Пробуждение

      Кёнсу устало размял шею и, удобнее откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, перевёл взгляд между своих широко разведённых ног. Он чувствовал себя уставшим и сонным после утомительного рабочего дня, но зрелище перед его глазами в одно мгновение заставило его взбодриться. Это зрелище доставляло ему особое удовольствие — кому вообще может не понравиться вид стоящего на коленях начальника. Особенно такого, как Ким Чонин — строгого и требовательного, а иногда даже и пугающего. Да, Ким Чонин со своими подчинёнными был именно таким — жёстким и даже грубым, и с Кёнсу он тоже не церемонился. Вот только сейчас это он стоял перед Кёнсу на коленях прямо у его ног, смиренно выжидая, когда ему разрешат что-либо сделать.       Кёнсу пробежался взглядом по его телу — дорогой костюм сидел на нём идеально, придраться было не к чему. Только хотелось всё же заглянуть под этот самый костюм, ведь там, Кёнсу знал, вид был намного лучше. И скоро он сможет им насладиться сполна, нужно было лишь ещё немного потерпеть, оттянуть этот момент, чтобы было ещё лучше. Чонину и самому явно тоже уже не терпелось, он смотрел ему куда-то в район ширинки и едва заметно покусывал щёку изнутри, сжимая пальцы в кулаках. Но всё же было ещё рано, хотелось помучить его подольше. Поиграться.       Кёнсу шире развёл ноги и, опустив руку на ширинку собственных штанов, принялся медленно поглаживать себя через одежду. От таких незамысловатых движений кровь довольно быстро приливала туда, куда нужно, чему во многом способствовал пожирающий взгляда карих глаз напротив, распаляя сильнее, возбуждая. Не переставая гладить себя одной рукой, другой Кёнсу медленно расстёгивал ремень, который как назло не хотел слушаться его пальцев. Это раздражало их обоих, но Кёнсу находил в этом и плюсы. Он вообще видел плюсы во всём, что могло вывести Чонина из себя, и не скрывал этого.       Наконец, Кёнсу всё же вытащил полувозбуждённый член из тесного плена штанов и, обхватив пожёстче, принялся водить рукой по всей длине. Его дыхание участилось, а взгляд напротив превратился из просто раздражённого в крайне недовольный, что немного забавляло. Сейчас издеваться над Чонином было равно издеваться над собой, но оно того всё же стоило. Вот только надолго Кёнсу так не хватит. Он с трудом заставил себя убрать руку и, отпустив член, позволил ему прижаться к животу, пачкая рубашку естественной смазкой. И сейчас его меньше всего волновало то, как он после всего этого вернётся в офис в таком виде.       — Теперь можно, — наконец, разрешил он, чувствуя, как у самого в нетерпении всё чуть ли не сводило внутри — так хотелось уже почувствовать Чонина.       Тому повторять дважды не нужно было. На его лице проскользнула едва заметная довольная ухмылка, и он в одно мгновение оказался рядом, сильнее раздвигая ноги Кёнсу локтями. И Кёнсу не сдержал стона, откидывая голову на спинку кресла, когда чужие горячие пальцы сжали его ствол и влажные губы сомкнулись вокруг чувствительной головки. Как же было хорошо.       Влажное тепло двигалось по его члену, пальцы скользили в том же ритме, иногда сдавливая, так, как был нужно. Кёнсу то прикрывал глаза, когда было особенно приятно, то возвращал взгляд на лицо Чонина, который так увлеченно посасывал его член, что этот вид просто не мог не сводить с ума. То, какими влажными от слюны были его губы и каким возбуждённым был его взгляд. То, как он втягивал щёки и как глубоко заглатывал, стараясь доставить как можно больше удовольствия.       — Хочу кончить… тебе на лицо, — выдохнул Кёнсу, тут же поймав довольный взгляд своим.       Тут ему пришлось вцепиться пальцами в подлокотник кресла — настолько его накрыло от того, как усиленно после его слов тот принялся сосать, помогая себе языком, явно намереваясь заставить его кончить как можно быстрее. Кёнсу даже пришлось запустить пальцы одной руки ему в волосы, сжимая, пытаясь сдержать, заставить хотя бы немного замедлиться, не брать так глубоко и так невероятно приятно. Но это было бесполезно — он ведь и сам этого желал и с готовностью отдавался чувству приближающегося оргазма, от которого уже сводило всё внизу.       