***
На Итадори блядское кимоно и хакама в мелкую полосочку, волосы зачёсанны назад. И он выглядит, как сошедшая с полотна гравюра. Без очков он подслеповато щурится и из-за этого выглядит слегка зловеще. Джин спокойно рассказывает Мегуми про готовку и мешает что-то в сковородке палочками. Тоджи кажется, что на его кухню снизошло божество готовки. И Мегуми, судя по лицу, чувствует что-то похожее. Они воспринимали кухню, как ещё одну комнату, только с холодильником, чайником и рисоваркой. Это не место семейных встреч, здесь не велись задушевные разговоры. Сын очень вряд ли помнит, а в Тоджи живут воспоминания о их старой квартире, о том как уютно там было зимним утром, как маленький Мегуми блестел глазами, сидя у кого-нибудь из них на руках. Тоджи решил съехать с квартиры сразу же, как потерял жену. И Мегуми лишился своих милых семейных завтраков. В Тоджи эта часть жизни жжётся, стоит только о ней подумать. А Джин словно прикладывает к ожогу лёд — хорошо, но всё равно чертовски больно. — Мегуми, как ты вообще впустил его? — Тоджи кивает в сторону Итадори, теперь нарезающего что-то около плиты. Сын поднимает на него глаза. Хмурый взгляд — готовность защищаться. Он обнимает ладонями свою чашку, поджимает губы. — Не дави на ребёнка. — отзывается Джин сбоку и улыбается им обоим, отворачиваясь обратно к нарезке. — Мне устроили тот ещё допрос на пороге и сказали, что если что, то я на своих двоих уже не выйду. Да и защитник у Мегуми хороший. Джин смеётся, а Мегуми опускает взгляд. Он выглядит довольно сконфуженно. — Ты познакомил его с Коном? — спрашивает Тоджи. Сын молчит, явно не собираясь отвечать. — Кон сбил меня с ног. — отвечает Джин, перекладывая нарезанные овощи в аккуратные тарелочки. Он проверяет содержимое сковородки. И это выглядит, как выход из разговора. Тоджи переводит взгляд на Мегуми. Конечно, он знал, что сын тренировал своего волкодава, посвещая ему довольно много времени. Но это всё равно впечатляет. — Я не знал, кто стоит за дверью и решил перестраховаться. — говорит Мегуми. В голосе прорываются агрессивные нотки. — Откуда мне было знать, что это твой… Он замолкает. Пытается подобрать нужное словно? Тоджи быстро переглядывается с Джином. И молчание затягивается. — Считай его моим напарником по грязным делишкам. — говорит Тоджи. Внутри всё слегка холодеет. Почему-то сейчас быть раскрытым становится страшнее, чем когда он творил хрень в подростковом возрасте. А сейчас его ведь даже наказывать некому. Мегуми просто кивает. На его лице не отображается ничего сверхъестественного. Видимо, это версия сходится с тем, что говорил ему Джин. Тоджи бросает взгляд на Итадори. Его "напарник по грязным делишкам" улыбается и закатывает глаза. Сукин сын. — Мегуми, — зовёт Джин, выключая плиту. — Помоги накрыть на стол, пожалуйста. Тоджи этому не удивлён, но Итадори готовит так, словно это дело всей его жизни. И плевать, что это довольно стандартный ужин, не требующий много времени, — просто мисо-суп, рис, рыба, обычная россыпь закусок. Вот только рыба с имбирём, а сладкий перец Джин порезал только для себя. Тоджи так странно от этого. В этой жизни теперь есть человек, который достаточно внимателен, чтобы запомнить их вкусы в еде. А Тоджи только один раз мельком упоминал об этом. Едят они молча. Мегуми, кажется, просто неловко. Тоджи не знает, нужно ли что-то вообще говорить. Джин словно не испытывает ни намёка на скованность. Он в своём традиционном облачении и со своими манерами выглядит на правильном месте. Хотя Тоджи не может представить его не на своём месте. Он легко вписывается и сливается с любой атмосферой. С его жизнью эта способность — вариант нормы. Тоджи подцепляет морковь и макает её в соевый соус. Соломка ярко-рыжая, порезанная на идеальные и одинаковые палочки. Джин ловит его взгляд и вопросительно склоняет голову. — Прекрасно нарезано. — говорит Тоджи, кладя морковку в рот. Он вкладывает в эти слова особое значение. Они точно не про готовку. — Благодарю, у меня немалый опыт. — Джин отпивает чай. Тоджи знал, что Итадори довольно кровожадный клан, который легко опускался до зверств. Тоджи хотелось бы послушать про эти делишки. Но это точно будет неприятный разговор для Джина. Да и тема явно не застольная. На краю сознания вспыхивает какая-то мысль. Она расплывчатая и слегка тревожная. Тоджи обводит глазами кухню. Взгляд цепляется за ножи на сушилке. Лезвие ещё мокрое в блестящих капельках воды. Лезвие. — Джин? — Итадори отрывается от своего риса. — У тебя с твоей-то одёжкой должна быть катана. Где она? — Я отдал дайсё Мегуми. Вряд ли бы меня впустили с ним. Думаю, мечи в твоей комнате. — говорит Джин. Сын на его слова кивает. У Тоджи по телу пробегает дрожь: он бы никогда не смог так просто расставаться со своим оружием. — А пистолет? — спрашивает Фушигуро. И тут же понимает, что очень зря. Джин кладёт палочки на тарелку с чётким звуком и слегка щурится — еле заметное движение. — Я не считаю нужным носить оружие в твоём доме. Я достаточно уверен в тебе и Мегуми. — он выглядит сурово. Тоджи задел его. Это чувство колит в сердце. — Понял, прости. — Тоджи поднимает руку в примирительном жесте. И замечает, как меняется лицо у Мегуми. Конечно, он не настолько часто у кого-то просит прощения. Это та ещё роскошь. — Бывает, — Джин кивает и берёт палочки обратно. А потом улыбается с искринкой. — Просто, Тоджи, серьёзно, пистолет? — он осторожно стучит пальцем себе по виску. — Минус три. — Не думаю, что тебе это помешает. — говоря это, Тоджи чувствует, что ходит по тонкому льду, флиртуя за семейным столом и сразу же после напряжённого разговора. Джин бросает короткий взгляд на Мегуми, что-то решая для себя. Он улыбается и говорит: — Разумеется: мастерство не пропьёшь. Но с очками как-то сподручней. — он поддевает палочками перец. — Я не успел заехать за запасными. Решил сразу к тебе. Тоджи кивает. Это даже льстит. Джин сразу же приехал к нему. Дальше всё проходит молча. Мегуми отказывается от добавки и уходит гулять с Коном. Итадори провожает его нечитаемым взглядом, укладывая остатки еды в тарелки и накрывая их плёнкой. — Не боишься? — спрашивает он, кивая в сторону улицы. Тоджи отвлекается от загрузки посудомойки. Не трудно понять к чему относится этот вопрос. — Слегка. Но Мегуми не дурак и я знаю какие у его собачки зубы. — Тоджи закрывает крышку, выбирает режим и кухню наполняет мерный гул воды под давлением. — Кон загрызёт любого и если случится что-то серьёзное, то я найду нападавших по откусанным конечностям и лужам крови. Джин кивает и подходит ближе, пока Тоджи моет руки. Он мнётся рядом, словно не может определиться, что делать. Фушигуро чувствует в нём этот раздрай, практически незаметный внешне, но понятный на уровне интуиции. — Тоджи, — Джин складывает руки, пряча их в широких рукавах кимоно. — Я могу остаться на ночь? Вопрос звучит как что-то сокровенное. Тоджи кивает, заканчивая вытирать руки полотенцем. Джин словно расслабляется после согласия. — Ты думал, что я не разрешу тебе здесь остаться? Итадори поджимает губы. — Я не исключал такого варианта. У тебя тут сын и я заявился довольно поздно. — он поводит плечами и улыбается печально. — Мне стоит извиниться за сомнение в твоей персоне? Тоджи качает головой. Он понимает мысли Джина, но это всё равно колит. Обидно, когда в тебе сомневаются. Но для них это нормально. Для них подвергать сомнениям всё вокруг — основа безопасной жизни. Тоджи хочет, чтобы хотя в друг друге у них не было этих сомнений. Он окидывает Джина взглядом: спрятанные руки, лицо с полуулыбкой, помятая укладка и красная полосочка на шее. Тоджи поддевает пальцем ворот, залезая даже под нижнюю рубашку. Кожа у Итадори горячая и мягкая. Он заглядывает ему в глаза. — Нужно тебя переодеть. И так уже след остался. — Тоджи гладит ему затылок, трогает шейные позвонки, обводит их круговым движением. Он хочет сожрать его целиком. Джин нежно перехватывает его руку, понятливо улыбается. Он замечает этот голод. — Это успеется. А меня нужно переодеть. — голос его звучит непреклонно. Он задевает пальцем костяшку на запястье Тоджи. И они плавно отстраняются друг от друга. Фушигуро хмыкает: — Тогда пошли. И уводит Итадори вглубь дома, ведёт на второй этаж к себе в комнату, судорожно пытаясь вспомнить насколько там убрано и не придётся ли сейчас в спешке прятать раскиданные бумажки и футболки со спортивками. — Прошу, — Тоджи распахивает дверь, включает свет. И в целом всё довольно прилично. Лучше, чем он мог ожидать от себя. Просто на столе бардак — точильные камни, какая-то сомнительная тряпка и зелёная коробочка с патронами. Джин обводит его комнату взглядом и кивает. Тоджи понимает, что это за кивок; он тоже умеет окидывать помещения профессиональным взглядом, подмечая важные детали. На кровати, сминая покрывало, лежит катана и вакидзаси вместе с кожаными креплениями под пояс. То самое роскошное дайсё. Тоджи хочет их потрогать. Они выглядят как работа мастера. — Посмотри, если хочешь. — говорит Джин, указывая на оружие. — Только дай мне во что переодеться. Итадори разводит руки, показывая ладони, и рукава кимоно раскрываются как тяжёлый веер. — Шкаф перед тобой. Выбери, что нравится. — Тоджи садится на кровать, пододвигая к себе мечи. Конечно, они хорошие, но Джин, ищущий себе одежду на полках и раздевающийся рядом с ним буквально в одной комнате, ощущается небывалой роскошью. После месяца одних только воспоминаний о нём, от возможности подойти и потрогать, встать и обнять его за плечи, внутри всё разъедает. — Тебе нужна помощь с этим? — спрашивает Тоджи, получая вопросительный взгляд через плечо. — Ну, с твоим коконом из одежды. — Нет, я довольно часто занимался этим. — Джин склоняет голову к плечу и возиться с завязками хакама. Тоджи смотрит на его затылок и плавные движения. Он приковывает к себе всё возможное внимание. Итадори ослабляет пояс, выправляет кимоно и нагадзюбан. Движения у него размеренные, словно ему часто приходилось оголяться при посторонних. Он скидывает верх прямо на пол, обнажая спину. Ткань падает с глухим звуком — явно тяжёлая. Шрамы зажили полностью. Теперь в них теперь нет розового мяса, это просто белёсые полосы. Хакама тоже отправляются на пол. И Джин остаётся в одном нижнем белье и таби. — Стриптиз окончен. — Джин смотрит на Тоджи через плечо. — Я бы засунул тебе купюры в трусы, но ты это вряд ли оценишь. — Тоджи похабно улыбается. Джин хмурится одновременно и смущённо, и сконфуженно. Он молча отворачивается к шкафу. Тоджи опускает взгляд ему на поясницу и тихо присвистывает. Бёдра у Итадори чуть уже, чем плечи. Татуировка заманчиво скрывается под поясом белья. — У тебя шикарная задница. — Спасибо, но, будь добр, отвернись. И Тоджи слушается, опуская взгляд на пару мечей, слушая, как Джин шуршит чем-то в шкафу. Чёрные парадные ножны глянцево блестят даже при искусственном свете. На них боязно оставлять свои отпечатки. Цуба тоже вычурная, под стать всему остальному. Тоджи берётся за катану, обнажает светлое лезвие. Оно отполировано до жути. Прекрасная работа практически без дефектов. На задней части меча есть кирикоми — довольно глубокие зазубрины от блока. С этой парой ходили в бой. Хотя Тоджи не может представить, как в эпоху огнестрела можно махаться на мечах. Просто это не практично. Джин тихо подходит и садится на краешек кровати, складывая руки на коленях. Фушигуро поднимает на него взгляд. Лонгслив, который Тоджи по размеру, обнажает его ключицы и впадинку между ними. Рукава подвёрнуты. — Что думаешь? — Итадори кивает в сторону дайсё. — Хорошая работа. Для меня легковато, правда. — Тоджи возвращает канату в ножны со звонким звуком, вообще не следуя этикету обращения с чужим оружием. — Конечно, легковато. Они сделаны для меня и под мою руку. — Джин говорит об этом так легко, словно иметь собственную боевую пару — не роскошь всей жизни. — Меня пугает, как просто ты об это говоришь. — Тоджи смеётся и встаёт, относя мечи к сейфу с оружием. Жаль, у него нет специальной подставки или стенда. Джин неопределённо хмыкает. — Эта вещь — знак статуса. Я теперь не знаю, как к ней относится. Тоджи поворачивается и успевает увидеть презрение на