Поступить бесчестно

      Солнце, выходя из-за горизонта, яркими лучами подарило миру свет. Облака, словно лисьи хвост, раскинулись по всему освещенному лучами небосводу, периодически закрывая собой палящий диск. Было слышно, как по ровным дорогам проезжали десятки машин; говор людей, спешивших на работу, стремительно заполнял сеульские улицы. Однако, несмотря на народное пробуждение, Сонхва ничуть не собирался открывать свои усталые глаза, что терпели издевательство всю ночь, пока он, стоя напротив холста, ловкими и размашистыми движениями руки заполнял белоснежный покров масляными красками. На самом деле, случилось это спонтанно: у Сонхва, смотревшего с интересом телевизионную передачу, вдруг в голове сформировалась целая картина, которую тут же захотелось воплотить в реальность, переведя воображаемое на холст. Так он и сделал - в итоге уснул на полу, облокотившись о ножки высокой табуретки, на которой лежала измазанная красками палитра. Кисточки безобразно валялись на полу - творческий беспорядок у Сонхва был не только в голове, но и в комнате, - из-за чего гладкий деревянный пол вмиг приковал к себе внимание с нежеланием проснувшегося Сонхва, который, увидев «разукрашенную гладь», тут же позабыл о желании снова закрыть глаза. Шумно вздохнув, он с трудом поднялся. Шея затекла, ноги - также. Белая футболка превратилась в черти что, и темные волосы градом навалились на лоб художника, который грязными руками поправлял их, ругая самого себя. Встав подальше от безобразия, к которому он привык уже давно, руки расставил по бокам и слегка склонил голову на бок. Взгляд, блуждавший по разбросанным рисовальным предметам, остановился на холсте. Согнав исследовал каждую деталь, которую так трепетно и осторожно выводил всю ночь. Однако больше всего к себе манил пурпурный взгляд прелестницы, которая смотрела прямо в очарованные ею глаза. Очи прелестницы и вправду были пурпурными: ведь он всегда представлял ее в этом цвете. Её выразительные глаза с прищуром устремили неживой, но красочный взгляд на него, отчего сердце билось неистово. Хотелось взять холст в руки и побежать к ней, подарив эту картину ей, чтобы та каждый день восхищенно любовалась его творением.       Сонхва был влюблен очень долго.       Ему двадцать пять, но, находясь рядом с этой вредной и активной девушкой, превращается в влюбленного подростка, который с трудом переводит свой очарованный взгляд куда угодно, лишь бы не оказаться пойманным за столь приятным занятием - любованием стоящей перед ним прелестницей. Неудивительно, что половина его холстов изрисованы ее портретом, при этом каждый из них выражает разное настроение: от сведенных к переносице бровей до широчайшей улыбки, которая занимает особое место в его памяти. И сейчас, любуясь проделанной им работой, он мечтал снова лицезреть её, обнять и, как обычно, поинтересоваться самочувствием. Но эти мечтания не столько дарят тепло, сколько заставляют с горечью осознавать, что это все, что он может себе позволить. А ведь сдерживаться рядом с такой, как она, крайне тяжело.       Подойдя к крупного шкафу, он лениво открыл дверцу и достал темную футболку. Так, шагнув к кухне, заменил красочную футболку чистой, и, остановившись напротив холодильника, открыл его, и взял единственное яйцо, после чего белоснежная громила окончательно стала пустой. Молча делая себе завтрак, он почувствовал, как в кармане его спортивных штанов завибрировал телефон. Достал и видит: звонит она. Напрочь позабыв о своем яйце, тут же ответил на звонок. - Доброе утро, - но вместо радостного голоса он услышал холодный, отчего в жилах кровь стынет. - Доброе, Раын… ты в порядке? - обеспокоено спросил он. - Ты сейчас дома? - но она проигнорировала заданный им вопрос, отчего волнение набросилось на ничего не понимающего Сонхва. - Да, конечно, где ж мне еще быть в десять часов утра, - пустив нервный смешок, он принюхался - от желаемой яичницы ничего не осталось. С ужасом раскрыв глаза, он тут же поменял место сковородки и тяжело вздохнул. Утро оказалось далеко не добрым. - Тогда открой прямо сейчас дверь, - и тут послышались гудки.       Сонхва недоуменно уставился на экран телефона и недоверчиво двинулся ко входной двери. Поворачивает замок и видит её. Злую. И очень недовольную. - Ты чего такая хмурая?       Но Раын, проигнорировав вопрос растерянного друга, перешагнула порог и закрыла дверь, разувшись. Не удостоив его взгляда, глубоко вздохнула и прикрыла глаза. И понимание к Сонхва, как яркий луч озарения, медленно, но верно пришло в голову, из-за нервно сглотнул, отходя чуть назад. - Сонхва, позволь тебя обозвать, - с нескрываемой злобой заговорила она. - Ты настоящий предатель. - Раын, я тебе все объясню, только успокойся, пож… - Конечно, ты мне сейчас все объяснишь, потому что мое желание тебя убить прямо сейчас в твоей квартире велико настолько, что, узнав о моих криминальных фантазиях, тебе больше не хотелось бы стоять напротив меня, - перебила она его, монотонно произнеся свою угрожающую речь.       