Чанбин:
Что, цыплёнок?
Смысл жизни: Не уверен, что это должно быть в переписке Приходи ко мне Трусы можешь не надевать Последнее сообщение только глупый не поймёт. Хотя Чанбин тоже не сразу понял. Это всё Феликс. Когда он рядом, когда пишет сообщения, даже когда он просто смотрит своими очаровательными большими глазками, Чанбин реально становится глупым и простые намёки читает между строк или пытается применить школьные знания по математике, разделить его слова на что-нибудь, чтобы понять, если скрытый смысл. Хоть где-то они же должны пригодиться? В этом необходимости не было, Феликс всегда прямолинеен, просто кое-кто теряет голову. В соседнее общежитие Чанбин буквально влетает как окрыленный от мысли о том, для чего его сюда позвали без трусов, которые Чанбин всё же надел. Январь на дворе, метёт и холодно, что щеки неприятно щиплет от мороза, без нижнего белья не лучший вариант выйти на мороз. Бин снял ботинки и куртку, помыл руки, немного взъерошил свои кучерявые волосы и направился в комнату Феликса. В общежитии правда никого не было, наверное, все всё ещё отдыхают у родителей. — Ты уже тут? — почти врезается в Чанбина Феликс в одних шортах, выходя из комнаты. — Я подумал, что твоё предложение очень срочное, — не дожидаясь ответа Чанбин потянулся к сладким губам за поцелуем. — Не мог заставить тебя долго ждать. Феликс заулыбался, похлопал по накачанным плечам, вглядываясь своими влюбленными глазками, чтобы очаровать Чанбина на пару секунд, что тот забывает кто он и где находится. Ликс чмокнул его в холодные щёки и повёл за руку в комнату, закрыв дверь на замок. У Феликса в комнате всегда вкусно пахло. Зачастую это были очень сладкие запахи, но от них не болела голова и находиться было приятно. Тёплый тусклый свет освещал только стол, за которым Ликс недавно сидел, судя по всему. А на кровати лежала та самая подушка, без неё невозможно представить комнату Феликса. — Хён, тебя всё устраивает? — О чём ты, цыплёнок? — перестаёт рассматривать комнату Чанбин, крепче сжимая маленькие ручки. — Секс. Тебе всё нравится? — Конечно, милый. А тебе нет? Что именно? Я исправлю, только скажи, что? Феликс поцеловал его мягко в губы, увидев волнение на лице. — Бинни, всё хорошо. Я лишь хотел тебе предложить одну, — Феликс кусает свои губы. — Одно нововведение. — И что же это? Чанбин занервничал ещё больше, поцелуй Ёнбока на этот раз не помог. Встречаются они два года с небольшим, но в сексе пока особо не экспериментировали. С секс-игрушками на «Вы», с позами довольно консервативны. Если и начинали с какой-то новой, то через пару минут Феликс уже седлал бёдра Чанбина, или же ложился на спинку или животик — это были их самые любимые. — Может быть, ты не против немного разнообразить? Добавить кое-что, — выдыхает Феликс в плечо Чанбина, а после целует, задирая рукава футболки. — Тебе никогда не было интересно, как именно я пользуюсь подушкой? Ты меня прости, милый, но не поверю, что ты ни о чём таком не думал, — щурится Ликс, оставляя поцелуй на подбородке. — Было… — всё, что отвечает Чанбин, поглаживая большими пальцами выступающие ребра Феликса, поддевая иногда мизинцем его шорты. — В таком случае, предлагаю тебе посмотреть. Это будет что-то вроде предварительных ласк, — как будто спрашивает он у Чанбина, потому что неуверен, как точно это обозвать. — Совпадение или ты читаешь мысли, но до того, как ты мне написал, я думал о тебе и этой подушке, — Чанбин без конца облизывает губы, пока Феликс не спеша трётся об него и целует рядом с ухом. — Думай только обо мне, — Феликс целует немного