улыбающемся лице. Интересная эмоция. Джин падает спиной на кровать — она пружинит под его весом. И спрашивает буднично, словно не было того взгляда, брошенного на дайсё: — Мы будем спать в одной кровати? — Да, — Фушигуро начинает привыкать к странным разговорам с тупыми вопросами. — Я давно не спал рядом с кем-то. И не обнимался. — Джин смотрит из под полуприкрытых глаз. Выглядит довольно устало. — Это кажется интимным. Тоджи понимает о чём он. Его кровать тоже пустовала после смерти жены. И согревали другую половину только связи на одну ночь, после которых оставался сладкий запах, приятная пустота из-за оргазма и дерущее чувство вины. Тоджи забыл каково обнимать кого-то во сне. Какое оно тепло тела рядом? Джин смотрит на застывшего у кровати Фушигуро. У обоих в глазах отражается тоска. — Эм… — Итадори выглядит сконфуженным, разводит руки, открывая ладони, но как-то зажато. — Пойдёшь ко мне? Он звучит так, словно вообще не надеется на ответ. Тоджи улыбается и горло пережимает от нервозности. Выключив свет и сняв одежду, он возвращается к кровати и к Джину, уже лежащему под одеялом, и ложится рядом, смотря в потолок. Неловко. Постель кажется тесной, хотя они точно легко на ней умещаются. Джин осторожно пододвигается ближе, сплетает их пальцы и утыкается лбом куда-то Тоджи в плечо. — Ты всегда спишь в одежде? — спрашивает Фушигуро. — Да, мне некомфортно без неё. — голос у Итадори тихий, под стать ночи. Рукав лонгслива щекочет Тоджино запястье. Он тихо хмыкает и Фушигуро понимает, что Джин улыбается. — Что? — Ничего, чувство словно я впервые девчонку за руку держу. — говорит Итадори и прижимается ближе. Его голос становится тише, когда он продолжает: — Хотя это странно, если учитывать, что ты уже проверял глубину моего рта своим членом. Как этот очкарик только что назвал минет? — Не говори мне такое на ночь. — Тоджи стискивает плечо Джина, слушая, как он смеётся. — Больше не буду. Спи, Тоджи. Легко сказать. И Джин, кажется, это прекрасно понимает, но больше ничего не говорит. Остаётся только гипнотизировать взглядом потолок.***
Спать рядом с кем-то непривычно и они оба по очереди просыпаются из-за каждого шороха. Джин оказывается, тоже умеет встакивать по первому же щелчку. Жизнь не щадит таких как они. На утро невыспавшийся, но удовлетворенный Джин предлагает взять у него номерок. Конечно, Тоджи соглашается и обещает не названивать слишком сильно. Джин просто улыбается. И, абсолютно не стесняясь, уходит после завтрака в Тоджиной одежде, попрощавшись с Мегуми, забирая с собой свои кимоно, хакама и дайсё. За ним заезжают на безликой чёрной машине. Мегуми наблюдает за всем этим невозмутимым взглядом с пониманием на дне. Он ничего не говорит, но в нём всё искрится фразой "Вы спали в одной кровати и я это знаю". Тоджи его показательно игнорирует.***
Через несколько дней Джин звонит и предлагает смотаться на свидание. Звучит он легко и спокойно, словно к нему вернулось счастье. Или его кусочки. Слишком приторно. Этот голос звучит, как прикрытие и с трудом вяжется с тем Джином, который полуголым курил на холодном пляже, который прижимал к своей груди замершего сына, который целовал Фушигуро на вертолётной площадке, как в последний раз. Тоджи бесит даже возможность лжи: страшно думать, что от него что-то скрывают. Конечно, на свидание он соглашается. И теперь обивает порог какого-то жутко роскошного ресторана. Это непривычно. Тоджи никогда не думал, что будет стоять в рубашке и брюках, ожидая свидания с мужчиной. Он так не старался даже для бывшей жены. Он в целом, кажется, никогда в своей жизни не старался выглядеть настолько хорошо, как для сегодняшнего вечера. И для кого? Для Джина. Для очкарика, который видел Тоджи в драных спортивках, смотрел, как он тушит бычок об идеальную белую стену и слушал, как он бессовестно флиртует с девушкой вдвое младше. Перед кем Тоджи тут старается? Перед своим любовником очкариком. Тоджи не может найти в себе оправдание на такое отчаянное желание нравиться. В их диалоге с Джином светиться и режет глаза последнее сообщение: "Я еду". Оно раздражает уже минут семь. Нужно было приходить позже и не стоило так торопиться. Рядом с визгом шин тормозит спорткар. Ярко-красная остренькая ламба с выдвижными фарами-глазками. — Тоджи! — Джин весело машет ему рукой, выходя из машины. Чтож Фушигуро не удивлён. Он даже ожидал чего-то подобного. Итадори выглядит практически так же, как в самом начале их знакомства. Снова взгляд с искоркой из под очков, белая кофта, прячущая очертания тела, и светлые брюки, о стрелки на которых можно порезаться. Тоджи чувствует, что не может перестать пялиться. Завораживает смотреть на него, такого нежного в своей светлой одежде и понимать, что прячется за этим видом. Тоджи кайфует от этого знания. — Итадори-сама? — швейцар поучительно кивает. Джин передаёт ему ключи от машины. — На моё место. — легко говорит он и, подойдя к Тоджи, берёт его под руку. Фушигуро усмехается и прижимается ближе. — Вау, а ты у нас богатенький мальчик? — Будто бы ты в этом сомневался. — Джин улыбается, а тепло от его руки распространяется по телу, залезая в душу. Он заводит Тоджи внутрь, пока за ними раздаётся плавный гул двигателя отъезжающей ламбы.***
К столиком их провожает улыбчивый юноша. Он почтительно обращается к Итадори, здоровается с Тоджи и показательно игнорирует их соприкасающиеся плечи. — Тебя это не беспокоит? — спрашивает Тоджи, окидывая взглядом помещение и садясь за стол. — Что именно? — Джин вопросительно склоняет голову, оторвавшись от меню. Он сидит спиной к залу и Тоджи видит в этом хороший знак: ему доверяют наблюдать за обстановкой. Безусловно, это льстит. — Что ты проявляешь чувства на публике. — поясняет Тоджи. — Не сильно, — Джин пожимает плечами и листает меню. — Моей репутации уже ничего не сможет повредить, поэтому я спокоен. Или ты против, чтобы я… трогал тебя на публике? Возбуждение внезапно простреливает низ живота. Чувство сладко-горькое. Тоджи стискивает челюсти. — Ты звучишь ужасно пошло. — Да? — Джин хихикает и бросает этот блядский взгляд из под очков. — Тогда я пожалуй продолжу. В слабом свете он выглядит таким мягким и нежным, и это так обманчиво. Но Тоджи готов ему поддаться. Тоджи готов позволить ему всё, что угодно, только бы Джин продолжал так же улыбаться ему и только ему. Он любит его до дрожи в руках и тепла в сердце. Это чувство уже не пугает: оно родное и знакомое. — Слушай, цветик… — Тоджи пробегает взглядом по строчкам с изящными иероглифами и цифрами. — Кто пригласил — тот и платит. — быстро говорит Джин. — А пригласил тебя я, так что не беспокойся и бери, что хочешь. Тоджи хмыкает. — Не разоришься? — Тебе придётся постараться, чтобы разорить меня. Хотя я не сомневаюсь в твоих способностях. — Джин смеётся. Звук нежный и заразительный. И они заказывают, подзывая официанта. Заодно Господин Итадори забирает ключи от своей ламбы. Им обещают подать блюда, как можно скорее. Взгляд официанта заинтересованно мажет по Тоджи, но он тут же возвращает на себя маску профессионализма, кланяется и уходит. — Всем жутко интересно кого же ты сюда привёл. — подмечает Фушигуро. Джин хмурится и поджимает губы, но всё равно отвечает: — Я раньше ходил сюда только с женой — вот всем и любопытно. — он качает головой и бросает внимательный взгляд. — Думаешь, я буду ревновать? — Не без этого, — Джин усмехается, но как-то невесело. — Я бы посмотрел, как ты ревнуешь меня к надгробию. Блять. Тоджи чувствует, как воздух застревает в горле. Они ни разу не затрагивали тему прошлых отношений и делать это на свидании не сильно хотелось. У них и так всё идёт как-то не правильно. Тоджи не знал, когда у нормальных парочек принято говорить о таком. Он всегда предпочитал двигаться по наитию и чуйке — они редко подводили. Да и до Джина у него слишком долго были только разовые интрижки. Им он даже фамилию редко говорил. Некогда говорить, когда ебёшься, чтобы поскорее достичь разрядки и свалить домой. Джин выглядит слишком чистолюбивым для таких связей. А Тоджи нравилось окунаться в это дермо с головой. Он не хотел об этом думать сейчас. — Тоджи? — Итадори берёт его за руку, сплетает их пальцы, словно это какой-то ритуал. — Прости, это было неуместно. — Ничего. Джин перебирает ему костяшки, уделяя внимание каждой. — Кажется, я слишком долго был женат и успел забыть каково это — ходить на свидания. — он признаётся об этом мимоходом. Нежно говорит слова, от одной мысли о которых Тоджи просто горло пережимает. Они срываются с его губ так легко, что аж завидно. — Знакомо, — Тоджи усмехается и сжимает руку Джина в ответ. — После брака я перестал пытаться завести что-то серьёзное. Итадори тихо смеётся и следующие его слова смазываются движением: — Да я сорвал джекпот, — он оборачивается назад, смотря на официанта с подносом. Тоджи не завидует этому юноше: у Джина очень острый взгляд, когда он недоволен. — Ваши блюда. — Конечно, — Итадори откидывается на спинку кресла, смотрит пристально, старается выглядеть, как сама благодушность. Но Тоджи видит его раздражённость из-за прерванного диалога. И от этого становится и смешно, и приятно. Джин объясняет ему правила этикета, но делает это настолько саркастично-шутливо, что Тоджи быстро на них забивает хрен. К разговору про отношения он не возвращается, но это, кажется, только к лучшему. Тоджи немножко не хватает алкоголя. К мясу хорошо бы зашло что-то крепкое. Но такой вечер хочется оставить трезвым, а разум — без капли градуса. И он ждал чего-то интересненько. Почему-то, стоя перед входом в ресторан, он представлял себе что-то глупое, как в каком-нибудь фильме про любовь. Но Джин не ворует у него еду, даже не стреляет своими блядскими взглядами из под очков, только улыбается и поддерживает разговор. С ним слова текут, как ручеёк. Но Тоджи так хочется чего-то с искоркой, как в своих фантазиях. Хочется, чтобы этот ручеёк впал в бурный горный поток. Тоджи желает побаловаться. Он возьмёт на себя часть с исполнением своих фантазий о ужине в ресторане, как в кино. Он желает отработать натурой и остаётся только надеяться, чтобы такую оплату примут. Джин откладывает тарелку, складывая приборы сверху. Он одинаково хорошо владеет палочками и ножом с вилкой. Изящество, кажется, у него в крови. Или так говорит это щекочущее чувство внутри, ведущее Тоджи по грани и подталкивающие ближе к пропасти. Тоджи улыбается, завладевая вниманием. И ведёт носком ботинка, безжалостно сминая идеальные брюки. Это того стоило! Джин застывает на половине движения. Он тяжело сглатывает. И отводит взгляд, прикрывая щёку ладонью. Но ногу не убирает. — Как долго мы тут будем? — спрашивает Тоджи, изо всех сил пытаясь скопировать этот преувеличенно будничный тон. Кажется, из его рта это звучит издевательски. — Я уже всё, — выдыхает Джин, опуская ладонь на край стола. Скула у него приятно-розовая, а улыбка не помогает скрыть смущение — только подчёркивает его. — Прекрасно, а то мне хочется десерт. — Тоджи делает самое пошлое выражение лица из своего арсенала. Итадори закрывает глаза. Пальцы стискивают роскошную древесину. — Тоджи, — он говорит медленно. Пауза, как удары в самое солнышко. Сладко. — Ты меня просто ногой под столом потрогал — и я уже в таком состоянии. Не смей шутить про десерт, когда мы на людях. В его голосе возмущение мешается с шутливым тоном. Возможно, он и сам не ожидал от себя такой реакции. Тоджи может ставить галочку напротив пункта "вогнать криминального авторитета в краску". Он безусловно доволен собой. — Ты меня сейчас отчитываешь? — Фушигуро подбирает ладонью щёку и слегка поддаётся вперёд. Джин коротко смеётся. — Хвалю. — он делает жест ладонью, подзывая официанта и возвращает своё внимание к Тоджи. — Молись, чтобы не увидеть, как я кого-то отчитываю.***
Тоджи старается не смотреть на сумму счёта: он же не хочет упасть в обморок от шока прямо на свидании? Он смотрит на руки Джина, выписывающего чек. Аккуратные пальцы, светлая кожа с россыпью мелких старых шрамов. Это руки человека тёмной профессии, но сейчас в них остался только намёк на это. Они уже давно не касались оружия. Тоджи позволяет себе быстренько вспомнить за какие места его трогали эти пальцы и ладони. Горячая и опасная мысль. Особенно в роскошном ресторане. У Тоджи нет желания идти к машине со стояком в штанах. Он морщится. Джин прячет улыбку за ладонью. Сукин сын. От его взгляда ничего не укроется. — Потерпи немножко, Тоджи. — его слова словно небесная манна. После них Тоджи готов высидеть здесь хоть ещё столько же.***
