Вечер тишины

— Мистер Портман! Эта девушка — не ваша забота! — завопила мисс Сапсан. Никто никогда еще не слышал, чтобы она так кричала. В комнате стало тихо-тихо. Даже уличный шум, доносившийся из-за окна, как будто примолк. Директриса тряслась от гнева, но внезапно словно оступилась, пошатнулась, однако быстро схватилась за подоконник, находя в нём опору. Бронвин уже готова мыла броситься к деректрисе, но та остановила её ладонью, а другой протёрла глаза. — Мисс Спасан, вы в порядке? — беспокойно вопрошала Бронвин. — Прошу прощения, я не спала много дней, — мельком сообщила женщина и продолжила. — Ради общего блага иногда приходится мириться с несовершенствами мира, — сказала она. — Безопасность одного человека — ничто по сравнению с безопасностью многих тысяч. Джейк тоже был зол и не желал успокаиваться. И потому не смог придумать ничего разумного, а просто взял и брякнул: — Ну что ж, дерьмово! Бронвин ахнула. Никто из детей не позволял себе говорить с мисс Сапсан в таких выражениях. Мисс Сапсан шагнула вперед. Наклонилась над его кроватью. — Да, мистер Портман, это дерьмово. Но когда приходится выбирать между одним дерьмом и другим, становится ясно, почему так дерьмово быть правителем. И именно по этой причине мы не вовлекаем — и никогда не будем вовлекать — детей в принятие решений государственной важности. С этими словами деректриса круто развернулась и вылетела из комнаты, напоследок хлопнув бедной дверью, что заставило всех вздрогнуть. Если Мисс Сапсан говорила в таких выражениях, значит, у неё действительно сдали нервы.                                 *  *  * Альма скоро шагала по коридору, чуть ли не переходя в бег, но хромота такого не позволяла. Непрошенные слёзы застилали глаза, хоть женщина их отчаянно прогоняла. В глазах мутнело то ли от влаги, то ли от многодневного недосыпа и голода, и мисс Сапсан пришлось опираться о стену, но ходу она не сбавила. Она сама не понимала, куда несут её собственные ноги, ведь кабинет её был совершенно в другой стороне. Но тут неожиданно из-за угла она налетела на кого-то и совершенно потеряла ориентиры в пространстве, а вместе с тем и опору. Поэтому сейчас она бы и упала с позором, если бы не чьи-то руки, вовремя подхватившие её. Полубессознательная Алма не сразу поняла, кем является неизвестный, а тот перекинул одну её руку себе через шею и прихватил за талию, предотвращая падение. Это она, это мисс Сапсан поняла по голосу. — О, Альма, Альма, что с тобой? — воскликнул голос, и в нём женщина узнала мисс Кукушку. — Ничего-ничего, сейчас всё будет хорошо. Приговаривая это, Изабелла неспешно повела подругу к своей комнате, а по совместительству — кабинету, который, благо, находился совсем рядом. Мисс Сапсан тем временем уже немного пришла в себя, чтобы смутно осознать всю неловкость случившейся ситуации. — Простите, простите, я... — сумбурно пыталась оправдаться она. — Я не знаю, как так получилось... На всё это Изабелла лишь отвечала своим «сейчас всё будет хорошо». И всё же они наконец добрались до кабинета и, зайдя и захлопнув дверь ногой, Кукушка усадила Альму в кресло. Медленно картина в глазах Альмы обретала некую чёткость, и она тут же увидела пред собой протянутый ей бокал с бордовой жидкостью. Несколько дрожащий рукой она приняла его и сразу же сделала небольшой глоток. Красное вино приятно прокатилось по горлу, между тем, это был первый приём пищи за сутки. Изабелла плюхнулась на соседнее кресло и с ожиданием уставилась на подругу. — Ты как? Альма не знала, как правильно ответить на этот вопрос в данный момент. В голове вертелись все слова и мысли разом: то, что сказал Джейк, переговоры с Лео Бернемом, записанные бесконечные обращения к пропавшему с её детьми Джейкобу, все до одного отосланные на голосовую почту. — Почему... почему они так поступили со мной... — между рваными вздохами говорила она, а губы почему-то кривились. — Неужели... я делаю так мало. Альма почувствовала теплоту ладони на своей и устремила глаза, полные слёз на сидящую рядом женщину. — Не говори так, прошу, — своим тихим вкрадчивым голосом прошептала она. — Портман ещё не ощущал, как неудача может втоптать его в грязь. — Но ведь он так молод, и уже столько пережил, бедный мальчик... — А ты, Альма? Ты думала о себе? — Я им столько наговорила, — продолжала имбрина, не замечая вопроса. — Но... зачем было так рисковать и собой, и всеми остальными детьми? Я послала около ста сообщений и ни на одно не было ответа, что я должна была думать? Они ведь... они ведь усыпили меня, понимаешь? Старшую имбрину возмущало подобное поведение детей. Пожалуй, мисс Сапсан сделала для них слишком много. Для них она — нечто постоянное, а её нервы — железные. Она способна пережить что угодно и найти