ошарашенного парня за ухом и задорно улыбается, оголяя зубы. — О том, как крепко ты держишь меня за бёдра и натягиваешь меня на свой толстый член. — Феликс… — Чанбин толкается ему навстречу и резко выдыхает, получая чуть больше трения. — Бинни, даже не знаю, сможешь ли ты не кончить раньше времени, — его маленькая рука залезает под резинку чужих штанов, небрежно касаясь вставшего члена. Феликс жадно облизывает губы и постанывает. Он бы прямо сейчас встал на колени и взял бы в рот, но свою идею всё же хочет осуществить. Прекрасно знает, что он и Чанбин получат ещё больше удовольствия. Ликс торопливо отходит от Чанбина к шкафу. На нижней полке под носками лежала маленькая коробочка, в которой были все их игрушки, точнее всего две: пробка, к которой шёл пульт, и резиновый розовый член, который Феликсу сейчас и будет нужен, помимо смазки. Чанбин не шевелился, не издавал ни звука. Молча наблюдал за лёгкой походкой Ликса к кровати со всем необходимым в руках. Он быстро снял с себя шорты и остался в одних трусах, в которых виднелся бугорок. — Можешь подойти чуть ближе, тебе доступен первый ряд, — Феликс кладёт подушку так, чтобы сесть на неё сверху и оказаться лицом к Чанбину. — Ух-ты, правда? — Бин подходит ближе. — А в самом процессе можно участвовать? — Я подумаю, милый, — проезжается почти по всей подушке Феликс. Движения он не прекращает. Медленно трётся членом и задницей, одной рукой сжимая плед, а другой создаёт дополнительное трение, поглаживая член. Феликс пока не стонет, сдерживает себя как может, от чего шумно дышит носом. Последний раз он делал это две недели назад, а полноценный секс и вовсе был в прошлом месяце, поэтому кончить и застонать во весь голос хотелось сейчас. Как бы ему самому не кончить раньше времени, так что слова, сказанные Чанбину, он берёт назад, но мысленно. — Сними их, — приказывает Чанбин, указав на боксеры Феликса, попутно освобождая себя от лишней одежды. Голос у Чанбина всегда громкий, а когда дело касается интимных моментов, он становится тихим и властным, даже каким-то тягучим, что Феликс готов выполнить что угодно ради него. Стоит тяжелому толстому члену Бина удариться о низ живота, как Феликс заскулил, быстрее ёрзая на подушке. На его трусах появилось пятнышко от естественной смазки, и готов поклясться, что был на грани. Тогда он останавливается, стаскивая себя нижнее белье, скинув его на пол, и снова оказывается на подушке. — Никогда не думал, что скажу такое, но я завидую подушке, — хмыкает Чанбин, проводя по своему члену и томно выдыхая. Феликс завидует сам себе, что отхватил себе такого парня и подушку с его лицом. Ёнбок возобновляет движения, прижимая свой член к подушке. Его брови сводятся к переносице, глаза зажмуриваются и ресницы становятся влажными, ткань подушки не самый удачный выбор, обо что приятно тереться нежной кожей, но от этого необычного смешанного чувства почему-то хочется лезть на стену. Боль со временем уходит и становится хорошо. Конечно же, Феликс не переусердствует и контролирует всё, чтобы не привести к тому, что его член будет вовсе ничего не чувствовать. Собственная смазка уже испачкала всё лицо Бина на подушке, и глядя на это, оба начинают громче стонать. Чанбин быстрее двигает рукой, прокручивая иногда ладонь на головке, внимательно следит за каждым движением Феликса, не пропуская ничего самого важного: выражение лица, беспорядочные движения, пухлые губы, которые то и дело, что застывают в немых стонах. Это похоже на то, как Чанбин вылизывал его, а тот кончил ему на лицо, только в реальности ощущения