Ночной воздух остужает голову. И тело тоже. Тоджи рад собственному самообладанию и контролю — благодаря им у него в штанах всё гладко. Итадори вертит ключи на пальце и идёт привычной поступью к спорткару. Как бы Тоджи не боготворил свой самоконтроль — у его любовника явно получается лучше. Но он рассматривает все возможные причины такого поведения у себя. В конце концов Джина без трусов он ещё не видел, а возможность потрогать его там просто раздирала всё внутри. Тоджи опускается на переднее сиденье и с непривычки хлопает дверью. Он чувствует себя так, словно сидит перед самым желанным подарком в обёртке, но развернуть его можно будет только дома. Это такое детское чувство. Тоджи не дарили в детстве подарков — он с лихвой восполнит это сейчас. И насрать на собственный возраст. — У тебя интересное выражение лица. — говорит Джин, плавно выруливая с парковки. Машина слушается его, как родная. — О чём думаешь? Тоджи выдыхает сквозь сомкнутые зубы. — О твоём члене. Джин выдаёт тихое "оу". И Тоджи понимает, что смутил его. Снова за один вечер. Он абсолютно не собирается прекращать. — Так что давай побыстрее, ягодка. Если не хочешь, чтобы я начал прямо здесь. — бросает Тоджи. Это вроде как шутка, но Джин стискивает пальцы на руле и вдавливает педаль. Двигатель приятно рычит. Такая скорость ему в самый раз. — Тогда держись. — говорит Джин и улыбается, лавируя в потоке машин.***
У Тоджи подгибаются ноги. Либо от предвкушения, либо от безумной поездки. Джин водит так, словно штрафы — не проблема. Тоджи не смотрит на дом перед ними. Они бросают машину на подъездной дорожке. Вообще плевать. И входят в прихожую, скидывают обувь, не смотря друг на друга. Словно один взгляд убьёт остатки выдержки и они разнесут всё в коридоре. Джин кидает ключи на тумбочку. — Не могу больше… Тоджи едва успевает понять смысл его слов — и его уже обвивают руками, прижимая к себе, толкая в сторону стены. Джин утыкается носом ему в шею и медленно вдыхает. Горячо и пробирает до костей. Он отстраняется также быстро, как и приблизился, поправляет съехавшие очки. Тоджи перехватывает его руку и говорит, понимая, как тяжелеет голос: — Мне хочется с тобой засосаться. Лучше снять их. — он поддевает очки за дужку и кладёт их рядом с ключами. Джин втискивает колено между его ног, укладывает ладонь на плечо Тоджи, прижимая к стене. Камень холодит даже через одежду и слегка отрезвляет. Блестящий взгляд. Медленные вздохи. Фушигуро потирается членом о подставленное бедро и притягивает Джина ближе, сжав ему шею, ловя его губы, тут же проникая языком в рот. Влажно, блядски и горячо. Джин охуенно целуется: напирает, не сбавляя темпа, чувствует где повести, а где отдаться, не безропотно ждёт, а берёт всё под свой контроль. Тоджи прикусывает ему губу и зализывает широко и мокро, сжимает короткие пряди на затылке. Он грезил мечтами сделать это снова: сжать светлые волосы в своей руке, чувствуя, как по венам струится жидкий огонь. Фушигуро рычит, снова углубляя поцелуй, утыкается носом в скулу Джину. Его хочется сожрать. Заклеймить отметинами, чтобы все вокруг поняли, что занято, что присвоено. И только ему одному! Тоджи никогда не думал, что он, оказывается, настолько дикий собственник. А поцелуи в засос такие классные, когда чувствуешь отдачу, равную своей. Джин тихонько хлопает его по плечу. Тоджи тут же отстраняется. В темноте коридора плохо видно лицо напротив — выделяются только блестящие от слюны губы и глаза с искринкой. Итадори в тоджиных руках расслабляется. Он выглядит так, словно только что вынырнул из глубокого омута. — Нормально? — Да, конечно. — сука, этот голос. Джин говорит мягко, но каждое слово пускает молнию в поясницу. — Просто непривычно. Ты очень напористый и я не поспеваю. — Мне быть понежнее? — Тоджи гладит его по шее, наблюдая, как этому прикосновению поддаются навстречу; льнут к раскрытой ладони. Завораживает. — Я не говорил про "понежнее". — в голосе Джина слышится улыбка. Он неторопливо растёгивает рубашку. Пальцы ловко справляются с пуговицами. — Чуть медленнее, Тоджи. Я с тобой до самого утра. Нам не нужно никуда торопиться. Рубашку выправляют из брюк и прохладные ладони тут же ложатся на тоджину грудь, сжимают, словно исследуя границы. Джин двигает коленом и Фушигуро стонет, запрокидывая голову, стукаясь макушкой о стену за собой. — Мне очень нравится твой голос. — Итадори ведёт руками по его бокам, пересчитывая рёбра, заставляя внутри всё поджиматься. Тоджи хочет видеть его лицо. Тоджи хочет тоже потрогать его. — Обязательно послушаешь его ещё. — Фушигуро поддаётся вперёд и резко меняет их местами, припечатывая Итадори к стене, упирая ладони по бокам от его плечь. Пути побега отрезаны. Тоджи жмётся к нему своей обнажённой грудью. Ткань свитшота мягкая и нежная. Но хотелось более открыто. Кожа к коже. И чтобы чувствовать какая она тёплая и как мягко мнётся от каждого прикосновения. — Я тебя полностью раздену. — в голос прорываются рычащие нотки и Итадори совсем замирает в его руках. Тоджи снова ведёт носом по его скуле. Кожа горячая, в темноте на ней не видно ни одного изъяна. Фушигуро нравятся морщинки у его глаз — ему практически печально, что он не видит их. — Я уже который день мечтаю это сделать. Он поддевает кофту Итадори, касается его живота кончиками пальцев. Собственные руки кажутся такими ужасно-грубыми. Джин следит за ним взглядом и держится ладонями за полы расстёгнутой рубашки. Он часто дышит. — Какой же горяченький. — Тоджи скалится и трётся о него членом, влажно целует открытую шею. — Хочу тебя сожрать. — Тоджи, — Джин выдыхает и легко гладит его по груди. — А ты можешь жрать меня в кровати? У меня ноги подкашиваются. — Конечно, — он растягивает губы в улыбке и согласие приобретает агрессивные нотки. Тоджи ещё раз коротко чмокает его в шею. И подхватывает Итадори на руки. До ушей доносится тихое "ох" и его талию тут же оплетают крепкие ноги, на спину ложатся ладони. — Задница у тебя всё ещё супер! — Тоджи смеётся и сминает в её руках. — Делай своё дело молча. — Джин фыркает у него над ухом и расслабляется, пока Тоджи несёт его в глубь дома. Итадори держать на руках приятно. Для Фушигуро он практически не тяжёлый. — Эта комната. — говорит Джин и тянет за ручку двери. Тоджи насрать на убранство, кажется, супружеской спальни — он сразу же направляется к кровати. И роняет туда Джина, выбивая из него воздух. Выходит грубовато, но это того стоит. — Тут есть ночник или типа того? — спрашивает Тоджи, скидывают с себя рубашку, небрежно бросая ненужную тряпку на пол. Джин приподнимается на локтях. Он щурится и пробегает взглядом по телу Тоджи. Фушигуро бесится, что его опять раздели первым, а на Итадори из открытых участков кожи только привычные шея и руки. — Лампа на тумбочке. — он взмахивает рукой и Тоджи тут же тянется, включает свет. Комната становиться приятно‐ тёплой. По глазам не бьёт, но даёт нежные тени. Тоджи отстраняется и распрямившись смотрит вниз, на Джина. Тот морщится и отводит взгляд. — Что-то не нравится? Он мнётся, и проходит несколько секунд, прежде чем признаётся: — Стесняюсь при свете. — Итадори поправляет сбившийся свитшот, оттягивая его ниже. — Значит, мне не стоит просить, чтобы ты подрочил себе, пока я смотрю? Джин хмурится. Его это явно задело. — Ладно, прости. — Тоджи смягчается и нежно гладит его по коленке. Чувство вины слегка колет под рёбрами. — Почему стесняешься? Итадори морщится и внимательно смотрит, как Тоджи продолжает лапать его коленку. — Непривычно. Особенно в такой обстановке. — он откидывается обратно на спину и щурится. Без очков ему, кажется, тоже непривычно. — Я даже сейчас чувствую себя обнажённым. Не представляю, что будет, когда мы разденемся. Тоджи кивает и поддаётся вперёд, касается пальцами его руки, со всей возможной мягкость отнимает ладонь от свитшота, целует острые костяшки. Джин ужасно напряжённый — его бедро, прижимающиеся к тоджиному боку просто каменное. — Волнуешься, солнце? — Я последние лет пятнадцать спал только со своей женой. Мне и правда непривычно. — Джин раскрывает руку и гладит Тоджи по щеке. Ласка скромная, но такая приятная. — Ты ужасно примерный семьянин. — Фушигуро оставляет поцелуй в центре ладони, заглядывая в глаза напротив. — Во всём есть свои плюсы. По крайней мере, у нас с тобой внизу всё одинаковое — точно не запутаемся. Итадори смеётся и, кажется, расслабляется практически полностью. Остаётся только нервный мандраж. Но в первый раз всегда так. Тоджи поддевает низ его свитшота и спрашивает: — Теперь могу? Джин отнимает руку от его лица, прикасается к предплечьям. — Можешь, только… — Только помедленнее. — заканчивает Тоджи. — Я понял. И Фушигуро задирает до шеи кофту вместе с футболкой, обнажая торс. Джин тут же вздрагивает и сжимает пальцы. Тоджи гладит его бок от талии до груди, ловя кайф от такой нежности, чувствуя, как под ладонью расходятся лёгкие от глубокого вдоха. Охуенно. Кожа у Итадори тоже со следами старых травм. Тоджи касается пальцами кругляшков шрамов и рубцов-полосочек. Гуляет по торсу Джина, трогая его прошлое. Итадори следит за каждым его движением и, кажется, практически не дышит. Завершает свой путь Тоджи, обводя перья раскрывающейся на груди татуировки и справа, и слева. Заканчиваются они в паре сантиметров над соском. Фушигуро хмыкает и обводит его пальцами. — Имеет смысл трогать тебя здесь? Джин выгибается в пояснице, когда Тоджи опаляет дыханием его грудь. И, кажется, таким растерянным. — Не думаю, я не сильно чувствителен. — он притягивает Фушигуро в себе, за волосы, направляет мягко, но уверенно, улыбается губы в губы. — Лучше поцелуй. Тоджи хмыкает и исполняет просьбу, прижимаясь всем телом к нему. Кожа к коже, как давно и жадно хотелось. Итадори тёплый. Целуется, словно это его призвание. Вокруг талии сжимаются его бёдра и чувствуешь себя, как в капкане. Но тут так приятно, что и вырываться нет желания. Джин оттягивает ему волосы на затылке, запрокидывает голову до тянущей боли. Ведёт с такой же отдачей. Касается языком нёба. И целуется в засос. Тоджи отстраняется и сглатывает вязкую слюну, и окончательно стаскивает с Итадори верх, швыряя одежду за пределы кровати. Джин тяжело дышит и падает на постель. Он улыбается со своим блядским огоньком. Наверняка, ткань холодная и приятно остужает. Фушигуро завидует: у самого по венам течёт лава. — Хочешь чего-нибудь? — Джин заглядывает ему в глаза и, поддавшись вперёд, ведёт ладонью по его животу вниз, к ремню и поясу брюк. И лучше совсем не становится. — Нет, — Тоджи перехватывает его ладонь, не давая даже коснуться себя. — В смысле, блять, хочу, конечно. Но не сейчас. Лежи, наслаждайся и не возникай. — Хочешь обо мне позаботиться? — В точку, детка. — Тоджи сжимает в ладони его бедро. — В прошлый раз ты мне даже не оставил такого шанса. Сразу же ушёл. Он вытаскивает из кармана презики и мягкий пакетик со смазкой, кидает их на кровать, чтобы были под рукой. И быстро выпутывается из оставшейся одежды. Итадори его хер уже видел, так что даже стыдно. — Это те самые? Ещё с поездки на море? — спрашивает Джин, когда Тоджи возвращается к нему на кровать, и тихо хихикает, смотря на блестящую пачку. — Не переживай, я хранил их только для тебя. — Фушигуро скалится и, погладив Итадори по животу, расстёгивает его брюки. Джин не отвечает: он полностью погружён в происходящее. Под его пристальным взглядом руки начинают мелко подрагивать. Тоджи тоже чувствует этот мандраж первого раза. Он уговаривает себя не торопиться и медленно приспускает с него брюки. Снимать их оказывается так же трудно, как и смотреть на задницу Джина в них. На него всего в целом смотреть трудно. Сердце Тоджи предаёт его каждый раз, когда он открывает глаза рядом с Итадори. Он подлезает рукой под белье и целует Джина в шею. Пускай. Тоджи посмотреть