Eternal beauty

      Тихий скрип кровати наполняет тихую ночь. Это была одна из немногих ночей, которые они провели наедине. Без кого-либо, кто мог бы им помешать. Им не потребовалось много времени, чтобы влюбиться друг в друга и оказаться на матрасе своего любовного гнездышка. Но на этот раз все будет не так быстро, как в прошлый раз, когда они пожирали друг друга, как дикие звери. На этот раз Сукуна хочет, чтобы его самая дорогая служанка испытала полное удовольствие.       — Ложись и не смей пошевелить и пальцем. Я хочу попробовать на вкус каждый дюйм твоего тела, ты поняла?       Его рубиновые глаза пристально смотрят на Урауме, его пальцы уже на ткани ее одежды.       — Если ты посмеешь, то я оставлю тебя здесь неудовлетворенной.       Сукуна с неожиданным терпением откидывает ткань, обнажая фарфоровую кожу под ней. Эти стройные плечи и белоснежная кожа... Какие они манящие. Он медленно наклоняется, касаясь губами мягкой и холодной кожи своей служанки, просто чтобы поцеловать всегда скрытое тканью от его взора тело. Начав с шеи, он спускается вниз, оставляя дорожку теплых поцелуев на одном из этих прекрасных плеч.       Урауме совершенна со всех сторон, и ни одна другая женщина никогда не смогла бы удовлетворить его так, как она. Её нежная кожа, холодные прикосновения и тихие стоны, которые он слышит. Но ничто не может быть лучше этих жаждущих глаз. Эти души, которые смотрят на него так преданно. Это сводит его с ума от жадности.       Его губы движутся от плеч вниз по крепкой руке. Сукуна чувствует легкое напряжение, как только целует мышцы. Это так отличается от спокойной и интенсивной страсти. Рёмен замечает больше вещей, чем раньше. Легкое подергивание пальцев Урауме, дрожащее дыхание... Должно быть, трудно лежать неподвижно, когда твое желание становится все сильнее и сильнее с каждой секундой.       Плавным движением Сукуна высвобождает тонкую руку из ткани, целуя запястье своей самой верной служанки. Он нежно прикусывает нежную кожу, вскоре облизывая покрасневшие пятна, и его рубиновые глаза встречаются с глазами Урауме. Как будто он пытается извиниться. Его губы скользят дальше. Целуя ее ладонь, Сукуна дотрагивается до этих филигранных пальцев. Они совсем не похожи на его собственные, даже если у его сосуда сейчас тоже гладкая кожа.       С похотливым голодом глаза Короля Проклятий начинают блуждать, возвращаясь к этим красивым плечам. Из-за того, что она стянула одежду, он смог увидеть темную, красную часть кожи под ней. Прямо между ее маленькими грудями. Возможно, из-за ее светлой кожи шрам кажется таким темным. Как будто паршивец Годжо разбил стекло своим ударом несколько недель назад, и внезапно шорох отвлек его внимание от шрама.       — Я же сказал тебе не двигаться.       Это было больше похоже на рычание, чем на его обычный голос. Сукуна перевел взгляд на лицо Урауме.       — Пожалуйста, простите меня, мастер Сукуна. Я должна отвернуться, чтобы вам не нужно было видеть этот отвратительный шрам.       Брови Сукуны приподнимаются. Это не из-за замешательства, а скорее потому, что на него это не производит впечатления. Как будто шрам беспокоит его. Это не делает ее менее привлекательной для него или менее желанной. Иногда он завидует этим простым мыслям и заботам...       Еще один шорох, и он позволяет ей сесть. Но прежде чем она смогла повернуться, его руки хватают эти стройные бедра. Притягивают ее так близко к своему телу, что их гениталии соприкасаются. Она, должно быть, чувствует, как выпуклость прижимается к ее животу.       — Ты не сделаешь такой нелепой вещи. Все, что ты сделаешь – это полностью разденешься и покажешь мне свое тело. Я хочу увидеть каждый его дюйм.       О, как хорошо она себя ведет. Вскоре после того, как он отпустил ее бедра, она начала раздеваться. Одежда исчезла, и перед ним наконец предстала изумительная кожа, которую он любил в прошлом. Светлая кожа того же цвета, что и снег в те холодные зимние дни. Единственные темные пятна – это ее соски и шрам на ложбинке груди. Какое прекрасное зрелище. Ее тело было чистым совершенством, созданным только для того, чтобы он мог его поглотить.       