Пока мир горит

Только ступив на лестницу, Клоринда вдруг ощутила, как на её плечи стремительной лавиной рухнула усталость, невыносимая и безжалостная. Мокрая одежда точно щупальцами облепила тело, сковывая движения, взор помутился, колени подогнулись, налитые свинцом, а волосы, едва отжатые, тяжёлые, как камни, утянули голову куда-то вниз, в самое Первозданное море ― и всё это навалилось на Клоринду в один миг, накопившись за время, что она потратила на спасение Фремине и, неудавшееся, того… Архонты будто весть теперь, как дуэлянт сумела в одиночестве дотащить мальчугана из Дома Очага до кабинета герцога, сломать там дверь и не упасть, но холодный ум её машинально выдал ответ ― адреналин, ― а рука вцепилась в перила неизменно железной хваткой. Секунда-другая ― ноги ещё держат и сознание ясное, а значит, всё не так уж плохо. Только подняться, только-только подняться, и можно будет присесть, и отдохнуть, и выпить чаю ― уж чего-чего, а чая у Ризли много, на любой случай и вкус, даже её, ― но эта лестница, длинная-длинная спираль, неумолимо ввинчивающаяся в мозг… В какой-то момент и её давно потемневшие от времени металлические ступени, и увесистые сапоги герцога, медленно поднимавшегося впереди, совершенно наложились друг на друга, расплылись, и, пошатнувшись, Клоринда невольно охнула, а пальцы её сжались уже до боли. «Да что это такое?.. ― спросила себя дуэлянт и резко мотнула головой, чтобы отогнать наваждение и хотя бы попытаться прийти в норму, но ощутила лишь то, как собственная влажная прядь неприятно хлестнула ногу. ― Неужели я настолько…» ― Мисс Клоринда? ― голос Ризли ворвался в её сознание так резко и некстати, что, раскрыв глаза, дуэлянт даже видит его среди всего прочего тумана: развернулся, стоит ступени на четыре выше и смотрит на неё как-то странно и пронзительно. ― Таки передумала пить чай в моей скромной компании? «Опять он о своём… ― подумалось Клоринде, и на усталой душе её в этот миг отчего-то стало чуть теплее. ― Мне б не чая твоего сейчас, раз уж на то пошло, а прилечь куда-нибудь и провалиться к чёртовой матери… Впрочем, нет, ― слегка нахмурившись, дуэлянт медленно моргнула и опустила взгляд, ― нельзя так. Позволять себе расклеиваться в такое время, когда шлюз…» ― Ну, как хочешь, ― Ризли снова встрял в её мысли, грубо, бесцеремонно, громко и будто бы даже насмешливо. ― Мне больше ведь достанется! ― здесь он зачем-то шагнул вниз, ближе к ней, но на это Клоринда уже не обратила внимания, подавляя новый приступ головокружения сторонними мыслями. Какой же наглый этот герцог, о Архонты, хочется взять и от всей души пихнуть его кулаком в грудь, чтоб жизнь фонтой не казалась, или даже шлёпнуть пониже спины, пока никто, вероятно, не видит, ― сиблинги из Дома Очага, Путешественница, Паймон и Сиджвин расположились далеко в стороне от лестницы и всецело были заняты друг другом, ― но, не успев ещё головы и приподнять, Клоринда вдруг заметила протянутую ей большую, ничуть не изящную руку в чёрной перчатке, и что-то внутри неё в момент перевернулось, болезненно дёрнув мышцу в груди и скрутив её в один пульсирующий комок. Это… ― Ещё чего!.. ― негромко усмехается дуэлянт, и как-то даже слишком легко взлетает её взгляд навстречу колким сероватым глазам, со внимательным участием смотревшим на неё. ― Небось выпьете опять в одного кружек пять, ваша светлость, ― нарочитая почтительность и «вы» для них двоих наедине неизменно выливалась во взаимные подколы, ― а потом очереди в уборную за вами не дождёшься. Плавали, знаем! ― Плавали… ― едва слышно повторил Ризли, и в этот момент меж его кустистых бровей вдруг обозначилась весьма глубокая морщина, но тут же разгладилась, уступив место мягкому, чуть улыбающемуся выражению, которое, правда, только чётче обрисовывало его бессменные подглазники. ― Пойдёмте, госпожа дуэлянт! ― ладонь герцога подалась вперёд, резко замерев где-то на волоске от Клоринды, невольно проследившей за этим жестом, но всё же не касаясь её. ― Вода совсем скоро остынет, понимаешь… ― уголки губ Ризли ещё глубже впились в приподнявшиеся щёки, но глаза его отнюдь не улыбались. «Больно дела тебе до этой воды, герцог, я же вижу..!» ― хотела уже воскликнуть Клоринда, но что-то застряло гадким комком в её горле, и будто то же, что в груди щемило, и то же, что камнем тянуло в ногах, а будто и совершенно не то… В следующий миг она уже сорвалась