на него сможет и потом, а Итадори явно более расслаблен, когда на него не пяляться. Тоджи осторожно сжимает его член в ладони и слышит над ухом короткий вздох. И сам немножко умирает внутри, когда плавно двигает рукой. — Мне нравишься ты на ощупь. — Надеюсь, с видом тоже не подкачал. — Джин сам спускает бельё с брюками, прижимая Тоджи носом к своей шее. Без малейшей возможности взглянуть. Пиздецки неудобно. Но потерпеть можно. Внутри всё напрягается в ожидании, как только одежда падает на пол. И Тоджи старается не сдохнуть от понимания, что Джин перед ним абсолютно голый. — Посмотреть могу? Итадори коротко сжимает ему волосы на затылке и расслабляется всем телом. — Давай. — он гладит Тоджи по бедру и касается пальцами пояса. — Пожалуйста. — Бля, после этого для тебя что угодно. Фушигуро проводит скользит ладонью от члена к бедру и осторожно разводит его ноги. Совсем слегка. Быстро целует под челюстью и выпрямляется. Джин абсолютно прекрасен, что в одежде, что без. Тоджи касается пальцами сочащийся головки и смазывает блестящую каплю, ведёт по длине вниз, замирает у основания. Он словно к самой великой ценности прикасается. Ещё и в таком месте. — Подходящий момент, чтобы померяться размерами? — Тоджи поддаётся вперёд и прижимается членом к бедру Итадори, полностью давая почувствовать прикосновение. Джин цепляется руками за его плечи и весь вздрагивает, горячо выдыхает. — Думаешь, в это много смысла? — голос у него совсем тяжёлый и это очаровательно. — Неа. И Тоджи легко переворачивает Джина на живот. Перед глазами раскрывается в оскале тигриная пасть и тёмная зелень природы. Фушигуро гладит татуировку; с самого затылка до поясницы, чувствуя, как в один момент перекатываются под ладонью шрамы. От прикосновений по телу расходится волнами дрожь. Джин стискивает в руках простынь и выдыхает сквозь зубы. Взгляд через плечо туманный. То ли просто не видит, то ли возбуждение совсем перекрывает разум. — Прижмись ко мне. — он улыбается маняще и завлекающе. И нежно касается кончиками пальцев тоджиных косых мышц. Лицо у него буквально горит, но его это, кажется, совсем не смущает. — Слушаюсь, прелесть. — Тоджи рычит двигает бёдрами, взяв Джина за талию и потянув на себя. А потом он опускает взгляд. Сука. Ягодицы у Джина тоже полностью забитые. Ожидаемо, конечно, но всё равно воздух выбивает. Тоджи сжимает их в ладонях и толкается между половинками. Смазки очень не хватает — он тянется за упаковкой, торопливо открывает её под внимательным взглядом через плечо. Холодная и скользкая, часть тут же стекает с ладони по предплечью. Тоджи распределяет её по члену и стонет сквозь зубы. Сдерживаться так блядски сложно, особенно когда перед тобой буквально лежит самая заветная мечта. Он проводит пальцами по щели между ягодицами, капая излишки смазки на нежную кожу. Джин вздрагивает и напрягается. — Тоджи. — Не нервничай. Я ничего не сделаю. — Фушигуро ещё раз проводит вверх-вниз, помогает себе ладонью, оттягивая половинку в сторону, открывая лучший обзор. — Глаза бы повыкалывать тем, кто бил тебе татушку здесь. Он касается кончиками пальцев той грани, где чернила кончаются и остаётся только чистая кожа. — Джин? — Итадори прячет лицо так, что видно только его очаровательно покрасневший затылок. Дышит он тяжело и медленно. — Стесняешься? — Очень. — доносится совсем тихо. Тоджи целует его в выступающий позвонок, прижимаясь членом к заднице и грудью к татуированной спине. Облизывает кончик шрама над лопаткой и слышит задушенный вздох. Горячо и жарко. И со смазкой просто божественно. Он гладит его по низу живота, вслепую находит влажную головку. И ему тут же толкаются в ладонь. — Ты прекрасен. Покажи личико. — Тоджи стонет ему на ухо и прикусывает алую мочку. И Джин сам поддаётся бёдрами навстречу. — Повернись, солнце. — Не могу, мне… — голос у него срывается на полуслове, когда Фушигуро чуть сжимает в руке его яйца, собирая стёкшую на них смазку. — Отодвинься. Тоджи послушно отстраняется, давая больше пространства. Джин легко переворачивается на спину и проводит ладонью по лицу, словно снимая напряжение. — Доволен? — На все сто. — Фушигуро улыбается и берёт его за талию подтягивая к себе. Джин бросает быстрый взгляд вниз и тут же отворачивается. — Если хочется, то посмотри. Не стесняйся. Тоджи скалится и прислоняется к его члену своим, соприкасаясь всей длинной. Это просто охуенно. — Мой хер ты уже видел. И не только видел. — Фушигуро гладит его по бедру, чистой рукой. — Да и свой, наверняка, тоже. Джин усмехается и, щурясь, опускает взгляд. И осторожно касается кончиками пальцев Тоджиной головки. На его лице появляется улыбка и странное выражение. — У тебя больше. Так и знал. — Ты меня в этом обвиняешь или завидуешь? — голос срывается и Тоджи давится воздухом от всего вместе: и от слов, и от того, как Джин не перестаёт трогать его. — Я восхищаюсь. — он обхватывает оба члена ладонью и Тоджи видит, как вспыхивает что-то агрессивное во взгляде. Это заводит. И от того, как идеально ритмично Джин им надрачивает, внутри всё совсем жжётся так, что терпеть невозможно. Тоджи стонет, утыкаясь лбом в татуированное плечо. Ведёт носом по шее, вдоль линии роста волос, кусает очаровательно-красный кончик уха и тихо стонет. — Быстрее? — спрашивает Итадори и трёт ему головку большим пальцем. — Пожалуйста, солнце. — от гордости совсем ничего не остаётся, когда оргазм насколько близко. Тоджи грезит этим пиком удовольствия. — Конечно, — Джин целует его в висок и увеличивает темп. И всё становится таким охуенным, что здравый смысл превращается в ничто. Итадори, кажется, совсем не сдерживается — взгляд у него лихорадочный и безумный. До одури жадный. И Фушигуро знает: объект этой жадности — он сам. Он под прицелом и никогда не спасётся. Когда Тоджи кончает мир словно схлопывается. Он кусает Итадори в шею и стонет. Это невыносимо. Так хорошо, что можно сдохнуть. Ради такой маленькой смерти и пожить можно.***
Тоджи лежит на плече Джина стараясь прийти в себя. Тело вообще не слушается. И это охуенно. На шее Итадори алеет укус, на талии, возможно, будут синяки от крепкой хватки и они обкончали ему весь живот. Тоджи, кажется, здесь не самая пострадавшая персона. Он только разумом тронулся после оргазма, но это уже практически традиция. — Ты говоришь после секса? — спрашивает Джин. Голос у него расслабленный с капелькой усталости. — А тебе нравится болтать? — Иногда хочется. — он задумчиво касается капель спермы на своём животе и тцыкает. — Тебе понравилось? — Ты сейчас потрогал доказательства того, насколько сильно мне понравилось. Это было пиздато. Тоджи притискивается к нему ближе, закидывая ногу на бедро. Теперь делать это вообще не стыдно. Хотя не сказать, что он до этого сильно смущался. — А тебе? — Что мне? — переспрашивает Джин и вытирает руку о собственный бок. — Ну, тебя понравилось? Оставь отзыв моей работе. — Тоджи хихикает. Обычно он такое говорит, когда выполняет заказы на круглые суммы. — Мне было хорошо. Как и говорили, твоя работа — высший класс. — Джин гладит его по спине, кружит пальцами вокруг старых шрамов. — Ох, так вам меня рекомендовали? — в шутку интересуется Тоджи. Итадори вздыхает и, кажется, сейчас будет абсолютно серьёзный ответ. Тоджи уже не страшно. Тоджи вообще мозги отшибло, когда Джин коснулся его члена и вряд ли они успели вернуться. — Как у главы, у меня должны быть люди на примете, чтобы если что сделать нужную работу. — Джин вплетает пальцы в его волосы и усмехается. — Мне правда часто тебя рекомендовали. Тоджи кивает. Приятно такое слышать. Особенно, когда признают твой профессионализм. Особенно, когда это делает кто-то вроде Джина. Тоджи целует его под ключицей и втягивает в рот нежную кожу. — Не надо. Я грязный. — Итадори тыкает ему пальцем в лоб и недовольно морщится. — Я не чище. — Тоджи все равно целует его ещё раз и обхватывает за талию. — В душ?***
Оказывается, что Джину очень нравится болтать после секса. Он усталый, но очень разговорчивый. Выглядит так, словно после близости он испытывает какой-то прилив доверия. И Тоджи может его понять. — Больно было, когда внизу забивали? — Фушигуро кивком указывает на тату. Сейчас рисунок прикрыт мыльной пеной. Джин пожимает плечами. — Приятного мало, особенно на пояснице. — он усмехается и прижимается спиной к Тоджи. — Мне сказали, что я та ещё плакса. — Я всё ещё хочу вырвать им глаза. — Тоджи сжимает в ладони его задницу. Джин смеётся и откидывает голову на его плечо. — Если тебе так хочется, то я не против. — слова такие лёгкие — в них мешаются реальное разрешение и шутка. Это даже круто. А потом у них второй заход — и Джин сосёт ему прямо в душе, елозя коленями по жёсткому кафелю. И это просто охуенно. Сам Тоджи никогда не получал столько внимания, сколько его член в этот день от Джина. Он чувствует себя желанным, когда Итадори бросает эти блядские взгляды. Реснички-стрелочки, мокрые потемневшие волосы и яркая радужка, в которой Тоджи сгорает. Джин неумолим, как природная стихия. И с каждым последующим взглядом Тоджи понимает насколько сильно любим. Итадори настолько же жадный в своих желаниях, как и он сам.***
Простыни чистые, пахнут каким-то нейтральным порошком. Тоджи лежит на кровати звёздочкой, чувствуя, как ткань отдаёт свою прохладу телу. Когда у него были одноразовые интрижки, то где-то сейчас наступал момент, в котором Тоджи просил своих пассий съебаться или уходил из квартиры сам. Только со шлюхами такого не было: они всегда всё понимали без слов. Тоджи мудачьё. Но сейчас внутри о рёбра скребётся иррациональный страх, что Джин попросит его уйти. Хотя Итадори не попросит. Он вернётся к Тоджи в уже тёплую кровать. И он возвращается. Приносит с собой запах мятной зубной пасты, сигарет и уличного ночного холода. Курил он в одних шортах и Тоджи мелочно радуется, что его такого раздетого во дворе дома никто не увидит. Кроме Тоджи, конечно. — Всегда после ебли куришь? Джин тихонько смеётся и ложится рядом — Фушигуро его сразу же обнимает и подтягивает ближе к себе, укладывает голову на плечо. Кожа у Итадори ледяная. — Нет, раньше я гораздо реже никотином баловался. — он вплетает пальцы в волосы Тоджи. Всё ещё влажные. — Но после общения с платиновым мальчиком любой закурит. Тоджи фыркает ему в шею. Хочется сморозить что-то глупое: спросить, почему Джин говорит о другом мужчине, когда лежит с ним в постели. Но это неправильно. Про Годжо в последнее время вообще слышать ничего не хочется. Тоджи чувствует себя ронином периода Нара. Но все и так знают, что он верен только своей свободе и деньгам, так что в этом нет ничего плохого. Годжо должен понимать это лучше многих, что сотрудничество с Тоджи никогда не вечно. Бывшему Зенину нет места под крылом великих кланов. Свободный воин не имеет сюзеренов. И моральных принципов. Джин целует его в макушку и желает спокойной ночи.***
Они завтракают в миленькой кофейне, потому что Джин не появлялся дома месяцами после случившегося. В этот раз им даже удалось выспаться, лёжа рядом с друг другом. Но Тоджи думает, что это скорее из-за того, что ебля их окончательно вымотала. Они обсуждают работу и возможный перевод Юджи в школу, где учится Мегуми, потому что так и правда будет проще, если их дети будут в одной точке гигантского Токио. И познакомятся без давления своих родителей — но это волнует по большей части только Джина. У Итадори денег хоть подтирайся, он буднично говорит, что пора возвращаться в строй и воскрешать свои офшоры. Тоджи предупреждает, что взял пару заказов. Джин веселиться и предлагает подкинуть помощь, если ему что-то понадобится.***