Феликс точно получил больше и ярче – немного хвастается Бин в своих размышлениях. Как же, оказывается, классно наблюдать за тем, как его Феликс ёрзает на этой несчастной подушке, скулит и зовёт Чанбина. Он действительно произносит его имя совсем тихо, по слогам, в отличие от чётких и громких стонов, что просто услада для ушей Бина. Старший улавливает каждый стон, срывающийся иногда неожиданно громко. Феликс берёт в руки резиновый член и смазку. Колпачок звонко щёлкает и падает на пол, но никто не обращает на это внимание. Резиновую игрушку Ликс хорошо смазывает, а остатки размазывает по своей дырочке. От холода и проникающего внутрь пальца Феликс стонет сквозь зубы, выпячивая непроизвольно задницу. Чанбина это будто током ударило. Его ноющий член дёрнулся, а сам чуть не потерял равновесие. Ликс уместил руку, в которой был розовый член, приблизительно там, где в теории у подушки он мог бы быть, как бы жутко это ни звучало, и плавно садится с громким стоном, распахивая свои влажные ресницы. Чанбин чувствует непонятное чувство внутри. Ему безоговорочно нравится наблюдать, мозоль на руке и красные щёки тому доказательство, но в то же время он сам готов заскулить от желания заменить эту чертову подушку и вообще спрятать её у себя. Чанбина из его небольших переживаний вытаскивает Ликс, что тянет к нему свою руку и, не торопясь, двигается на резиновой игрушке, сминая сильно подушку бёдрами. — Хён, тебе не нравится?.. — поднимает до дури возбужденные глаза Феликс, когда Чанбин встаёт напротив него. — Ах, я просто не хочу, чтобы этот резиновый друг слишком долго заменял меня. — Чанбини, тебя никто никогда не заменит. Феликс целует его низ живота, кончиком языка ведёт дорожку к яичкам, обхватывает их губами и посасывает. Член Бина лежит на его горячей розовой щеке, а Ликс продолжает играться с его яйцами, жадно причмокивая. Чанбин же хвалит его поглаживающими движениями по голове, на что в ответ ему мурлыкают и строят невинные глазки. — Член хёна намного лучше, — Феликс подустал прыгать и теперь рукой пихает в себя игрушку, продолжая невинно хлопать ресницами. — Чанбин-хён, хочу тебе отсосать. Пожалуйста, хён, — капризничает Феликс. — Хён, ты позволишь это сделать мне? — Не строй из себя ангела, Феликс. Твоё личико сейчас никак не может выглядеть ангельски, когда на нём подрагивает и истекает смазкой мой член. Возьми в рот, — грубо ответил Чанбин, сжимая пряди на его затылке, отлично понимая, что его это только больше заведёт. Член Феликса дёрнулся. Ему было уже не по силам продолжать растягивать себя игрушкой, настолько властный тон Чанбина затуманивает голову и мешает мыслить чётко. Ликс вытаскивает резиновый член и откладывает его куда подальше. Послушно открывает рот и обхватывает крупную красную головку губами, как вдруг Чанбин надавил на затылок и насадил глубже, что Ликсу не оставалось ничего, кроме как уткнуться в его гладкий лобок. Феликса затрясло. Ноги сжались вокруг подушки. Он не отдаёт отчёт своим резким толчкам в подушку, член задрожал вместе с самим Феликсом, и сперма понемногу выплёскивается на подушку и плед. — Умница, малыш, — шепчет Чанбин, убирает светлые пряди с мокрого лба и двигается размеренно в рот Феликса. — Сомкни чуть крепче свои губы. Да, так… Феликс мычит и тяжело дышит, закатывает глаза от похвалы, но готов беспрекословно выполнить всё, что ему скажут. Его обмякший член весь в семени елозит по подушке, размазывая всё больше. Ёнбок снова твердеет и трётся уже больше не членом, а задницей. Чанбин быстро толкался в рот и смотрел только в глаза