Среди пепла и пламени, что освещают ночное небо, останься со мной

Спальня не была очень уж большой, и Дань Фэн огляделся в попытке понять, какое место ему лучше занять, но Цзин Юань качнул головой и направился к выходу из комнаты, заложив руки за спину. — Будет лучше не принимать их здесь, для этого существуют специальные залы. — Тогда веди. Следом за Цзин Юанем Дань Фэн, нервно теребящий красную пряжку в виде кленового листа, спустился на первый этаж. Сейчас он наконец сумел разглядеть обстановку и был несколько удивлен — тут практически не было мебели, только растения в горшках стояли, на стенах висели картины с морскими пейзажами, да кое-где обнимали все это темно-зеленые лианы с красно-фиолетовыми цветами. Их изогнутые лепестки выглядели невыносимо нежными и хрупкими, так и манили прикоснуться, Дань Фэн с трудом стряхнул с себя наваждение и прошел в ближайшую комнату, в которой уже скрылся Цзин Юань. Вот она больше была похожа на нормальную: у дальней стены высился камин, обложенный светлым гладким камнем, прямо перед ним расположился обтянутый зеленой обивкой низкий диван, еще два стояли по бокам, круглые окна прикрывали полупрозрачные газовые занавески, под потолком висели светильники в форме распустившихся лотосов. В другом же конце комнаты прятались в тени высокие книжные шкафы, заставленные огромными талмудами и свитками, а перед ними отражал пробивавшийся сквозь занавески солнечный свет стеклянный овальный стол. На стул во главе стола Цзин Юань и кивнул Дань Фэну, сел по его правую руку и прищурился, глядя с плохо скрываемым напряжением на деревянную арку. Дань Фэн вдохнул поглубже, задержал дыхание на несколько секунд и выдохнул, закинул ногу на ногу, переплел пальцы лежащих на столе рук. Если Цзин Юаню было не по себе, то что уж говорить о Дань Фэне, который должен был изображать из себя потерявшего память? Он действительно многого не знал, вот только в его голове также было слишком много информации, и ему нельзя было проговариваться, ведь ничем хорошим это точно не закончится. Сглотнув вязкую слюну, Дань Фэн постарался сделать лицо как можно более невозмутимым и непроизвольно вздрогнул, едва в комнату зашли старейшины. В этой небольшой толпе из шести видьядхар были уже знакомые лица, а именно Фэнжэнь и Сюэпу, остальных Дань Фэн не знал, но был уверен, что встречал на страницах новеллы. В любом случае это стоило воспринимать как шестеро против двоих — и расклад явно был не в их с Цзин Юанем пользу. Сердце забилось быстрее от волнения, в горле пересохло, и Дань Фэну захотелось выпить стакан воды, которого здесь, к сожалению, не было. — Добрый день, — улыбнулся пришедшим Цзин Юань, и видьядхары ответили на приветствие, заняли свободные места, причем Сюэпу уселась прямо напротив Дань Фэна. От такой рассадки стала ощутимее разница в численности, воздух заметно потяжелел, дискомфорт повысился — и Дань Фэн поежился непроизвольно, вмиг почувствовав себя узником Дома Кандалов, висящим на цепях и находящимся полностью в распоряжении Совета. Несколько долгих минут они все молчали, разглядывая друг друга, и царившую тишину нарушало лишь постукивание ногтей Сюэпу по столешнице. — Я все равно недоволен тем, что Дань Фэна выпустили, — бросил нахмурившийся видьядхара со светло-серыми рогами, один из которых был обломан почти до самого основания. Дань Фэн вспомнил, насколько они, как оказалось, чувствительны и прикусил кончик языка, давя в себе вспыхнувшую жалость. Нет, они его не жалели, когда пытали, не жалели, когда обвиняли и делали неизвестно что, не жалели и сейчас, хоть он и потерял память в их глазах, чем напоминал беспомощного ребенка, вот и ему не следовало. Воспоминания о том, что сделали с ним Фэнжэнь и Шэньхай под присмотром Сюэпу, помогли отбросить все эмоции и взять себя в руки. — Понимаю, дорогой Таожань, — откликнулась Сюэпу, поставила локоть на стол и подперла раскрытой ладонью подбородок, — но кто мы такие, чтобы возражать генералу Лофу? Цзин Юань усмехнулся и отзеркалил ее позу, свободной рукой провел по столу, чуть царапнув гладкую поверхность короткими ногтями. От тонкого и тихого звука длинные уши видьядхар дрогнули. — Что вы, это ведь приказ Суда Сяньчжоу, а против него вы и впрямь никто, — протянул Цзин Юань. — Как и вы. — Верно. Сюэпу неслышно вздохнула и перевела взгляд своих ясных глаз на Дань Фэна. Угольные чуть вытянутые зрачки на фоне льдистых серых радужек казались еще чернее, будто были вратами в самую темную бездну этого мира; спокойные омуты не будоражили никакие эмоции, и даже легкая улыбка в уголках губ выглядела фальшивой. — Как я рада, что у Дань Фэна есть кто-то, кому он может довериться, — начала она лениво, — правда, знает ли это бедное дитя, что стало ценой его свободы? На этих словах Дань Фэн поморщился. Все внутри затрещало от затлевшей злости, на кончике языке завертелся яд, и пришлось его проглотить. Это ведь… словно даже не его чувства — будто бы оригинальный Дань Фэн в этот самый миг вернулся и решил все испортить. И все же оставлять это без внимание не следовало — пусть он как бы потерял память, он не мог позволить относиться к себе как к безвольному то ли рабу, то ли ребенку. — Я не дитя, — произнес он, уговаривая себя не отводить взгляда от