Тоджи выходит из ангара, взвешивая в руке небольшую папку, наполненную листами, и бумажник с документами человека, с которым только что вёл беседу. Беседа была с пристрастием. Потому что желание заказчиков — закон. Солнце бьёт по глазам после приятной полутьмы. Оно тёплое и греет кожу, как касание самой нежной ладони. Под ногами лежит несколько бычков дешёвых сигарет Шиу. В воздухе пахнет ими же. Ни с чем не спутаешь. — Ты его лицом о землю так приложил, словно это тёрка, Фушигуро. — Конг усмехается, заглядывая за спину Тоджи в открытые двери ангара. — Я боялся, что уход от Годжо тебя подкосил. Тоджи фыркает и закатывает. Кажется, теперь любая крыса знает, что “псина больше не слушается платинового мальчика”. Они обмениваются вещами: Тоджи отдаёт ему бумажки и кошелёк, получает заветный конверт с неприличной суммой. За его труды и морание рук можно платить только такие деньги. Тоджи быстро пересчитывает купюры. — Эй, Фушигуро! — Шиу кидает ему в руки маленькую потёртую флешку. — Подарок от меня. За плодотворное сотрудничество, так сказать. Он ухмыляется, словно затеял что-то совсем нехорошее. Хотя у него практически всегда в лице есть что-то ехидное. Тоджи прячет флешку в карман вместе с конвертом.***
И хочется её выкинуть, как только он узнаёт, что там внутри. От Шиу он надеялся получить как подарок, только выигрышные лотерейные билеты или купоны на скидки в местном сомнительном баре. А не досье на своего уже вроде как любовника.***
С экрана на него смотрит милая семья. Как из идеального журнала. Темноволосая женщина улыбается, Джин приобнимает её за талию. Юджи на фотографии Тоджи узнаёт сразу, второй ребёнок чуть постарше, но они похожи, как две капельки. Капельки крови видимо. Джин моложе и взгляд у него светлый и лёгкий. Тоджи завидует и хочет сдохнуть от ревности, пока смотрит на эту семейную идиллию. Он ни разу не видел, чтобы Итадори так ему улыбался. Шиу стоит уебать за такие подарки.***
Джин на том конце провода тихо хихикает. Маленький микрофон едва ли улавливает этот звук. Он говорит, что приедет на ужин в следующие выходные. До выходных отвратительно-много времени. Тоджи маринуется в ожидании и лёгком чувстве вины за просмотр той несчастной фотографии. Словно смотреть на прошлое Джина — неприлично. А ревновать к его мёртвой жене — совсем мерзко. Когда они просто говорили об этом, было лучше: не было чёткого образа. Фушигуро давит в себе это дебильное иррациональное чувство. — Тоджи, — голос Джина нежно звучит из телефона. — Чего молчишь? — Скучаю. — Мы скоро увидимся. — он точно улыбается, когда говорит это. Тоджи представляет прикрытые глаза, мягкие губы. — Не переношу разлуки. — Фушигуро откидывается в кресле и перехватывает телефон. — Приезжай, расскажу тебе кое-что. — Интригуешь, подлец. — Джин добавляет этих блядских ноток в свой голос, что хочется просто спрятаться, чтобы не чувствовать этой разрухи за рёбрами. Он одними словами органы местами меняет и делает это так, что хочется попросить ещё и ещё. — Я такой и уже не поменяюсь. — Тоджи улыбается и, кажется, что лицо вот-вот треснет. Так хорошо. Он просто отдаст эту сраную флешку Джину и не будет мучается. Джин взрослый и сам сможет решить, что нужно рассказывать из этого Тоджи, а что — нет.***
Они созваниваются каждый вечер. И это помогает скрасить ожидание выходных. Мысль, что придётся пережить практически полторы недели без возможности потрогать Джина, заставляет сразу же кривится.***
Мегуми говорит, что придёт с одноклассником. Разрешения не спрашивает, просто ставит перед фактом. И приходит домой с Юджи. Мальчик больше не похож на ту зашуганную версию себя, каким был на крыше в объятиях отца. Он весёлый и очень активно вертится вокруг Мегуми. Тоджи весело смотреть на реакции своего сына и то как его несоциальный ребёнок мучается, каждый раз когда Юджи с ним взаимодействует. Но он решает не смущать Мегуми и уходит к себе в комнату, слыша звонкий смех с первого этажа.***
Теперь вечерами они с Джином ещё сплетничают и про своих детей. А розовая макушка Юджи всё чаще бывает в доме Фушигуро. Радует, что мальчики сошлись.***
В итоге, в выходные Джин приезжает с Юджи и получается семейный вечер. Оба Итадори критически осматривают холодильник Фушигуро и решают, что нужно сходить в магазин за остальными продуктами. Тоджи вызывается добежать до местного комбини, оставив Мегуми за главного. Условно, конечно. Потому что зная сына, он будет просто сидеть и смотреть, как на кухне происходит магия готовки. И иногда отгонять Кона, который пытается что-то стащить со стола. В последний раз Тоджи список покупок писала жена. Теперь на маленьком стикере почерком Джина написано всё, что нужно. Он хранит эту бумажку у себя в кармане, как ценную банкноту. И сверяет с ней каждую покупку. Из комбини хочется поскорее домой, где впервые за долгое время тепло. Где есть хоть кто-то кроме его, Мегуми и их тоски. Нервно. Он сдерживает себя, чтобы не сорваться на бег.***
У дома чужая машина, в прихожей идеальные белые кеды, из гостинной слышится смех. Смеётся Годжо. Тоджи готов кого-нибудь убить. Если Джин не сделает этого раньше. Фушигуро заходит в комнату, оценивая обстановку. Итадори стоит и стискивает в руках спинку стула, он хмурится. Мальчики сидят на диване, но складывается ощущение, что Джин закрывает их своей спиной. — Приветик, Тоджи. — Годжо тут же поворачивается — у стула неприятно скрипят ножки — и машет ему ладонью. Он улыбается, как солнце в зените. Тоджи ставит пакет на столешницу. — Что ты здесь делаешь? — Пришёл повидаться с бывшим сотрудником. Да и с Мегуми я давно не виделся. — он смотрит снизу вверх и подпирает рукой щёку. — Не думаю, что ты во время. — Тоджи быстро находит внимательные глаза сына и, взглядом указывает на второй этаж. Мегуми, его самое умное золотце, тут же утаскивает Юджи в сторону лестницы. — Почему же? — он роняет очки на кончик носа. С Тоджи это перестало прокатывать после первого раза. — Съеби, сопляк, а то мне придётся поспособствовать этому. — Фушигуро достаёт из пакета продукты, занимая себя, а то взгляд раз за разом возвращается. — Какая грубость, Тоджи. — Годжо смеётся и поворачивается обратно к Итадори. — Плохо о нём заботишься, что он теперь такой злой? Джин кривится. — Вы тоже о своих близких плохо заботились. — он улыбается нежно, но слова страшно-ядовитые. — И к чему это привело? — К смерти твоей семьи. — Сатору откидывается на спинку стула. — Ты и сам это видел. Но всегда можно и напомнить. — Моя память мне не изменяет. Никогда. — Джин поддаётся вперёд, опираясь ладонями о столешницу. Тоджи не сомневается в его сдержанности, но сейчас мелочно радуется, что этих двоих хоть что-то разделяет. Хотя если бы они решили сцепиться — стол бы их не остановил. — И ещё я прекрасно помню, что у Гето были две приёмные дочки. Сейчас они живы. — Джин склоняет голову к плечу, лицо у него дружелюбное, но от этого по позвоночнику пробегает неприятный холодок. — Но это можно исправить. — Интересно, как же? Теперь-то у тебя нет шестёрок. — Годжо строит печальные глазки и складывает руки в замок, переплетая длинные пальцы. Тоджи ловит взгляд Джина. Странный взгляд с эмоцией, которую он никогда раньше не видел. — У него теперь есть я, — Фушигуро вклинивается между ними. — И я готов исполнить угрозу. Годжо смеётся и встаёт. Тоджи не может мериться с ним ростом, но они оба понимаю, кто здесь сильнее и у кого превосходство. Джин точно за Фушигуро вступится, если обстановка запахнет керосином. Тоджи ни разу не видел, какой он в драке, но Тоджи знает, как он двигается, и помнит, как напрягалось его прекрасное тело под ладонями. Джин на многое способен. Годжо обувает белоснежные кеды и оборачивается, стоя прямо перед дверью. Он улыбается и улыбка не трогает его глаз. Спокойное, выверенное действие. Расчёт, а не эмоция. — Джин? — Что? — Итадори поднимает взгляд от пола. — Может подойдёшь поближе? Это слова лично для тебя. — Говори так, Годжо. — Джин складывает руки на груди. В нём чувствует упрямство, не отходить от стены ни на шаг. Сатору смеётся. — Это дружеский совет, — он распрямляется и засовывать руки в карманы. Его взгляд задерживается на Тоджи — за очками этого не видно, зато чувствуется отлично. — Тоджи — мастер своего дела и если он выбрал твою сторону, то точно уже всё знает о тебе. Не думал об этом? Фушигуро чувствует, как по позвоночнику стекает холодочек, а внутри становится жарко. Досье. Этот пацан говорит о досье. Джин хмыкает. — Дешёвый трюк, — он щурится и от уголков глаз расходятся морщинки. При тусклом свете они похожи на трещины. — Тебе пора. — Ещё не всё, — говорит Годжо. Итадори кривится и тут же берёт себя в руки. Он отстраняется от стены и отвешивает лёгкий крайне вежливый поклон. — Теперь всё. Пока, Тоджи, — Сатору машет ему рукой и, хлопнув дверью, уходит из дома. Фушигуро смотрит на свою прихожую и кажется, что она чужая. С верхнего этажа не доносится ни единого звука. Только привычный белый шум дома, где живут люди. Сзади слышится шорох и Тоджи оборачивается в идеальный момент, чтобы увидеть, как Джин осторожно садится на пол. Он откидывает голову, прижимаясь затылком к стене, и закрывает глаза предплечьем. В ладони осторожно лежат очки. Выглядит он устало. Ещё немного и можно будет сказать, что он измучен. Тоджи застывает, не зная, что делать. И просто садится рядом, оставляя между ними пространство. Внутри сжимается что-то непривычное и незнакомое. От этого чувства живот скручивает, как когда загнали в ловушку на задании. Тоджи открывает рот, пытаясь выдавить из себя хоть какие-то слова. Получается только какой-то уёбский вздох. И Джин, конечно же, обращает на это внимание. Он отнимает руку от лица и смотрит на Тоджи. Под глазами у него залегли тени. — Я знаю, когда кто-то собирает на меня информацию и к кому она потом попадает. И мне бы хотелось, чтобы такого больше не происходило. — Я ничего не смотрел оттуда. Это у меня появилось не по моей воле. — от вины становится горько. — Надеюсь, — просто отвечает Джин и поднимается. — В следующий раз сразу же говори о подобном. Тоджи остаётся сидеть и мариноваться в этом ознобе, бегающему по телу. — Ты куда? — спрашивает он, когда Джин перешагивает через его ноги. — Покурить.***
Тоджи думает, что Джин там на террасе курит уже не первую сигарету: он успевает посмотреть в стену, сходить за детьми на второй этаж и вернуть этих детей на кухню. Юджи быстро подключается к готовке, а Мегуми садится. Оба нервные. Сын успокаивает себя разминая пальцы. Юджи, кажется, отвлекает себя ужином. — Вы много слышали? — спрашивает Тоджи, опираясь бёдрами о столешницу так, чтобы видеть их обоих. Они быстро переглядываются. Мило, что они уже достаточно близки, чтобы общаться взглядами. — Немного, — отвечает Мегуми и сплетает пальцы. — Но мы знаем о чём вы говорили. — добавляет Юджи. — Папа с Годжо только об этом и могут разговаривать. Тоджи хмыкает. Он не удивлён, что маленький Итадори знает большую часть ситуации. Теперь, нужно думать, Мегуми тоже более менее в курсе. Зрение отмечает лёгкое движение. Тоджи его замечает, только потому что стоит лицом к двери. Джин заходит в дом с улицы абсолютно бесшумно. — Умоюсь и вернусь. — он мешает рукой и исчезает в коридоре, оставляя кухню в полной тишине. А когда возвращается от него пахнет мятой и только слегка дымом. Кажется, что он в абсолютном равновесии. Ужин проходит нормально. Тоджи замечает переглядки Мегуми с Юджи, но они ведут себя хорошо, практически, как обычно. И раз все решают делать вид, что ничего из ряда вон не произошло, то Тоджи будет соответствовать. Он просто будет шутить, как обычно, хвалить обоих Итадори за такой прекрасный ужин. И думать, куда деть ебучих детей, чтобы нормально поговорить с Джином.***
Мегуми смотрит ему в глаза. И Тоджи буквально видит, как в его мозгу вертятся мысли. Он хмурится и поворачивается к Юджи, что-то шепчет ему на ухо. Юджи тихо смеётся и кивает, а Мегуми улыбается. Тоджи готов ловить своё сердце только от того, что его сын улыбается кому-то кроме своей собаки. — Пап? — зовёт Юджи, отвлекая Джина от складывания еды. — Что, солнце? — Мы с Фушигуро можем к нам поехать? Хорошо, как только Тоджи найдёт своё сердце, он расцелует своего ребёнка, чтобы знал, как такое творить. Джин поворачивается. На лице у него лёгкое замешательство. — Можете, конечно. А сам Фушигуро не против? — Нет, — отвечает Мегуми. — Но я могу взять Кона с собой? С ним нужно ещё погулять. Кон тут же реагирует на своё имя, появлясь в комнате. Словно из тени выпрыгавает. — Я прослежу, чтобы он ничего не повредил, — обещает Мегуми и, улыбаясь, гладит подставленную морду. — Меня это не беспокоит, — Джин машет рукой и достаёт телефон из кармана. — Я напишу, чтобы вас забрали. — Супер, — Юджи подскактвает на месте. — Тоджи, ты же не против, если их подвезут? — спрашивает Джин что-то печатая. — Меня ещё даже не спросили не против ли я, чтобы мой сын ехал к тебе домой. Мегуми кривится, делая своё лицо полное отвращения. Тоджи смеётся. — Морщины так появятся. Иди собирайся.***
