***
Комната встретила его привычной приевшейся пустотой. Слуги разбежались по своим делам и явятся только к обеду, чтобы принести ему еду и помочь собрать вещи. Хёнджин даже порадовался, что у него есть несколько часов, чтобы просто отдохнуть, хотя меч напоминал о том, что хорошо бы было сходить на тренировку перед отправлением. Он сбросил с себя плащ, оставляя его валяться на небольшом пуфике у входа, и упал на кровать, не заботясь о том, что помнёт рубашку. Пришлось ещё расстегнуть несколько пуговиц, потому что дышать стало внезапно тяжело, а перед глазами всплыл образ папы, вынуждая зажмуриться изо всех сил. Мин Джемин был действительно красивым молодым омегой с белоснежными волосами, нежной кожей и невозможно глубокими голубыми глазами. Его мягкая улыбка всегда прогоняла страхи маленького омеги, а тёплые объятия хрупких рук заставляли верить, словно никакие монстры, про которых Хёнджин тогда читал в книжках, никогда до него не доберутся. Он помнил, с какой лаской всегда отец смотрел на папу, как целовал его тонкие пальцы и как обнимал их крепко, когда маленький Принц забирался к ним в кровать после очередного кошмара. Эти воспоминания отдавали горечью на языке и болью где-то под ребрами, отчего Хван поспешно сглотнул и принялся часто моргать, чтобы избежать непрошенных слёз. Юноша так давно не плакал — последний раз в день смерти супруга Императора. Жизнь папы унесла неведомая болезнь, которая вспыхнула и резко затихла в столице, погубив сотни тысяч людей. Хёнджин помнил, как прятал лицо в мантии отца, кусая губы и перебирая пальцами жёсткую ткань, с трудом сдерживая всхлипы. Но страдал не только он. Смерть любви всей его жизни больно ударила по Ёнсону и изменила его в худшую сторону. Раньше искренне дороживший своими омегами, альфа резко стал недовольным природой Кронпринца, ведь омега никак не мог стать наследником престола. И если до этого Император надеялся, что его омега подарит ему ещё одного сына — альфу — то теперь все надежды пошли прахом. Маленькому Хёнджину пришлось перекраивать свою жизнь и привычки в угоду заскокам отца. К урокам письма, этикета и истории добавились политика и владение мечом, а куклы и мягкие игрушки были вынесены слугами из комнаты и сожжены на заднем дворе замка. Учителя требовали многого, почти невозможного, а придворный лекарь пичкал его отварами, пряча запах до первой течки, которая пришла в двенадцать, после чего ко всем лекарствам добавились ещё и таблетки, скрывающие его истинную сущность. Ёнсон успешно лепил из него альфу, будущего наследника, не сильно переживая за здоровье сына, омега которого выл внутри от боли. На руках от меча появились мозоли, от бесконечных тренировок тело обросло мышцами, делая его всё меньше похожим на хрупкую омегу, хотя до альф ему всё же было далеко. Хван ненавидел отца, раз за разом вынося упрёки и вечное недовольство, которые не гнушился высказывать ему Император, что заставляло доводить себя до изнеможения, пока он не стал лучшим рыцарем в замке. Теперь ему хватало пары взмахов лезвием, чтобы с лёгкостью уложить на лопатки капитана дворцовой стражи — сильнейшего воина их Империи. А потом в пятнадцать Хёнджин оказался на войне, которую развязало Королевство Чхве. Отец безжалостно отправил его на передовую с горсткой слабых рыцарей, среди которых были Ли Феликс — младший сын герцога — и Ким Сынмин — сын одного из героев Империи. Альфы быстро нашли общий язык с Принцем, случайно узнав его секрет во время одной из течек Хвана, которая застала его в самый разгар битвы. Война заставила искупать их руки по локоть в крови врагов, убивать и вырывать свою жизнь зубами из цепких лап смерти. Во дворец Принц вернулся героем с головой короля Чхве и с двумя личными сопровождающими. Отец тогда впервые похвалил его спустя много лет и устроил