Сюэпу, несмотря на липкий ужас, скользивший по его телу. Дыхание замирало где-то в горле, сердце припадочно билось об ребра, и ладони от холодного пота стали совсем мокрыми, вот только надо было выдержать это испытание, иначе его быстро спишут в утиль, а прощаться со второй жизнью так скоро не хотелось совершенно. — Конечно, — согласилась Сюэпу, — ты — потерявший память преступник, заслуживающий смертной казни. — И это лучший вариант, — недовольно заявил тот, кого назвали Таожанем. — Именно, — закивал сидевший рядом с ним мужчина, чью голову украшала корона из черных рогов, — пятно с репутации Лазурного клана видьядхар должно исчезнуть. — Рад, что не один я придерживаюсь этой точки зрения, Фэнхуань. — Мы все так считаем, — вмешалась Сюэпу. — Но у Суда свои планы, — заметил Цзин Юань, — так что перестаньте обсуждать его смерть. — А Дань Фэн сам говорить не может? — выплюнул Таожань. Пальцы сами по себе сжались в кулаки, Дань Фэн откинулся на спинку стула и уставился прямо на советника, тщательно подавляя бешенство. Эти эмоции принадлежали ему — он и раньше ненавидел подобное отношение к себе, сейчас же это и вовсе выводило его из себя. Чего они вообще хотели от того, у кого вместо воспоминаний — пустота? Там даже от изначальной личности ничего не осталось, он по идее понятия не имел, что совершил, с кем, почему был в Доме Кандалов, а они хотели от него чего-то. Дань Фэн так сильно стиснул челюсти, что зубы заскрипели. — Вам разве интересно мое мнение? — огрызнулся он, не сдержавшись, и все взгляды сосредоточились на нем. — Я ничего не знаю, понятия не имею, какое преступление совершил. Чего вы от меня хотите? — Смерти, — мгновенно отозвался Таожань. — Но даже она не поможет искупить твои грехи. Сотни жизней… у тебя не руки по локоть в крови — ты в крови утонул! Стоп. Дань Фэн моргнул медленно и наклонил голову. В смысле сотни жизней? Цзинлю, Инсин, примерно десяток рыцарей, которые преследовали оригинального Дань Фэна, когда он сбежал из Лофу после того, как сломал собственную жизнь. Откуда сотни взялись? Вряд ли они считали мерзостей, павших в бою от руки Дань Фэна, тогда кого? — Не помнишь, конечно, — жестко усмехнулся Таожань, — но мы помним. Каждого видьядхару, что умер по твоей вине, не успев вылупиться. Никогда не забуду сотни разбитых яиц и гниющих детей в расколотой скорлупе, их кровь, что впиталась в саму землю. Чересчур живая фантазия Дань Фэна в красках воссоздала картинку перед его глазами — и его замутило, он подался к столу и прижал подрагивающие ладони к губам. Неужели оригинальный Дань Фэн в самом деле пошел на это? Почему? Что не так было в его голове? Ради чего он все это устроил? Что за чудовище, в конце концов, скрывалось за всеми уважаемой оболочкой Иньюэ-цзюня? — Достаточно, — сказала Сюэпу, — мы здесь собрались не для этого. — Надо же, вы вдруг об этом вспомнили, — съязвил Цзин Юань, рукой поглаживающий Дань Фэна по спине в успокаивающем жесте. — Расслабьтесь, генерал, — подал голос Фэнхуань, — вы уже вытащили своего друга из Дома Кандалов, наобещав судьям больше, чем способны сделать. — Ну почему же? Я вполне могу претворить в жизнь все, что сказал им, — возразил Цзин Юань и, напоследок сжав плечо Дань Фэна, убрал руку. — И почему вы решили, что мы с этим согласны? — поинтересовалась холодно Сюэпу. И вот тут Цзин Юань приподнял брови в настолько искреннем удивлении, что его наигранность ни у кого сомнений не вызвала, приоткрыл рот и выдохнул: — Правда? Получается, вы не хотите восстановить репутацию Лазурного клана? — Ах, генерал, вам для начала стоило бы посвятить Дань Фэна в свои дела, — Сюэпу снова уставилась на него, — знаешь ли ты, почему Суд согласился выпустить тебя из Дома Кандалов? Потому что генерал пообещал, что ты принесешь больше пользы на поле боя. Осознаешь, что это значит? Тебя могут отправить в самое тяжелое сражение как пушечное мясо в любой момент. При мысли о том, что ему придется вступить в войну, к горлу подступил мерзкий ком, и Дань Фэн с трудом проглотил его, облизнул губы и ответил: — Я все понимаю, но так я смогу искупить свои грехи. Таожань расхохотался зло — и ему вторили смешки остальных советников, даже тех, что до сих пор молчали и вообще никак не напоминали о своем присутствии, лишь Сюэпу сохраняла спокойствие, хоть глаза ее и светились пугающе. От нее исходил какой-то ненормальный холод, из-за которого каждый выдох вырывался клубом пара. — Наивное дитя, — вздохнула она, — что ты можешь? Ничего. Чем может закончиться твое сражение? Смертью души, и тогда мы лишимся Лазурного наследника Луна. Рисковать так мы не собираемся, поэтому ты будешь заперт здесь, в своем поместье, под нашим контролем. Все чувства внезапно обожгло пламенем, погладило ласковым ветерком и покрыло слоем льда, Дань Фэн насторожился, поняв, что кто-то прямо сейчас проник на территорию. Кто? Неужели еще одни советники? Нет, едва ли, это как-то бессмысленно, но кто тогда? — Тогда научите его управлять своими силами, — сощурился Цзин Юань, — как научили когда-то давно. — Полагаете, у нас нет других дел? Нам следует заботиться о нашем клане и обо всех видьядхарах, которых с каждым годом становится все меньше, — отрезала Сюэпу, — преступник Дань Фэн останется… — Тогда мы