Хмурого парня зовут Чосо. И Тоджи узнаёт в нём пулемётчика с вертолёта. Примечательная татушка и глаза ярко подкрашены. Но он очень вежливо общается с Господином Итадори, Юджи ему приветливо улыбается. Так что Тоджи не нервничает и отправляет детей и Кона с его собачими вещами в дом Итадори. И они с Джином остаются наедине. И от этого внутри всё сжимается в предчувствии.***
Джин сидит за столом и заботливо режет персик на аккуратные дольки, явно находя в этом успокоение. — Сказать ничего не хочешь? — Тоджи шумно отодвигает стул и садится рядом. — Не тебе мне об этом говорить. — он поправляет очки — Фушигуро получает персональный злой взгляд. — Я всё ещё зол на тебя и мне нужно успокоиться. — Я думал, что ты такой нервный из-за прихода Годжо. — И это тоже. Вы оба пространства не оставляете. — говорит Джин и принимается аккуратно счищать кожицу с каждой дольки. Тоджи начинает думать, что это похоже на своеобразную медитацию. Нужно будет потом купить ещё персиков для успокоения Джина. — Ты правда собираешься убить тех девочек? Итадори откладывает нож и длинно выдыхает. В нём что-то меняется: он словно приручает эмоции. — Нет, это были заботы моей жены, не мои. Я просто хочу жить вместе с Юджи, пытаясь привыкнуть, что теперь нас в семье вдвое меньше. — он складывает руки в замок и роняет на них голову. — Мой оставшийся сын — единственная моя забота. Тоджи сжимает его плечо в поддерживающем жесте, не зная, что сказать. — Я в норме, — Джин встряхивается и подцепляет пальцами очищенную дольку. — И всё ещё злюсь на тебя. — Я с первого раза понял, что проебался — ты можешь не повторять. — Тоджи получает колкий взгляд. Джин закидывает персик в рот и откидывается на спинку стула. — Солнце, понимаю, что я сейчас у тебя в немилости, но позволь хотя бы до кровати тебя отнести? — Тоджи осторожно проводит ладонью по его плечу. И получает ещё один взгляд. — Ты так вину заглаживаешь? — Это называется забота, — Тоджи замечает, как в голос прорываются агрессивные нотки. Он тоже начинает заводиться. — И откуда же ты об этом узнал? — спрашивает Джин, выгибая бровь. Он такой усталый, что на него больно смотреть, а злиться — совсем невыносимо. Но эти слова острые. Царапают что-то нежное. Итадори поднимается со стула, опираясь руками о столешницу, и кивает так, словно принимает поражение. — Хорошо, прости. Просто… — он качает головой. — Пошли спать, Тоджи.***
Заснуть получается только тогда, когда Джин разрешает лечь головой к нему на грудь. Становится легче, когда его сердце ровно бьётся прямо под ухом. Тоджи чувствует себя самым главным идиотом в мире; он словно придаёт все свои принципы, обнимая человека, которой недавно его выбесил.***
Темно и тихо. Часы на прикроватной тумбочке показывают середину ночи. Вторая половина кровати пока что хранит тепло ещё одного тела, простыня на ней смята. Тоджи садится и проводит ладонью по лицу. Голова тяжёлая и невыносимо хочется лечь обратно, но сейчас Тоджи пойдёт искать по всему дому этого идиота. Которому снятся кошмары. Вероятно это именно они. Через сон он слышал, как проснулся Джин. Тихий вздох, словно ему кто-то пережал горло и резко отпустил. Тоджи поднимается. На прикроватной тумбочке пусто: Джин забрал с собой сигареты и зажигалку. Фушигуро хмыкает и, нацепив штаны, прихватывает портсигар, и спускается к террасе. В доме тихо. Открыв дверь на улицу, Тоджи сразу же замечает Джина. Он аккуратно стряхивает пепел в стакан. Рыжие искорки. Дым сизой струйкой утекает в небо. Тоджи уже представляет, как его пальцы потом будут пахнуть чем-то жжёным. — Я тебя разбудил? — спрашивает Джин, поворачиваясь к Фушигуро лицом. Он без очков — и в ночном свете легче рассмотреть все отпечатки усталости. — Нет, — легко врёт Тоджи и встаёт рядом с ним. Плечом к плечу, прижимаясь голой кожей к ткани свитшота. — Но я пришёл вернуть тебя назад. Джин бесцветно улыбается и даёт Фушигуро прикурить от своей сигареты. — Когда мы только встретились, — начинает Итадори и приваливается к Тоджи. — То я думал, что ты куришь гораздо больше меня. Особенно с таким-то портсигаром. — Это подарок от Мегуми на юбилей. — Прекрасный подарок. — Ага, — Тоджи кивает и хмыкает. — Он вручил мне его со словами, что помятая пачка — это не солидно. Джин кивает и смотрит пустым взглядом куда-то вдаль. Он погружён вглубь себя. После того, что случилось вечером Тоджи даже не знает, стоит ли ему спрашивать о состоянии Итадори. Стоило ли ему вообще с ним говорить. Они вроде как легли спать в ссоре. И может ему сейчас неприятна тоджина компания. Джин качает головой. И на его лице отражается скорбь. — Почему всегда именно так, Тоджи? — вопрос словно бессильный и должен остаться без чёткого ответа. — Про что ты? Итадори смотрит на него и, кажется, пытается понять нет ли в этом издёвки. Взгляд у него ужасно-пытливый. — Про всё, — отвечает он, легко указывает по очереди на себя и на Тоджи. — Про нас. Про жизнь, из которой меня изгнали, но продолжают напоминать о ней. Блять. Это не то, чего ожидал Тоджи. Он не готов вести эти самые разговоры. Тем более об отношениях. Но он попробует. Ему придётся собраться прямо сейчас. Когда-то он не смог и лишил Мегуми его нежной мамы, а себя жены. И это сломало привычный ритм. Сейчас пережить подобное ему будет гораздо сложнее. Тоджи затягивается, чтобы потянуть время и придумать более менее удоволетворительный ответ. Джин, кажется, этого вовсе не ждёт. И это даже слегка обижает. — Мы делаем так, как получается. У таких, как мы по другому и не выйдет. — говорит Фушигуро. — Меня всё устраивает и если тебя тоже, то не нужно лишний раз трепать себе нервы и придумывать проблемы. Джин бросает на него долгий взгляд и выбивает из пачки новую сигарету, и прикуривая её. Ясно, они застряли здесь ещё на какое-то время. — Для тебя может быть так и есть, но… я ещё должен скорбеть по своей жене и сыну, а не… — он делает жест рукой, пытаясь подобрать слова. — Прыгать в кровать к наёмнику? — подсказывает Тоджи. — Ага, да. Я хотел сказать это менее грубо, но это правда. — Ничего не мешает тебе делать это в моей кровати. — говорит Тоджи. И так легче: спрятать что-то важное под вроде как шуткой. Джин кивает.И прикрывает глаза, словно засыпая на секунду. Он всё понял. — Вряд ли ты проснулся посреди ночи из-за размышлений о нашем бытие. — Тоджи склоняет голову к плечу, вглядываясь в лицо Джина, словно ища там хоть какую-то подсказку. — Какой кошмар приснился? Итадори прижимается виском к тоджиному плечу, лишая возможности разглядеть хоть какие-то эмоции. От его волос уже разит гарью. — Прошлое, — просто говорит он. И становится понятно: больше он ничего не скажет. А Тоджи не хочет вытаскивать из него это вопросами, словно выбивая признание силой. Джин затягивается — сигарета ярко вспыхивает. Фушигуро хмыкает и легко выхватывает её, кидает в стаканчик. — Курить тебе надо поменьше. — Это ещё почему? — Итадори бросает на него злобный взгляд и слегка удручённо смотрит в стаканчик с бычками. — Потому что я, конечно, тебя люблю, но без рака лёгких и какой-нибудь хрени с гортанью ты мне нравишься чуть больше. Джин поднимает брови и тихо шепчет: — Ты меня любишь? — Нет, я же каждого попавшегося ночью обнимаю и с сыном знакомлю. — Тоджи фыркает. — Конечно, люблю. Джин качает головой и на лице у него проступает радость — эмоция его словно не слушается и поэтому кажется неловкой. — Просто ты никогда не говорил об этом. Мне приятно это слышать. — он делает еле заметное движение пальцами и сразу же останавливает себя. Тоджи закатывает глаза. Иногда такой уверенный Итадори бывает таким нерешительным. Фушигуро сам берёт его за руку, переплетает пальцы и тянет на себя. — Мне стоит говорить это почаще или призрак твоей жены будет зол? Джин стукается лбом о его грудь и вздыхает. Его дыхание горячит кожу. — Только ты можешь вытащить меня из пропасти, подарить райское чувство и столкнуться обратно. — Итадори обнимает его за талию, притискиваясь ближе. — Не упоминай мою жену в таких моментах. Не хочу сейчас об этом думать. И вспоминать тоже. Тоджи кивает, уверенный, что Джин это заметит, и укладывает ладонь на его бок. Они словно стоят в позе для танца. Тоджи, поддавшись моменту, плавно и легко покачивает Джина из стороны в сторону, баюкая его. Странное чувство. Итадори вроде не нужно успокаивать, но сделать что-то нежное и приторное хочется. Или это он сам себя так успокаивает? Джин гладит его по спине — оставляет после себя щекочущее ощущение. — Пошли в кровать. — говорит он и плавно отстраняется. Выглядит это так, словно Итадори делает над собой неимоверное усилие.***
Тоджи буквально лежит на нём оставшуюся часть ночи, чтобы тот не смог уйти покурить ещё раз.***
— Ты правда думаешь, что мне стоит бросить? — спрашивает Итадори за завтраком. И, кажется, его это то ли задело, то ли просто заставило задуматься. Тоджи отвлекается от омлета и рассматривает лицо своего очкарика пару секунд. — Уменьшить количество сигарет точно. — Они же лёгкие. — аргументирует Джин. — Учитывая как их много, это абсолютно не имеет значения. Джин дёргает уголком губ: ему точно неприятно, но он всё равно примет тоджины слова к сведению. Фушигуро отчётливо видит эту борьбу на его лице.***
Скучать по Джину теперь кажется таким привычным. К нему тащит физически. У Тоджи никогда не было ломки, но он нуждается в этом мужчине, как в ещё одной дозе. Руки сводит от вечного желания с ним обняться. И Тоджи снова это немного пугает. Хотя он пообещал себе отбросить чувство страха ещё тогда, на вертолётной площадке.***
Оторвав Мегуми от учёбы и отправив гулять с Коном, пока тот совсем плесенью не покрылся со своими учебниками, Тоджи может выдохнуть. И расслабиться. Фушигуро раскладывает точильные камни, ставит на фон обзор на новинки среднекалиберного огнестрела. И достаёт всё ножи. Ещё было бы неплохо кофе, но он помнит, как когда-то залил им свою винтовку и пришлось чистить её по новой. Теперь он старается разделять такие вещи. Без Мегуми дома доставать оружие как-то легче. Словно если его сын увидит это, то сразу же поймёт какой у него отвратительный отец. Словно он уже об этом не знает. И совершенно не подозревает откуда у них такой неплохой дом в хорошем районе, когда папаша вроде нигде и не работает. Тоджи отвлекается, когда слышит стук в дверь. И тут же по телу прокатывается волна тепла. Кончики пальцев покалывает. У Мегуми есть свои ключи — он не стучится. Джин всегда предупреждает, что придёт. А сегодня они списывались только утром. Тоджи мягко поднимается с дивана и идёт смотреть кого принесло.***