Сонхва же не переставал восхищенно любоваться ею. Хотелось взять эту суровую девушку за руку и крепко обнять, оставив на её малиновых губах легкий поцелуй. Однако, вспомнив о происшедшем, столь приятные желания тут же развеялись, подобно лепесткам благовонных и дивных цветов. Он глазами извинился и молча кивнул ей в сторону своей комнаты. Тут же вспомнил вчерашний день на конкурсе: ряд холстов, что выстроились вдоль тротуара, неимоверно привлекали внимание, ведь своеобразные картины из масла на каждом шагу заставляли остановиться и тщательно рассмотреть представшее пред глазами; Сонхва также вдохновенно любовался творениями талантливых художников, каждое полотно кардинально отличалось друг от друга, однако, заметив знакомую картину, тут же поспешил к ней, встал напротив и хмуро принялся оценивать работу подруги, в итоге он пришел к выводу, что она совершенно не пришлась по вкусу: то слишком мало красок, то недостаточно чувств и эмоций, то цвета как-то странно переливаются и ряд других недостатков картины, что он выписал на листке для отзывов. Однако он и подумать не мог, что Раын это все прочитает, что Раын из-за его низкой оценки проиграет.       Сонхва открыл дверь комнаты и зашел с ней в свой творческий мир. Перед Раын предстал хаос, что раннее со вздохами разглядывал Сонхва, однако, нисколько не обратив на него внимание, она подошла к кровати, села и выжидающе посмотрела на парня. Однако Сонхва и вовсе перестал нормально мыслить, как только с ужасом вспомнил про холст, стоявший в центре комнаты, на виду у Раын. - Так ты собираешься объясниться? Или мне следует воплотить свои фантазии в реальность? Сонхва нервно сглотнул и мимолетно закрыл спиной картину, отчего Раын, прищурившись, захотела задать вопрос, как он её опередил: - Я хотел быть честным. Указать на ошибки, чтобы ты над ними потрудилась и получила результат куда легче этого. - Сонхва, ты мог хотя бы поставить высокую отметку! - разозлено воскликнула она, вскочив с места. - Мне твоя честность не нужна! Я всегда знала и знаю, что ты никогда меня не обманешь и скажешь все, как есть, но поступи хоть раз бесчестно, чтобы подобных ситуаций не случалось! - Бесчестно? - позабыв о своей маленькой миссии, он приблизился к вспылившей подруге. - Как я могу так с тобой поступить? Ты хоть понимаешь, что говоришь? - Я благодарна тебе за столь прямолинейный и честный отзыв, но… - Но оценка тебе была куда важнее моей честности?       Раын вмиг замолкла. Взгляд смягчился, но обида, что, словно неспокойная волна, заполнила её, никуда не делась. Сейчас Сонхва, который чуть ли не вплотную остановился напротив нее, осуждающе смотрел ей в глаза, из-за чего она почувствовала легкое чувство вины. Их дружба всегда держалась на честности и доверии друг к другу, но сейчас она корила его за эту самую честность, наплевав на его искренность и желание сделать её лучше. «Разве так поступают друзья?» - она поджала губы и опустила взгляд, как вдруг перед ней предстала красочная картина. Полотно было заполнено нежным пурпурным цветом, что она так любила. Чуть видимые цветы того же окраса, словно бусины, рассыпались по картине, и в центре этого творения был изображен портрет. Её портрет. - Это… я? - с нескрываемым восхищением спросила она, переведя удивленный взгляд на Сонхва. А тот и вовсе перестал соображать. Его совершенно не заботило, что плод его стараний предстал перед девушкой, по которой он грезил ночами и днями. Он молча, но жадно изучал взглядом её лицо, что так близко находилось, отчего дышать становилось тяжелее. Глаза его прелестницы были подобны краскам - от самых холодных тонов до самых теплых. Буря эмоций, словно акварель, растекались по радужной дуге, подобной утреннему рассвету, дарящему тепло. Он всегда восхищался красотой её глаз, охраняемых длинными темными ресницами. И сейчас она была так близко, что Сонхва вовсе потерялся во времени, которое казалось ему одним мучительным, но столь приятным мгновением. - Раын… - заговорил он, нежно произнеся её имя. - Да? - растерянно прошептала она, не сводя своего взгляда с его выразительных глаз. - Ты ведь хотела, чтобы я поступил бесчестно? - медленно протянул он каждое слово, приближаясь к её лицу. - Именно так я и поступлю.       Его губы легко коснулись её губ. Он нежно сминал их, касаясь ее тонкой талии своими крепкими руками, и чувствовал, как сердце его прелестницы билось в бешеном темпе, отчего не сдержал улыбку. Губы Раын были мягкими, они были подобны сладкому меду, от которого нисколько не хотелось отрываться, напротив, вкусить целиком и полностью, утопая в блаженстве. Так давно он мечтал об этом моменте, что все происходящее казалось прекрасным сном, и, если вдруг он откроет свои влюбленные глаза и она не окажется рядом, точно сойдет с ума. Ему слишком хорошо, особенно от той мысли, что Раын не отталкивает. Он чувствовал, как ее тонкие руки окольцевали его шею и она лишь поддалась вперед, углубив столь сладкий и желанный поцелуй, что из невинного перерос в нетерпеливый и жадный.       Сонхва окончательно и бесповоротно влюбился. Снова.       Раын чуть отстранилась и взглянула на него. Впервые он не мог прочитать её эмоции: все настолько смешалось, что её взгляд скорее можно было бы назвать акварельным хаосом. Сонхва тяжело дышал, как и Раын, которая желала стоять так, рядом с ним, всю вечность. - Я не сдержался… - провинившимся, но довольным тоном заговорил Сонхва. - Что будем делать дальше? - Я, к примеру, собираюсь мучить тебя до конца твоей жизни, так жадно целуя твои губы. - Я, пожалуй, поддержу твои желания.       Сонхва улыбнулся и крепко обнял свою прелестницу, что через его плечо неразрывно глядела на пурпурный портрет и с умилением представляла его с измазанной красками палитрой. Теперь его Муза от него никуда не денется.