Выбери красную

Тотспел. — Располагайтесь, господин Штицхен, — сухо сказал Берт. — А как мне сесть? — Сядьте, как удобно, — Берт неопределенно махнул рукой в воздухе, не глядя на Роба, и начал сосредоточенно смешивать краски. Мужчина сел, закинул нога на ногу, но тут же рассмеявшись, подскочил. — Я не уверен, что смогу долго усидеть на этом твердом кресле. Берт насупился, но ничего не ответил. Все его мысли были о предстоящей работе, о том, с чего лучше начать, какие краски подобрать, какие детали выделить… Из роя мыслей его вырвал веселый голос. — А вы мне нравитесь, Берт, такой мужественный, серьезный. — М? Художник, наконец, посмотрел на Роба: мужчина развалился в кресле, положив руки на подлокотники. Но в этой позе не было особой расслабленности. Он напоминал пружину, которую сжали, но через секунду отпустят. Глаза его блестели, с лица не сходила счастливая улыбка. Берт с интересом изучил и Роба и позу, отметил, как падает свет и сказал: — Можем приступать. — Уж извольте, — Роб подмигнул, — а то я долго так сидеть не смогу. «До чего изворотливый тип», — с неприязнью подумал Берт. В своей работе он решил подчеркнуть эти качества. Фигура Роба получалась гибкой, полной жизни, казалось, он прямо сейчас вскочит с кресла и спрыгнет с полотна навстречу смотрящему. — А вы давно здесь работаете? — Роб улыбнулся. — Не отвлекайте меня и не шевелитесь, — насупился Берт. — Ох, прошу прощения, — мужчина ничуть не смутился и принялся охлопывать карманы. — Опять забыл сигары. У вас есть? — Я не курю, это вредно для здоровья, — пробормотал Берт, полностью сосредоточившись на работе. — И еще раз прошу вас не шевелиться. Вопреки своему непоседству, Роб стоически выдержал многоминутное сидение. Конечно, иногда он вертелся и немного менял позу, но в целом Берт был доволен сговорчивостью гостя. — Можно взглянуть? — Роб уже двинулся к мольберту, но Берт закрыл ему вид на картину. — Чуть позже, там… некоторые детали надо подправить. Берт считал плохой приметой показывать начало работы. — Как скажете. Я тогда свободен? — Роб очаровательно улыбнулся. — Или можно еще с вами немного поговорить? — Что вас интересует, что вы вынюхиваете? — отстраненно спросил Берт, вытирая кисти. — Я просто хочу больше узнать об этом городе… — Ну-ну… Здесь всё как и везде: любовь и боль, праведность и грех соседствуют друг с другом. «Ого, кажется, я его разговорил», — Роб мысленно потирал руки. — А о грехе можно подробнее? Глаза Берта недобро блеснули. — И что конкретно? — Кто грешит, как, где?.. — Вам действительно важно это знать? — голос Берта стал еще холоднее, но мгновение спустя он смягчился. — От меня вы вряд ли узнаете что-то путное, лучше обратитесь к другим жителям. Роб вздохнул и решил сказать все начистоту. Всю его игривость как водой смыло. — Понимаете, Берт… Я не просто так приехал в этот город. У меня пропала мать. Она останавливалась в отеле и после ее нигде не видели. Вам что-то известно об этом? Берт посмотрел на Роба исподлобья и несколько секунд молчал. — Вам когда-нибудь казалось, господин Штицхен, что мир нереален? Роб не ожидал такого вопроса, но затем быстро собрался с мыслями: — Нет, что вы, никогда! Конечно, он реален. Я мыслю, следовательно, я существую. — Тогда вы не поймете, если я отвечу на ваш вопрос… — Берт устало сложил инструменты и вдруг резко схватился за голову. — Вам плохо? — Приступ мигрени начался, — сквозь зубы процедил художник. — Подайте мои таблетки в тумбочке, пожалуйста. Роб засуетился возле тумбы, открывая все шуфлядки подряд. Нашел горсть каких-то таблеток, схватил парочку и подбежал к Берту. — Синюю или красную? — взволнованно спросил он, протягивая открытые ладони, на каждой из которых лежало по таблетке. Берт поморщился. Он мучительно вспоминал, кто дал ему эти таблетки и от какого недуга они призваны спасать. И точно ли ему вообще нужны таблетки? — Я не знаю, не помню… Роб взволнованно посмотрел на художника, который с каждой секундой выглядел все хуже. — Я думаю, вам нужна красная, — засуетился Роб, — именно она поможет ощутить реальность этого мира. — Нет! — Берт вдруг дернулся, схватил синюю таблетку и быстро проглотил. — А красную выкини в мусорку. Это явно проделки Лилит… Я не могу и не хочу возвращаться в реальный мир. Через минуту ему стало лучше, и он выпроводил недоумевающего Роба за дверь.