На их крыльце стоит Юджи. И Фушигуро распахивает дверь, практически не думая. Даже в полутьме, под светом фонаря с улицы слишком легко увидеть ссадины на лбу и разбитую губу с запёкшейся кровью. Мальчик тяжело дышит, словно после бега. — Мегуми… — начинает он и заминается на секунду. Этого Тоджи хватает, чтобы перехватить инициативу. — Гуляет с Коном. Скоро вернётся. Заходи в дом. — говорит он и отступает, давая пространство. Тоджи чувствует, как нервозность вырывается наружу — и проявляется эта блядская манера говорить урывками, чтобы покороче. Он смотрит, как Юджи разувается и неловко встаёт под взглядом, прячет руки в карманы худи. В гостинной звонит телефон. Глаза у мальчика округляются. Он дёргается вперёд вперёд, явно желая остановить Тоджи. Но руку опускает на половине движения. — Иди в ванну. Я пока отвечу. — говорит Фушигуро, на всякий случай добавляя в голос больше жёсткого. Хотя, наверное, не стоило. Юджи и так непривычно дёрганный. Тоджи подхватывает телефон, отвечая на звонок. — Юджи у тебя? — без вежливостей спрашивает Джин. — Да. — Ждите. — и Итадори сбрасывает. Тоджи надеется, что визг шин на том конце провода ему просто показался. Он бросает телефон на подушки дивана и плетётся в ванну, куда отправил Юджи, делая всё нарочито медленно. Хочется подумать в одиночестве. И узнать, что вообще случилось. Но даже в такой ситуации какая-то его часть радуется, что его сын настолько сдружился с Юджи, чтобы тот пришёл к ним домой в опасный момент. Тоджи рад, что у Мегуми появился кто-то кроме его собаки и тех несчастных, которых он бьёт за школой. — Юджи? — зовёт Фушигуро, неожиданно переходя на более спокойный тон. — Я здесь, — Итадори выглядывает из ванной. При свете ярких лампочек оказывается, что его лицо выглядит не так страшно, как додумал себе Тоджи. Но обработать всё равно стоит. — Садись, — Тоджи указывает на бортик ванной и вытаскивает аптечку. В последний раз когда он её доставал, нужно было доставать из своего плеча шальную пулю. Тот заказ с самого начала показался ему неудачным. Тоджи мысленно отвешивает себе пощёчину за то, что опять пытается отвлечься. Это плохо. Он оглядывается через плечо и ловит взгляд Юджи. — Только лицо пострадало? Или что-то ещё? — Локоть ободрал. И всё. — Юджи показывает ссадину. Тоджи вытаскивает всё необходимое и медленно выдыхает. — Я сам могу, — подаёт голос мальчик. И кажется ему неловко от одной возможности, что о нём будет заботиться кто-то вроде Тоджи. — Давайте? Фушигуро одобрительно хмыкает и отступает назад, опирается плечом о косяк. Юджи, получив разрешение и пространство, принимается сам себя обрабатывать. Он начинает с локтя, а потом переходит на лицо — стоит перед зеркалом и сосредоточенно работает на бровью, залепляет её пластырем. Тоджи ловит в отражении его взгляд. — Если хочешь спросить — спрашивай. Юджи кивает. У него живая мимика, поэтому на него приятно смотреть. Он ещё не прячется так сильно — позволяет себе хмуриться, поджимать губы. — Что… — секундная пауза, словно он вспоминает, как говорить. — Что он сказал? Тоджи прекрасно понимает, что “он” — это Джин. И хмыкает, быстро прокручивая в голове их нехитрый разговор. — Чтобы мы его ждали. — И всё? — взгляд Юджи отрывается от собственных рук. И приобретает немного привычной живости. — Да, — Тоджи кивает и быстро возвращает всё обратно в аптечку, прячет её в шкафчик. — А что он ещё должен был сказать? Юджи пожимает плечами. И кажется, что если оставить его здесь, сидеть на бортике, то он так и не сдвинется с места. Он выглядит абсолютно выжатым и усталым. — Пошли на кухню. — бросает Тоджи и выходит, слыша, как мальчик следует за ним с некоторой задержкой. У Тоджи есть вопрос, который его волнует. И ответ на него нужно выяснить до приезда Джина, чтобы знать, с чем он имеет дело. Итадори в любом случае будет на взводе и лучше бы прощупать почву. Тоджи отдаёт Юджи банку газировки, чтобы он чем-то занял руки и отвлёкся. Этот сладкий кошмар в яркой упаковке поселился в их холодильнике благодаря Мегуми и его желанию радовать друга вкусностями, когда тот приходит. Тоджи выдыхает и опирается на стул напротив Юджи. Ладно, он не хочет этого спрашивать, но злость Джина будет гораздо страшнее, чем любые самые неловкие вопросы. — Юджи, мне нужно узнать откуда у тебя всё это. — он неопределенно указывает на его побитое лицо. Мальчик его тут же всё понимает. У него в глазах вспыхивает знакомый агрессивный огонёк. Он весь подбирается, стискивает в руках алюминиевую баночку. — Меня никто не бил. — он поддаётся вперёд и стойко выдерживает прямой взгляд. Юджи цедит слова сквозь зубы: — Тем более мой отец. Тоджи кивает и примирительно отстраняется, показывая раскрытые ладони. Тоджи чувствует, как воздух буквально легче проникает в лёгкие. Хорошо. Даже прекрасно. Было бы очень трудно, если бы Юджи замялся хоть на секунду в своём ответе. — Не злись. Я рад этому, пожалуй, даже больше, чем ты. — Фушигуро тихо смеётся и опирается о раковину позади себя. Юджи изумлённо хмурится, но ничего не говорит. Он отпивает газировку и прикладывает баночку к щеке. — Ты остываешь гораздо быстрее, чем твой отец. — говорит Тоджи. Слова выскакивают прежде, чем он успел подумать. Итадори так очаровательно похожи. Пока не придётся столкнуться с гневом именно Джина и Фушигуро уже пытается себя подготовить к этому. — Папа на вас злился? — Было один раз, — Тоджи уклончиво хмыкает. Юджи кивает, кажется, делая для себя определённые выводы. Либо о близости их отношений, раз папа позволяет себе, не скрывая, злиться. Либо о том, какой же Тоджи долбаёб, раз довёл его отца. С крыльца доноситься лай и Тоджи радуется, что теперь можно оставить детей друг на друга. Юджи тоже мгновенно реагирует и идёт к двери встречать Мегуми.***
Тоджи слышит, как мальчики тихо переговариваются на кухне. Иногда до него долетают обрывки фраз и слов. Из них Тоджи вырисовывает полную картину, состоящую не только из собственных догадок. Юджи поссорился с отцом и сбежал из дома. И в процессе упал, проехавшись лицом по асфальту, и потеряв телефон. Мегуми в этот момент рассказа говорит, что он идиот. А Тоджи спокойно выдыхает: Джин точно не поднимал руку на своего сына. Потому что Фушигуро даже не представляет, что нужно делать если бы его первая мысль оказалась правдивой. Трудно было даже думать о том, что в его партнёре была часть способная поднять руку на членов семьи и в целом на такое солнышко как Юджи. Тоджи разное приходилось делать по работе, да и Джину наверняка тоже, но он никогда не желал детям детства похожего на своё собственное. — Блядство, — он с нажимая проводит ладонью по лицу. На душе паршиво. А память, стоит подать сигнал, тут же подкидывает моменты из прошлого. Это вообще не то о чём нужно думать сейчас. Но парочку шрамов на спине, оставшихся от кланового воспитания, болезненно тянет. Тоджи принимается убирать ножи. Всё равно теперь он точно не в настроении ими заниматься. Он в настроении использовать их на ком-то, не заботясь. По улице разносится шум двигателя. Оглушительно громкий для их спокойного райончика. Кто-то даёт по тормозам перед их домом. И Тоджи краем глаза замечает, как мальчики выходят из кухни. Юджи бледный. Мегуми абсолютно безэмоциональный. Тоджи заставляет себя принять спокойный вид, перед тем как распахивается входная дверь. Джин входит в гостинную, сжимая в руке телефон. — Ты на кухню, поговорим. — он указывает на Юджи. — А ты жди с отцом здесь. — Мегуми под его взглядом делает полшага назад. Джин захлопывает за собой с сыном дверь, отрезая Фушигуро от разговора. От его привычно-мягкой ауры не осталось ничего. Он жёсткий и заметно пытается сдерживаться. Мегуми осторожно садится на краешек дивана рядом с Тоджи и нервно разминает пальцы. — Испугался? Сын поднимает округлившиеся глаза. И пару секунд думает над ответом. Тоджи знает, что в нём борется. — Да, — говорит Мегуми, выбрав правду и решив не храбриться сейчас. — Ты познакомился с тигром. — шутит Тоджи и ободряюще треплет его по плечу. С кухни доносится громкий хлопок. Мегуми мгновенно напрягается и Тоджи придерживает его на месте. Так звучит удар ладонью по столешнице — не нужно так волноваться. Никто никому не залепил пощёчину. — Да ты вообще не смеешь так меня контролировать после того, как позволил им умереть! — Юджи повышает голос и теперь никакая закрытая дверь их не спасает. Ответа Джина совсем не слышно. — Да тебе наплевать на на нас. Ты даже ни разу не съездил со мной на кладбище, как мы вернулись! Видимо, вместо ответа Джин просто распахивает дверь и выходит, окидывает сидящих Фушигуро взглядом. — Язык придержи. Разговор окончен. — бросает он Юджи и уходит на улицу. Тихо, очень тихо, не издав лишних звуков. Тоджи плавно поднимается на ноги, прихватывая с собой телефон. — Сами справитесь? Мегуми кивает и напряжённо поглядывает в сторону кухни. — Иди к нему, — Тоджи усмехается и идёт на улицу, по дороге беря с собой ключи и затыкая, за пояс беретту.***
Лицо обдаёт ночной прохладой, ветер лижет кожу. Но возвращаться в дом за ветровкой — не вариант. Тоджи осторожно подходит к Джину, стоящему у машины. Он вертит в пальцах ещё не подожжённую сигарету и неотрывно на неё смотрит. Фушигуро не обманывается мыслью, что его приближения не заметят. Джин сейчас на грани и в таком состоянии более внимательный. — Что пришёл? — спрашивает Итадори. Грубо, но сейчас на это можно не злиться. Хотя всё равно становится как-то паршиво. — Проверить тебя, — Тоджи пожимает плечами и становится рядом, не рискуя прижиматься плечом к плечу. — Не бойся, я не пойду спиваться или кого-то бить. — Джин дёргает головой и одним движением ломает сигарету пополам. — Но тебе этого хочется. — Заткнись, — Итадори тцыкает и безжалостно сминает обе половинки в ладони. — Я хочу, чтобы мой ребёнок не сбегал из дома. А если и делал это, то брал с собой телефон, чтобы мне не приходилось искать его на вертолёте по всему Токио. Под конец Джин заметно повышает голос, но тут же останавливает себя. Он глубоко вдыхает и зажмуривается. — Ты искал его на вертолёте до того, как позвонить мне? — Тоджи облокачивается о крышу машины и смотрит на своего Итадори со смесью восхищения и лёгкого ужаса. — Нет, я же не идиот. — Джин взмахивает руками и вдруг становится поникшим. Странная смесь гнева и скорби. — Но если бы ты не ответил, это был следующий вариант. Он замолкает и складывает руки на груди, застывая в этой позе. Тоджи теперь замечает, что Джин тоже одет в практически домашнее. На нём нет футболки, которая закрывает горло, чтобы не было видно татуировку. Тонкий свитшот не заправлен в брюки. — Что мы будем делать дальше? — спрашивает Фушигуро, вырывая Итадори из мыслей. — Мы? — Ну да. Я одного тебя не оставлю. — Я же сказал, что со мной можно не нянчиться. — он щурится и поддаётся вперёд. Это выглядит опасно. Хищно. Тоджи наступил на тонкий лёд. Опять. И это поднимает внутри волну собственного недовольства. — Это забота, хватит так сопротивляться. — он сокращает расстояние между ним и Джином. — Ты бесишься, поэтому так остро на всё реагируешь. — Я нормально реагирую. — цедит Итадори сквозь зубы и сжимает ладони в кулаки. — Только попробуй ещё и назвать меня… Джин обрывает себя на полуслове и резко отворачивается. Тоджи видит его напряжённую спину. И резко становится так стыдно и погано. Он его задел за что-то больное, когда Итадори и так штормит. Тоджи знал, на что шёл, когда выходил за ним из дома. В Тоджи гордость и желание поотстаивать свою позицию победили безумную любовь к этому мужчине. Джин никогда бы не посмел отбирать у него право голоса и своё мнение. Но Тоджи даже спустя столько лет боится, что его просто заткнут. Джин не мог найти своего сына — никто не смеет говорить ему, что он как-то чрезмерно реагирует. — Я… — Просто поехали уже, — перебивает его Итадори. — Куда? — Да плевать куда, — он взмахивает руками и кидает Тоджи ключи. — Ты за рулём. Я сейчас в первый же столб въеду. Джин обходит ламбу и садится на пассажирское, хлопнув дверью, не оставляя Фушигуро ни одного шанса отказаться. Тоджи на эту машину дышать боится, как погулил сколько она стоит. Он выдыхает. Это его карма.***
Тоджи решает, что ехать домой к Итадори не вариант — он спрашивает про отель. Джин безразлично пожимает плечами и говорит, что его устроит, если это не одна из собственностей клана Годжо. Проблема в том, что большая часть мест, где на их выглядывающие тату не будут смотреть косо, принадлежат именно Годжо. Стоило всё-таки вернуться за ветровкой. И это всё дурное влияние Джина, который всегда просил прикрывать татушку, когда они куда-то выходили. Раньше было бы плевать.***
Джин по приезде так и не остыл: всё ещё злиться, но теперь где-то внутри себя. Между бровей у него залегла морщинка. И пока он стоит рядом, разглядывая стену позади ресепшена, Тоджи наугад выбирает номер, руководствуясь единственным пожеланием Итадори — что-то просторное и светлое. Охуенно, — думает Фушигуро. Девушка за стойкой немного напряжена его татуировкой и равнодушием Итадори. — Этот вас устроит? — она улыбается, но взгляд у неё бегает. — Там есть мини бар, две раздельных спальни, панорамные окна. — Главное, чтобы звукоизоляция была хорошая, — усмехается Тоджи и ловит взгляд Джина, вернувшегося в реальность. — Нас устроит. Была бы другая эмоциональная обстановка, то он бы приобнял его за талию или взял под руку. Когда-нибудь он точно так сделает. Однажды Джин также приобнял его на кассе кафе, где они завтракали. И Тоджи это слишком понравилось. Непривычно, когда так заявляют свои права — ни одна девушка не смела сделать хоть что-то похожее. Джин расплачивается и уходит ждать Тоджи к лифтам.***