празднество на несколько дней, после которых Хенджин вновь оказался на границе. Ынсон бросал сына в любую опасную ситуацию, проверял его силу и выдержку, каждый раз заставляя сражаться за свою жизнь, и к семнадцати годам Принц устал. Он столько раз поднимал свой меч, что уже не чувствовал его веса в руке. Это осознание заставило горько усмехнуться. Действительно, из него никудышный омега и нормальным Хёнджин уже никогда не станет. Решив оставить грустные мысли, Хван встал, потягиваясь и разминая мышцы, которые приятно ныли после вчерашних тренировок, когда услышал стук в дверь. Та сразу же отворилась, пропуская внутрь Ли и Кима, которых Принц был невероятно рад видеть. По хмурым лицам друзей понял прекрасно, что те явно недовольны их завтрашним отъездом, что заставило усмехнуться. Феликс прошёл внутрь, по-хозяйски усаживаясь на чужую кровать, — они давно оставили этикет за пределами этой комнаты, договорившись соблюдать формальности только на людях. Сынмин по привычке закатил глаза, проходя следом, но нашёл себе место на небольшом диванчике, выжидая, когда второй альфа взорвётся. Комнату быстро наполнил тяжёлый и кислый кофейный запах, свидетельствующий о злости Ли, который сжимал руки в кулаки, и уже открывал рот, чтобы начать возмущаться, когда его прервал Хёнджин: — Я знаю, что ты хочешь сказать, но не стоит. Даже у стен есть уши, — намекнул на возможную слежку, и брюнет только недовольно выдохнул сквозь пухлые губы, рассматривая помятую рубашку на Принце. — Мы только на прошлой неделе вернулись, я хотел отдохнуть и помочь отцу, — Феликс зарылся тонкими пальцами в свои волосы, ероша их на затылке, и Хван понимающе поджал губы. Старший брат Феликса Ли Минхо — омега — пропал год назад. В его комнате не было найдено ни следа похищения, словно юноша просто вышел прогуляться и не вернулся. Герцог Ли вместе с младшим сыном обыскали всю Империю, но так и не нашли омегу — тот словно испарился. После некоторых раздумий Хван пришёл к выводу, что Минхо просто сбежал, не желая выходить замуж за жениха, навязанного тому отцом, но свои догадки держал при себе, стараясь помочь другу, чем мог. — Да ладно вам, — Ким устало потёр глаза, потому что с самого утра был занят тренировкой новобранцев, и посмотрел на друзей, — Съездим в этот порт, в очередной раз победим и вернёмся домой. Не впервой. Ли согласно промычал, не сильно разделяя чужой оптимизм, и больше ничего не произнёс, думая о чём-то своём, и Хёнджин чувствовал вину за то, что когда-то предложил юношам стать его рыцарями. Он уже открыл рот, чтобы извиниться, как Сынмин недовольно цокнул и с упрёком перевёл на него свой взгляд, словно только что прочёл его мысли. Это заставило улыбнуться — они настолько хорошо друг друга выучили, что уже знали, кто и о чём думает. — В любом случае, почему-то этот капитан Хан не даёт мне покоя, — протянул внезапно Феликс, хлопая себя по коленкам и вставая. — Доставит нам проблем, жопой вот чувствую. Хёнджин на это только рассмеялся, поражаясь тому, как в семье с таким высоким статусом Ли научился грубым выражениям простолюдинов. Даже он за годы, проведённые среди солдат, не обладал и частью такого богатого словарного запаса, который был у Феликса.***
Хёнджин скорчил недовольное лицо, когда понял, что до порта под названием Гайрэм, в который они направлялись, им придётся пользоваться порталом. Дорога до Южной границы на лошадях заняла бы не менее месяца, а Императору важно получить результат как можно быстрее, поэтому он великодушно приказал придворным магам активировать печать. Принц, видит Бог, ненавидел пользоваться подобными услугами, но против Ёнсона идти не смел. Пока старики в мантиях с капюшонами листали свои книжонки, потрясая посохами и бормоча себе под нос заклинание, Феликс рядом нервно жевал губу, напряжённо