научим, — перебил ее зашедший в комнату видьядхара. Он приблизился к Цзин Юаню и сел рядом с ним, отбросил за спину рыжие с золотистым отливом волосы, что напоминали живое пламя; его голову венчала корона из алых рогов, а красный чешуйчатый хвост кольцом свернулся на коленях, придавив длинные рукава темных одежд с узором в виде пылающего пламени. Не успел никто отреагировать, как зашли еще двое, позади них шагала неспешно высокая женщина со скучающим выражением лица. Солнечный свет вспыхнул ослепительно на белоснежных, словно покрытых тонкой ледяной глазурью, кончиках ее снежно-синих рожек, осветил бледное лицо и утонул в морозных голубых глазах. Она кивнула Дань Фэну и посмотрела на советников. — Если мудрейшие так заняты заботами о нашей расе, то обучением Иньюэ-цзюня займемся мы. — Дань Фэна, — поправил Таожань, и пришедшая женщина дернула уголком губ: — Разве? Обращаться к Верховному старейшине по имени крайне невежливо, даже вы не освобождены от соблюдения этого правила, и тот факт, что он совершил преступление, не влияет на наши традиции. Таожань открыл рот, чтобы, очевидно, возразить, но Сюэпу взмахом руки приказала ему заткнуться, поднялась со своего места и поклонилась, а после произнесла: — На плечах Верховных старейшин еще больше забот, нет нужды уделять так много внимания жалкому преступнику. — Госпожа Сюэпу, — позвал ее видьядхара, сидевший подле расслабившегося Цзин Юаня, — осторожнее со словами. — Я не права, Яньтин-цзюнь? — Кто знает, — он дернул плечом и улыбнулся, показывая кончики клыков, — но у нас в любом случае есть свободное время для того, чтобы вернуть одного из нас в строй. — К тому же, — вмешался еще один Верховный старейшина, в чьих черных волосах, собранных в косу, слабо светились бирюзовые рожки, — Суд отпустил Иньюэ-цзюня из Дома Кандалов при условии, что он вернется на поле боя. Из-за потери памяти он лишился и всех своих навыков, следовательно, отправлять его сейчас равносильно убийству, поэтому для начала мы должны научить его пользоваться собственными силами. Не станете же вы противиться приговору Суда и действовать по своему усмотрению, мудрейшие? — Это было бы крайне недальновидно, — протянул Яньтин-цзюнь. От него шло такое тепло, что Дань Фэн, еще недавно мерзнувший под проникновенным взглядом Сюэпу, теперь изнывал от того, что ему было слишком жарко. Впрочем, это и неудивительно, на страницах новеллы упоминались другие Верховные старейшины видьядхар, и Яньтин-цзюнь как раз властвовал над пламенем, так что следовало ожидать, что в его присутствии холодно быть не могло по определению. Сюэпу фыркнула, ухватилась за собственные запястья и приподняла слабо уголки губ, снова поклонилась. — Как пожелаете, Верховные старейшины, — однако в голосе ее пряталось что-то откровенно нехорошее. — Надеюсь лишь, вы понимаете, что просто так отпустить мы его не можем. Она вместе с остальными советниками покинула комнату, и Дань Фэн прислушался к собственным ощущениям. Едва внутри укрепилось осознание, что они вышли за пределы территории поместья, он выдохнул с облегчением — и в тот же миг начался разговор. — Спасибо, что прибыли, — поблагодарил видьядхар Цзин Юань, потер переносицу, — я и не надеялся, что вы успеете. — Исключено, — качнула головой единственная женщина в этой компании, остановившаяся перед книжными полками, — мы слишком многим обязаны Иньюэ-цзюню. В золотом глазу Цзин Юаня отразилось непонимание, но задавать вопросы он не стал, вместо этого повернулся и взглянул на Яньтин-цзюня. Тот особое внимание к себе заметил, откинул голову назад и проговорил: — Все нормально, генерал, это наш долг. — Вы… — Боитесь, что я буду как-то мстить за А-Сина? — поинтересовался Яньтин-цзюнь. А-Син. Инсин, верно? Дань Фэн закусил щеку изнутри, глядя на Верховного старейшину с опаской. Неужто не только сам Инсин, перевоплотившийся в Блэйда, хотел ему отомстить, но и все, кто имел к нему хоть какое-то отношение? — Верно, — тяжело вздохнул Цзин Юань, — он ведь был вашим воспитанником. Что? Дань Фэн заморгал ошарашенно, вытаращившись на этих двоих. Почему он не знал, почему в новелле это не упоминалось? Бесспорно, едва ли это хоть как-то повлияло бы на сюжет — упомянуть все же надо было! — Да, — прикрыл глаза Яньтин-цзюнь, — я и впрямь скучаю по А-Сину, однако требовать расплаты не в моем стиле. Иньюэ-цзюнь спас много жизней в сражениях против мерзостей Яоши, и спасет не меньше, когда вернется на поле боя. Одна жизнь против тысяч — мой выбор очевиден, к тому же… Мы все обязаны ему. И снова Цзин Юань не стал спрашивать, видимо, он не собирался лезть в чужие дела, вот только Дань Фэн не собирался строить из себя такого воспитанного, а потому задал вопрос: — Чем вы мне обязаны? Верховные старейшины одновременно развернулись и уставились на него, и проделали это с такой жуткой синхронностью, что по телу Дань Фэна пробежали мурашки, вынудив его поежиться как можно незаметнее. Та женщина, которая, если он правильно помнил, носила титул Хуюань-цзюнь, приблизилась к нему, взглянула сверху вниз и прошептала: — Всем. [Поздравляем! Вы получили право на свободное перемещение! Начислено баллов: 100. Текущее количество баллов: 370.] [Получено новое задание — овладеть трансформацией. Награда: 500 баллов.]