Наконец, не сдержав стона, он дёрнул Чонина за волосы особенно сильно, всё же заставив отстраниться, и, обхватив член рукой, прижал его к мягкой щеке, изливаясь. Сперма выстреливала из него прямо на лицо Чонину, и Кёнсу специально водил головкой по его мягкой коже и влажным губам, пачкая их своим семенем — выглядело просто отлично. Он не мог решить, что доставило ему больше удовольствия — оргазм или картина, художником которой он только что стал.       Розовый язык прошёлся по пухлым губам, собирая белёсую сперму, смакуя — Кёнсу не мог оторвать своего взгляда. Чонин смотрел на него так же неотрывно, теперь уже пальцем собирая его сперму со своей кожи и обсасывая его, проглатывая. Это выглядело слишком развратно. Особенно учитывая тот факт, что у Чонина и самого уже стоял, что отчётливо было видно по вырисовавшемуся бугорку в его штанах. Но Кёнсу не торопился помогать ему облегчить возбуждение.       — Разденься, — приказал он, вальяжно развалившись в кресле и прикусывая губу в предвкушении ещё одного прекрасного зрелища.       Чонин напротив, ничуть не смутившись, принялся медленно стаскивать сначала свой строгий галстук. Кёнсу знал почти все его галстуки наизусть и каждый зажим, которыми тот крепил их к своим идеальным рубашкам. Сегодня на нём был его любимый — с инициалами, выгравированными по заказу на серебристой поверхности — Ким Чонин. Украшение оказалось на дорогущем ковре вслед за пиджаком и галстуком. Туда же была брошена и рубашка, и теперь Кёнсу с жадностью обводил взглядом обнажённую смуглую кожу своего начальника.       Тело тренированное, с рельефом мышц, но одновременно с тем изящное и гибкое. Ким Чонин много свободного от работы времени проводил в тренажёрном зале и на футбольном поле и, поговаривали, когда-то даже занимался балетом. Представить себе этого Кёнсу никак не мог, как не старался, хоть и очень хотелось. Он бы хотел, чтобы тот ему хоть раз показал хотя бы совсем немного, но никак не получалось…       Чонин уже расстегивал свои штаны и собирался снять и их, когда Кёнсу, наконец, вынырнул из своих мыслей.       — Не так быстро, — поспешил остановить он его, — ещё рано.       Чонин тут же послушно убрал руки, опуская их на колени и явно неосознанно то сжимая, то разжимая их в нетерпении. Кёнсу на это лишь улыбнулся.       — Вижу, тебе хочется чем-то занять руки? — уж Кёнсу-то найдёт им применение. Он слегка склонил голову набок, внимательно наблюдая за чужой реакцией на каждое своё слово, — подрочи для меня.        Чонин на это тут же недовольно нахмурил брови. Он явно не такого развития событий ожидал, но какое Кёнсу было дело до того, чего тот хотел. Здесь и сейчас главным было то, чего хотел он сам. Здесь он был хозяином ситуации. Здесь он управлял. И если он хотел, чтобы Чонин дрочил себе, тот будет подчиняться.       Кёнсу с упоением наблюдал, как тот приспустил штаны чуть ниже, вытаскивая свой уже давно стоящий колом член. Его пальцы сомкнулись вокруг твёрдого ствола и заскользили вверх-вниз, собирая естественную смазку с лоснящейся головки и размазывая по всей длине. Слишком медленно и слишком осторожно — к чему так сдерживаться?       — Жёстче, — недовольно приказал Кёнсу, — сожми его сильнее, так ведь приятнее.       Он склонился на кресле чуть вперёд, чтобы лучше видеть, как послушные пальцы сильнее сжали член, надрачивая жёстче. Вид набухшего, увитого вздутыми венами члена, сжатого узловатыми пальцами Ким Чонина, сводил Кёнсу с ума. Сильнее сносило крышу только от этого тяжёлого дыхания, учащающегося с каждым движением.       Кёнсу поднял взгляд на его лицо, чтобы осознать, что всё это время тот смотрел прямо на него. И во взгляде его возбуждения было наполовину с раздражением. Или даже злостью. И нетерпением. Ещё бы — подрочить себе он мог и в одиночку, а с ним уж точно рассчитывал на что-то большее.       — Только не кончай пока, — продолжал издеваться над ним Кёнсу, — ещё нельзя.       Как будто бы тот кончил так просто.       Всё так же продолжая наблюдать за развернувшейся перед ним возбуждающей картиной, Кёнсу принялся стаскивать с себя одежду, но почти сразу остановился, успев избавиться только от пиджака. Так было слишком неинтересно.       — Хватит, — приказал он тут же замершему Чонину, — встань.       Чонин послушно поднялся, от чего его член забавно покачнулся — вверх-вниз. Он обтёр руки о всё так же приспущенные штаны и смиренно наблюдал за тем, как Кёнсу, поднявшись с кресла, приблизился к нему почти вплотную. Он снова то сжимал, то разжимал пальцы, но не позволял себе притрагиваться, потому что знал, что нельзя. Пока не разрешат.       — Поможешь? — Кёнсу демонстративно потянул за свой слегка расслабленный галстук, склонив голову набок в притворно невинной просьбе.        И снова просить Чонина дважды не было нужды. Тот с готовностью вцепился в его руку на галстуке и, сжав её своей, потянул вниз, распуская узел и позволяя ненужному куску ткани упасть на всё тот же ковёр. Затем он притянул Кёнсу ближе к себе так близко, что их лица едва ли не соприкасались — ведь так ещё было нельзя. Кёнсу чувствовал его горячее дыхание на своих губах и то, как ловко его пальцы разделывались с каждой пуговицей его рубашки. Ловко, но медленно, будто специально. Наверняка Чонин так хотел поиздеваться над ним самим, в отместку. И у него это всё же получалось. Кёнсу чувствовал, как непроизвольно напрягались мышцы его живота, когда тот касался пальцами его постепенно оголявшейся кожи. Чувствовал, как сама кожа покрывалась мурашками, а внизу становилось всё горячее. Кёнсу его за это точно накажет.       Наконец, рубашка оказалась на ковре и проворные руки принялись за штаны, которые так кстати для Кёнсу были уже расстёгнутыми его предыдущими манипуляциями. Тут Чонину не удалось с ним поиграться. Теперь играться снова будет Кёнсу.       Штаны вместе с бельём были спущены вниз, но Чонин не спешил убирать свои руки с его обнажённых бёдер. Он смотрел Кёнсу прямо в глаза просящим взглядом и потянулся было к его губам, но Кёнсу остановил его:       — Нельзя, — Чонин на это раздражённо прошипел сквозь стиснутые зубы и явно показательно недовольно сжал его бёдра сильнее, — потерпи ещё немного.       Кёнсу ощупал карманы его костюмных штанов. То, что он искал, обнаружилось в правом. Вынув содержимое, он расправил ладонь на тяжело вздымающейся разгорячённой груди Чонина и не сильно толкнул его назад. Чонин попятился, пока не уткнулся в стоявший позади кожаный диван, опускаясь на него и едва заметно морщась от контраста температур — его обнажённой коже явно не понравилась прохлада кожаной поверхности. Кёнсу это позабавило. Он медленно забрался сверху, усаживаясь прямо на его бёдра, всё так же обтянутые офисными штанами. Чонин с готовностью приподнял руки, явно неосознанно желая ухватиться за его талию, но вовремя одумался, останавливая себя на полпути и опуская руки обратно.       Кёнсу взглянул в его глаза, давая понять, что собирается делать, и, наконец, накрыл его губы своими, вовлекая в долгожданный поцелуй, который почти сразу стал слишком откровенным. Чонин целовал его жёстко, пытаясь хотя бы в этом перехватить инициативу, вести. Он буквально терзал его губы, проталкивая свой язык глубже. Его пальцы были сжаты в кулаки, а мышцы рук напряжены — наверняка он бы очень хотел сейчас обхватить бока и бёдра Кёнсу этими самыми руками, сжимая мягкую кожу пальцами. Сейчас он себе такого позволить не мог, но мог Кёнсу, чем и пользовался. Он водил руками по его рельефной груди, опускаясь пальцами ниже к мягкому животу, а затем обратно наверх, специально кружа подушечками вокруг напряжённых тёмных ореолов сосков, подразнивая. И наверное именно от этого член Чонина внизу так крепко стоял, а на его головке поблескивало всё больше естественной смазки. Но Кёнсу и сам не далеко от него ушёл — у самого член уже почти болезненно ныл от возбуждения, несмотря на то, что он уже кончил не так давно. Пора было уже что-то с этим делать.       