с места и аккуратно обогнула недоумённо застывшего Ризли, взлетев аж на три ступени вверх, и устремилась дальше, не задерживаясь и на секунду. Физически ей было всё ещё и тяжело, и плохо, но душа Клоринды трепетала, и металась, и буйствовала с невиданной силой, без мысли ― чувственно. «Дурочка!» ― всё, что стучало в голове и било по вискам, мучительно отдаваясь с каждым быстрым, но болезненным шагом. Спираль ступеней впереди всё вилась и вилась, и будто не было ей ни конца ни края, и Ризли следом шёл, как призрак, ― шумный, но неслышимый; явный, но незримый ― лишь смутно ощутимый тем, что обычно именуют шестым чувством. Он следовал за Клориндой неотступно и болтал ещё что-то, создавая помехи в её голове и сам являя собой одну большую помеху, от которой, правда, совсем не хотелось избавляться… Хотелось только руку протянуть. В ответ. ― …из Сумеру, знаешь, ― донеслось до дуэлянта в тот нежданный миг, когда нога её не нашла под собою новую ступень, а мутная спираль перед глазами вдруг распрямилась в давно уже знакомый кабинет с массивным бордовым креслом за дугообразным столом. ― Дай Архонты название-то правильно произнести… ― болтовня Ризли ненадолго прервалась столь громким и сладким зевком, что Клоринда невольно улыбнулась. ― Не, к чёрту, даже пытаться не буду. Какие-то уж очень мудрёные грибочки, в общем, но из них получается просто чудеснейший напиток. А если добавить туда ещё и… Вообще, у герцога был просто потрясающий дар вести продолжительный монолог буквально ни о чём и поддерживать подобного рода беседу, а если разговор вдруг уходил не в то русло или затрагивал темы, касаться которых точно не следовало, то Ризли либо сразу переворачивал на сто восемьдесят, либо ходил подолгу вокруг да около, старательно избегая каких бы то ни было точных и ключевых сведений и в конечном счёте оставлял пресытившихся поверхностной информацией собеседников с носом ― в жаргоне крепости это называют «тидалий в уши напихать». Пользу подобного навыка в ведении дел Меропид или даже государственного уровня отрицать сложно, но иногда он переходил во что-то вроде вредной привычки, когда разговор имел личный и, можно сказать, интимный характер или касался чего-то, не терпящего и малейших отлагательств, а Ризли по инерции всё тидальи в уши пихал, ― невыносимо. Но если наконец добиться от него правды, то герцог неизменно выдавал её до того прямолинейно и резко, что она валилась пухленем тебе на голову, не успев даже в сознании отложиться, и ты совсем уже не был уверен в том, что действительно хотел услышать это. Так, прибыв сейчас в крепость по личному поручению Ризли, Клоринда в первые же часы своего пребывания здесь успела выслушать от него и лекцию о недавних нововведениях в купонной столовой, и о совершенно опостылевших всем рекламным агентам от фабрики по производству фонты, которые просачивались в Меропид чаще грызунов и паразитов и вели себя также на порядок назойливее, и о борьбе с этими самыми паразитами и грызунами, весьма успешной, и о производстве меков, и ― куда уж без этого! ― о чае и музыке. Если быть честной, такие разговоры дуэлянт любила и порой даже скучала по ним, работая на поверхности, но сам факт поручения и общий лейтмотив тревоги, неумолимо проглядывавшийся сквозь всю отвлечённую болтовню Ризли, давил на неё так, как давила на его крепость колоссальная толща воды, под которой она была погребена, и в какой-то момент, когда герцог шутя отзывался о во всю начавших уже бытовать слухах об утечках воды Первозданного моря, Клоринда не выдержала и бессовестно, бескомпромиссно припёрла его к стенке ― не то чтобы их можно было назвать настолько близкими друзьями, но подобные вещи в адрес друг друга почему-то допускали без обиняков, пусть было это всё впоследствии почти до одури неловко. В моменте ― хочется, и этого достаточно. А в этом моменте Ризли смотрит на неё в упор, глаза в глаза, и дышит тяжело, нервно, так ясно ощущая грудь Клоринды своею, но совсем не замечая того, как медленно скатывается с его плеч накидка, неплотно зажатая где-то между ним самим и стеной на полпути к полу, и вдруг начинает говорить гулким, железным голосом, и будто совершенно не о том, что нужно было, ― о запретных глубинах крепости, чужаках, Фатуи и загадочном шлюзе, а у дуэлянта и сердце замирает, и колени подкашиваются, хотя она едва ли понимает, что ей говорят… Некстати случилось