Души

Реймсс ненавидел владельцев браслетов, ненавидел кузнецов, ненавидел ловчих, ненавидел их всех. Браслет — это не просто оружие. Для создания этого предмета нужна настоящая душа. Ловчие находят души, «очищают» их (уничтожают эмоции, воспоминания, мысли и просто создают пустую оболочку), кузнецы куют браслеты и заковывают в них души, а те со временем становятся новыми личностями. Браслеты могут служить годами и не становиться сильнее, если хозяин перекрывает браслет к своему эмоциональному спектру, но могут быть сильными и служить очень мало в ином случае. Браслет Ра идеален. Он служит всегда независимо от соединения с эмоциональным спектром хозяина. Остальные браслеты не такие. Души лишь внешне отсылаются на силу или какие-то способности хозяев, но они другие по характеру. В этом их особенность. Они также могут связываться с хозяином и говорить с ним. Но Реймсс ненавидит своего хозяина, остальных тоже и поэтому не появляется, не помогает Кеферу. Реймсс имеет длинные волосы, скрывающие правый глаз. В волосах собраны множество оттенков синего, голубого, бирюзового. Они как вода. Это говорит о принадлежности Кефера к силе воды. Еще около ушей, на скулах, на плечах, боках и по локоть на руках есть небольшие островки бирюзовой чешуи. Руки его имеют перепонки и длинные когти. Немес и ожерелье с шлепками — его единственные атрибуты одежды. Сам он по характеру злой, вспыльчивый. Нелюдимый. Может и когда-то был, но сейчас он ходячее зло. Даже браслет Эксатона добрый и душа компании. Реймсс возненавидел их, когда появился и ему рассказали о том, какой путь прошла его душа. Но он общался со своим хозяином и даже как-то взаимодействовал. А потом появился он. Юный парень с пшенично-русыми волосами и ярко голубыми глазами. Его халат, который был всегда нараспашку, пах чем-то мятным, а может даже это была не мята, а чабрец. И схенти у него было самое длинное. И крылья у него были больше чем у Иа. И разливал он чай самый вкусный. И прилип к Реймссу сильнее всех. Если другие браслеты при первой агрессии чешуйчатого отставали, то этот… Зука… был прилипалой тем еще. Реймсс любил водить когтистым пальцем по его шраму на носу, когда Зука ложился ему на колени и смотрел снизу вверх на него. Волосы тоже он любил ему расчёсывать. Это было прямое каре. Гор и Кефер постоянно подмечали, что их браслеты могут магнититься, но это значило, что души их браслетов также прекрасно взаимодействуют. Рейммс любил его, как брата. Как друга. Как весь мир. Его улыбка была заразительна, его наивность всегда была объектом красоты. Он был душой компании. Он был единственным, кто смог развеселить хмурого Иа, душу браслета Тота. Даже дерзкая Алкандра, которая обитала в браслете Гиксоса, становилась более женственной и спокойной. И Мемфида, которая славилась таким же коварством, как и ее хозяин Анубис, была как-то снисходительнее и даже иногда гладила его. Всем он нравился. Реймссу в особенности. Это был наверное единственный, кто при виде его чешуек сказал: «Это чешуйки? А они какие на вкус?». Его не приводила в отвращение эта картина, он интересовался вкусом долбанных чушек, которые кстати, как Зука и сказал, были соленые. А еще режут язык гранями. И скользкие, как лягушки. И вообще они классные. Ярче него были лишь Амон и Атон, хозяин которых был Ра. Они довольно-таки тоже обожали этого юркого соколенка, что при встрече с этими великанами (217 см, куда?!) тот шнырял без устали между ними как змея и больше напоминало приставучего воробья или ворону с растопыренными крыльями. Атон ловил его и трепал, а Амон спасал. В одну из ночей они как всегда лежали в гуще деревьев и кустов в саду. Стоит сказать, что в белой пустоши эти создания силой воображения создали дворец с садом, в котором жили все души и имели возможность встретиться с хозяевами. И обычно здесь они имели возможность засыпать, перекидываясь фразами и поцелуями. Реймсс по-братски целовал его в щеки, лоб, получал в ответ тоже самое. Иногда Реймсс укусит его за нос за то, что Зука не хочет дать ему поцеловать себя, а потом они смотрят на небо. — Что означает твое имя? — Могила, — кратко отвечает впервые похмуревший Зука на вопрос Реймсса. — Могила? У каждого такое… позитивное, яркое, царственное имя, а тут… могила. Неужели ловчие решили посмеяться? Ну я их… — злится чешуйчатый, но в ответ слышит лишь смех. — Ну-ну, не надо. Мне нравится. — Тебе нравится значение «могила»? Ты же самый яркий у нас. Какая же ты могила? Могила это… это вот… Мегара! — Которая душа браслета Рамзеса? — Да. — А если бы ты давал мне имя, то какое бы дал? — поинтересовался со смешком Зука. — Уника, — кратко ответил Реймсс и слегка покраснел. — «Сияющий»? — Да. Ты красивый как цветок. И ты постоянно цветешь, ты самый веселый из нас, любвеобильный. Я впервые вижу, чтобы ты похмурел. Обычно ты… солнечный. Сияешь. — Вот как… можешь меня звать Уникой… — Я буду звать тебя Зукой. Некрасиво менять дарованное имя. — Как пожелаешь. В последние дни он вял. Был каким-то блеклым, хмурым. Он не срывался на других. Нет. Он просто избегал их, отнекивался, что все хорошо, а Реймсс видел, как Гор его мучал. Гор был нормальным хозяином, но борьба с Эксатоном заставляла его постоянно использовать Зуку. Зука страдал от эмоциональной связи и вообще от браслета. Он истощался. Сначала пропали его великолепные крылья, потом он стал худой как скелет, а потом… В один из дней Реймсс впервые увидел смерть души. Зука разбился как стекло на тысячи осколков, которые исчезли. В тот день Гор спас Кефера, лишившись браслета, а Реймсс возненавидел всех. Потеря Зуки ударила всех и каждому не хватало этого птенца, а потом появился он. Гор заказал новый браслет и в их команде было пополнение. Мальчик 14 лет. Вместо ушей крылья и халат у него был как у Зуки, но схенти было коротким. Он был отрешен от эмоциональной связи, оттого был каким-то затормошенным. Вечно не догонял, был наивен, не излучал никаких эмоций. Реймсс ненавидел и его. Никакой Хондо ему не заменит сокола. Никакой и никогда в жизни. Однажды, когда Хондо напросился пойти за Реймссом, то получил удар. Никому это не понравилось и Хондо изолировали от Реймсса. Нет, скорее Реймсса изолировали от всех. Но Хондо плевать. Он также шагал к нему, также напрашивался, получал по лицу и остальным частям тела, но, несмотря на синяки, он приходил к нему. — Что значит твое имя? — однажды спросил Реймсс, держа за ворот Хондо и намереваясь ударить. — Война… — шепчет мальчик. — Война… да, после войны идет могила… хм… а значит Зука может вернуться, если я тебя убью. — Души не возвращаются. Они навсегда исчезают, — произносит Хондо и жмурится. — Будь я ловчим, я бы тебе дал имя… Захер. — «Цветок»? — Да. Наивный и тупой, сорвешь — посмотришь, полюбуешься, завянет — нахер никому не нужен. Для меня ты уже завял. — Разве же я виноват в смерти моего предшественника? Этот вопрос заставляет Реймсса ударить до потери сознания Хондо. В следующую из встречу Рейссс будет прижимать его к себе и молиться за Хондо, чтобы тот был жив и здоров, чтобы этот ребенок никогда не повторил судьбу Зуки.