Руки Сукуны двигаются, ложатся на мягкие груди и удерживают их, пока он смотрит на шрам. Должно быть, Урауме все еще больно. Он видит исчезающие края, но процесс заживления требует гораздо больше времени. У него пересыхает в горле, когда он толкает ее обратно на матрас. На этот раз она не сможет подняться, и Король Проклятий набросится на нее, как изголодавшийся зверь, готовый полакомиться своей едой.       Рёмен начинает с красивой шеи, целуя холодную кожу, в то время как его руки ласкают ее тело. Кончики молодых пальцев скользят по всегда скрытому телу и снова достигают ее груди. Соски Урауме касаются его теплой ладони, а пальцы впиваются в мягкую плоть. Урауме все такая же вкусная на каждой частичке своего тела, и ее дрожащее дыхание через рот заставляет Сукуну чертовски желать большего.       Нет ничего лучше, чем ее белоснежная кожа, ее бледные губы и ее запах. Губы Сукуны касаются ее шеи, его зубы оставляют красные следы везде, где они соприкасаются. И довольно скоро он добирается до ее груди. Глубокий вдох, прикосновение губ к коже и первый край темного шрама.       Младшее Проклятье дергается под ним, особенно после того, как язык Сукуны скользит по израненной коже. Вместо шипящего звука он слышит тихий стон с оттенком боли. Должно быть, ей очень больно, но он просто не может остановиться. Поцелуями он спускается к животу, одновременно массируя одну из ее грудей. Палец Сукуны скользит по ее твердому соску, прежде чем он потирает его двумя кончиками пальцев. Это его любимая часть ее тела, и даже со шрамом ее грудь все еще выглядит такой красивой.       Урауме была и остается красивой женщиной, и ее красота будет вечной, в этом он уверен. Пальцы в его волосах останавливают его от продолжения, и Сукуна поднимает взгляд к ее лицу. Приоткрытый рот и нетерпение в ее глазах... Боже, как он скучал по этому.       — Есть ли причина, по которой ты игнорируешь мои команды?       Он не смог удержаться от улыбки, на лице Урауме появилось заметное колебание. Вопрос в том, зашла ли она слишком далеко или находится на грани принятия.       — Мне нужно за что-то держаться. — шепчет она, и с губ Сукуны срывается смешок. Что ж, пусть будет так.       Не говоря больше ни слова, он продолжает, посасывая холодный сосок. На ощупь он как лед, но ему это так нравится. Рёмен покусывает его, пока не впивается в мягкую плоть под ним, и хватка в волосах не становится сильнее. Если честно, ему больше нравились более короткие волосы Юджи, но и его новый сосуд был не так уж плох. Он немного выше и менее громоздкий, даже если нет ничего лучше его старого, настоящего тела.       С другой парой рук он смог бы удерживать Урауме неподвижной, а его рот мог бы подготовить ее, близывая бутон между ее складок. Поедая ее, прежде чем наполнить ее тело своим семенем. Ах, старые добрые времена.       Движимый воспоминаниями, Сукуна отстраняется от влажно вылизанного соска, чтобы позаботиться о другом. Прокладывает дорожку поцелуев к другой стороне шрама, и сладкий вкус на его языке заставляет его зарычать. Урауме такая сладкая на вкус для него, особенно здесь... Снова его губы приоткрываются, чтобы поглотить проигнорированный сосок, и вместо того, чтобы дразнить, он посасывает его. Секундой позже его язык скользит по твердому бутону, а уши прислушиваются к каждому тихому звуку, который она издает.       Рука Сукуны скользит вниз по фарфоровой коже, его пальцы исчезают между ее лоном. Ее дрожь была так прекрасна. Вздымающаяся грудь и тихий стон. Возможно, у нее такое же желание, как и у него. Желание, чтобы ее старое тело было сломлено, как в старые добрые времена. Должен ли он исполнить ее невысказанное желание и поглотить ее влажную киску? Ублажать ее своим языком, пока она не кончит, прижимаясь к его рту?       