это воспоминание, совсем некстати! Клоринда даже упустила тот момент, когда её усадили в кресло, заботливо сняв перед тем пиджак и треуголку, повешенными теперь сушиться на спинке диванчика в левой части кабинета, ― ужасно непрактично, но всяко лучше, чем никак, ― и распустили волосы, оказавшиеся по ощущениям на порядок легче без извечной ленты, которой дуэлянт их собирала. К горлу её, правда, сверх прочих симптомов ещё подступила кислая, ядовитая тошнота и дышалось с трудом, хрипловато, свистяще, но так такового беспокойства у Клоринды это не вызвало ― слишком уж очевидной была её смертельная усталость и много во что эта усталость могла вылиться, не впервой! Выпить бы уже чего-нибудь, ― горло сушило ужасно, ― и прилечь, и всё почти как рукой снимет, только мышцы, может быть, поболят ещё день-другой, но это уже мелочи, перетерпится. Вот только где её…? Почти бездумно стрельнув туда-сюда по кабинету, взгляд Клоринды обнаружил Ризли роющимся в своём бардачке и исправно бормочущим под нос очередную бессмыслицу, причём не то чтобы уж тихо, но слов дуэлянт разобрать не смогла, как бы ни силилась, точно для того, чтобы достичь её сознания, им нужно было пробить какую-то крепкую глухую стену, что явно находилось за пределами их возможностей, ― совершенные пустышки. И вдруг ― признаться. ― …признаться нужно, думаю, ― вздыхает Ризли, подымаясь, ― а дело это тяжёлое. Не мастак я в подобном, но что сделаешь! ― рывком он расправил в руках какое-то полотнище почти в половину собственного роста. ― Раз уж во всём этом мракобесии замешан наш многоуважаемый юдекс, как отказаться от крошечной, ей Архонты, как у девочки, но сильной-всесильной руки самого правосудия и как не удовлетворить благородное любопытство его друзей! Не то что, знаешь… Лишь боль вновь привела Клоринду в чувство, не сильная, но весьма ощутимая, и дуэлянт чуть дёрнулась, упершись головой во что-то тёплое и цепкое, ― руки, сквозь полотенце, резковато, неумело обтиравшие ей волосы, то и дело застревали меж ещё мокрых, сплошь перепутанных прядей, но всё же Ризли был в той мере аккуратен и нежен, на какую только был способен, хоть и едва ли он когда-либо имел дело с шевелюрой длиннее и гуще собственной. Герцог продолжал ещё что-то говорить, но шёпотом, неторопливо, убаюкивающе, почти бальзамом на уши ― странно и так… так… Так хочется спать!.. Но неловкость Ризли не даёт заснуть, не позволяет раствориться в этом кабинете, в этом кресле, в этом бесконечно мутном и бездумном состоянии ― против воли, но беспрестанно его руки дёргали полуживую марионетку мисс Клоринды за тонкие ниточки её волос, вслед за которыми дрожали её веки и трепетали влажные губы и ноздри, смутно ощущавшие пары горячего чая, ― её любимого, ― что был оставлен неподалёку, ― смешно, и слепо, и безмолвно. Почему… А Ризли и сам не знал, почему. Не знал, почему делал всё это, когда этикет требовал, да, в сущности, и позволял ему лишь какой-нибудь свёрток Клоринде на плечи положить на тот случай, если она вдруг уснёт в сидячем положении от усталости, ― чтобы шея потом не болела. Этикет, правда, меж ними двумя за всё время совместной работы сложился сам по себе весьма своеобразный в отношении к общепринятому, и нередко нарушался, ― и почему так вышло, Ризли тоже не знал. И почему его сердце всякий раз сбивалось с ритма, стоило только подумать о ней. Вечно сдерживаемая несдержанность. Глупое, иррационально волнительное желание позаботиться, оказать какую-нибудь услугу или хотя бы просто коснуться ― и только её, этого мрачного дуэлянта, чей язык неизменно был в стократ острее шпаги. И колол точно так же. И цеплял. «Влюбился ты, наверное, дружище!» ― сказал бы Ризли, происходи это всё с кем-либо, отличным от него самого, ― герцогу вообще очень нравилось наблюдать за разношёрстными парочками, время от времени возникавшими в крепости, и подтрунивать над ними, провоцируя влюблённых на новые решительные шаги, после чего представлял себе вечерами всякие скабрезные сценки с их участием за чашечкой чая. Но говорить и думать о себе ― и если бы только о себе! ― было далеко уже не так просто. Непривычно. Даже страшно. Страшно, сколь неестественно вялой и податливой казалась сейчас Клоринда в его руках. Сначала Ризли даже порадовался тому, что она-таки позволила ему помочь себе после того чертовски глупого ― она же на ногах с трудом стояла, Архонты! ― отказа