* * *
Сакура, стуча зубами, включила маленький обогреватель в виде свинки — подарок от Наруто на прошлый Новый год. Нити накаливания в пяточке постепенно наливались красным, небольшой вентилятор, бурчащий внутри розового тельца, выдувал на замёрзшие ладони тёплый воздух. В этом году зима была совсем не ласковой. Особенно сегодня. Хоть холодный ветер прекратился, но минусовая температура не давала шансов сохранить тепло в небольшой квартире. Но обогреватель скоро сделает своё дело и, по крайней мере, можно будет не дрожать от холода. А пока стоило надеть на себя что-то ещё, кроме старой порванной в некоторых местах футболки, таких же штанов и больших вязаных носков. Они были единственным греющим предметом образа. Девушка заглянула в шкаф и нашла огромную отцовскую кофту, в которую сразу же завернулась. Стало теплее. Сакура включила телевизор, выбрала для себя шоу, где популярные артисты понарошку женятся, и прошла в кухню к холодильнику мимо небольшого стола, который украшала изящная икебана от Ино. Подарок подруга передала днём, причём вела себя дико странно, улыбалась хитро, будто что-то знала. На прямые вопросы не отвечала, юлила, отчего Сакуре очень сильно захотелось подраться. Но так как под конец года в госпитале царил хаос, то она просто взяла подарок, сунула в руки надоедливой Яманака свой и вытолкнула за дверь кабинета. Было некогда разбираться с её странным поведением. Хотелось сладкого. Моти с клубникой закончились — пустая упаковка отправилась в корзину. Готовить что-либо не было никакого желания. Конечно, можно поесть мандаринов, которые горкой лежали на блюде возле новогодней икебаны и разносили по квартире вкусный аромат цитрусовых, но ими сыт не будешь. В морозильной камере оказалась упаковка анмицу, и Сакура обрадовалась. Достала ложку, закутанной в полу кофты рукой прижала к себе заиндевевшую банку и прошла к дивану. Забралась на него с ногами, зачерпнула ванильное мороженное со сладкой бобовой пастой и отправила в рот, зажмурившись от холода и удовольствия. Такой себе праздничный ужин, но хоть что-то. В этом году она отправила родителей отдыхать на горячие источники. Мама с папой очень обрадовались, но не хотели оставлять её одну, ведь Новый год принято встречать семьёй или хотя бы в кругу близких друзей. Сакура заверила, что одна не останется и будет праздновать в компании Наруто и остальных. Она правда думала, что встретится с друзьями, они поставят котацу, будут греться, смотреть шоу, играть в настольные игры, потом уснут, развалившись на подушках, а утром сходят в храм, чтобы загадать желание. Но уже без часа как прошлогодняя весна сделала своё дело. Все её товарищи за этот год резко превратились почти в семейных. А Сакура осталась одна. Девушка хлюпнула носом, наблюдая на экране телевизора за ненастоящей свадьбой. Так увлеклась, что не заметила, как подтаявшее на ложке мороженое скользнуло вниз и упало на футболку. К пятнам от соевого соуса, ягод и масла прибавилось ещё одно. Обнаружила она его, только когда потянулась за пультом, для того чтобы немного убавить громкость рекламы. Досадливо поморщилась, пальцем собрала с ткани остатки и отправила их в рот, как раз в тот момент, когда в дверь постучали. Сакура с пальцем во рту удивлённо посмотрела на настенные часы — начало двенадцатого. Кто это может быть? Соседи? Что-то случилось? Она поставила банку с десертом на стол и пошла к двери. Не проверив личность её неожиданного гостя, открыла. Это был Хатаке Какаши, припорошенный снегом так, словно стоял у порога очень долго. Волосы потяжелели и опали на хитайате, щёки и переносица были красными от мороза, на шарфе и маске возле рта осел иней. — Какаши-сенсей?! — удивилась Сакура. — Вы что тут делаете?! — Я купил цветы. — Какаши протянул помятую простую упаковочную бумагу. — И хотел поздравить с Новым годом. — С Новым годом, — изумлённо ответила Сакура и, не сводя