Пять минут

***

      

"Я вам песенку спою про пять минут! Эту песенку мою пускай поют! Пусть летит она по свету, Я дарю вам песню эту, Эту песенку про пять минут!"

             В комнате по телевизору, который в этой квартире чаще всего выключен, а если и работает, то фоном, Людмила Гурченко пела свою песенку про 5 минут. Слова этой песни впитаны нами, сплетаясь в причудливую паутину из детских воспоминаний, запаха мандаринов и хвои, пыльной коробки с елочными игрушками, живущей весь год на самой верхней полке антресолей и с таким нетерпением раз в год оттуда достающейся; из маминого оливье, который почему-то только у нее получался таким вкусным. И конечно же все эти отдельные вехи любимого всеми праздника объединяет ожидание чуда и волшебства.              Каждый год, слыша эту песню из динамиков в машине, или в магазине, пока ходишь между стеллажами с тележкой, или дома, пока готовишь себе маленькую мисочку оливье, если конечно же не выпадает дежурство на работе, Рита с удовольствием подпевает Людмиле Марковне. Каждый год, но не сегодня. Сегодня у неё вообще нет никакого праздничного настроения, никакого предчувствия волшебства, никакого желания что-то готовить и накрывать на стол, и что самое смешное - это при полном холодильнике провизии, что в её квартире бывает крайне редко. И вместо того, чтобы резать ещё вчера вечером отваренные картофель, морковь и яйца, превращая их путем нехитрых манипуляций в всеми известный атрибут новогоднего стола, она сидит в темной кухне на подоконнике, притянув к себе согнутую в колене ногу, и смотрит в окно на спешащих домой горожан с пакетами наперевес. Мысли перетекают одна в другую, но ни одна из них не в силах привлечь к себе полноценное внимание женщины.

"На часах у нас двенадцать без пяти! Новый год уже, наверное, в пути! К нам он мчится полным ходом! Скоро скажем: “С новым годом!” На часах – двенадцать без пяти!"

       За неделю до              – Рит, ты чего?              Они ехали в машине с задержания. Позади остались многочасовые разъезды и оперативно-розыскные мероприятия, а впереди их ждали допросы, отчёты и только потом можно мечтать о том, чтобы попасть домой, а ведь в планах ещё было заехать в супермаркет за продуктами к новому году. До него осталась неделя, грозящая быть долгой и трудной, и другой возможности затариться уже может не выпасть: сегодня у них совместная смена, а потом они до самого 31 декабря в парах с другими оперативниками, а у Власовой ещё и командировка в Петербург, где она должна выступить в суде свидетелем по делу. Несмотря на такой сумасшедший цейтнот и Рите, и Стёпе хотелось всё успеть, потому что этот новый год - он у них первый в отношениях. На самом деле мог бы быть и вторым, если бы год назад кое-кто по имени Степан Данилов чуть раньше справился со своим смущением и страхами, а кое-кто по имени Маргарита Власова чуть меньше язвила и выпускала свои колючки. И в итоге поцелуй, к которому все шло ещё 30 декабря, и почти дошло 31 декабря в 23.59, случился только в 00.04, когда ангелы на небе, задолбавшись сводить этих двоих вместе, просто столкнули их практически лбами в застрявшем лифте Федеральной экспертной службы. И получилось, что официальный старт их отношений, как пары, пришелся уже на начало нового года.

"В пять минут решают люди иногда, Не жениться встречаться ни за что и никогда! Но бывает, что минута Всё меняет очень круто! Всё меняет, раз и навсегда!"