на лестнице, но чем дольше его пальцы массировали её безвольно покачивавшуюся в такт голову сквозь полотенце, тем очевиднее становилось то, что так покорна дуэлянт была отнюдь не по своей воле. А в тот момент, когда герцог, не выдержав от волнения, бросил полотенце и придержал её за подбородок, чтобы заглянуть в лицо, Клоринда обмякла окончательно, и если бы не ладонь Ризли, по инерции съехавшая ей на губы, зыбкие и горячие, как поверхность едва заваренного чая, то она непременно расшиблась бы лбом о столешницу. Последние мысли покинули герцога в эту минуту, всецело отдав его существо инстинкту и чувству. Не помня себя, он одним грубым толчком отодвинул стол в сторону и в моменте оказался на коленях перед Клориндой, всё так же удерживая её в кресле одной рукой, ― его остервенелый, безумный взгляд встретился с её, пустым и растворённым, и Ризли понял, что сейчас он готов был сделать всё: облить дуэлянта водой с ног до головы, подорвать, отдать ей всю свою кровь, поцеловать и даже ударить в обе щеки, ― если б только это спасло её, если б только вдохнуло что-то человеческое в эти мутные, совсем уже будто не её лиловые глаза, ― он душу свою готов был обменять на один её взгляд, пусть скептичный и колкий, но живой. Мгновением после свободная рука Ризли уже нащупывала пульс на тонком и точно ватном запястье Клоринды ― хвала Селестии, там оказалось что нащупывать! ― и, сообразив, что как минимум сейчас никаких особенно радикальных мер с его стороны не требуется, он без задней мысли подхватил дуэлянта под поясницу, ещё раз пнул стол, чтоб не преграждал дорогу, ― от этого толчка, кажется, заготовленная для Клоринды чашка улетела-таки куда-то в сторону бардачка и разбилась там, забрызгав чаем пол кабинета, но и чёрт с ней, ― и, сиганув на перила, с ветерком скатился вниз, на первый этаж, по дуге большого круга, крепко прижимая ложно безжизненное тело женщины к груди. Шок гостей крепости Меропид при столь неожиданном появлении Ризли с трудом поддаётся описанию, но вот Сиджвин удивить было ещё труднее, так что и пяти минут не прошло, как Клоринде оказали первую помощь и она была доставлена в лазарет на надёжных руках герцога. Очнулась она уже многим после, лёжа на чём-то мягком и насквозь пропахшем лекарствами, ― и глаз раскрывать не нужно было, чтобы понять, что было то не что иное, как койка в медпункте, куда дуэлянту несколько раз случалось наведываться и раньше, но по такой причине ― никогда. Память вернулась к Клоринде почти мгновенно, как и слабость, обнаружившая себя, едва она попыталась разлепить одревесневшие за время сна веки и толкнулась вверх, чтобы сдвинуться с неудобной подушки. Одно крошечное усилие без особого успеха, и дуэлянт буквально тут же упала обратно на постель, ничего перед собой не видя, но заново ощущая всё, что происходило сегодня с ней и её телом, ― эта немыслимая какофония исторгает из её груди хриплый, болезненный вздох и совсем уж не к месту привносит в голову мысль о том, что её, помимо всего прочего, ещё и переодели в какую-то дурацкую пижаму, до боли натиравшую кожу, но когда её запястья осторожно касается ― о, она прекрасно знает, чья! ― рука, Клоринда и думать об этом забывает, а внутри неё всё сжимается в один большой, трепещущий сгусток. ― Проснулась? ― спрашивает Ризли чуть усталым, но твёрдым голосом, и, открыв глаза, Клоринда обнаруживает его сидящим рядом со своей кроватью на какой-то маленькой косоногой табуретке, совершенно не резонировавшей со всем его образом, но судя по тому, как сгорблены были широкие плечи герцога, сидел он тут уже давно и положения не менял, хотя во всю уже клевал носом… Верхний свет в лазарете был погашен, и в тусклых тёплых огнях лампадки, одиноко мерцавшей на столе, за которым обыкновенно заседала Сиджвин, при всех своих морщинах и шрамах Ризли выглядел до того красивым и измученным одновременно, что смотреть на него почти в упор, будучи намертво прикованной к кровати, было настоящим испытанием. Его грубую, прохладную ладонь на себе Клоринда ощущала явственнее собственного тела. ― Что со мной случилось? ― с усилием моргнув несколько раз, поинтересовалась она вполголоса, резонно решив проигнорировать ничуть не нуждавшийся в вербализованном ответе вопрос. Точно с таким же успехом можно было расталкивать человека только для того, чтобы спросить, не спит ли он. Некоторое время Ризли молчал, глядя