с него глаз, осторожно взяла в руки подарок. Его пальцы были ледяными. — Вы замёрзли! Ну-ка, заходите внутрь! Прежде чем Какаши успел хоть что-то ответить, девушка второй рукой схватила его за шарф и потянула в квартиру. Он послушно пошёл следом и аккуратно прикрыл за собой дверь, а Сакура ворчала: — Лучше бы как обычно зашли через окно. Раздевайтесь. — Она указала пальцем на крючки для одежды на стене, скинула около порожка тапочки, оставшись в смешных разноцветных вязанных носках, явно больших ей на пару размеров. — Забыли, как дверью пользоваться? — Я не хотел помешать, — тяжело вздохнул Какаши, снимая с себя верхнюю одежду и хитайате. Последний он сунул в карман куртки и тряхнул головой — влажные волосы, налипшие на лоб, беспорядочно встопорщились. Рокудайме обратил внимание на полочку для обуви и не увидел лишних пар. — Вы никогда не мешаете. — Сакура улыбнулась и пошла на кухню. — Как видите, я сегодня в гордом одиночестве. Девушка положила цветы на стол и начала искать вазу. Какаши неслышно прошёл следом, она почувствовала на себе внимательный взгляд и, внезапно, очень сильно смутилась. Затащила сенсея в гости и не спросила даже, хочет ли он этого. А в холодильнике пусто, никаких праздничных закусок у неё нет. Чем угощать? В первую очередь, надо сделать горячий чай. В квартире благодаря усердной свинке-нагревателю стало довольно тепло, так что опасаться за то, что он и тут переохладится не стоило. Вообще-то, можно было уже снять кофту… и остаться в старой драной футболке с пятнами от еды! В растянутых на коленях, выцветших от времени спортивных штанах, монструозных носках и с нелепой гулькой на голове! Осознав то, как выглядит, Сакура заполыхала. Она нашла вазу и засуетилась, быстро перебегая от раковины, чтобы набрать воду, до шкафчиков в поисках чего-то съедобного и обратно. — Я подарила родителям поездку на горячие источники. Так удачно нашла выгодное предложение! — Сакура щебетала всё быстрее, стараясь скрыть нервозность. В шкафчике обнаружилась пачка солёных крекеров и чай в пакетиках. — С программой спа! Ещё и на пять дней! Когда у меня будет отпуск, тоже хочу туда поехать! — Отличная идея и подарок хороший, — одобрил Какаши, наблюдая за её суетой. Засунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к стене. Отогревшиеся пальцы покалывали, от резкого перепада температур горели щёки. А глядя на Сакуру хотелось улыбаться. — Вот бы меня кто отпустил дней на пять на источники. — Вы же Хокаге. — Сакура слила лишнюю воду из вазы и пронесла её к столу. — Можете организовать себе всё сами. — Когда выйду на пенсию, — тоскливо протянул Какаши, наблюдая за тем, как девушка раскрывает упаковку. Хотелось надеяться, что цветы были в порядке. К сожалению, нежные ромашки не пережили этот день. Лепестки и листья обмякли, стебли совсем не держали ставшие чересчур тяжёлыми головки соцветий. — Прости. — Теперь щёки горели не от перепада температур. Какаши подошёл ближе, осматривая подвявшие цветы, потёр рукой шею и покаянно продолжил: — Забыл их в воду поставить… — Ничего. — Сакура гордо вздёрнула нос. — Я такой крутой ирьёнин, что и цветы смогу реанимировать. Она опустила указательный палец правой руки в вазу и размешала воду по кругу. В небольшом водовороте нитями свивались тонкие потоки чакры. Сакура взяла букет и опустила в ставшую в прямом смысле живой воду. Спустя пару секунд листья, стебли и цветы ожили, и, казалось, распустились ещё больше. — Цените меня, господин Шестой, — довольно протянула девушка, хитро поглядывая на удивлённого Какаши. Потом вспомнила, что она всё ещё выглядит непрезентабельно и поспешно добавила: — Этому трюку меня Ино научила. Букет был выставлен на середину, к икебане и блюду с мандаринами. — Они очень красивые! Спасибо! — Сакура повернулась к нему и улыбнулась. Свой подарок Хатаке Какаши получил. Её радостную улыбку он знал. Запомнил каждый изгиб губ, и