Пережитки прошлого

      Твой отец женился на Наташе, когда тебе едва исполнилось пятнадцать.       Ты присутствовала на свадьбе в симпатичном платье цвета морской волны и стояла в толпе, отыгрывая отведённую роль благодарной и любящей дочери.       Однажды вы даже пошли с ней вдвоём на ланч и вежливо переговаривались, пока она рассказывала о том, как счастлива теперь быть членом твоей семьи.       На самом деле ты не придавала сложившейся ситуации особого значения. Ты виделась со своим отцом не более двух раз в год.       Его отношения с твоей мамой не были испорчены, их любовь давно угасла, и на место былым чувствам пришла отстранённость, от чего развод не стал для тебя поражающим фактором. Как бы то ни было, ради дочери они решили поддерживать приятельские отношения. Никаких обид, никаких скандалов, двадцать первый век на дворе, как никак, так что родители счастливо разбежались как в море корабли.       Отец остался в Калифорнии, а мать упорхнула в Европу.       И ты вместе с ней.       Иногда ты задумывалась о том, что тебе следовало бы испытывать более горькие чувства по поводу развода родителей и опеки со стороны матери, в конце концов, твои друзья в похожих ситуациях испытывали бурю эмоций, но тебя это никогда по-настоящему не беспокоило.       Итак, когда твой отец объявил, что женится на этой женщине (слишком молодой, эта мимолётная мысль ненароком мелькнула в голове), у тебя не было какого-то особого мнения на этот счёт, но долг перед отцом обязывал прилететь на торжество.       Притащись на свадьбу, улыбнись, надень красивое платье.       А потом возвращайся в Париж.       Отец давно стал для тебя тенью, спонсором приятных подарков на день рождения и фотографиями в социальных сетях.       Но твоя мать умерла ещё до того, как ты успела вернуться в Лос-Анджелес.       Все твердили о том, что это был несчастный случай.       Она споткнулась и ударилась головой... и ты осталась одна, тебе некуда было идти, так что ты обязана была остаться с отцом.       Быть чужим в собственном доме — ужасное чувство. Ты никогда здесь раньше не жила. Ты не знаешь планировки, у тебя здесь нет никаких воспоминаний.       С Наташей легко сосуществовать. Она не злобная мачеха, да и ты не считаешь себя заносчивой тусовщицей. Ваши взаимоотношения комфортны, хотя всё же слегка формальны.       Но ты замкнута, потому что тебе грустно и одиноко, и ты хочешь утешения от своего отца, но он холоден и отстранён.       Тебе не требуется много времени, чтобы понять — вы с ней находитесь в схожих ситуациях.       Она прилагает усилия, чтобы быть более участливой по отношению к тебе, при этом не пытаясь переступить черту, и ты это ценишь.       Она добра к тебе. Наташа готовит тебе завтрак так, как никто никогда не готовил, и пытается делать тебе обеды, прежде чем ты заверишь её, что в этом нет нужды, ведь у тебя всё в порядке с деньгами для буфета.       — Ты просто потратишь их на наркотики, — обвиняет она тебя однажды утром на кухне, когда ты в очередной раз отказываешься от её сэндвичей.       И она не ошибается. Ты копила деньги с обедов, чтобы приобрести свою заначку.       Потому что отец чертовски богат, но он не выделяет тебе карманных денег.       Ты замираешь, стоя к ней спиной, и медленно поворачиваешься, кладя на кухонную стойку банан, который ранее держала в руке.       Ты даже не пытаешься это отрицать. Просто спрашиваешь:       — Как ты узнала?       — О, милая, — смеётся она над тобой, — Ты незаметна так же, как слон в посудной лавке.       Киваешь, соглашаясь с этим. Ты и не пыталась быть незаметной, лишь предположила, что никто не обращает на тебя внимания.       — Ты расскажешь? — осторожничаешь.       Она снова смеётся, на этот раз более горько, прежде чем спросить:       — А есть кому? — беспомощно пожимает плечами Наташа, а затем нервно добавляет, — Знаешь... мы могли бы стать друзьями, если бы ты мне только позволила.       Она выглядит обнадёженной, но ты всё ещё сомневаешься, это похоже на ловушку... но потом ты понимаешь, что...       Она, вероятно, тоже чувствует себя словно в клетке.       Твой отец старый.       И можно сколько угодно твердить о том, что Наташа с самого начала искала то, чем можно поживиться, и мечтала оттяпать большую долю твоего предполагаемого наследства, но...       Для неё это не может быть развлечением.       Даже если она была его музой. Даже если она занимается этим только из-за денег...       А ты здесь разве не за этим же? Ты точно также живёшь здесь ради удобств и денег, ведь с отцом за всё это время у тебя не было ни одного дельного разговора.       У тебя есть тётя в Миннесоте, к которой ты, вероятно, могла бы поехать погостить, и, возможно, она даже захотела бы оставить тебя у себя, и, вероятно, она всегда бы расспрашивала о проведённом тобой дне за ужином.       