Феликсу, которому член во рту не мешает продолжать очаровывать его своим взглядом. Бин сжал сильнее волосы и потянул их от себя, заставляя Ликса выплюнуть член с громким чавкающим звуком, давая ему возможность восстановить дыхание, а потом с таким же чавканьем опять оказался во рту, когда Чанбин потянул за волосы к себе. Феликс ловко кружил и огибал каждую толстую вену своим языком, уделяя внимание уздечке, не забывая ласкать мошонку рукой, знает, как Чанбина это подводит к разрядке и как ему нравится до искр в глазах. Феликс позволяет толкаться ему почти в самую глотку, позволяет путать его волосы, позволяет применить силу хватки и движений. На крепких бёдрах Бина точно останутся еле заметные следы маленьких пальцев, учитывая как они сжимают кожу. Чанбин отпускает голову Ликса, приглаживая беспорядок на голове. Наклоняется и оставляет распалённые поцелуи на губах и в их уголках. — Хён, — хохочет Феликс, падая на спину под весом Чанбина, оказываясь сразу же под ним. — Да, цыплёнок? — не отрываясь от его губ, тараторит Бин. — Ты на мне живого места не оставишь своими поцелуями! — продолжает тихонько смеяться Ёнбок. — Оставлю, как же я тогда проживу без тебя? — Хё-ён… — смущается Феликс. Чанбин вслепую нащупал где-то справа от них тюбик со смазкой, потому что не хотел прекращать целовать Свой смысл жизни. Но оторваться от сладких губ любимого всё же пришлось, чтобы выдавить смазку на ладонь, размазать её по всей длине члена и про дырочку Феликса не забыть. — Ты помнишь, что если я буду перегибать, ты обязательно мне скажешь об этом, Ёнбок-а? — Бин раздвигает согнутые в коленях худые ноги, целует и слабо кусает кожу на внутренней стороне бёдер, и после двигается ближе. — Конечно, милый, обещаю, — мягко улыбается Феликс и кивает в знак того, что готов. Чанбин одним плавным движением проник внутрь. Феликс был растянут, не почувствовал сильной боли, издал только тихий стон, когда полностью ощутил толстый член в себе. Чанбина бросило в дрожь и пот от узости стеночек. Ликс расслаблен, но периодически сжимает внутри себя член, наблюдая как на лице хёна появляется ухмылка. Убедившись, что Феликс точно готов, Бин начал медленно выходить наполовину и входить снова, держа крепко бёдра младшего. Феликс выгибался всем телом, как кот вытягивал руки в разные стороны, пытаясь куда-то деть их. Он стонет и стонет с каждым толчком всё громче, но всё же старается сдержать себя. — Тебе хорошо? — Да, хён, — выстанывает по буквам Ёнбок. — Я боюсь, вдруг кто-нибудь вернулся. — Думаю, если бы это действительно было так, нас бы уже засекли. Вероятность крайне мала, обычно участники предупреждали хотя бы за час до прибытия, хотя Чанбин и Феликс точно не проверяли свои телефоны, как только оказались здесь. Мысль быть пойманным приятно кольнула их внутри живота, и Чанбин ускорился. Он выбивал из Феликса громкие обрывистые стоны, наслаждался ими и почти утробно рычал в ответ. Бин наклонялся всё ближе к чужой вздымающейся груди – своими маленькими пальчиками Ёнбок вцепился в широкие плечи и неосознанно надавливал на них от наслаждения. Собственный член крепко стоял, коснуться которого не было сил, истекал и без этого предэякулятом. Бин в какой-то момент умерил пыл и был увлечён нежными поцелуями в шею, втягивая совсем чуть-чуть кожи, чтобы образовались еле заметные розовые пятна. Так он приводил немножко в чувство их двоих, и можно было чуть-чуть передохнуть. Если засосы не спадут до утра, Чанбин будет ползать на коленях перед Феликсом, чтобы тот простил его за такой необдуманный поступок, который почему-то