на дуэлянта с не вполне ясным выражением, после чего вдруг опомнился и резко мотнул головой, почесав свободной рукой шрам под глазом, ― впрочем, сделано это было явно для отвлечения внимания, потому что уголки губ герцога, узких и совсем уже пересохших, уползли в этот момент наверх, ощетинивая маленькие ямочки на его колючих щеках. ― Ну-у-у… ― неуверенно протянул он, всё так же закрывая ладонью пол лица. ― Воды Первозданного моря ты наглоталась, что ж ещё! Поменьше, чем мальчуган, но всё-таки… ― вздохнув, герцог наконец отнял руку ото рта и едва заметно нахмурился. ― Ты себя ведь сразу почувствовала плохо, да? Больше он не улыбался. ― Не знаю, как и сказать, бывало хуже, ― слегка пожав плечами, отозвалась Клоринда. ― Но я точно совершила ошибку, не расценив это как что-то серьёзное, ― смутное, но неуклонно нараставшее чувство неловкости затыкало ей рот грубее и надёжнее кляпа, и, сглотнув, дуэлянт машинально переменила тему. ― Сколько я спала? Едва ли это в самом деле было ей так уж интересно, да и Ризли, судя по тому, как непроизвольно раскрылся в это мгновение его рот, сам с трудом удержался от зевка, но так было куда уж проще, чем пытаться говорить о… ― Часов пять или около того… ― подумав, ответил герцог. ― Сам чуть не задремал, если честно. Но, ― он подмигнул дуэлянту с лёгкой усмешкой, ― как видишь, держусь. Клоринда лишь тихонько прыснула, решив не комментировать это совершенно титанической силы воздержание. ― Где Сиджвин? Ризли зачем-то обернулся, точно хотел удостовериться, что в лазарете действительно не было этой маленькой и хитрой мелюзины и стол её пустовал, а после вновь посмотрел на дуэлянта, крепко скованного бессилием, и инстинктивно напряг челюсть, точно что-то ещё толком не осознанное беспокоило его. ― Сиджвин, скорее всего, за рабочими следит на нижнем уровне. Ушла, сказав лишь, что надолго. Но ты это… ― рука герцога вдруг с такой силой вцепилась в запястье Клоринды, что она невольно поёжилась. ― Не беспокойся, ничего с тобой не должно случиться такого, что требовало бы её участия. Всё хорошо будет, ― Ризли принуждённо улыбнулся и отстранился, видимо, ощутив некоторое стеснение от собственного резкого жеста. ― Ну, по крайней мере, она сама так сказала. Я ей верю. Сердце Клоринды билось слишком часто, чтобы она могла отдать себе хоть сколько-нибудь рациональный отчёт в собственных чувствах и мыслях, бешено, хаотично роившихся в её голове. ― Да я не то чтобы… ― начала было дуэлянт, но незримый кляп тут же толкнулся по самое горло, и она скривилась против воли, едва не закашляв. Ризли этого, к счастью, не заметил, именно в этот момент решив подняться с табуретки и убрать её, отвернувшись. ― Ох, кхе… ладно. А Фремине где? Герцог, опять же, ответил не сразу, поглощённый какими-то своими мыслями. Где-то с минуту он наматывал неровные круги вокруг койки Клоринды, точно всеми силами стараясь при этом не смотреть на неё саму, кадык его дрожал, а пальцы одной его руки нервно мяли другую, сцепленные за спиной, но молчание он всё-таки нарушил первым, не дожидаясь повторения вопроса. ― Ты про того ныряльщика спрашиваешь? ― Ризли остановился на мгновение, чтобы бегло взглянув на дуэлянта, рассеянно наблюдавшего за ним, после чего продолжил своё бездумное движение. ― Сиджвин определила его в бараки. Не хочет, небось, чтоб Лини в её кабинете суету наводил!.. ― казалось, герцог готов был развивать эту тему и дальше, но Клоринда перебила его одним коротким: ― Ясно, ― и рот его закрылся сам собою, и сами собой поджались губы. Только круги теперь наматывать Ризли стал в противоположном направлении. Сложно было сказать, на сколько растянулось в этот раз их обоюдное молчание. Рядом с герцогом Клоринде было и спокойно и волнительно ― лёгкий ветерок, вызываемый его беспрерывной ходьбой, бодрил её, помогая удерживаться в сознании, но плохо скрываемая нервозность Ризли и сам его облик не мог не беспокоить её ― не по инерции, а лишь разжигая то, что уже было глубоко внутри дуэлянта, иногда прорываясь наружу. Сейчас, в общем-то, и был такой момент, отчего Клоринда вдвойне ненавидела собственную слабость ― будь её воля, Ризли давно бы уже не туда-сюда мотался, а вновь был припёрт к стенке безо всякого компромисса, и не дай Архонты ему и в этот раз удалось бы выскользнуть из её рук, не сказав и слова о том, что было действительно нужно! Клоринде мучительно