следя за всем этим действом с видом: «И что это за хуйня такая?». Хёнджин мог его понять. Шанс встретить мага на улице был ничтожно мал, а дети, обладающие силой, после рождения сразу же забирались в башню, где их растили и воспитывали старшие колдуны, вкладывая им и то, что они всю жизнь обязаны работать на Императора — привилегия правящей семьи. Все магические камни, книги и артефакты также являлись собственностью дворца и строго отслеживались. Хван считал это настоящей глупостью, потому что магия могла бы решить многие проблемы простого народа, но изменить закон был не в силах, по крайней мере, пока. Поток чужой маны, которую тратили маги, заставил собственную магию кипеть в попытке вырваться на свободу, но Хёнджин лишь крепче сжал пальцы в перчатках и потёр ладони друг о друга, делая вид, что пытается согреться. Наличие атрибута в правящей семье — строжайший секрет, который знали только сам омега, его отец и Верховный маг, долгое время обучающий Принца. Узнай об этом люди — Хёнджин бы никогда не вылез с поля боя живым, ведь одного самого простого заклинания хватило бы для того, чтобы победить целое вражеское войско. И, пожалуй, магия — единственное, чем в нём гордился отец, радуясь, что даже от сына-омеги нашлась польза, ведь Хёнджин был обладателем самого редкого, но самого сильного магического ядра, позволяющего ему использовать несколько стихий одновременно. Это легло тяжким бременем на плечи Кронпринца в его десять лет, потому что сила начала проявляться сразу после смерти папы. Хван чувствовал себя загнанным в угол одержимым Императором, который, увидев такую огромную возможность, просто не мог её упустить — идеальный воин, непобедимый рыцарь, а омегу внутри можно задавить лекарствами и вытравить ядами, чем и занялся на пару с дворцовым доктором, который явно испытывал удовольствие, подвергая детское тело различным опытам. Хёнджин тяжело вздохнул, обращая внимание на Сынмина, который уже успел порядком заскучать, стоя рядом. Ким явно всю ночь провёл в архиве, собирая имеющуюся информацию и пытаясь найти способ избавиться от подкинутой проблемы как можно быстрее. — А они не могли бы открыть нам портал сразу к пиратам? Мы бы их быстренько почикали, нырнули бы обратно и никаких забот, — поинтересовался Феликс, незаметно тыкая Принца пальцем в бок, чтобы тот не пропустил его вопрос мимо ушей. Друзья уже давно привыкли, что Хван, как часть императорской семьи, знал многие секреты, которыми делился, пусть скупо и неохотно. — Не могли бы, — омега покусывал губы, стараясь удержать дрожь в руках из-за того, что магия, теплящаяся на кончиках пальцев, обжигала своей силой и призывала сиюминутно выпустить её. — Нужно знать точные координаты места, а корабль постоянно перемещается. — И неужели нет магов, способных переместиться в любую точку мира, просто представив желаемое место? — с любопытством ребёнка продолжал спрашивать Ли, заваливая Принца бесконечными вопросами. — Я не знаю границ магии, Феликс, — и Хенджин практически не врал, маскируя настоящий ответ под расплывчатым объяснением. — К тому же, магами управляет Его Величество, а не я. Парень в ответ на это только задумчиво промычал, словно что-то пытается сопоставить в своей голове, но Джин предпочитал не лезть, чтобы случайно не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Кронпринц настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как друзья по бокам склонили головы, громко протягивая стройное: «Приветствуем Солнце Империи». С опозданием, но он тоже опустил голову, чувствуя на себе испытующий взгляд Ёнсона. — Почти всё готово, — молвил Император, жестом указывая на магический круг. — Можете отправляться. И, Хёнджин, помни, о чём я тебе всегда говорю. Хван кивнул и первым подошёл к порталу, окружённый своими рыцарями. Альфы держались руками за мечи, чтобы, в случае чего, быть готовыми защитить Кронпринца. Маги медленно дочитывали заклинание, когда юноши стали ровно в центр, и мир перед глазами Хёнджина уже привычно поплыл, вспыхивая яркими пятнами красок.***