каждый раз он совершает, и который Ликс всегда прощает. Он же тоже прямо сейчас оставляет следы от коротких ногтей на плечах, а иногда на мышцах руках красуются укусы. Всем известно, насколько Феликс фанатеет по телу своего парня. Стенки приятно сдавливали член до мурашек. Чанбин теперь постоянно менял скорость, не давая Феликсу привыкнуть к чему-то одному, он также не забывал менять угол: то закидывал хрупкие ноги на свои плечи, то наоборот просил скрестить их на своей талии. В собственных ушах слышал только сладкие стоны и всхлипы ослабленного Ликса. Его руки теперь обвили шею Бина, он постоянно кусал его за мочку уха или целовал, говорил как ему хорошо и шептал своим глубоким голосом всякие смущающие глупости, не забывая каждый раз обращаться «Чанбин-хён». — Ты же знаешь, что твой цыплёнок хочет? Верно, хён? У Чанбина, наверное, скоро появится фетиш на слово «хён». Оно всегда так сладко и тепло звучит. Неважно какая ситуация: желает ему Феликс доброго утра или спокойной ночи, просит помочь с тренировками или как сейчас – спрашивает, знает и помнит ли он, что Ликс любит. «Хён» от Феликса всегда такое. Он в это слово вкладывает столько любви, сколько никому и не снилось. — Конечно, Ёнбок-а, — тепло отвечает Бин, как будто не он продолжает толкаться в точку под громкие шлепки двух тел, своё рычание, стоны и крики, каких уже перестал сдерживать Феликс. — Чанбин-хён самый лучший. Они стукаются лбами сильнее, чем ожидали, оба шипят от боли, но это вообще не мешает им сделать то, что нужно было. Горячо и возбужденно соединяют губы в поцелуе, сплетают языки, кусают и посасывают губы друг друга, да так, что сердце начинает быстрее стучать, разнося вибрацию по всему телу. — Бинни, быстрее… прошу, хён, — плачет Феликс в поцелуй, переплетая их пальцы рук в замок. — У меня кругом голова… твоё «хён» самое сладкое, что может только существовать, — сильно сжав бёдра, Чанбин приподнял таз Феликса и начал вбиваться до громких криков, попадая всё чаще в чувствительную точку. — Д-даже… так? — Нет. На первом месте ты, Ёнбок-а. Толчки стали невероятно глубокими и резкими, было не слышно ничего кроме тяжелого дыхания двух молодых людей, а Бин продолжал чувственно целовать веснушки на щеках и шее. Феликс готов взорваться от этого контраста. Он прогибается в спине, его ноги ужасно больно свело, а горло саднит от стонов и криков. Ликс обильно кончил, белые капли испачкали грудь его старшего. Чанбин почувствовал, как его сильно сжали внутри, кончил следом также обильно, отчего Феликса промычал что-то непонятное, но остался полностью доволен. Чувствовать себя заполненным после секса было чертовски приятно, это именно то, что Ликс всегда хотел. — Всё же, — сглатывает слюну Феликс и делает глубокий вдох — Никакая подушка с тобой не сравнится. — Я могу её спрятать у себя. — Нет! — дуется Феликс, получая быстрые чмоки в пухлые губы. — В первую очередь, я сплю с ней, потому что скучаю по тебе… ты же знаешь. — Шучу, малыш, — Чанбин выходит из тела, наблюдая как чуть-чуть спермы вытекло следом, на что Ликс закатывает глаза и мурлыкает от этого ощущения. — Теперь факт того, что подушка с моим лицом лежит у тебя на кровати, будет занимать намного больше мыслей. Не то, чтобы я когда-то серьёзно задумывался… Пригласишь в следующий раз? — Выходит, тебе понравилось, — Феликс укладывает голову на плечо старшего и массирует пальцами затылок, играясь с кудряшками. — Конечно! Обязательно приглашу. — А этого товарища снова в стирку, — Чанбин скидывает ногой подушку и крепко обнимает Феликса, целуя в макушку.