             Власова, до этого момента спокойно сидевшая на пассажирском сиденье, и устало-вяло-безразлично рассматривавшая мелькавший за окном бело-грязный пейзаж, неожиданно подскочила, отчего Стёпа, который тоже в этот момент мыслями был где-то не здесь, испугался и дёрнул руль, но быстро вернул себе контроль над железным конём. Рита не потрудилась ответить, но весь её вид демонстрировал испуг. Она выудила из кармана спецовки свой смартфон и начала что-то в нём просматривать.              – Ччёёёрт...              – Что? Рита!              Так уж у них повелось, что Стёпа очень чутко реагировал на смены настроения Власовой, сразу пытаясь выяснить причину (не доводить до греха, так сказать), а Рита чаще всего не торопилась с объяснениями, подогревая проблему внутри себя до того момента, когда начнет выкипать. Вот и сейчас шквал эмоций, самыми яркими из которых был страх и неверие, были в момент считаны Даниловым с её лица, а объяснений не последовало.              Убедившись, что за ними нет машин, он плавно повернул руль к обочине у леса, одновременно нажимая на тормоз. Остановив машину и заглушив двигатель, мужчина повернулся к напарнице.              – Риит...? Что случилось?              – Две недели.              Как будто после этих двух слов Стёпа сразу должен был всё понять! Он ждал продолжения, но его не последовало. Власова смотрела прямо перед собой, нервно прикусывая губу.              – Рита, две недели и...? Что дальше? Скажи нормально.              – Задержка у меня. Две недели.              Женщина резким движением отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Данилову потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошел смысл сказанного, и он, повторив действия напарницы, вышел вслед за ней.              Рита мерила шагами пятачок примятого снега. Она была раздражена, и когда мужчина подошёл к ней, сразу пошла в наступление:              – Данилов, мне казалось, что мы с тобой всё решили и ты принял мою позицию по этому вопросу!              – Ты о чем?              – Я о том, что забота о контрацепции была на твоей совести. И о том, что мы обсуждали: детей я иметь не хочу! И ты, как мне казалось, понял и принял моё решение!              – Рит, ты что же: думаешь, что я специально это подстроил? Я всегда предохранялся!              Она схватилась руками за голову, отвернулась и резко выдохнула. Стёпа молча ждал, когда она немного успокоится. Спустя минуту он все же решил продолжить:              – Ты уверена? Не может быть других причин?              Власова, уже взявшая себя в руки, не смотря на мужчину двинулась к внедорожнику, бросив через плечо:              – Нужно купить тест. И проверить.              Тест они купили только вечером, когда все же заехали в супермаркет за продуктами. Всю оставшуюся дорогу после той остановки на обочине они ехали молча. Данилов чувствовал недовольство, волнами исходящее от напарницы, её нервозность (чиркни рядом спичкой - рванёт!), и не лез к ней. Да и что он мог сказать? Да, он хотел семью. Хотел детей. И если Рита беременна - он будет самым счастливым человеком. Только вот счастье такого рода не должно быть односторонним, это он очень хорошо понимал! И все же он не мог прогнать от себя мысль о том, что он может быть станет папой. И от этой мысли сладко замирало где-то в груди, посылая вибрации по телу...              В конторе Власова его избегала, даже вовсе чуть не уехала без него по окончании смены. И вот, наконец, они дома. Она ничего не говоря прошла в ванну и закрылась там. Стёпа отнес пакеты в кухню, и начал выкладывать продукты, но быстро забросил это дело: нервы...              Рита вышла через десять минут. Она зашла на кухню, открыла дверцу шкафа, за которым располагалось мусорное ведро, и выбросила коробочку. Потом замерла на секунду, и все же обернулась к Стёпе, поймав его взгляд:              – Тест чистый. Я не беременна.              Он постарался не выказать эмоций. Очень постарался. Но когда у тебя внутри разбивается мечта, которую ты невольно уже так четко визуализировал, это не может не отразиться на твоём лице. И Рита конечно же это заметила. Она вздохнула, и, принявшись за разбор пакетов, сказала:              – Жаль, что расстроила тебя. Но я предупреждала: я не хочу снова убедиться в своей никчемности в роли матери. Не хочу давать жизнь человеку, которому я её обязательно потом испорчу. И мне казалось, что ты принял мою точку зрения и она тебя устраивает.              Поняв, что она в третий раз переставляет с места на место бутылку молока, Власова оставила это занятие и повернулась к Степану:              – Сегодня я увидела, что это не так. Одной меня тебе недостаточно.              Стёпа понимал, что нужно возразить, но не смог. Просто молча слушал.              – Знаешь, все к лучшему. Я уже тебе это неоднократно говорила. Скажу ещё раз. У тебя всё может быть: и жена, и дети. – Рита уже направилась к выходу из кухни, но перед тем как скрыться в комнате и закрыть за собой дверь, добавила: – Только без меня.       