Поднимаются они в полной тишине. И это оказывает неожиданно неприятно. Тоджи любит перебрасываться словами, а с Итадори всё всегда шло идеально. Их разговоры сплетались в единое целое, где каждая фраза обещала продолжение. А сейчас, спиной чувствуя взгляд Джина, тяжёлое молчание давит. Хочется его заполнить, но Тоджи старательно держит рот на замке, пока идёт от лифта, пока открывает дверь номера карточкой и сбрасывает обувь. Джин закрывает за собой дверь. — Неплохо, — говорит он выходя из чисто символической прихожей в просторный зал. Его голос ощущается, как дар свыше. Тоджи следует за ним и останавливается около панорамного окна. От высокого потолка до пола. Красиво. И до земли ужасно далеко. Соседние дома не перекрывают вида. И мысль, что ты чуть выше и значимее тех, кто остался за окном, начинает самодовольно и чертовски приятно греть сердце. Абсолютно чёрное и пропащее. — Курить хочу, — Джин складывает руки на груди. — Тут датчики дыма. — отвечает Тоджи, не упуская возможности включиться в разговор. — Я знаю, поэтому и жалуюсь. — он недовольно морщится. И разговор на этом потухает, не успев во что-то развиться и лишив Тоджи искорки радости. Он отводит взгляд от лица Итадори обратно к зданию рядом и думает, что людей, которые включили свет в помещениях было бы очень легко застрелить. Они как в аквариуме с подсветкой. Интересно снайпер Итадори смог бы справиться с этим? На крыши он стрелял довольно метко. — Почему Юджи сбежал из дома? — вопрос повидаться в воздухе не неприятные пару секунд. — Мы поссорились. — коротко отвечает Джин. — Не строй из себя идиота. Ты понял о чём я. — Тоджи поворачивается к Итадори лицом. — Это из-за Годжо? Джин смотрит в одну точку. Взгляд у него пустой и безжизненный. Это начинает напрягать. Тоджи осторожно делает шаг в его сторону, чувствуя, как напрягается всё тело, и касается кончиками пальцев тыльной стороны ладони. Итадори поджимает губы и бросает короткий взгляд, прикосновение не разрывает, но и инициативы никакой не проявляет. Просто позволяет себя трогать. Тоджи берёт его за руку и собирается с духом. — Мне жаль, что я сказал тебе. Ну, про твои… эмоции. — слова комкаются где-то в горле. И мешают дышать полной грудью. — Прости. Джин переплетает с ним пальцы. — Ничего. Ты не первый мне это говоришь. — он качает головой и сам пододвигается поближе. — Ты можешь рассказать мне, что случилось. — предлагает Тоджи и прижимается к его плечу своим. Он смотрит на него и теперь в душе разливается умиротворение, а не рассыпается нечто колкое. Джин прекрасен даже в своей печали. Свет с улицы ложится на его лицо, подчёркивая морщинки, и бликуя на стёклах очков. — Нечего там слушать. — он сжимает руку Тоджи и стискивает челюсть. Взгляд приобретает стеклянный блеск, словно он с головой окунулся в воспоминания. — Юджи, он… он во всём прав. Джин вздрагивает и отступает на полшага назад, сжимая ладони, не давая себе что-то сделать. — Я не справился, — шепчет Джин. И Тоджи еле успевает его подхватить, прижимая к себе, чувствуя, как в изгиб шеи утыкаются лбом и как плечи стискивают сильные пальцы. Они плавно опускаются на пол. Ковролин глушит этот звук. — Я ничего тогда не сделал. — Джин поддаётся ближе. Движение наполнено отчаянием. — Как я могу сейчас хоть что-то ему говорит, раз позволил пустить собственную жену по кругу. Мне остаётся лишь благодарить Богов, что кроме меня Годжо никого больше не заставил на это смотреть. Под конец голос Джина срывается и он рвано выдыхает. Его мелко трясёт. — Я знаю, что она жёстко расправилась с Гето и я бы предпочёл ответить за неё, даже если бы меня ждало такое же наказание. У Тоджи внутри всё пронизывает. Никогда больше не говори так! — вспыхивает в голове и приходится тут же задавить этот порыв. Джин стискивает его плечи до боли. Шеи касается его судорожное, рваное дыхание. — Это мой долг, как главы семьи. Даже если я и не чувствовал к ней того, что было в самом начале, я всё равно обязан был её защищать. — он вздрагивает и совершенно тихо всхлипывает. И резко отстраняется от Тоджи, отворачиваясь, закрывая лицо. — Джин. — Не смотри, — он вслепую выставляет руку, пытаясь остановить. Фушигуро её перехватывает и двигается ближе, замечая напряжение Итадори. — Почему? — Не хочу тебе это показывать. Нельзя так. — он запинается через слово, пытаясь нормально вдохнуть. — Забей, — говорит Тоджи и сам притягивает Итадори к себе, усаживая между своих ног, прижимая спиной к груди. — Татуировка не делает из тебя неуязвимого. Фушигуро накрывает его глаза ладонью, подлезая под очки. Рука мгновенно становится влажной. Слёзы у Джина горячие. Он цепляется пальцами за тоджино предплечье, не давая шевельнуться. Итадори плачет тихо, только пару раз позволяя себе всхлипнуть. Его выдаёт только рваное дыхание и дрожь. В один момент Тоджи перехватывает его поперёк груди и осторожно поглаживает, водит пальцами, бездумно надеясь, то это хоть немного успокоит. Сердце просто разрывается. Невыносимо слушать, как он ломается в руках Тоджи. Фушигуро прижимает его к себе, теряя счёт времени, полностью обращаясь в слух и ощущения. Он замечает, что Джин дышит в разы спокойнее и, кажется, пытается подстроиться под дыхание самого Тоджи. — Ну как? — Фушигуро отнимает ладонь от его лица. — Нормально, — голос у Джина хриплый. Он откидывается и становится заметно его мокрые щёки. — Умыться хочешь? — Хочу, но я сейчас вряд ли смогу встать. — признаётся Итадори. — Не проблема, — Тоджи подхватывает его на руки и поднимается, чувствуя, как затекли ноги. Джин обнимает его за шею, пряча лицо. — Я могу привыкнуть к этому, — шепчет и ухо опаляет дыханием. — Надеюсь, что буду носить тебя на руках, потому что ты не можешь подняться из-за чего-то другого, а не из-за слёз. — говорит Тоджи и осторожно входит в открытую дверь ванной. — Из-за оргазма, например? — уточняет Джин, отстраняясь и позволяя заглянуть себе в лицо. — Ну, например. — усмехается Тоджи и нежно опускает его на пол, придерживая за талию. — Свет включить? — Лучше, оставь меня на пару минут. Я приведу себя в порядок. — он выскальзывает из объятий Тоджи и опирается на роскошную раковину. — Подожди немного. — Ты будешь в порядке? В смысле, я же не найду тебя в обмороке или что-то подобное? Джин оборачивается и улыбается уголками губ. В темноте это еле заметно, но ощущается, как тёплый луч солнца, коснувшийся прямо сердца. — Я просто хочу умыться. И тебе не нужно ждать меня под дверью. Тоджи кивает и выходит, оставляя Джина в одиночестве. Он пытается отвлечься, чтобы не прокручивать в голове слова Джина, и тратит время ожидания, пытаясь получше осмотреться в номере. Тут просторно и хорошо, но такой идеальный открыточный порядок, что становится не по себе. Оказывается, что здесь есть вторая ванная, чуть более скромная, чем та, в которой он оставил Джина, но всё равно неприлично роскошная. И когда до него доносится шум воды, то сам тоже решает сходить в душ.***
Тоджи щёлкает по панели на стене и смотрит, как окно плавно закрываться шторами. Он не паникёр. Просто предпочитает перестраховываться. С мокрых волос всё ещё стекают маленькие капли. Здесь достаточно тепло, чтобы можно было стоять не вытеревшись в одном полотенце. Тоджи бесят эти махровые халаты, а Джина он не стесняется. — Спасибо, что подождал. — голос у Итадори мягкий. Но он всё ещё слегка пугает своими тихими появлениями. — Всегда пожалуйста, — Тоджи оборачивается и встречается взглядом с Джином. Конечно, его Итадори приличный и завернулся в халат. С занавешенным окном, в темноте его лицо смягчается, приобретает что-то восковое. И становится заметно какие тени залегли у него под глазами. Тоджи сокращает между ними расстояние и, протянув раскрытую ладонь, чувствует, как Джин касается её пальцами. Они распаренные и тёплые от воды. Это не те привычные прохладно-гладкие прикосновения. У Итадори виноватые руки человека, за которого оружие держат другие. И Тоджи это нравится. Он поддаётся вперёд, крепче беря руку Джина, и обнимает его за талию, укладывая подбородок на его плечо, чувствуя, что собственную позу практически отзеркаливают. От него пахнет каким-то гелем для душа. Абсолютно нежно и невесомо. Он молчит и сейчас этом нет ничего напряжённого: кажется, что Итадори просто вымотался за весь день. Тоджи хочет его укатать собой, если не может заполнить это пустое пространство словами, — он ведёт ладонью по спине, наслаждаясь одной возможностью этого. За рёбрами зажигаются горячие звёзды. Джин сжимает его руку и говорит шёпотом: — Я благодарен тебе за сегодня. И за всё остальное тоже. Тоджи выдыхает и начинается звездопад. — Я тоже тебя люблю, Джин. — он обнимает его сильнее и, перехватив поперёк спины качает из стороны в сторону, явно заставляя Итадори смутиться. Тоджи получает недовольные похлопывания по плечу. И это преступно-маленькая цена. — Ты слишком активный. — жалуется Джин, расслабляясь в его руках. — Или просто я устал. — Тогда спать? — Тоджи прижимается щекой к его виску. Кожа намокает от контакта с волосами, а дужка слегка придавливает скулу, терпимо. — Спать. — кивает Джин и ведёт их к кровати. И, кажется, никто из них не заговорит о случившемся сегодня. Слова Итадори останутся в этом номере и сотрутся с первой же уборкой горничной. Тоджи думает, что никогда не сможет о них забыть. И жить спокойно, зная, на что Джин готов себя обречь ради спасения близких. Тоджи вроде как тоже с ним близок. Но он не готов платить такую цену.***
Тоджи держится за него всю оставшуюся ночь: сжимает в ладони руку, обнимает поперёк живота, кладёт голову на грудь. И это оказывает не сложно, уже практически привычно. Тёпло тела рядом не беспокоит также как в их первую ночь вместе. Тоджи привык к Джину — он не просыпается от его дыхание или движений. Утром через полусон он чувствует, как Итадори оставляет поцелуй на его лбу, исчезая из общей кровати. И когда Тоджи окончательно просыпается, то узнает, что завтрак уже заказан в номер, его беретта аккуратно спрятана в прикроватную тумбочку, чтобы не привлекала внимание, а одежда чистая и лежит рядом с кроватью. Забота Джина такая материальная. Его способы отблагодарить греют место за рёбрами. Фушигуро выходит из ванной и около двери его ловит Итадори, коротко целуя в губы. Нежно, но контакта не хватает. Тоджи словно всегда по нему голодает и цепляется за каждую возможность близости. Джин отворачивается и отходит на пару шагов. Спина в белом свитшоте мгновенно приковывает всё тоджино внимание. — Съездишь со мной на кладбище? — он выдыхает и бросает взгляд через плечо, проверяя реакцию. — Конечно, — отвечает Тоджи, пока он не успел что-то себе напридумывать или забрать слова обратно. Плечи Итадори расслабляются. — Если ты думал, что я откажусь, то мне даже обидно. — Тоджи улыбается и вскользь гладит его по руке, проходя мимо. — Пошли завтракать.***
Воздух свежий. Пахнет травой и деревом. Между каменных плиты под ногами зеленеет мох. Сами они потёртые от множества ног, прошедших по ним. Тоджи слышит, как хрустит бумажная упаковка букета, когда Джин опять его нервно сжимает. При дневном свете его лицо, как на ладони, со всеми следами прошедшей тяжёлой ночи и отпечатками печали. Или он просто перед Тоджи больше не прячется. — Я могу подождать здесь. — предлагает Фушигуро, оглядывая территорию вокруг и здание храма рядом. — Нет, — Джин расслабляется на выдохе. Он словно делает над собой усилие. — Или мы можем прийти в другой раз. Не обязательно мучить себя. Тоджи не боится надгробий — он готов взглянуть на могилу застреленного юноши и женщины, лишённой чести перед смертью. Но он не уверен готов ли к этому Джин. Итадори молча снимает очки и бережно кладёт их в карман брюк, поднимая голову. — Пошли, а то я никогда этого не сделаю. — и берёт Тоджи за руку, крепко сжимая пальцы и тянет вперёд. В глубь, за ворота кладбища, мимо семейных захоронений. На дороге лежат пятна солнечного света проходящего через пышные кроны.