Кёнсу отстранился первым, разрывая поцелуй. Он провёл языком по своим истерзанным губам, наблюдая за тем, как Чонин напротив сделал то же самое.       — Мне понадобится твоя помощь, — Кёнсу взял одну его руку своей и, разжав всё так же сжатые в напряжении пальцы, вложил в раскрытую ладонь только что добытый из его же кармана тюбик со смазкой. Он ничуть не сомневался, что тот его поймёт но всё равно для большего эффекта поёрзал своей обнажённой задницей на его коленях.       Чонин на это расплылся в довольной улыбке, ведь это означало, что теперь можно трогать. Он с готовностью раскрутил крышку тюбика и выдавил содержимое себе на пальцы. В воздухе тут же запахло клубникой и Кёнсу поморщился — ему никогда не нравился этот запах у смазки, но Чонин будто специально покупал именно такую.       Достаточно смазав пальцы, Чонин сжал талию Кёнсу одной рукой, а другую завёл ему за спину. Кёнсу сильнее прогнулся в спине, грудью прижимаясь к Чонину, чтобы дать ему лучший доступ сзади, и медленно выдохнул, постаравшись расслабиться — всё же давненько они этого не делали.       Чонин покружил пальцем вокруг чувствительного входа, тщательно смазывая, и только после этого медленно протолкнул первый палец внутрь, от чего Кёнсу непроизвольно сжался.       — Расслабься, — выдохнул Чонин ему куда-то в район шеи, тут же покрывшейся мурашками. Кёнсу послушно расслабился и хотел было отругать его за то, что заговорил без разрешения, но вдруг обо всём забыл, вздрогнув в его руках от приятного ощущения, разлившегося внизу и вверх по спине почти до самого затылка. Чонин, конечно же, быстро нашёл то место, которое доставляло ему удовольствие, и уже вовсю ласкал его пальцем.       — Чёрт, я же не просил… — выдавил из себя Кёнсу, недовольно царапая тонкую кожу на шее Чонина зубами, — просто растяни меня.       Чонин тут же остановил свои незамысловатые движения внутри. Теперь он просто водил пальцем внутрь и обратно и немного кружил им по тугим стенкам, растягивая. Кёнсу пытался контролировать своё дыхание, сильнее прогибаясь в спине, когда почувствовал, как тот принялся вводить в него уже второй палец. И как же было всё-таки заботливо с стороны Чонина, что он всё это время водил большим пальцем вокруг его чувствительного колечка мышц, что было так приятно, что даже немного отвлекало от не очень приятной растяжки. Он даже чувствовал, как от этих приятных поглаживаний из головки его члена вытекала естественная смазка, пачкая штаны Чонина. За это он извиняться не будет.       Кёнсу так отвлёкся на эти его отвлекающие поглаживания, что почти не заметил, как тот уже ввёл в него третий палец. Хотя нет, такое было сложно не заметить — было всё же некомфортно. Он чуть поёрзал на бёдрах Чонина, пытаясь как-то избавиться от этого дискомфорта, но это было бесполезно. И хоть это и было необходимо, долго терпеть он не смог.       — Хватит, — наконец, сдался он, расслабленно выдыхая, когда пальцы неохотно покинули его всё же недостаточно растянутый вход. Но Кёнсу уже и правда не мог терпеть.       Он чуть отстранился от Чонина, игнорируя его осуждающий взгляд, потому что и без того прекрасно понимал, что был недостаточно растянут. Он подобрал с дивана пачку презервативов, которую ранее достал из его кармана вместе со смазкой, и, поспешно вскрыв упаковку, выудил один блестящий квадратик, тут же разрывая его.       Он посмотрел вниз на всё так же стоящий и изливающийся смазкой член Чонина и, обхватив его рукой, зачем-то принялся водить по нему. Чонин громко выдохнул и недовольно стрельнул в него взглядом — ведь его член и так достаточно стоял. Но Кёнсу всё равно продолжил надрачивать, наверное, хотел ещё немного поиздеваться. Наконец, он поднёс презерватив к самой головке и принялся медленно натягивать латекс на всю длину. Он делал это умело, почему-то ему это нравилось, и он почти никогда не позволял Чонину самому это делать. Тот уже привык и никогда не жаловался.       