Нельзя не...

Гокудера с облегчением наблюдал за тем, как постепенно раскрывается его босс. Когда давление в школе снизилось, Савада ещё долго ходил, оглядываясь, но за его спиной, на полшага позади всегда был либо он сам, либо бейсбольный придурок. Тсунаёши досадливо кривился, иногда пытался их отогнать, но спина его невольно выпрямлялась. И Хаято едва заметно улыбался. Их с Ямамото силы хватит сейчас, чтобы защитить босса. Но хотелось большего. Связь Неба с остальными Атрибутами, несмотря на попытки изучения, до сих пор оставалась загадочной. Не облегчало эти попытки и огромное многообразие отношений, складывающихся с Небом у разных людей. Неизменным и общепризнанным оставалось одно – подсознательное стремление быть ближе к своему Небу. – Позвольте, Десятый, – остановил он выходящего последним из раздевалки Тсуну. – А? Гокудера опустился на одно колено и перешнуровал развязавшиеся кроссовки, завязав двойным узлом. – Хиии! Ты что творишь?! – Помогаю вам завязать кроссовки? Совершенно красный от смущения Тсунаёши пискнул: – А если бы это кто-то увидел? Мило. Пушистая помидорка – и да простит его Небо за такие непозволительные мысли о боссе. А ведь Тсунаёши даже сейчас заботится о его репутации. – Я бы сказал, что в Италии принято помогать своим друзьям, и спросил, почему это странно для Японии. Савада задохнулся от возмущения: – Да ты!.. – он совершенно точно понимал, что это была не дружеская помощь. Зато чего он не понимал, так это причин, по которым умный и сильный Гокудера так себя с ним ведёт. Но бороться с этой непрошибаемой уверенностью Хаято, что это нормальное отношение к нему, Тсунаёши не мог. Гокудера, скорее всего, с удовольствием подчинится, если Тсуна скажет ему, чего конкретно ожидает от поведения Хаято, но ведь это будет ровно противоположным тому, чего Савада хочет – чтобы Хаято вёл себя как обычно именно потому, что он сам желает себя так вести. Тсунаёши вздохнул. Он чувствовал, что его поймали в хитрую ловушку, где он либо признаёт себя главным, либо делает вид, что ничего не понимает. Пока он выбирал второе. – Пойдём, а то опоздаем на урок. – Конечно, Десятый, – едва заметно улыбнулся Гокудера. На следующей же перемене Ямамото обратил внимание на то, как нетипично для Тсуны завязаны шнурки. Посмотрел долгим взглядом, от которого Саваде икнулось, но ничего не сказал. Почему-то Тсуна нашёл это ещё более зловещим, чем открытая ревность. Зато, когда Тсунаёши по случайности пролил сок на свою школьную жилетку, случившийся рядом Такеши с невозмутимым лицом вытащил запасную и предложил забрать с концами. За отсутствие жилетки, между прочим, можно было получить выговор или просто быть избитым Хибари-саном, так что Тсуна вещь принял, пусть и с большой подозрительностью. – Я верну её тебе, как постираю, – пообещал мальчик, на что Ямамото махнул рукой: – Не нужно. Она мне мала. Тсуна прищурился. Эта жилетка выглядела точь-в-точь как их школьная, но ткань ощущалась гораздо более приятной и качественной. А когда он переоделся, обнаружилось, что она и сидела гораздо лучше. Всё это становилось ещё более сомнительным, потому что сам Ямамото явно ходил в обычной. Да и выглядело это так, будто парень носил вещь с собой в ожидании удобного случая. Например, чтобы Гокудеры поблизости не было, как сегодня. Савада в очередной раз встал перед выбором: сделать вид, что ничего не понял, или настоять на своём и вернуть вещь хозяину. И разобраться, что за чертовщина, в конце концов, происходит между ними. Интуиция шептала, что ответы, если Тсуна их добьётся, ему не понравятся. Но то, что делали для него Ямамото с Гокудерой становилось всё более обязывающим. И Тсуна уже набрал воздух в лёгкие, чтобы разразиться гневной тирадой (которая обоими нарушителями спокойствия считалась очень милой, но при этом не оказывала на них ожидаемого эффекта), но тут поймал взгляд бейсболиста. Такой… восхищённый и похожий на тот, что бывает у щенков, ожидающих похвалы. Савада в очередной раз закрыл рот, сдаваясь. Ладно. Ладно. Это же не самое странное, что они откалывали, правда? Не может быть, чтобы жилетка была слишком дорогой для того, чтобы её сумел купить школьник? Он это переживёт. А ещё от одного этого взгляда у Тсуны пропадал даже намёк на желание узнать о причинах такого поведения. – Спасибо, Ямамото. Я твой должник, – с очень мрачным видом сказал приличный мальчик Савада. – Пожалуйста, Тсуна! – широко улыбнулся Ямамото.

***

Оглядываясь назад, Тсуна должен был признать, что эта осень была самой странной в его жизни. Казалось бы, вот он в одиночестве справляет собственный день рождения, а уже через пару недель его начинает преследовать возжелавший дружить Ямамото. За три осенних месяца все те, кто задирал Тсунаёши куда-то пропали по тем или иным причинам или просто утратили к нему интерес, откуда-то нашёлся не менее отбитый, чем первый «друг» Савады, Гокудера, тоже желающий странного, уволили Незу-сенсея, а новый математик, который не собирался задерживаться в их школе, влюбился в молоденькую учительницу итальянского, нашёл гениального ученика в лице Хаято и остался преподавать насовсем. Откуда Тсуна знал про учительницу итальянского? Бывшая выпускница внезапно пришла в середине года и предложила организовать кружок в их школе, мол, нужно было ей это для практики и дипломной работы. Гокудера, просто обожающий учиться, и Ямамото, который никогда не блистал в оценках, как с цепи сорвались, уговаривая Тсуну записаться туда вместе с ними. И несмотря на подозрения, что и с этим их странным пожеланием что-то нечисто, Савада не сумел отказать. Итальянский был не сильно сложнее английского, более того, прогресс внезапно наметился и в первом иностранном языке, так что Тсуна в итоге даже порадовался. К тому же на этот кружок ходила Кёко и частенько становилась его напарницей в упражнениях. Сасагава почему-то очень не нравилась Ямамото, да и Гокудера фыркал что-то про глупых девчонок, от которых одни проблемы. Тсуна считал, что это очередное проявление нездоровой ревности, поэтому не обращал на них внимание и млел от разговоров с первой красавицей школы. Мучили, правда, Саваду кое-какие сомнения после того, как он выучил счёт до десяти – уж прозвище, данное ему Гокудерой в первый же день, сложно было не запомнить. Тсуна сложил это в ту же копилочку фактов, куда собирал и остальные странности. Было подозрение, что он узнает их причины, хочет того или нет. Тем не менее, самая странная осень в его жизни закончилась и наступила зима. Глядя утром, как падают первые снежинки, Тсунаёши неожиданно для себя признал, что всё это было не так уж и плохо.