***

Вечером, сидя в своей комнате на кровати, Дань Фэн делал вид, что медитировал, а сам пытался вспомнить подробности сюжета новеллы. И, что главное, всех персонажей, которые могли бы сыграть свою роль. Цзин Юань недавно принес ему ужин, поел вместе с ним, проследил за тем, как Дань Фэн выпил лекарство, и вышел из спальни. Он еще не покинул поместье, Дань Фэн ощущал его присутствие, а потому и изображал из себя занятого делом. Яньтин-цзюнь перед уходом всех Верховных старейшин, сообщил, что прибудет завтра в полдень для первого занятия и что до тех пор ему, Дань Фэну, следовало хотя бы немного помедитировать, чтобы разогнать застоявшуюся энергию. Он, если честно, понятия не имел, как это делать, как должна чувствоваться эта самая энергия, вот и приходилось притворяться. Впрочем, время зря он все же не тратил. Итак, видьядхары в Сяньчжоу делились на пять кланов, управляемых Верховными старейшинами и Советом. Как бы по идее Совет скорее подчинялся Верховным старейшинам, хотя в действительности все было наоборот — это Дань Фэн понял, когда читал новеллу, потому что слишком уж был зависим оригинальный Иньюэ-цзюнь от Совета. Не то чтобы без их разрешения он не мог и шагу ступить, просто был вынужден слишком часто советоваться с наставниками, а за каждое свободное действие чуть ли не ругался. И все же сегодня остальные Верховные старейшины вели себя весьма нагло, отстаивая его мнимую свободу. Почему? Как так вышло, что они пользовались большим авторитетом, нежели оригинальный Дань Фэн? В любом случае Совету, судя по тому письму для Цзин Юаня, нельзя было доверять. Суду тоже, но с ним Дань Фэн сталкиваться не желал совершенно, так как судьи вмешивались в крайних случаях, потому и встреча с ними вполне могла быть сигналом к приближающемуся концу. Оригинальный Дань Фэн доверия тоже не заслуживал, но он не вредил никак Цзин Юаню — так что вряд ли решил бы подкинуть проблемы в виде того письма, да и сами советники вообще никак не способствовали зарождению теплых чувств. Положиться Дань Фэн мог лишь на Цзин Юаня, вытащившего его из Дома Кандалов и заботившегося о нем. И, возможно, на других Верховных старейшин. В новелле они практически не играли никакой роли, поскольку кланы видьядхар располагались в крупнейших городах Сяньчжоу и редко контактировали друг с другом, упоминались всего несколько раз самим Дань Фэном, причем создавалось впечатление, что он остальных Верховных старейшин уважал. Был, конечно, один момент, когда автор описал их прибытие на поле боя, — в тот день погибли Яньцин, ученик Цзин Юаня, и большая часть легиона вместе с ним из-за появления божественного посланника Яоши, которого уничтожили Яньтин-цзюнь и Тяньфэн-цзюнь. В тексте не упоминалось, как Верховные старейшины действовали после заточения Иньюэ-цзюня, ведь сосредоточено повествование было именно на главном герое, поэтому сейчас Дань Фэн мог лишь теряться в предположениях и надеяться на лучшее. Если уж они были обязаны ему всем, то, быть может, все же пытались спасти? Резко выдохнув, Дань Фэн сгорбился и потер лоб. Ладно, хватит думать о том, что было в новелле и чего не будет в его жизни, раз уж он покинул Дом Кандалов. Даже если в конечном итоге Верховные старейшины его предадут, пока что он мог хотя бы поучиться у них управлять силами этого тела, а то Иньюэ-цзюнь выделялся своими потрясающими способностями, вот только совершенно ими не владел. И с этим надо было что-то делать, пока не вернулся мечтающий его прирезать Блэйд. — Дань Фэн? — постучал в дверь Цзин Юань. — Ты не против, если я останусь сегодня с тобой? — Не возражаю. — Хорошо. Тогда спокойной ночи. Он ушел куда-то на второй этаж и занял комнату там, Дань Фэн же упал спиной на кровать и уставился в потолок. Истинный владелец его нынешнего тела говорил немного и всегда как-то отстраненно и словно бы высокомерно, его отчасти болтливая сторона проявлялась лишь во время встреч Заоблачного Квинтета, да и при общении с советниками он не то чтобы сдерживался, в остальных же случаях напоминал молчаливую статую, с которой его однажды и сравнили. В этом они были похожи — Дань Фэн в своей прошлой жизни тоже не любил много разговаривать, а поскольку от Иньюэ-цзюня ничего такого и не ждали, он мог наконец молчать в свое удовольствие. Эй, Система, а существовала вероятность, что кто-то сможет вычислить замену души? [Это невозможно, можете не беспокоиться.] Это радовало, потому что Дань Фэн вообще не был уверен, что его поймут и простят, если выяснят, что он занял тело Иньюэ-цзюня, как бы не решили его прикончить и отправить на перерождение. Хм, кстати о нем… Почему в новелле Дань Фэна не переродили насильно? Заставляли мучениями платить за преступления? Возможно-возможно, ведь, учитывая сотни мертвых видьядхар, смерть была для него милосердием, которого он не заслуживал. Что ж, с этим все ясно… Дальше было хуже: и солдаты Сяньчжоу, и обычные жители считали Дань Фэна мерзким предателем, убившим своих самых близких союзников, друзей, об этом говорилось множество раз в самой новелле, так что он прекрасно понимал, что никто из них не будет рад его освобождению, вероятно, и его будни после того, как он вернется в бои против божественных тварей Яоши, станут невероятно тяжелыми. Кто в здравом уме захочет терпеть рядом с собой преступника? Никто, вот и надеяться на хотя бы сносное отношение не стоило. Если не попытаются убить — уже чудо. Дань Фэну придется заново завоевывать доверие солдат и жителей, и просто это точно не будет, ему необходимо научиться управлять своими силами, чтобы ни у кого не возникало сомнений хотя бы в его полезности, в конце концов, от этого напрямую зависели его свобода и жизнь. Еще был Лоча, которого Дань Фэн попросил о чем-то. Вчера Лоча сделал вид, что они незнакомы, но какой-то договор между ними был, иначе оригинальный Дань Фэн не стал бы писать об этом. Странник, обладавший потрясающими способностями к исцелению, из-за чего вызывал у многих подозрение. Могло ли быть такое, что Лоча был как-то связан с Яоши? Такая вероятность и впрямь существовала, его же в новелле осудили за измену и казнили, хотя если Суд не заслуживал доверия, то не было ли это попыткой избавиться от неугодного? Тогда что мог натворить Лоча? Он ведь помогал рыцарям Сяньчжоу сражаться с мерзостями Яоши, исцелял их, являлся близким другом Цзин Юаня и пользовался его абсолютным доверием. С какой стороны ни посмотреть — он приносил исключительно пользу, значит, в самом деле был уличен в измене. Дань Фэн лишь надеялся, что еще не поздно спасти Лочу от самого себя, пока он не сделал того, что будет стоить ему жизни. Кроме того, были еще персонажи, которые при определенном стечении обстоятельств могли повлиять в той или иной мере на сюжет, однако Дань Фэн не представлял, как скоро они встретятся. Да и сложность заключалась не во встрече с ними, а в создании более или менее дружеских отношений. Они все имели отношение к рыцарям Сяньчжоу, к тем, кто сражался против тварей Яоши, защищая эту страну ценой своих жизней, и он для них был самым отвратительным преступником. Прелестно, Дань Фэн уже предвкушал нескончаемые сложности. Ну почему он не попал в это тело до того, как преступление было совершено? С побаливающей от всех этих размышлений головой Дань Фэн поднялся с кровати и прошел в ванную комнату, быстро помылся и вернулся в спальню. В этот раз он не надевал никакой пижамы и сразу обнаженным лег в прохладную постель, закутался в одеяло и закрыл глаза. [Начислено 20 баллов за фансервис.]