***

             После того разговора Стёпа ушел. Сначала он пошел просто пройтись, продышаться, подумать. Но в итоге сел за руль своей машины, которая была припаркована во дворе у дома Власовой, и приехал на кладбище к своим девочкам. А позже, промерзнув до мозга костей, он очутился в своей квартире, где и остался справляться с мыслями и с бессонницей. Ну а дальше... Дальше было две тяжёлых смены подряд и Риту он не видел, а потом она уехала в командировку. И вот сегодня уже 31 декабря, а он все никак не может набраться смелости и поехать к ней...        Сейчас

"Пять минут, пять минут! Бой часов раздастся вскоре! Пять минут, пять минут! Помиритесь те, кто в ссоре! Пять минут, пять минут! Разобраться, если строго, Даже в эти пять минут Можно сделать очень много! Пять минут, пять минут! Бой часов раздастся вскоре! Помиритесь те, кто в ссоре!!!"

             Дверной звонок разорвал тишину квартиры, которую до этого нарушало только тихое звучание песни из телевизора в комнате. Рита никак на него не отреагировала, продолжая сидеть в той же самой позе на подоконнике. Раздались звуки проворачивающегося в замке ключа. Дверь открылась и снова закрылась, а она все так и продолжала сидеть.       

"Новый год, он не ждёт! Он у самого порога! Пять минут пробегут, Их осталось так немного! Милый друг, поспеши! Зря терять минут не надо! Что не сказано - скажи, Не откладывая на год!"

             Стёпа вошёл в кухню и замер, смотря на свою любимую женщину, сидящую на подоконнике, которая даже не обернулась. Его вдруг накрыло волной ужаса: он все испортил, все потерял. И то, что он изначально собирался говорить – о том, что да, он хочет ребенка, но готов ждать, и тому подобное – вдруг всё в момент стало не важным. Он подошёл к Рите и крепко-крепко прижал её к себе на несколько секунд, а потом взял её руки в свои ладони, поцеловав каждую и отметив, насколько ледяными они были (Власова, ну опять же с бронхитом сляжешь!), и поймав её взгляд, сказал:              – Мне нужна ты, Рита. Всё остальное становится бессмысленным и не важным, когда тебя нет рядом. – Стёпа снова сжал её ладони, подув на них теплым воздухом. – И я ни на какую мечту не согласен променять тебя, потому что моей самой главной мечтой уже давно являешься только ты.              Она заплакала. Не сдержалась. Уткнулась так по-детски в немного колючий свитер на груди Данилова и разревелась. А Стёпа сжимал её в объятьях и гладил по волосам.       

"Пусть подхватят в этот вечер там и тут Эту песенку мою про пять минут! Но, пока я песню пела,- Пять минут уж пролетело! Новый год! Часы двенадцать бьют!!! ... Новый год настаёт! С Новым годом, с новым счастьем!"

             – У нас нечего есть... – это было первой фразой, которую издала успокоившаяся Власова. – Ну, то есть по отдельности если только... Знаешь, картошка там, морковка...              Стёпа не сдержал смешок. Вдруг стало так легко на душе!              – Но зато у меня есть для тебя подарок. – Рита подняла взгляд на Данилова.              – И у меня для тебя.              - Кто первый?              - Давай вместе, на счёт три! Раз... Два...              На счёт три за окном грянули первые фейерверки, высвечивая на раскрытой ладони Стёпы маленькое изящное колечко, а в руках Риты тест, на котором были отчётливо видны две полоски...