Кёнсу натягивал латекс буквально по миллиметру, а затем так же медленно смазывал дополнительной смазкой. Наконец, закончив, он довольно осмотрел результат своей работы и поднял взгляд вверх. Чонин всё это время смотрел на него. Он всегда так делал — всегда смотрел на него. Иногда это всё же смущало, как, например, сейчас. Кёнсу почему-то смутился. Может от того, что его будто бы застали за его фетишем.       Кёнсу едва ощутимо коснулся губ Чонина своими и приподнялся, придвигаясь плотнее внизу. И Чонин, который всё так же не мог ничего делать, был вынужден лишь наблюдать, как Кёнсу, обхватив его член рукой, направил в себя и начал медленно насаживаться. Слишком медленно, но быстрее он просто не мог. Он почти сразу почувствовал, как же было недостаточно той растяжки пальцами, но виду не подавал. Лишь уткнулся лицом Чонину в изгиб шеи, пытаясь заглушить тихий протяжный стон, непроизвольно становящийся всё более вымученным с каждым новым сантиметром плоти, оказывающимся внутри него. Всё же член Чонина был толще его трёх пальцев.       Казалось, прошла целая вечность, но вот член Чонина всё же оказался полностью внутри него, а сам Кёнсу прижимался к нему так тесно, что кожа между ними буквально горела. Двигаться пока не хотелось совсем, нужно было время немного привыкнуть к размеру. Кёнсу вообще не мог понять, чего ему сейчас хотелось, но будто бы чего-то не хватало.       — Можно? — будто прочитав его мысли, Чонин приподнял руки на уровень его бёдер, будто собирался прикоснуться, давая понять, что имел в виду.       Кёнсу едва не вздрогнул от его тихого голоса, что внезапно обдал его чувствительное ухо. Он немного подумал и кивнул головой, тут же осознавая, чего же ему не хватало. Ему не хватало рук Чонина, что теперь крепко прижимали его к себе, поглаживая по спине, бокам и бёдрам — успокаивая и лаская, пытаясь отвлечь. Кёнсу почти плавился под его прикосновениями, глубже вдыхая его запах на сгибе шеи, вылавливая за нотами дорогого парфюма его естественный запах — он сходил по нему с ума.       — Кёнсу, — просяще протянул Чонин, нетерпеливо прижимаясь губами к его шее, а затем ниже, к выпирающей ключице, мягко выцеловывая тонкую кожу, — Кёнсу…       Кёнсу едва не кончил лишь от этого. Ему так нравилось, когда Чонин его просил. Обычно он всегда был строгим и жёстким в работе, лишь раздавал указания, но именно здесь он всегда был тем, кто просил. А Кёнсу был тем, кто позволял. Он подождал ещё одного просящего «Кёнсу» и, усевшись поудобнее, принялся приподниматься, выпуская из себя всё такой же твёрдый член. Было приятно.       Позволив члену выйти почти полностью, он снова медленно опустился вниз. Затем снова вверх. И опять вниз. Всё так же медленно. Он ещё немного поёрзал в процессе, находя подходящий угол и задвигался чуть быстрее, но всё так же медленно. Угол был такой, что его самое чувствительное место почти не стимулировалось — он не хотел так быстро всё заканчивать, ещё успеет получить своё. Сейчас ему хотелось ещё поиздеваться над Чонином.       Дыхание Чонина становилось всё тяжелее, он то царапал кожу Кёнсу ногтями, то сжимал пальцами везде, где только мог дотянуться. Цеплял губами его губы и слегка прикусывал острыми зубами. Ему явно не хватало того, что сейчас происходило. А Кёнсу его недовольства почти не замечал. Он слишком увлёкся, контролируя каждое своё движение — вверх и вниз. Ему ведь и самому это давалось с трудом, потому что и самому не хватало ощущений. Да, скользящий внутри него член всё же ласкал чувствительный вход и задевал то самое приятное внутри, кожа от каждого прикосновения горела будто огнём, а от горячего дыхания расползались мурашки, но ему всё равно было мало. Он мучил и Чонина, и себя разом.       