то, как прикрываются веки, а на щеках появляются ямочки. Эта картина прочно отпечаталась в сознании и без Шарингана. Великая слабость сильнейшего шиноби в Конохе и огромнейший секрет. — Жаль, что в прошлом году я не смог с вами отпраздновать. Гай мне рассказывал, что было весело. — Какаши вытащил одну руку из кармана и хотел привычно потрепать Сакуру по голове, но заметил, что причёска её совсем для этого не подходит. Собранные в пучок отросшие розовые волосы забавно сползли на бок, несколько прядей выбились и игриво обрамляли высокий лоб и лицо. Рука сжалась в кулак и опустилась вдоль тела. — И что вы чуть не разгромили якинику. — Вы у нас теперь большой начальник. — Сакура прошла в гостиную к низкой полке, на которой стоял тихо бурчащий телевизор, села на колени и принялась что-то перебирать. Какаши присмотрелся и увидел, что это были небольшие конверты и свёртки в праздничной упаковке, украшенные ленточками. — Проводите время с такими же большими начальниками. Рокудайме невольно вздрогнул, вспоминая прошлогоднее праздничное собрание каге и дайме. Первый год после окончания войны требовал решения глобальных вопросов, для сохранения мира, полученного столь огромной ценой. Ему же хотелось напиться, желательно в компании своих друзей. Главы скрытых деревень поддерживали его желание, так же молчаливо, но послушно кривили вежливые улыбки под прицелами камер репортёров. Чтобы не дай боги ни одно остро наточенное перо журналиста не написало чего-то скандального, а только лишь то, как сильные мира сего радеют за будущее. Какаши будущим не интересовался никогда, оно его больше страшило, так как обычно ничего хорошего не сулило. Поэтому ценил настоящее, то, что у него было. — А это мои подарки. — Сакура протянула два конвертика. Он с благодарным кивком их принял, сразу открыл один и погрустнел: — Сакура… серьезно?.. — Если не придёте сами, я вас силком затащу, — с угрозой в голосе протянула девушка, когда Какаши достал из первого конверта направление на курс медицинского массажа, подписанное лично Цунаде-сама. — Вы мне весь прошлый год жаловались, как у вас болят плечи и голова. И нет, это бессрочное направление! Лично прослежу, чтобы вы отходили положенные десять раз! Вообще-то он жаловался с тайной надеждой на то, что Сакура сама разомнёт его плечи и сделает тот волшебный массаж головы, от которого он моментально расслаблялся. Какаши с досадой поджал губы — намёки не сработали. Но радовало то, что она заботилась о его самочувствии. Во втором конверте лежал подарочный талон в книжный магазин и билетик на автограф-сессию с автором популярных новел, которыми в последнее время зачитывался Шестой. Сакура едва сдерживала смех, наблюдая за тем, как зажигаются по-детски восторженные огоньки в глазах сенсея. — Вы были заняты в последнее время. — Смутилась она, когда поняла, что чересчур долго на него смотрела. — Пропадаете на работе, и я подумала, что вы не знаете о приезде автора этой серии в Коноху, поэтому… — Спасибо, — Какаши переводил взгляд с цветных брошюр на Сакуру и обратно. Внезапно, почувствовал себя неловко, ведь он подарил всего лишь цветы, и, словно оправдываясь, добавил: — Я хотел купить тебе ещё и моти с клубникой, но все магазины были уже закрыты. Девушка распахнула глаза и посмотрела на смущённого Рокудайме, потом на мусорное ведро с пустой упаковкой от сладостей, а ещё вспомнила лисицу Ино и её загадочное пожелание сладкого вечера. — Я забыла чайник включить! — сказала Сакура невпопад неестественно высоким голосом и, не дождавшись ответа, вновь заметалась по маленькой кухоньке. Сердце быстро билось в груди и нужно было куда-то деть энергию. Чайник мигнул лампочкой, а она вцепилась пальцами в столешницу и, зажмурившись, продолжила: — А давайте вместе Новый год встретим? — Если ты не против, — тут же последовал тихий ответ. На нижних полках обнаружились две пачки рамена быстрого