хотелось заговорить с ним, но на деле она и рта раскрыть не могла, точно загипнотизированная ритмичной ходьбой герцога, точно скованная не только физически, но и морально ― и это было куда уже страшнее. ― Как себя чувствуешь? ― внезапно поинтересовался Ризли, остановившись так резко, что они оба невольно поморщились от того, с каким отвратительно громким скрипом подошвы его массивных сапог провернулись на плиточном полу. Глаза Клоринды, наконец, вновь встретились с его, и пусть расстояние между ними в этот раз было куда больше, дуэлянт вдруг явственно ощутила нечто, что бушевало в самом герцоге, не находя выражения и не давая и минуты покоя своему носителю, вольному или невольному, ― она почувствовала биение его живого и страстного сердца столь отчётливо, точно оно было брошено прямо в её немощные, растерянные руки, но в этот момент… В этот момент одной силы её воли было достаточно, чтобы принять и удержать в себе его всего, а не одно только сердце. Это ли не точка невозврата? ― Разбито, ― лишь проронила Клоринда в ответ, лаконично и честно, и медленно смежила веки, попытавшись сосредоточиться на самой себе, но её извечная помеха всё же и на миг себе не изменяла. ― Понимаю… ― выдохнул Ризли, и в голосе его в противовес всей ситуации мелькнуло что-то почти даже задорное. ― Ну, клеем напоить тебя я не смогу, чтоб обратно собрать, только хуже будет, ― судя по всему, он улыбнулся, пусть дуэлянт и не могла этого видеть. ― Взамен могу предложить чай. За ним, конечно, в кабинет сгонять придётся, но… «А не просто ведь так нас здесь Сиджвин одних оставила», ― невольно подумалось Клоринде, и, едва успев сообразить, что делает, она выпалила, распахнув глаза широко-широко, что её закостенелому лицу аж больно стало: ― Знаете что, герцог вы юморист, ― дуэлянт усмехнулась, подавшись чуть вперёд, и даже не заметила, как на нос ей приземлилась прядь собственных волос, взбаламученных резким движением, ― глупые мы с вами оба. Только и ходим вокруг да около, а до сути дела никак не дойдём! На несколько секунд Ризли замер, то ли смущённый, то ли ошарашенный подобным заявлением, но затем сделал небольшой шаг к кровати, притворно нахмурив брови и скрестив руки на груди. ― Попрошу, мисс Клоринда, ― произнёс он строгим тоном, подходя ещё чуть ближе. ― Хожу тут я, а вы лежите. И лежите себе дальше, ― в этот момент кадык герцога едва заметно дёрнулся и, мотнув головой, он быстро куснул губу и взглянул на Клоринду уже безо всяких шутейных штор. ― Отдыхай, ладно? ― резкий переход обратно на «ты» и безмерно тёплая полуулыбка, сопроводившая его, добивают её совершенно. Так хорошо и страшно, что кляп в горле уже не даёт дышать, плавно проваливаясь в лёгкие, забивая грудную клетку. ― Как скажешь, ― невнятно бормочет Клоринда, отведя глаза на подушку. ― Но должна спросить: раз уж ты здесь сидел всё это время, ― сердце пропускает удар, — значит, кто-то третий контролирует шлюз? Ты рассказал обо всём Путешественнице? ― Ещё нет, ― машинально отозвался Ризли, ― но надо бы, конечно. А на шлюзе нет никого, зачем? ― судя по звукам, он решил опять достать ту дурацкую табуретку. ― Я твоим расчётам доверяю, так что ничего с ним в ближайшие пару дней не случится. Клоринда с трудом подавила нервный смешок. ― Моим расчётам? ― переспросила она весьма резко, подняв колкий взгляд. ― Нашёл чему доверять! Я похожа на великого специалиста в области механики? Я просто обобщила те данные, что ты мне предоставил. ― Тем не менее, ― спокойно парировал герцог, усаживаясь, ― никому даже из моих механиков не хватило ума сделать с ними то, что сделала ты. Не стоит себя недооценивать, мисс Клоринда, ― он снова улыбается, не углубляя морщинок, но в этот раз дуэлянт смело принимает его улыбку в лицо. ― От кого бы мне это слышать, ― чеканит она, прищурившись, ― но не от тебя, о «самый обыкновенный человек с одной только парой глаз и ушей»! Услышав из уст дуэлянта собственную пафосную цитату, Ризли от души рассмеялся, но в движениях его, как оказалось, всё ещё обнаруживалась некоторая напряжённость, чего не могла не отметить Клоринда, неотступно теперь за ним наблюдавшая. И, чёрт возьми, она прекрасно понимала, что происходит с герцогом. ― Ха-ха, а в чём же я не прав, госпожа дуэлянт? ― фыркнул Ризли, указав сложенными наподобие пистолета пальцами вначале на свои уши, увешанные небольшими серьгами, а после на