Очевидно не выдержав такого к себе отношения, Чонин вдруг крепко вцепился в его бёдра руками и принялся сам насаживать его на свой член, двигаясь навстречу — грубо и слишком глубоко, заставляя Кёнсу застонать в голос.       — Чонин… нельзя… — выдыхал он между стонами от каждого движения, — Чонин…       Чонин замер, так крепко сжав его бока пальцами, что стало даже больно. Он запрокинул голову назад и резко втянул воздух сквозь стиснутые в раздражении зубы. А затем, немного успокоившись, вернул свой взгляд на Кёнсу. Смиренно выжидая.       — Будешь наказан, — недовольно сказал Кёнсу и, преодолев сопротивление чужих рук, поднялся с колен Чонина, выпуская его член из себя.       Он опустился на диван рядом, невольно морщась от неприятного ощущения внизу — всё же давненько у него внутри не было чего-то большого. И с этого большого пришлось снять презерватив, который он так старательно натягивал на него всего лишь несколькими минутами ранее. Какое расточительство.       — Ты знаешь, что тебе нельзя делать, — только и сказал Кёнсу прежде, чем опуститься вниз и взять его член в рот.       Если бы ему предложили выбрать, что ему нравится больше — член Чонина во рту или в его заднице, он бы, почти не задумываясь, выбрал первое. Ему, конечно, нравилось, когда тот имел его своим членом в зад, но только беря его член в рот, Кёнсу мог ощущать его полностью. Так он мог чувствовать каждую неровность, каждую венку, этот терпкий вкус и естественный запах… а ещё его сводили с ума такие редкие громкие стоны Чонина и ощущение контроля над ним. Кёнсу мог подолгу вылизывать его член и брать так глубоко, что сводило горло. Да, минет он делал отменно. По крайней мене здесь. И ему нужно было всего несколько минут, чтобы довести Чонина до предела.       Вот и сейчас Чонин уже был к нему близок — вот только это было наказанием, поэтому кончать ему было нельзя. С этой мыслью Кёнсу особенно старательно сосал его член, вслушиваясь в его вымученные низкие стоны. Ему было жаль, что он не мог видеть выражения лица Чонина в этот момент, хотя он и без этого понимал, как тяжело тому сейчас приходилось. Он видел, как тот упёрся руками в сиденье дивана, царапая ногтями обивку, его руки были так напряжены, что под кожей вздулись вены, а сам он весь вжался в поверхность дивана, превратившись в один сплошной натянутый нерв. Ему и правда было сейчас нелегко.       Кёнсу всё же сжалился над ним, когда почувствовал, как сильно запульсировал его член от напряжения, и, наконец, выпустил его изо рта. Чонин тут же облегчённо расслабился, издав последний тяжёлый стон. Кёнсу выпрямился и поднял на него свой взгляд, вытирая собственную слюну и естественную смазку Чонина со своих губ. Чонин смотрел на него абсолютно расфокусированным взглядом, его шея была покрыта испариной, а губы раскрасневшимися. Кажется, Кёнсу переборщил.       Нужно было как-то исправляться, поэтому он поспешно раздобыл новый презерватив. Не медля ни секунды, он вскрыл упаковку и потянулся было к члену Чонина, но тот остановил его, покачав головой на его вопросительный взгляд. Значит, надо было ещё немного подождать, пока его отпустит. Кёнсу решил пока занять их поцелуем, который однако лишь усугублял их ситуацию. Кёнсу уже и самому так не терпелось.       Наконец, он раскатал презерватив по члену Чонина и опустился спиной на диван, шире раздвигая ноги прямо перед ним, давая полную свободу действий.       — Делай, как хочешь, только не кончай раньше меня.       