приготовления. Она вытащила их и торжественно предъявила Какаши. — У меня нет нормального праздничного угощения, но кое-что мы можем придумать. — Позволишь?.. — Рокудайме указал на холодильник, и Сакура кивнула. Он заглянул внутрь, достал упаковку яиц, соевый соус, огурцы и морковь. — Я думаю, что из этого получится неплохой ужин. — Вы умеете готовить… — ошарашено протянула Сакура, и смотря на него так, словно впервые увидела. — Это удивительно? — спросил Какаши, занимая место у плиты. Щёлкнула искра, загорелся голубой огонёк газа. — Ты точно не против, если я здесь немного похозяйничаю? Сакура только покачала головой. Чайник начал бурлить, как и кровь в её сосудах, стало жарко настолько, что стоять, обливаясь потом в тёплой кофте, было уже не комфортно, но не хотелось предстать перед сенсеем в ещё более убогом виде. Впервые за долгое-долгое время ей хотелось нарядиться, стать такой неотразимой, чтобы взгляда невозможно было отвести. Вода вскипела, щёлкнул выключатель, и погрузившаяся в собственные мысли Сакура отмерла. Извинившись, оставила Какаши покорять её кухню, а сама убежала в ванную. Закрыв дверь, бросилась к зеркалу. Её отражение было дико смущённое с красными пятнами на щеках, с горящими зелёными глазами и волосами, торчащими в разные стороны. — У-у-у, — Сакура закрыла руками лицо и вновь посмотрела на себя сквозь пальцы. Совсем не соблазнительное зрелище. Выглядит как сумасшедшая затворница. И как из этого чучела превратиться в более-менее привлекательную девушку? На полочке лежала тушь и блеск для губ, но будет чересчур подозрительно, если она сделает макияж. Девушка грустно вздохнула и распустила пучок, волосы опали на плечи. Лучше не стало, но по крайней мере она уже не выглядела такой лохматой. Рука потянулась к блеску и замерла над ним. — Мне же не показалось? — спросила она у самой себя. Отражение в задумчивости сдвинуло брови. Смутное. Оно витало в воздухе, когда Сакура была вместе с Какаши-сенсеем. Это началось давно, кажется, в другой жизни, когда она набралась смелости убить свою любовь собственноручно, и когда эта самая любовь чуть не убила её. А Хатаке Какаши спас. Постоянно спасал, несмотря на своё пристрастие к опозданиям. Для Сакуры он всегда приходил в нужный момент. Смутное стало более осязаемым во время войны, настолько, что разум сходил с ума от противоречивых чувств, и она боялась. Трепет поселился в ней и плотно прорастал, вытесняя детские фантазии и чаяния. И казалось, что в этот раз она чувствовала ответ. Такой же неясный и неуверенный, но… Сакура решительно взяла блеск и провела им по губам. Если это Хатаке Какаши, то он видел её и в более неприглядном состоянии. А раз до сих пор не ушёл и согласился на ужин, то это было хорошим знаком. Сакура посмотрела в зеркало. Выглядела вполне себе мило. Даже несмотря на старую одежду. Она вышла из ванной и втянула носом наполнившийся вкусными ароматами воздух. Желудок забурчал — кроме завтрака из онигири и анмицу вечером, она ничего не ела сегодня. Сакура вернулась в комнату, где на столе уже были две дымящиеся пиалы с заваренным раменом, блюдце с омлетом, и тарелка с тонко нарезанной соломкой из моркови и огурцов в соевом соусе и со специями. — Есть что-то, что вы не умеете делать? — очарованно спросила Сакура, наблюдая за тем, как сам Хокаге сервирует для неё ужин. В голове вновь всплыл образ Ино с пожеланиями. Вот же засранка! Сенсей у неё цветы покупал — могла бы и прямо сказать, а не закидывать странными намёками. Тогда бы Сакура подготовилась… — Все говорят, что я гений, — усмехнулся Какаши. — Не задирайте нос! — расфыркалась девушка и оттеснила его с кухни. На немой вопрос пояснила: — Давайте я хоть чай заварю сама. Через несколько минут они сидели за столом. Сакура слушала рассказы о том, как доблестный Рокудайме и группа дежурных джонинов, вооружённых снегоуборочной техникой в виде лопат и старых