Но ты переждёшь это здесь, потому что к двадцати одному году у тебя будет целевой фонд, и, по крайней мере, дом отца огромен и удобен.       Твоя тётя Рут работает в КостКо, и хотя ты привыкла к суровым парижским зимам, ты не была уверена, что сможешь пережить шесть месяцев снега.       — Хорошо, — в конце концов говоришь ты, — Давай будем друзьями.       Ты предлагаешь ей руку для пожатия, и она заключает тебя в объятия.       После этого момента в твоей жизни всё более-менее налаживается.       По крайней мере, ты получаешь намного больше карманных денег.       А когда приходишь домой из школы, на твоей кровати всегда лежит красный подарочный пакет, наполненный очень сильнодействующей аптечной травкой и бутылкой очень дорогого рома.       Ты чувствуешь, что теперь у тебя есть союзник.       После стольких лет одиночества.       Ты любила свою мать, но она воспитала тебя очень... по-европейски.       Она постоянно работала и путешествовала, а ты в основном была предоставлена самой себе. Вам нравилось друг с другом, когда она была рядом — вам было весело вместе, но она часто убегала без предупреждения, и стопка евро на кухонном столе являлась твоим единственным родителем, который оставался с тобой целыми днями.       Ты также до сих пор не можешь понять своего отца — вы никогда по-настоящему не знали друг друга, и до него так трудно достучаться.       Со временем ты всё больше начинаешь считать Наташу своим доверенным лицом.       Ты цепляешься за неё, чтобы чувствовать себя ближе к угрюмому отцу, с готовностью берёшь всё, что она предлагает.       И так будет продолжаться в течение следующих нескольких лет, ведь она единственное настоящее тепло в этом доме.       Впервые Наташа напивается с тобой в твой семнадцатый день рождения (или, скорее, напаивает тебя).       Она твой дилер.       Ты никогда раньше не пробовала кокаин.       И вдруг все эти тайные Наташины презенты выставлены на всеобщее обозрение. Винный шкаф не заперт, в морозилке есть травка в стеклянной банке. Бери что хочешь и когда захочешь.       Ты трахаешься с ней чаще всего по ночам в гостиной на первом этаже или в своей спальне, встречаешь с ней багряные рассветы и в звенящей тишине шепчешь на ухо Наташе свои секреты, о которых больше никто не знает.       Отец никогда не застукивал вас в компрометирующем положении.       Иногда ты удивляешься, как он не просыпается. Дом, конечно, большой, но ты такая шумная и непослушная, и, неужели он никогда не задумывается, куда по ночам выскальзывает из постели его (слишком молодая) жена?       А что на счёт дочери? Чем она занимается? Спит ли?       Ты отбрасываешь эти мысли в сторону в пользу любого наркотика, который тебе даст Наташа.       Начинается выпускной год, и ты держишься изо всех сил, но кого волнуют оценки, главное хоть как-то сдать экзамены.       В конце концов, ты собираешься стать богатой наследницей.       Если, конечно, доживёшь до совершеннолетия.       Большую часть учебных дней ты проводишь в похмельной коме, страдая на уроках от головной боли, но ты всё равно собираешься получить чёртов диплом, и в конце этого года сможешь выбрать любой колледж Штатов.       А, может быть, даже вернёшься в Париж.       Но прошло два дня после твоего восемнадцатилетия, когда случается       déjà vu.       Папа мёртв.       Ещё один грёбаный несчастный случай.       Теперь только ты и Наташа.       Которая стала тебе отличным другом. Или, по крайней мере, союзником. Или, по крайней мере, твоим дилером.       Слишком много препятствий, через которые нужно пройти, и всё как в тумане из череды дней и чёрных платьев, Наташа следит за тем, чтобы ты оставалась в расплывчатом состоянии.       — Куда же я пойду? — в отчаянии произносишь ты на заднем сидении лимузина, когда вы возвращаетесь с похорон.       Наташа хватает тебя за руку, приподнимает твой подбородок и спрашивает:       — Что ты имеешь в виду? — её зелёные глаза блестят искренностью и чем-то ещё... чем-то ужасным.       — Я... — ты пытаешься сформулировать мысль, но снова чувствуешь себя нехорошо. Хотя сегодня ты ничего не принимала... кроме аспирина, который она тебе дала, — У меня больше нет семьи, мне осталось отучиться всего один семестр в школе...       И ты ещё слишком молода, чтобы получить свой трастовый фонд.       — Хэй, милая, — она скользит по заднему сиденью, чтобы заключить тебя в объятия, — Ты едешь со мной домой. Это твой дом. Теперь мы всегда будем вместе.       — Хорошо, — вздрагиваешь ты, отчаянно цепляясь за неё. Ты не одна. И у тебя есть крыша над головой.       Возможно, если бы ты подняла голову и не цеплялась за неё так крепко, то смогла бы увидеть, как она превратилась из скорбящей вдовы в самодовольную хищницу ещё до того, как тело твоего отца и по совместительству её покойного мужа остыло в могиле.       Ты в ловушке.       И ты даже понятия не имеешь, кто она такая.