глаза, глубокие и прозрачные в эту минуту. ― Пара-то действительно одна. Разве нет? «Да, ― подумала Клоринда, ― но человек ты отнюдь не обыкновенный». Но не успела дуэлянт и рта раскрыть, как её буквально согнуло пополам внезапным приступом кашля, походившим больше на мощный и неожиданный своей подлостью удар под рёбра, один, второй, третий, дыхание её спёрло от ненароком попавшего в рот края подушки, в глазах потемнело, но Ризли усадил и растряс её быстрее, чем Клоринда успела сама как-либо среагировать на случившееся, затем инстинктивно, невесть зачем прощупал её пульс. Он склонился над ней вплотную, сердце его металось в груди в том числе от неподдельного страха за ту бесценную жизнь, что вновь готова была померкнуть в его руках, её жизнь, и страх этот герцог уже даже не пытался скрыть. Неужели Сиджвин… ― Скажи мне честно, кха… ― на корню оборвав все тревожные мысли Ризли, тихонько прохрипела Клоринда, пристально взглянув на него из-под приподнявшихся век. ― Тебе заняться нечем что ли? ― заметив, как герцога аж передёрнуло от её слов, явно прозвучавших грубо, она поспешила пояснить, поджав губы: ― Извини, я имею в виду… ― дуэлянт раскрыла глаза полностью, моргнула и медленно выдохнула перед тем как продолжить. ― Почему ты здесь? П-почему ты постоянно так стремишься быть рядом со мной, ― её голос дрогнул и сделался совсем-совсем тихим, ― стремишься помочь мне, кха… хотя это не входит в твои обязанности? Я вижу ведь… ― Видишь, значит? ― холодно прервал её Ризли, и ладонь его с молниеносной скоростью оказалась у рта Клоринды, не дотрагиваясь до неё, но не позволяя всё же вставить и слова. ― Сказать тебе честно? ― его грудь заходила ходуном от частоты дыхания, но герцог лишь нервно улыбнулся, не давая себе более отсрочек. ― Нравишься ты мне. Ужасно… ― отняв руку от лица опешившего дуэлянта, он стыдливо спрятался за ней сам, чуть отстранившись, но глаза его светились, и будто даже сам воздух между ними стал в этот момент на порядок легче. Клоринда смотрела на замершего рядом Ризли с трепетной бурей невысказанных чувств, отражённых в расширившихся зрачках, и губы её при виде него сами собою складывались в улыбку. В какой-то момент она не выдержала и рассмеялась, негромко, но звонко, и откинула голову на перевёрнутую горизонтально подушку, спрятав лицо за заметно облегчившимся предплечьем: — Вот ужасного я, ха-ха… ― дуэлянт аккуратно коснулась герцога ногой, точно подзывая к себе. ― Ничего не вижу!.. ― А ты глаза открой, ― моментально отозвался Ризли с лёгкой усмешкой, и, судя по ветерку, вмиг окатившему Клоринду, он послушно придвинулся ближе. Чёрт… Осторожно отодвинув руку, она увидела лицо герцога в аккурат против своего, ― их разделяло лишь несколько сантиметров, и Архонты только весть, каким чудом он умудрился вновь так нависнуть над Клориндой, но никак теперь её не задевая. Губы Ризли, искусанные, некрасивые, но такие манящие, были слегка приоткрыты, выпуская короткие потоки горячего воздуха, ― при всём желании дуэлянт не могла смотреть куда-либо кроме. Её ладонь сама собой потянулась к его трепетавшей груди, и, вслепую найдя галстук, Клоринда подняла взгляд чуть выше, в глаза, и плотно стиснула кулак, улыбнувшись так, как не улыбалась прежде никогда и никому. Но вниз не потянула. Её пальцы устало разжались, и дуэлянт тихонько вздохнула, не скрывая разочарования. А впрочем… ― Знаешь, что я сделала бы с тобой, ― невесело хмыкнула она, всё ещё в упор смотря на Ризли, ― будь у меня сейчас силы? ― Догадываюсь, ха-ха… ― он хохотнул, явно пытаясь скрыть смущение, и без особой охоты отстранился, не вынося уже предательской дрожи в коленях. ― Не стоит, отдыхай. Ну, то есть, это сейчас пока не стоит, а вот потом… ― Ризли многозначительно улыбнулся и скрестил руки, украдкой касаясь тех мест, что невольно задела Клоринда минутой ранее. ― Да, я определённо не был бы против. Дуэлянт кивнула, не без облегчения выдохнув. Сколь очевидным для обеих сторон ни было бы вожделение, обговорить сперва всё на словах куда лучше. И куда уж правильнее, чем совершать что-то необдуманное во власти мимолётного порыва, который может как раздуть мощный пожар, так и затушить огонь намертво. ― Меньше болтовни, герцог, ― вполголоса произносит Клоринда, обессиленно растекаясь вниз по подушке, ― и больше дела. Я кушать хочу, ― взгляд её был прям и совершенно серьёзен. ― Ты знаешь готовку