мётел помогали расчищать последствия снегопада, улыбалась, старалась сильно не смущаться и долго не пялиться на его открытое лицо. До сих пор не привыкла. От сердца разливалось щекотное тепло, и Сакура была счастлива. А смутное кружило вокруг и оплетало их тонкими нитями. Какаши тоже его чувствовал, но старался отогнать, как навязчивую муху. Ему достаточно совместного ужина и возможности увидеть Сакуру в уязвимо домашнем виде. А ещё было радостно от того, что она разрешила ему встретить Новый год вместе. Как ни крути — это семейный праздник, а значит, старый сенсей хотя бы на толику был важен. Он взволновался от своих мыслей и, чтобы успокоиться, взял с блюда мандарин, принялся его очищать. Настенные часы показали двенадцать, и за окном раздался первый удар колокола в новом году. Звук был гулкий и громкий. Ветер совсем стих, и ничто не мешало вестникам Нового года расплываться звоном по всей Конохе. Сакура поднялась и прошла к окну, Какаши последовал за ней. С неба падали хлопья снега. Они кружили в танце под прожекторами фонарей и опадали на землю, покрывая её пушистым одеялом. И это было бы красиво, если бы на завтра — точнее, сегодня — не рисковало перерасти в очередную уборку. Но о работе не хотелось думать. Эти мысли таяли от нагревшегося воздуха. Несмотря на то, что Какаши находился на безопасном от Сакуры расстоянии, между ними пространство нагревалось всё сильнее, и с каждым ударом колокола, усиливалось притяжение. Очень хотелось её обнять. Не как учитель и не как друг. Как кто-то более важный. Эту границу было нелегко перешагнуть — за ней пугающая неизвестность. И вполне вероятно, что влюблённого дурака могли отправить в забвение одним ударом правой. Благоразумнее оставить всё как есть. Рокудайме усмехнулся про себя, с нежностью глядя на розовую макушку: глава скрытой деревни страны огня тот ещё трус. Колокол отзвонил положенное время, и Сакура обернулась, хитро на него поглядывая. — Ощущаете обновление? — Я ощущаю свою поясницу, — Какаши в подтверждение своих слов красноречиво потёр руками обозначенное место и отошёл от девушки на более безопасное расстояние. То, как с покатого плеча соскользнула тяжёлая кофта и как оттянулся ворот футболки, приоткрывая вид на изящную ключицу, было слишком соблазнительным зрелищем. Сто восемь ударов колокола только что отпустили все его прегрешения, а он тут же согрешил мыслями вновь. — Мой подарок точно вам пригодится! — Сакура широко улыбнулась. — Обещаю, что он не пропадёт. Как бы Какаши ни любил появляться в госпитале, но решил, что направлением воспользуется обязательно, тогда не надо будет придумывать предлоги, чтобы повидаться с Сакурой. И отлынивать от работы можно с чистой совестью, заткнув врачебным назначением недовольство Шикамару. Замечательный подарок. Сакура довольно зажмурилась, когда сенсей протянул к ней руку и положил на макушку. Слегка растрепал волосы, подцепил пальцами выбившуюся на лицо мягкую розовую прядь — она так приятно ощущалась на коже — и заправил за ухо. Смутное забилось стуком сердца, оглушило, и Какаши замешкался. А Сакура, не открывая глаз, потому что было очень страшно и волнительно, наклонила голову к его ладони и потёрлась щекой. Почувствовала, как дрогнули горячие пальцы, испугалась, что сенсей сразу же отдёрнет руку, но этого не произошло. Она приоткрыла веки и увидела ошеломлённого Хатаке Какаши. Редко его можно было наблюдать в таком состоянии. Серый цвет радужек почти перекрыл расширившийся зрачок. Ино говорила, что подобная реакция - признак симпатии. Сакура, не отрывая взгляда от лица сенсея, чуть повернула голову, чтобы его большой палец задел уголок губ. Длинно выдохнула. Граница исчезла — Сакура стёрла её. Какаши словно воочию это увидел. Сигнальная линия, за которую нельзя было переступать, вспыхнула и погасла. Они остались вдвоем. Тревожные, застывшие в ожидании чего-то нового, что было так