Первое, что услышал Хван, когда открыл глаза в совершенно незнакомом месте, — громкий мат Феликса, от которого даже щёки вспыхивают красным. — Это, ёб вашу мать, что такое? В какой залупе мы оказались? — Герцогский сын не стеснялся в выражениях, разъярённым тигром мечась по поляне, окружённой массивом высоких деревьев с густой листвой, и с чувством пиная попавшийся под ноги пень. — Почему мы оказались в каком-то лесу? — А как ты себе это представлял? Что мы очутимся сразу на пирсе? Или, может, в каюте того капитана Хана? — с ворчанием поднялся с земли Сынмин, отряхивая прилипшие к броне травинки и ощупывая себя на наличие меча и походного мешка за спиной. — Хотя бы в крепости какой. Тут же есть рыцарский отряд, флот как-никак, — зло пыхтел Ли, не придумывая ничего лучше, как усесться на злополучный пень. — Мы недалеко, — подал голос Хёнджин, так же поднимаясь с земли и отряхиваясь. — Где-то здесь должна быть тропинка, по ней мы, по словам советника, выйдем к воротам на заднем дворе. Насколько я понял, замок здесь маленький, поэтому возможности разместить круг внутри не было. — Могли бы хотя бы предупредить, я уже думал, нам ещё пешком придётся плестись неизвестно сколько из этого леса, — альфа встал, подхватывая из травы свой меч, и зашагал вперёд, грудью прикрывая Принца, пока Ким неспешно плёлся позади, защищая спину. — И каков наш план? — Толком никакого плана нет, — вздохнул Хёнджин, рассматривая скучные кусты, явно посаженные специально вдоль тропы. — Сначала переодеваемся в простолюдинов, чтобы добыть информацию хотя бы о количестве людей в команде, а дальше с флотом выходим в море и просто ждём. — Заебись, — резюмировал будущий герцог, ускоряя шаг, когда впереди стали видны каменные стены замка. Тот оказался действительно крошечным по сравнению с Императорским Дворцом, и Хван с трудом мог себе представить, как тот вмещал в себе весь приграничный отряд, насчитывающий около сотни рыцарей, и моряков, защищающих порт в здешних водах. Хёнджина не радовала перспектива возможного бесцельно потраченного в море времени, ведь гарантии снова встретить пиратов нет никакой, но пришлось молчать, чтобы не портить никому настроение ещё больше. Сынмин сзади казался вообще равнодушным ко всему, словно его ни капли не расстраивает то, что вместо заслуженного отдыха он вновь оказался непонятно где. Командир рыцарей и капитан флота встретили их со всеми почестями, явно предупреждённые о скором визите Кронпринца, и сразу повели их в обеденный зал. Они, не переставая, восхищались их боевыми достижениями, и Феликс, любящий хвастаться, в красках решил описать их последнюю битву, пока Хван ковырялся в своей тарелке, с трудом проглатывая несколько кусков вкусного мяса. Голова гудела от воздействия чужой магии на собственную, из-за чего он постоянно пил воду, вызывая беспокойство Сынмина. С трудом откланявшись, Джин наконец-то покинул зал, следуя за слугой, очередной бетой, в свои покои. По пути ему встретились солдаты, с интересом разглядывающие Кронпринца и беспрестанно кланяющиеся, а также слуги-омеги, которые хихикали и пытались строить ему глазки, надеясь сегодня-завтра разделить с Принцем ложе. Комната, выделенная ему, явно являлась лучшей в этой захудалой крепости, и Хван даже с неким интересом оглядел убранство, акцентируя своё внимание на дорогих статуэтках, вазах со свежими цветами и огромной, явно мягкой, кровати, на которую просто хотелось упасть с разбегу и заснуть крепким сном. Топчущийся на пороге слуга пробормотал что-то про горячую ванну в соседней комнате и быстро оказался