Сиджвин, так что, пожалуйста… Ризли выглядел столь странно озадаченным её просьбой, что дуэлянт сама замолкла на полуслове, ощутив, как в груди её что-то неприятно, тревожно укололо, точно всё, что произошло сейчас между ними свернуло вдруг куда-то не туда. Она попыталась было развернуться всем телом, чтобы не приходилось больше напрягать шею при необходимости видеть герцога, но он остановил Клоринду одним взмахом руки, изящным, завораживающим, едва ли не театральным ― обыкновенно Ризли совершал подобный пасс, намереваясь раскрутить наручники на двух пальцах всем преступникам на устрашение, но сейчас был явно не тот случай. — Ах, ― он наигранно вздохнул, приложив два пальца ко лбу, после чего отнял их вверх, имитируя выстрел, — вот как значит, ты ей душу открываешь, ― рука на груди, ― а она еды просит!.. ― брови взлетают на лоб. — Это точно про сердце мужчины говорят, что путь к нему через желудок лежит, да? ― улыбается! ― Сейчас найду тебе чего-нибудь съестного, погоди. «Для тебя вообще что угодно найду», ― закончил герцог мысленно и, бросив на застывшую в полуразвороте растрёпанную, смущённую Клоринду совершенно умиленный взгляд, направился уже было на выход, как та вдруг окликнула его: ― Ризли, ― впервые так просто, по имени, безо всякой издевательски-вежливой мишуры и формальностей, что он аж зарделся, только выдавив из себя кроткое, взволнованное: ― М? ― и встал, не оборачиваясь. Какое-то время Клоринда молча смотрела на его массивную фигуру, до совершенства отточенную тусклым, неровным светом лампадки, то ли задумавшись, то ли почти уже осознанно любуясь, но локоть, всё это время удерживавший её в полусидячем положении, начал предательски подгибаться, что вывело дуэлянта из её невольного транса. Говорить было сложно, но необходимо, а молчать дальше ― невыносимо. ― Я поняла, что ты не обижен, ― наконец, начала она, ― но должна сказать, что ни в коем случае не хотела тебя обидеть или как-либо принизить твои чувства. Это прозвучит глупо, но я, ха… ― Клоринда покачала головой, напрягши руку, чтобы не упасть. ― Я не знаю, что делать с ними … и что делать с собой. Я хочу ответить тебе… ― Ризли вздрогнул. ― Давно хотела, только отрицала, не в силах справиться, ― дуэлянт невесело усмехнулась, подняв голову чуть выше. ― Да и что я должна сделать? Просто взять и сказать «люблю тебя»? ― она шумно фыркнула, в то время как герцог всё же обернулся к ней с пронзительным, безмолвно кричащим лицом. ― Сказать легко. А в чём смысл этих слов? ― голос Клоринды понизился, а пальцы нервно сжали взмокшую от пота наволочку. ― Что стоит за ними, кроме самого факта влечения? Что они поменяют и действительно ли нужны нам эти перемены, пока мир горит?.. Собственная спонтанная метафора несколько удивляет дуэлянта, но мгновением позже она понимает, что потоп, издавна грозивший Фонтейну и принявшийся теперь всё чаще показывать зубы людям, беззащитным перед Первозданным морем, отчасти куда больше походил на пожар, чем собственно на потоп, ― больно ли, казалось бы, разницы, обратишься ты весь в пепел, воспылав, или канешь в небытие, слившись с общим потоком серых растворённых душ? А разница всё-таки была. Пусть тело твоё потонет, сгинет, развеется по ветру, но естество, пламенное, живое, способно преодолеть всё ― и даже самое себя. ― У меня есть какие-то причины обижаться? ― переспросил меж тем Ризли, шутливо округлив глаза. ― Я достаточно уж пожил на свете, чтобы понимать, что не только я сам могу быть измотан или голоден… Клоринда, ― он улыбнулся так тепло, что даже плохое освещение не смогло скрасть этой улыбки. ― Если это успокоит тебя, то сейчас я и сам не знаю ответов на твои вопросы. Сказать могу только одно, ― положив руку на сердце, герцог сделал небольшую паузу. ― Мой мир не горит. По крайней мере, буквально ― я надеюсь, что у него нет температуры, ― не выдержав, он усмехнулся. ― Два больших ребёнка мы, вот кто… ― дёрнув себя за галстук для верности, Ризли посерьёзнел, бескомпромиссно сдвинув брови. ― Разберёмся. Со всем, ― он медленно моргнул и склонил голову на плечо, вопрошая: ― Вместе? ― Вместе, ― только и прошептала Клоринда в ответ, едва слышно, одними губами, но понятно всё было и так. Она медленно опустилась на подушку, и на душе её давно уже не было так легко и спокойно. А Ризли никогда в своей жизни не бежал ещё до купонной столовой столь быстро и вдохновенно.