***

Утро Дань Фэна началось со стука в дверь. Он оторвал голову от подушки и сдул с лица упавшую челку, спросил сиплым от сна голосом: — Что? — Вставай, скоро прибудет Яньтин-цзюнь, а тебе надо еще позавтракать и собраться. Точно, занятие. Дань Фэн потянулся в кровати, зевнул до занывшей челюсти и сел, позволив одеялу скомкаться на коленях, зарылся пальцами в волосах и помассировал недолго кожу головы. Он никак не мог привыкнуть к такой длинной шевелюре, вот и страдал, но и отстригать ее не хотел. Новый зевок подавить не вышло, Дань Фэн откинул одеяло и слез с кровати, приблизился к шкафу и открыл одну дверцу. И присвистнул удивленно. Вместо вчерашней комнатки с кучей одежды и полным беспорядком внутри было не такое вместительное пространство с занятыми одеждой вешалками. Самый обыкновенный шкаф. Интересно. Дань Фэн закрыл дверцу, положил обе ладони на ручки, отметил про себя вновь кольнувшие пальцы, открыл сразу две дверцы — и увидел ту самую тайную комнатку. Так вот как это работало. Судя по тому, как каждый раз его пальцы чуть покалывало, кто попало даже с использованием двух ручек внутрь не пройдет. Стоило догадаться, что оригинальный Дань Фэн был тем еще параноиком. Взяв ближайшую вешалку, Дань Фэн закрыл шкаф и скрылся в ванной, где торопливо привел себя в порядок, оделся, захватил лекарство от Лочи и покинул спальню. Цзин Юань чувствовался где-то на первом этаже — и Дань Фэн направился к нему, задаваясь мысленно вопросом, а как он вообще понимал, где конкретно в этом не самом маленьком поместье был Цзин Юань. Что отвечало за эту чуйку? Цзин Юань встретил его у лестницы и провел за собой в небольшую столовую, где на столе уже стояли тарелки с горячим завтраком. От них поднимался в воздух полупрозрачный пар, пахло чем-то пряно-травяным, Дань Фэн облизнулся и хотел было сесть на ближайший стул, но Цзин Юань подхватил его под локти и подтолкнул к месту во главе стола. — Это твой дом, ты здесь хозяин, вот и сидеть ты должен всегда именно тут, — сказал он, — приятного аппетита. — И тебе. Уже когда они доели и спокойно пили зеленый чай с едва уловимыми нотками каких-то цветов, Цзин Юань продолжил: — Помни, что ты и вести себя должен соответствующе своему статусу. — И как же себя ведут преступники? — Дань Фэн хмыкнул и глотнул еще чая, пытаясь распробовать вкус. — Ты — Верховный старейшина, — напомнил Цзин Юань и отставил чашку, — глава своего клана. Если будешь сдаваться под чужим напором, тебя подчинят, особенно советники — они мечтают об этом. Я не хочу знать, в какую марионетку они тогда тебя превратят. — У нас с ними настолько плохие отношения? Цзин Юань усмехнулся и посмотрел в окно, за которым слабый ветерок играл в пышных листьях невысоких деревьев, растущих в саду. Солнце подсвечивало их, затемняло прожилки и проникало в столовую, отражаясь в хрустальных вазах с увядшими давно цветами. — Не представляешь даже. Задать очередной вопрос Дань Фэну помешало уже знакомое ощущение жара, окатившего его кожу и сообщившего о прибытии Яньтин-цзюня. Верховный старейшина вошел в столовую через минуту, если не меньше, улыбнулся широко и проговорил: — Раз ты уже закончил, пошли со мной. Генерал, давайте-ка с нами. Дань Фэн одним глотком допил свой чай, поднялся со стула и за Яньтин-цзюнем в компании Цзин Юаня вышел на задний двор поместья, получив долгожданную возможность увидеть, как выглядел его теперешний дом снаружи. Совсем небольшое здание в три этажа с крышей с загнутыми вверх углами его удивило. При взгляде на этот домишко казалось, что внутри места хватит всего на несколько комнат, хотя в действительности поместье вовсе не было маленьким. Какая-то магия видьядхар? Да наверняка, иных вариантов не оставалось. Зато внутренний двор был по-настоящему большим, здесь уместились и сад с цветущими деревьями и цветами, маленькими фонтанчиками, и круглая тренировочная площадка, выложенная плоским серым камнем. Там-то прямо в центре Яньтин-цзюнь и остановился. Цзин Юань с удобством разместился на лавочке перед площадкой, а Дань Фэн замер неподалеку от Верховного старейшины. — Медитировал вчера? — Да, но эту энергию я так и не прочувствовал, — сознался Дань Фэн, — не понимаю, как это сделать. Яньтин-цзюнь поджал губы и сощурился задумчиво, помолчал несколько минут, шагая туда-сюда перед Дань Фэном, а после остановился и повернулся к нему лицом, опустился прямо на поверхность площадки и взглядом велел сделать то же самое. Дань Фэн повторил его позу, скрестил ноги в щиколотках и положил сплетенные пальцы рук на низ живота. — Закрой глаза и расслабься, не думай ни о чем и попробуй представить воду в любом ее проявлении: хоть реку, хоть лужу, хоть безбрежный океан, — Дань Фэн послушно опустил ресницы, вдохнул глубоко и выдохнул, выгоняя все мысли из головы, попытался представить небольшое озеро для начала, но в голову настырно лез образ маленького прудика, засаженного нежно-розовыми лотосами. Этот самый прудик пришел прямиком из его прошлой жизни — Дань Фэн тогда, будучи еще Дань Хэном, вместе с родителями однажды посетил один из садов, где как раз был этот пруд. Он настолько понравился маленькому ребенку, что родители стали водить его туда каждые выходные, потому что только там их обычно спокойный и неактивный сын становился игривым