отослан, когда Хёнджин начал раздеваться. Он ненавидел возиться с доспехами, которые всегда снимались с трудом, и поспешил оказаться в горячей воде, чтобы поскорее расслабиться. Мокрые волосы неприятно липли ко лбу, когда Хван вынырнул на поверхность и откинулся на бортики, наслаждаясь приятным чувством того, как расслабляются забитые мышцы. Удивительное спокойствие накрыло его с головой, как и всякий раз, когда он оказывался далеко от отца, только в этот раз возможностей больше. В голове мелькнула шальная мысль бросить всё и просто сбежать на каком-нибудь корабле, уплывая как можно дальше от Империи. Там его точно не найдут, и он заживёт как обычный омега, встретит альфу, нарожает детишек и будет жить долго и счастливо. Однако Хёнджин так не мог — ответственность перед народом, друзьями и покойным папой тяжким грузом лежала на его плечах. Не в его силах было просто бросить всё и сбежать, как поступил Минхо, в поисках своего счастья. У Хвана вся жизнь расписана вдоль и поперёк широким почерком своего отца, и отступить от этого плана он просто не имел права. На пальцах грустно потрескивала магия, обжигая кожу. Заснул Хёнджин, как и всегда, без снов.***
Вечером город оказался невероятно красивым, когда они втроём, переодевшись в простую одежду, отправились на поиски мало-мальски полезной информации. Хёнджин увлечённо вертел головой, рассматривая центральную площадь, пока Феликс бегал от торговца к торговцу, накупая себе кучу всяких побрякушек и уличной еды. Сынмин на это ребячество лишь закатил глаза, но сам вскоре оказался заинтересован книгами какого-то старого омеги, которые тот продавал за копейки. Такая свобода опьяняла, и омега кружился по площади словно в танце, рассматривая фонтан, маленькие магазинчики и спешащий кто куда народ — все они выглядели обычными гражданами. Взгляд зацепился за таверну в конце улицы — невероятно мрачное захудалое здание, от которого исходил такой шум, что оглохнуть можно. Парни втроём переглянулись и без слов зашагали ко входу, по пути собирая шепотки от омег о красивых незнакомых альфах. Хёнджин хмыкнул, когда услышал откровенное обсуждение своей внешности, пожалев, что не мог раскрыть бедняжкам правду. Внутри таверны оказалось слишком людно и накуренно — они не нашли ни одного свободного столика, поэтому приходилось протискиваться к стойке, чтобы сделать заказ. Бармен оказался невероятно дружелюбным на вид альфой, советуя им, как новоприбывшим, особенно вкусные напитки. Хван старался не слушать шепотки им в спину, чувствовал чужие взгляды, откровенно оценивающие, но пытался не реагировать. Ещё только ступив на порог, он понял — пришли куда надо. Даже если не все тут пираты, то обычных мелких разбойников тут уйма, и это вызывало определённые вопросы о профпригодности здешнего рыцарского отряда. Как можно не заметить такой рассадник преступности? Джин покачал головой и сделал небольшой глоток мутной жидкости, которая неприятно обожгла горло. Феликс рядом барабанил пальцами по столешнице в каком-то своём ритме, пока Сынмин усиленно делал вид, что пьёт, маскируя за этим осмотр помещения. Другие посетители быстро потеряли к ним интерес, кроме компании в углу — Хёнджин то и дело натыкался на взгляд какого-то щекастого парня, которому на вид не больше шестнадцати. Тот улыбался, демонстрируя свои белоснежные зубы, и двигал бровями, откровенно заигрывая и толкаясь языком в щёку. Бесстыдный. Хван хмыкнул и отвернулся, чувствуя уже пристальный взгляд тех же глаз на своих ягодицах, которые слишком сильно обтянули хлопковые штаны — он потратил несколько часов, чтобы найти хоть что-то другое, но пришлось идти в чём есть. Алкоголь неплохо ударил в голову, и Ким рядом с этого посмеивался, приобнимая за талию, пока омега шептал ему о необычных посетителях за дальним столиком. Он будто случайно перевёл взгляд в ту сторону и наткнулся на тёмные омуты, что с какой-то ненавистью буравили руку Сынмина. Осознание этого невероятно повеселило, поэтому, когда они столкнулись взглядами вновь, Хёнджин подмигнул пареньку, явно довольный собой.***
