дома в окружении семьи, а отправляется покорять весь мир — и у него, вне сомнений, получится. Чонгук уже покорён. Чонгук делает несколько шагов вперёд, навстречу, и удивлённо выдыхает, когда Чимин на глазах у дочери и вышедшего Юнги обнимает его и на мгновение прижимается к губам, чтобы, отстранившись, прошептать, что он безумно рад видеть Чонгука. Чонгук понимает — его действительно ждали. Даже стол в гостиной накрыт на четверых. Даже для Суён подарки оказываются не так важны, как возможность утянуть Чонгука показывать ему её детскую комнату и знакомить со всеми игрушками, какие у неё есть, параллельно рассказывая про праздник в детском саду. Она не задаётся вопросом, почему Чимин и Чонгук целовались. Она не относится к нему как к чужому человеку. Она знает про него слишком много, что означает, что с ней его существование обсуждали. И когда Юнги заглядывает к ним, приглашая за стол, Суён, активно рассказывающая про подругу из детского сада, резко замолкает, хватает Чонгука за руку и тянет за собой. Усаживает на диван за стол и падает рядом. Продолжает свою историю. Чонгук встречается взглядом с Чимином и тихо сглатывает, когда замечает, с какой нежностью и любовью он на них смотрит. Не только на Суён — на Чонгука тоже. Чонгук начинает чувствовать себя частью их семьи. Он чувствует, что его любят, что его принимают, что он действительно на своём месте. Ни Чимин, ни Юнги ни словом, ни действием не дают понять, что считают его на семейном празднике лишним — наоборот, они оба чувствуют себя абсолютно спокойно. Они открывают ему двери их дома. Они приглашают его войти. Они дают понять, что страхи Чонгука совсем не отражают реальность, потому что Чимин не просто любит его — Чимин пускает его в свою семью, а Юнги не только не противится, но и протягивает руку. Может быть, предсказания действительно не ошибаются. По крайней мере, тем двум, что вспыхивают в памяти, когда Чимин после поцелуя с Юнги поворачивается к Чонгуку и целует его тоже, Чонгук искренне хочет верить.