и веселым. И счастливым. Много лет спустя они переехали в другой город, родители умерли, и Дань Фэн больше не мог и не хотел посещать тот сад, хранивший лишь самые счастливые воспоминания его детства, но именно сейчас его мозг воспроизвел знакомую картинку — и отказаться от этого Дань Фэн не сумел. Прозрачная зеленоватая вода была спокойной, лишь цветы лотосов слабо покачивались на стеблях, кивая своими распустившимися бутонами и источая нежный аромат. Дань Фэн непроизвольно втянул жадно воздух носом, вжал пальцы в собственный живот сильнее. Как сквозь плотный слой загустевшего воздуха до него донеслось: — Вот так, все правильно, а теперь прочувствуй эту воду, окунись в нее, умойся ею, позволь ей пробежать по твоим пальцам, позови ее. Дань Фэн мысленно протянул руки к пруду и погрузил их в прохладную воду по локоть, зачерпнул побольше и поднял руки к небу, проследил за стремительно побежавшими по его рукам к плечам каплями, щекотавшими его. Что значило позвать воду? Как это сделать? Она ведь не собака и даже не кошка. — Поздоровайся с ней и попроси сделать что-то. Слабо нахмурившись, Дань Фэн в своей фантазии поприветствовал пруд и вздрогнул в реальности, едва лотосы развернули к нему свои сердцевины. Что за… Впрочем, ладно. Что там надо было еще сделать? Попросить о чем-то? Ну, допустим… Дань Фэн в этом внутреннем пространстве передернулся от щекотки и в самом деле попросил воду перестать стекать по его рукам. И капли остановились, более того, те, что уже текли к его плечам, изменили свое направление и вернулись к ладоням. Где-то внутри от этого заворочалось что-то гладкое и прохладное, пахнущее туманной свежестью и терпкой сладостью, Дань Фэн уцепился за это нечто и задрожал мелко, стоило этому ощущению промчаться по всему его телу, щекоча сосуды изнутри. — Молодец, — раздался голос Яньтин-цзюня как-то слишком близко, — не открывай глаза. Теперь чувствуешь это? Убери источник своей воды и оставь лишь это чувство, проникнись им. Следуя его указаниям, Дань Фэн медленно развеял образ лотосового прудика, растворил воображаемую воду в своих руках, по-прежнему изо всех сил цепляясь за то щекочущее ощущение. Оно теперь укоренилось в груди рядом с сердцем, свернулось водяным шаром — и Дань Фэн коснулся его мысленно. В тот же миг эта прохлада хлынула за пределы шара, потекла в его теле рядом с венами и артериями новыми сосудами, Дань Фэн задышал чаще, ощущая на периферии сознания далеко отсюда полноводную реку, бурным потоком мчащуюся на юг, и спокойный пруд совсем рядом. Он открыл глаза и наткнулся на внимательный взгляд сидевшего на корточках перед ним Яньтин-цзюня. Его радужки имели непередаваемый красный цвет, переливались всеми оттенками оранжевого и желтого — и разрезали это живое заточенное пламя черно-синие ниточки зрачков. — Вот так ощущается энергия, — произнес он с крайне довольным выражением лица, — пф, а Тяньфэн-цзюнь говорил, что из меня плохой учитель. Так, раз с этим разобрались, перейдем к ментальной защите. В конце концов, наша дорогая Сюэпу вечно ошивается рядом с тобой, опасно быть без щита, поэтому придется тебе оберегать собственный рассудок. От воспоминаний о том, что было в камере, Дань Фэна дернуло нервно, он убрал пальцы со своего живота и положил ладони на скрещенные щиколотки. Яньтин-цзюнь наградил его понимающим взглядом, поднял руку и прислонил горячую ладонь к его лбу. Дань Фэн закрыл опять глаза и выдохнул удивленное «о-о-о», когда в его мысленном пространстве появился освещенный внутренним пламенем силуэт Яньтин-цзюня. — Свободно у тебя тут, хорошо, но! — он вскинул кисть с вытянутым указательным пальцем. — Это опасно. Пойдем за мной. По образовавшемуся между их разумами каналу связи сознание Дань Фэна переместилось к Яньтин-цзюню и сжалось в малюсенький клубочек, едва его со всех сторон окружило палящее пламя. Он буквально чувствовал исходящий от него жар, готовый испепелить все на своем пути, и все же при этом Дань Фэн не мог не восхищаться этой завораживающей красотой безудержного огня. В танцующих языках пламени соткалась фигура Яньтин-цзюня, и он протянул со сквозящей в голосе улыбкой: — Это моя защита. Видишь, она готова выжечь твой разум дотла, если ты сунешься ко мне в голову без приглашения. Тебе нужно сделать нечто подобное, может, бездонное озеро, затягивающее в свои темные воды. Главное, чтобы была защита, а какое воплощение она примет — это совсем неважно. Сразу не получится, щиты будут слабенькими, придется тренироваться постоянно, проверяй прочность часто, иначе потеряешь бдительность — и тебе придет конец. Попробуй. Дань Фэн вернул сознание обратно в свою голову и задумался. Омут, что затягивал бы в себя всех незваных гостей… Звучало неплохо, вот только для этого нужно было спокойствие, которым он не отличался. Представив стену из огня Яньтин-цзюня, Дань Фэн сосредоточился на внутреннем источнике энергии и поднял в своем разуме бушующие воды, так похожие на мощные водопады. Они то понижались, то вытягивались выше, слабели и усиливали напор, бурлили пышной пеной и почти полностью успокаивались. Стабильности в этой стене не было от слова совсем, но вместе с тем Дань Фэн в самом деле почувствовал себя чуточку спокойнее. Яньтин-цзюнь появился посреди этого подобия защиты внезапно, шагнул