Вывалился Хван из душной таверны в темноту. Морской ветер приятно холодил разгорячённую алкоголем кожу, и он вцепился в руку Феликса, как в своё спасение, путаясь в ногах и постоянно спотыкаясь. Ли звонко рассмеялся, сам с трудом переставляя ноги, пока Сынмин тенью маячил сзади, проверяя наличие хвоста, — всё-таки та компания из трёх парней слишком уж пристально сверлила их взглядами, особенно Кронпринца. Вникнуть в бормотание Феликса над ухом получалось с трудом – тот, кажется, искал поблизости кусты с диким желанием опорожнить желудок. Не желая наблюдать эту неприятную картину, заставляющую собственные внутренности скручиваться, Принц убежал вперёд к фонтану с детским желанием помочить руки или вообще залезть в него. Его даже не смущали подозрительно пустая площадь и негорящие фонари, потому что ребёнок внутри рвался наружу с желанием попробовать то, что всегда было под запретом, ведь отец и учителя всегда твердили ему, как важно соблюдать этикет и следить за имиджем императорской семьи. Хёнджин даже не мог ни с кем заговорить первым, вынужденный дожидаться, пока люди подойдут к нему сами, потому что это «не по статусу, Ваше Высочество». Вода приятно холодила кожу, и Хван искренне жалел, что не может залезть в неё целиком, вынужденный довольствоваться руками. И он никак не ожидал почувствовать горячие ладони на своей талии, обжигающие прикосновениями сквозь рубашку и вызывающие желание поддаться. Шею обдало горячим дыханием, а в носу засвербело от незнакомого, но такого приятного свежего запаха, который пьяное сознание отказывалось идентифицировать, что Хёнджин, действуя на чистых инстинктах, подставил этому альфе свою запаховую железу. Движения собственного тела заставили его на мгновение протрезветь и с трудом, что странно, сбросить с себя чужие руки, владельцем которых оказался тот малолетка из таверны. Омега не с первой попытки сфокусировал взгляд на лице напротив, когда его внезапно дёрнули в сторону, и он оказался за широкой спиной Феликса, который скалился и рычал на беспардонного альфу. «Знал бы ты, кого трогаешь, щенок, уже не выглядел бы таким уверенным», - мелькнула в голове Хвана мысль, заставляющая растянуть пухлые губы в улыбке и тихо рассмеяться. Друг и незнакомец прервали свою битву взглядами, с недоумением рассматривая пьяное недоразумение, которое вновь тянуло пальцы в фонтан. Закатив глаза, Ли дёрнул Принца за полы рубахи и, не добившись никакой реакции, с лёгкостью обернул свои руки вокруг тонкой талии, закидывая слабо сопротивляющегося омегу себе на плечо. Хёнджин недовольно заворчал, потому что в таком положении его затошнило только сильнее, и с размаху шлёпнул нёсшего его альфу по ягодице, заставляя по-омежьи пискнуть. Тихий бархатный смех незнакомца приятной мелодией проник в уши, заставляя Хвана оторваться от своего занятия и с трудом поднять взгляд, рассматривая красивую улыбку на загорелом лице, слабо освещенном лунным светом. В груди что-то сжалось, рухнуло и быстро забилось, когда альфа подмигнул ему и шагнул в темноту, оставляя после себя лишь приятый запах, забившийся в ноздри и, казалось, проникнувший глубоко под кожу и в легкие. — Ещё встретимся, куколка, — хриплый шёпот парня отозвался приятной тяжестью внизу живота Хвана, который внезапно вспыхнул щеками и спрятал лицо в собственных ладонях, сквозь маленькие щёлки между пальцами наблюдая, как растворился в темноте силуэт альфы. Заснул Хёнджин быстро, чувствуя фантомное тепло чужих рук на своей коже и запах, забивший лёгкие своей свежестью и ноткой морской соли.