ответы на всё. Но, кажется, такие способности не входят в её странность. — Я не представляю, дорогая. Ты сделала для них бесконечное количество благ, а они так отнеслись к тебе. Как к обычной преграде для их планов. Ты знаешь, что они и понятия не имеют, что нам всем, а тебе в частности пришлось сделать, чтобы спасти их задницы? Мисс Сапсан чуть опешила от таких слов и подняла глаза, полные так и непролитых слёз на лицо Кукушки. — Да... да, ты права. Но самое ужасное, что он увлёк и остальных. Я-то думала, что у меня есть хоть какие-то люди, которым можно доверять. — У тебя есть я. И есть уже чуть меньше, чем всю жизнь, — напомнила Изабелла. Сапсан судорожно опрокинула себе в горло оставшееся вино и, поморшившись и отставя пустой бокал, несмело протянула руки. Изабелла мигом поняла этот жест и обняла бедную женщину вокруг содрагающихся хрупких плеч. Альма чувствовала, как приятно щекочут её щёку серебристые короткие волосы, а кожу на лице стягивают солёные дорожки. Она разревелась, разревелась, как глупая девчонка, впервые разочаровавшаяся в людях и мире. Казалось, поступки многих людей могли предостеречь её от очередной боли. Прежде всего, её родные братья предали её ещё далеко в прошлом. Но в этом смысле Альма была упрямая, особенно в отношении её детей. — Когда ты уже перестанешь перекладывать проступки других людей на себя, моя дорогая птичка, — Кукушка будто читала её мысли, выводя круги на спине тонкими пальцами. — Ты не виновата, что твои братья отреклись от странных, ты не виновата, что имбрине положено ограничивать детей, ты не виновата, что Джейк ослушался тебя и увлёк других. При каждом «не виновата» мисс Сапсан вздрагивала сильнее, но Изабелла ещё крепче её обнимала. — Но я могла бы вести себя по-другому... — хрупко попыталась Альма. Это была её последняя отговорка. — Ты итак слишком часто ведёшь себя по-другому и подстраиваешься под остальных, Альма. Так ты можешь потерять саму себя, — ненавязчиво прошептала Кукушка. После этих слов Сапсан постепенно успокоилась. Дрожь проходила и сковывала всё реже, слёзы скоро закончились. Альма нехотя выпуталась из уютных объятий и разглядывала самые желанные черты лица. — Знаешь... если бы не ты, не знаю, что бы со мной сталось. Ты спасаешь меня всегда, когда моё существование на грани, а состояние — близкое к срыву. Старшая имбрина широко и тепло улыбнулась. Эта обворожительная улыбка вечность будоражила Альму, впрочем, как и каждая линия лица, каждый жест и вся она в целом. — Мы спасаем друг друга уже... — Чуть меньше, чем всю жизнь, да, — едва усмехнулась младшая имбрина, чем глубинно обрадовала Кукушку. — Верно, и это очень важно для нас обоих. — Но всё хорошее заканчивается, — вздохнула мисс Сапсан. — Как и этот вечер, ведь мне нужно идти... — Не стоит, тебе следует оставаться здесь. Уже около полуночи и ты неважно себя чувствуешь, — мягко возразила Изабелла. Самой Альме, убаюканной этим бархатным голосом и долгими обьятиями, не хотелось возвращаться свой тёмный кабинет к столу, где всё ещё разбросаны отчёты и бумаги, относящиеся к поиску детей, к холодной кровати, к которой у неё не было времени даже прикоснуться последнюю неделю. Женщина поморщилась от мрачности образа своего обиталища. — Ладно, если я не причиню большого дискомфорта. У тебя ведь лишь одна кровать... — О, она не так мала, как кажется, — спохватилась Кукушка. Под взглядом другой имбрины она расстелила кровать и пригласила её. Сапсан с некоторой робостью сняла удушающую деловую одежду, оставшись в одной сорочке. Изабелла сделала то же. Это напомнило обоим годы в Академии имбрин, которые они прожили в одной комнате. Как же давно они несут свою дружбу. Альма подошла ближе к подруге и заглянула в кофейные глаза, которые в тусклом свете лампы приобретали янтарный оттенок. — Я вспоминаю годы в Академии. — И правда, — ответила Кукушка, припоминая, что ещё во премя первой встречи полюбила Альму ЛеФэй Сапсан за изумрудные глаза даже до первого разговора. — Это было славное времечко, незабываемое. Они неспеша легли, оказываясь лицом к лицу. Это их ничуть не смущало. Ещё в детстве они часто так спасались от кошмаров. — Тебе предстоит отсыпаться за неделю бессонных ночей, дорогая. Так что сладких снов и спокойной ночи, — шепнула Кукушка. — Ты тоже много не спала. Поэтому тебе того же, милая, — отозвалась Альма и тихо хохотнула. Этот звук заставил ощутить Изабеллу мурашки по коже. На этом они замолчали и Сапсан первая закрыла глаза. Когда она, казалось, заснула, Кукушка невесомо коснулась губами бледной щеки. Следом за этим и она закрыла глаза, проваливаясь в сон. И она не узнает, что Альма почувствовала это прикосновение и незаметно улыбнулась, а лишь затем окунулась в приятный сон без кошмаров.