вперед и вытянул руку — напор воды увеличился и отбросил его назад, тогда он усмехнулся, окружил себя пламенем и приблизился вновь. В этот раз водопад не выдержал и пошел волной, пропустил нехотя Яньтин-цзюня, который тут же отступил и бросил: — Неплохо, нужно лучше. Стиснув зубы, Дань Фэн направил энергию на сдавшийся водопад, вода взревела разгневанным драконом и окатила вновь подошедшего Яньтин-цзюня, потушила его пламя и сама почти полностью исчезла. — Во-от, так и надо, — кивнул ему Яньтин-цзюнь и покинул чужое сознание. Дань Фэн напоследок укрепил созданную водную преграду и открыл глаза в реальности, нахмурился, едва стена из водопадов чуть не рухнула, стоило ему отвлечься. И так всегда будет? — Поначалу трудно, — вздохнул Яньтин-цзюнь, — придется постоянно концентрироваться на этом, чтобы защита не рухнула, но потом привыкнешь и перестанешь замечать, твой разум укрепится, и нужда в контроле отпадет. — Надеюсь, это очень напрягает, — Дань Фэн потер занывший противно висок и облизнул пересохшие губы, — что дальше? — А дальше… — но договорить Яньтин-цзюню не позволили гости. Дань Фэн скривился, когда узнал в них Сюэпу и Таожаня с Фэнхуанем. Последний нес какую-то большую шкатулку из металла, а Таожань улыбался так, что стало вмиг не по себе. Они точно что-то задумали. Дань Фэн поднялся на ноги одновременно с Яньтин-цзюнем и с подозрением проследил за приблизившимися к ним советниками. Вынырнувший из дремы Цзин Юань тоже подошел, с любопытством глядя на черную махину в руках Фэнхуаня. Он же и спросил: — И что же такого принесли мудрейшие? — Подарок, — сладко улыбнулась Сюэпу и откинула крышку. Яньтин-цзюнь зарычал низко, а Цзин Юань стер со своего лица любой намек на дружелюбие — внутри на черной подушке лежали серебряный ошейник и толстое большое кольцо из непонятного металла. Дань Фэн сглотнул и поднял взгляд на по-прежнему улыбавшуюся Сюэпу. — Что это значит? — То самое, о чем вы подумали, — ответила она и взяла в руки ошейник. Он выглядел прекрасно — гибкий ободок металла пестрел растительными узорами, а в центре темнел синий камень со множеством граней, вот только понимание, что это не простое украшение, сводило на нет всю его красоту. — Вы не можете не понимать, что просто так выпустить Дань… Иньюэ-цзюня на свободу мы не имеем права. Что если он вновь совершит преступление и предаст Сяньчжоу, пока никто не способен его остановить? Сколько людей умрет тогда? Нужны гарантии, что этого не случится, поэтому мы принесли это. Ошейник будет отслеживать, сколько энергии он использует, и при превышении предела отключит Иньюэ-цзюня, оковы на хвост же будут сдерживать его силы. Яньтин-цзюнь скрестил руки на груди и, растянув губы в клыкастой улыбке, произнес: — А чего так мало, мудрейшая? Где же цепи и наручники? Или еще что-нибудь такое? — Не преувеличивайте, Яньтин-цзюнь, это меры нашей безопасности. И наше согласие на возможность Иньюэ-цзюня покидать пределы поместья. — Не вам решать, может он покинуть дом или нет, — возразил Цзин Юань. — Кому же тогда, генерал? — обратилась она к нему, нежно поглаживая ошейник. — Судьи согласились с вашими доводами, но в их сердцах страх, что преступление повторится. Кто же сможет тогда доверять Иньюэ-цзюню, если его силы ничем не будут ограничены? Кто позволит ему выйти на поле боя, если он может обернуться против народа Сяньчжоу? Расклад таков, что его могущества вполне хватит для этого и для того, чтобы после бесследно исчезнуть. Готовы ли вы взять на себя ответственность за подобное? Полагаю, нет, так что это — единственный выход. Она подождала немного, но возражений не последовало, потому что все понимали, что она была права, и Сюэпу улыбнулась торжествующе, подошла к Дань Фэну и, не увидев его сопротивления, чересчур бережно отвела его немного спутавшиеся от ветра распущенные волосы, нацепила на шею ошейник и стукнула по камню, активируя его. — Что ж, предел… В три облачных гимна. — Шутить изволите? — подал голос Яньтин-цзюнь. — Хотите, чтобы его прикончили? Минимум десять гимнов и то помощнее, а иначе Иньюэ-цзюнь откинется у вас в первом же бою. И это, — он ухмыльнулся, — возражениям не подлежит. Сюэпу воззрилась на него холодно, по ледяной маске на ее лице промчалась какая-то непонятная эмоция, спрятавшаяся в потускневшей улыбке. — Хорошо, предел — десять средних облачных гимнов и два сильных. Яньтин-цзюнь кивнул и с громким стуком захлопнул крышку шкатулки, едва Таожань потянулся за кольцом. — А вот уже лишнее. Если ограничить его силы, то Иньюэ-цзюнь может остаться совершенно беззащитным прямо посреди сражения, и тогда он погибнет, а его душа будет уничтожена. Не думаю, что вы хотите лишиться Лазурного наследника Луна, или я ошибаюсь? — Согласен, — промычал Цзин Юань, — если он приблизится к пределу использования облачных гимнов, то хотя бы сможет спрятаться, здесь же у него могут попросту кончиться силы — и он неминуемо умрет. Это не годится. — Вы слишком много берете на себя! — прошипел разъяренно Таожань, сжимая пальцами пояс своих одежд до побеления ногтевых пластин. Фэнхуань держался спокойнее, однако и он был взбешен происходящим, одна лишь Сюэпу удерживала маску равнодушия. Впрочем, ни Дань Фэн, ни кто-либо еще этим не обманывался — они прекрасно понимали, что такое