На лице Чонина снова расцвела довольная улыбка и он почти тут же оказался между его разведённых ног, пристраиваясь поудобнее. А ещё через мгновение уже входил в него — осторожно, чтобы не сделать больно, но всё же нетерпеливо. Кёнсу жмурился от приятного ощущения наполненности, а ещё от влажных губ на коже, которыми Чонин ласкал его вздымающуюся грудь. А потом несдержанно стонал от каждого движения внутри. Было так хорошо… Чонин двигался внутри него всё быстрее, стараясь входить как можно глубже и мощнее, так, что Кёнсу приходилось держаться за него, чтобы не скользить вверх при каждом толчке. В его голове всё смешалось — движение внутри него, приятное тепло, расползающееся по всему телу, горячее дыхание Чонина, опаляющее чувствительную шею, звук соприкосновения их тел и собственные стоны. Он почти не соображал и полностью потерял эту способность, когда Чонин ещё и сжал его член, принимаясь грубо надрачивать. На мгновение ему показалось, что у него даже уши заложило, он перестал что-либо слышать, и вот он, наконец, кончил, отталкивая Чонина от себя, буквально заставляя выйти из него — настолько его накрыло.       Оргазм был ярким, но будто бы чего-то не хватало. Он лежал с закрытыми глазами и будто сквозь толщу воды до него доносился голос Чонина. Он почти не мог разобрать, что тот говорил.       — Эй, проснись…       Зачем? Кёнсу было и так хорошо. Он чувствовал, как Чонин толкал его в плечо, но ему было всё равно. Ему было слишком хорошо, чтобы прерываться…       — Проснись…       Кёнсу распахнул глаза и тут же их зажмурил — свет был слишком ярким. Он почувствовал, как его снова толкнули в плечо и внезапно осознание ударило ему в голову с такой силой, что весь сон в одно мгновение улетучился. Он поспешно распрямился, окинув взглядом пустой кабинет, и тут же уткнулся им в стоящего рядом с его столом Ким Чонина.       — Спите на рабочем месте, менеджер До? — с ухмылкой сказал тот, скрестив руки на груди и одарив его недовольным взглядом, — приятный сон, наверное, снился?       Он кивнул ему куда-то на лицо и Кёнсу только теперь почувствовал, какими влажными от собственной слюны были его губы. Он поспешно вытер их тыльной стороной ладони и виновато опустил взгляд. Как же было стыдно.       — В-время обеда, я не-немного задремал, — выдавил из себя он, бросая взгляд на часы, чтобы убедиться, что не проспал больше положенного. Другие тоже ещё не вернулись с перерыва, судя по пустующим рабочим столам, так что он не так уж и сильно провинился.       — Чем же вы занимаетесь ночью вместо сна, если вас так клонит в сон в разгар рабочего дня? — ожидаемо не отставал от него как всегда строгий начальник, — может, вам попробовать ложиться пораньше?       — Простите, этого больше не повторится, — он всё так же не решался поднять взгляда.       Чонин на это лишь недовольно хмыкнул, явно не веря его словам.       — Жду вас через минуту в своём кабинете для подробных объяснений, — жёстко сказал он и, развернувшись, зашагал прочь.       Кёнсу почувствовал, как внутри расползается страх. Он не знал, как пойдёт в кабинет к начальнику прямо сейчас, потому что у него банально стоял, что вообще не скрывал его офисный костюм. Ему и раньше снились подобные сны, но почему ему приснилось такое именно сейчас? Когда он решил лишь немного подремать в перерыв...       Он попытался успокоиться и глубоко вдохнул, чтобы медленно выдохнуть, вот только в эту же секунду подавился воздухом, когда с другого конца коридора услышал громогласное:       — До Кёнсу, долго мне вас ждать?       Кёнсу соскочил с места и не нашёл ничего лучше, кроме как взять со стола папку и, прикрывшись ею, двинуться в сторону кабинета начальника. Тот всё это время смотрел на него так, будто прекрасно понимал, что он там скрывал, но ведь это было невозможно, он не мог знать. Всё это было лишь в голове Кёнсу, его «маленькая» тайна.       Наконец, он поравнялся с начальником, который был выше его на целую голову, и быстро проскользнул мимо него внутрь кабинета. Вот только Чонин успел перехватить папку из его рук и швырнул её на рядом стоящую полку, едва не снеся с неё вазы с декоративными цветами.       — Это вам не понадобится.       Кёнсу стоял посреди комнаты, прикрывшись руками и не знал, куда деть свой взгляд, но хуже ему стало, когда он услышал позади себя теперь уже насмешливый голос Ким Чонина, который очевидно знал больше, чем Кёнсу того хотелось:       — Вам помочь со стояком или… «нельзя»?