Нет... Когда-нибудь Сукуна это сделает, но сейчас он хочет получить собственное удовольствие, играя с этими милыми грудями. Дразня их, в то время как его рука находится у нее между ног.       Вкус на его губах заставляет его застонать, и он позволяет ей схватить его за штаны. Медленная трапеза начинает превращаться в настоящий пир, когда ее руки хватают его за бока, чтобы приподнять. И, удовлетворенный, он поднимает голову, помещая свой твердый член между ее ног.       Сначала Сукуна заменяет палец головкой своего члена, потираясь о ее киску, и они заглушают свои стоны поцелуем. Холодные руки Урауме касаются его лица, лаская его, в то время как его собственные массируют ее плоть под ним. Как только его член стал достаточно влажным, он сажает ее к себе на колени.       — Такая чертовски нетерпеливая... Если ты не можешь ждать, тогда сделай это сама. Покажи мне, как ты трахаешь себя моим членом.       Отрывистая фраза, и теперь Сукуна откидывается назад, глядя на Урауме. Теперь шрам был не единственным темным пятном на ее теле. Он повсюду оставил следы от укусов и маленькие красные точки по всему ее прекрасному фарфоровому телу.       — И не смей прикрываться. Раздвинь ноги и дай мне все увидеть.       И она подчиняется. Садится и направляет его член между своих ног, прежде чем опуститься. Холод ее тела позволяет ему сделать более глубокий вдох, и его глаза пристально смотрят на нее. На красивое лицо, стройные плечи и грудь, которая подпрыгивает с каждым ее толчком. На красивый живот и сильные ноги. На белые волосы у нее между ног. На самую красивую женщину, которую он когда-либо видел, и она вся его.       Ее тело принадлежит ему. Каждый сантиметр принадлежит только Сукуне. Его большой палец скользит между ее складок, стимулируя сладкое местечко, пока она не извивается и не стонет его имя. Сначала она называет его Хозяином в своих стонах, пока страсть не берет верх, и она не называет его настоящим именем. Какая хорошенькая, дорогая штучка. Может быть, сейчас самое время наградить ее.       Рёмен схватил эти стройные бедра и вошел в нее со всей силой, трахая ее жестко и безжалостно, пока она больше не смогла даже простонать его имя. При этом Сукуна не сводит глаз со шрама, оставляя следы своих пальцев на этих прекрасных бедрах. Урауме, с другой стороны, обхватывает бедра Сукуны, откидываясь назад, чтобы показать ему все, как он хотел раньше.       Твердые соски, покачивающаяся грудь и ее влажная киска. Она не могла дышать, только ловила достаточно кислорода, чтобы оставаться в сознании. И Сукуна наслаждается каждой секундой этого. Он чувствует, какой напряженной она становится, как сильно ее пальцы впиваются в его плоть, и по ней распространяется холод. Урауме всегда контролировала свой лед, но чем ближе она подходит к оргазму, тем сильнее замерзает воздух вокруг них.       Сама Ледяная королева, но кем бы он был, если бы его убило немного холодного воздуха? Тело Сукуны автоматически нагревается, проникая во влажные и холодные стенки, и, возможно, это было именно то, что ей нужно. На краткий миг воздух вокруг них застыл, а в следующее мгновение они почувствовали, как пот стекает по их коже. Похотливый стон и ощущение быть раздавленным. Это была картина Богов.       Белоснежная кожа начинает приобретать нормальный цвет, становясь более человечной, чем раньше. Стенки Урауме сжимаются вокруг его все еще твердого члена. Это был один из многих оргазмов этой ночью, и Сукуна был более чем удовлетворен. Ему нравится смотреть, как она извивается, и чувствовать ее удовольствие вокруг его твердого члена. Рёмен хотел сначала доставить ей удовольствие, поклониться ее совершенному и красивому телу, прежде чем он устроит беспорядок.       Он медленно отпускает ее бедра с темно-фиолетовыми синяками, и его спина ударяется о матрас, когда он снова ложится. Он с любовью ласкает ее бедра и с тихим мурлыканьем наблюдает за Урауме и за тем, как она пытается прийти в сознание.       — Теперь твоя очередь удовлетворить меня, так что не разочаровывай меня, моя вечная красота.