наглое вмешательство в планы ее разозлило, просто она не демонстрировала свои настоящие эмоции столь ярко, наоборот, прятала их поглубже, укрываясь за прочной стеной показушного спокойствия. Дань Фэн не вмешивался в их разговор, не считая себя способным прямо сейчас отстоять свои интересы, пришлось положиться на Цзин Юаня и Яньтин-цзюня, которые с этим справлялись вполне успешно. Наконец Сюэпу вздохнула и чуть склонила голову. — Хорошо, будет так. Хотя у нас есть еще одно требование, — она вскинула взгляд на Дань Фэна, — он сможет покидать поместье только в обществе генерала или кого-то из Совета. — Верховные старейшины уже не подходят? — поинтересовался насмешливо Яньтин-цзюнь. — Что вы, конечно, подходят, но у вас есть ваши кланы, не так ли? Разве можете вы проводить все свое время здесь, в Лофу? Безусловно, если понадобится, то вы сможете заменить нас или генерала, однако в одиночестве или в компании еще кого-то Иньюэ-цзюнь покинуть территорию поместья не имеет права. Это последнее наше требование. — Согласен, — проронил Цзин Юань — и советники улыбнулись. — Тогда не будем вам более мешать, всего доброго, — попрощалась Сюэпу и вместе с Таожанем и Фэнхуанем удалилась. Дань Фэн проводил их взглядом и положил ладонь на ошейник. Он шею не сдавливал, просто чувствовался отчетливо, холодил кожу и напоминал, что жить Дань Фэну спокойно не позволят. Хотя на что-то другое он и не рассчитывал, самые настоящие оковы все равно не ожидал. — Два-один, — хмыкнул Яньтин-цзюнь, — продолжим занятие. Ты, как Иньюэ-цзюнь, можешь не только убивать, но и исцелять, причем целитель из тебя — лучший среди видьядхар, очень важно сначала научиться пользоваться этими способностями. Для этого нужно призвать воду в самом ее материальном виде и омыть раны ею с целью исцеления. Попробуем? — И что мы будем исцелять? — хмуро осведомился Дань Фэн. — И как это повлияет на предел облачных гимнов? — Пока никак, исцеление такого уровня к ним не относится, — отозвался Яньтин-цзюнь и выпустил кроваво-красные когти, поманил к себе Цзин Юаня и полоснул его по плечу. Острые когти с легкостью вспороли ткань рубашки и кожу, кровь потекла по руке и принялась стекать с пальцев крупными тяжелыми каплями. Цзин Юань даже не поморщился, а не ожидавший такого Дань Фэн еще с минуту таращился на это, чуя витавший в воздухе металлический запах крови. Яньтин-цзюнь кашлянул, и Дань Фэн стряхнул с себя задумчивость, шагнул к Цзин Юаню и, напрягшись, воззвал к протекавшей в его теле энергии. На кончиках его пальцев сформировался совсем маленький и дрожащий, прямо как новорожденный котенок, шарик голубоватой воды, Дань Фэн осторожно вылил его на рану Цзин Юаня — и ничего не изменилось. — Не вышло, — констатировал он недовольно. — Попробуй еще раз, — предложил Цзин Юань, и Дань Фэн попробовал. И еще. И снова. И опять. Лишь на десятой попытке нанесенная Яньтин-цзюнем рана стала чуточку уже. К тому моменту Дань Фэн, пребывавший в постоянном напряжении, уже устал и дышал хрипло, пот стекал по его вискам, а руки дрожали предательски. Он собрался с последними силами, закусил язык и постарался сформировать шар воды побольше, мысленно приказал ему рычаще исцелять и окатил руку Цзин Юаня водой. Наконец-то рана под пристальным взглядом Дань Фэна медленно затянулась, оставив после себя тонюсенький шрам, и он безвольно упал на площадку, уперся в нее руками и зажмурился, жадно глотая ртом воздух. — Очень даже неплохо, — похвалил Яньтин-цзюнь, — на самом деле ты быстро учишься, твое тело помнит все само, надо лишь научить забывший все разум. Кстати, помни о защите. О ней-то Дань Фэн не забывал ни мгновения, поэтому и утомился так сильно — он одновременно не давал ей пасть и при этом изо всех сил старался воплотить свою энергию для исцеления. Голова из-за этого трещала, глаза слезились, и дыхания не хватало — ему казалось, что он на грани потери сознания. — Завтра придет Тяньфэн-цзюнь, мне же уже пора — до Чжумина не так и близко. Отдыхай сегодня. Можете не провожать. — До свидания, Яньтин-цзюнь, — попрощался Цзин Юань, а Дань Фэн только рукой махнул, не желая прерывать восстановление дыхания. Пришел в себя он не скоро — солнце клонилось к закату, и Дань Фэн понятия не имел, то ли он так долго пытался взять себя в руки, то ли само занятие было продолжительным. Впрочем, оно было довольно полезным, Дань Фэн научился хоть чему-то, так что начало было положено. Погордиться собой не позволил заурчавший жалобно желудок, Цзин Юань, услышав эту арию, не сдержал смешка и помог Дань Фэну подняться, повел его обратно в дом. — Если это…украшение будет мешать, скажи — мы что-нибудь придумаем. — И что же? Это меньшее из зол, я привыкну, — сам Дань Фэн в свои слова не очень верил, но все равно попытался успокоить Цзин Юаня. В конце концов, либо так, либо он будет томиться в поместье в ожидании жаждущего мести Блэйда, и чем тогда это место будет отличаться от Дома Кандалов? Цзин Юань тяжело вздохнул, пока сам Дань Фэн терялся в вялотекущих мыслях, выстраивая планы на ближайшее время. Занятия, занятия и еще раз занятия. Еще неплохо было бы выйти в город, но это могло немного подождать. Дань Фэн сомневался, что готов ко всеобщему осуждению, презрению и ненависти. В любом случае у него было еще около семи лет.