близко. Кружило вокруг целый день, подталкивало, дарило робкие надежды, дуло тёплым воздухом на тонкий лёд страхов, стаивало их. Какаши, невесомо касаясь кожи, провёл пальцем по нижней губе и её рот приоткрылся. Она подалась чуть вперёд. В маленькой комнате было очень тепло, несмотря на мороз снаружи, и тонкий, едва ощутимый, запах ромашек, совсем не свойственных для зимы цветов, витал в воздухе. Словно и не было холода вовсе. Оставался лишь шаг. Назад. — Я пойду, наверное, — Какаши чересчур поспешно одёрнул руку и завёл за спину. Прищурился в улыбке очень наиграно. — Прости, причинил тебе столько неудобств. Сакура не успела ничего ответить, спохватилась, а её глупый (очень глупый!) сенсей уже шуршал одеждой в прихожей. Девушка, решительно сжав руки в кулаки, поспешила следом. — Останьтесь, — проговорила ему в спину Сакура, и Какаши застыл на месте. Из приоткрытой двери потянуло холодом, а в щель залетали снежинки и таяли, оседая на пол каплями. Границы не существовало, и Сакура протягивала ему руку. Она была решительной и куда более смелой, чем он. — Не думаю, что это хорошая идея, — с трудом заставив голос звучать ровно, ответил Какаши. Обернулся, чтобы увидеть, как опустились и съёжились круглые маленькие плечи. Сакура подтянула руками полы кофты, завернувшись в неё, как в одеяло и, не глядя на него, продолжила: — Я бы этого хотела. — Какаши молчал, до белых костяшек сжимая ручку. — Но всё должно быть обоюдно, ведь так? Она взглянула на него, улыбнулась грустно, развернулась и пошла в кухню. Туда, где на столе были ваза с реанимированными ромашками, большое блюдо с мандаринами, две пустые упаковки с раменом быстрого приготовления и две кружки, в которых только недавно парил зелёный чай. — Отдохните хорошо, сенсей. — Пожелала Сакура. Она услышала, как захлопнулась дверь. Вздохнула тяжело и принялась убираться. Глаза защипало. — Да что же это я, — Сакура утёрла непрошенные слёзы. Нахмурилась. Дурёха — как есть дурёха. Стоило только замечтаться, как сразу же себе напридумывала невесть чего. Время идёт, а глупая Сакура ни капельки не умнеет. Девушка положила картонные пиалы друг в друга и заметила очищенную мандаринку, лежащую на звёздочке из ароматной шкурки, рядом с ней кучкой лежали белые прожилки. Сакура взяла её в руки и невольно улыбнулась. Хатаке Какаши выглядел так по-домашнему мило и… правильно, когда сидел у неё на кухне, смотрел с ней музыкальное шоу вполглаза и сосредоточенно чистил фрукт. Она действительно хотела, чтобы он остался. Мандарин выпал из дрогнувших рук и покатился по столу. Сакура следила за тем, как он мягко ткнулся боком об одну из кружек, и с трудом заставляла себя дышать, потому что грудную клетку поперёк обхватили сильные руки. — Обоюдно, — выдохнул Какаши, вороша горячим дыханием волосы на затылке. — Я хочу остаться. Она привалилась спиной к его груди и положила ладони на сцепленные руки. Ставшие мягкими ноги совсем не держали, и ей просто необходима была опора. Ромашки глазели на них жёлтыми сердцевинками, а Сакура смущённо и счастливо улыбалась. Не показалось. Смутное, наконец, стало явным, и за зимой пришла весна. В небольшой квартире одного из лучших ирьёнинов Конохи, в тёмной гостиной, совмещённой с кухней, осталась позабытая посуда. Раскалённый пяточок нагревателя почти потерял свой цвет, и температура воздуха медленно понижалась. Зато в спальне, под одеялом и в одежде было очень тепло и уютно. — Что ты загадаешь утром в храме? — сонно пробормотала Сакура, удобно устраиваясь у Какаши под боком. — Это секрет, — со смешком ответил он и охнул, получив тычок кулаком в бок. — Желание не сбудется, если о нём рассказать. Сакура пробурчала что-то неразборчиво недовольное и, пригревшись, уснула. Какаши тоже закрыл глаза и, вопреки опасениям о беспокойной ночи, сразу же провалился в сон. В этом сне они вместе встречали Новый год большой семьёй.Пять снегопадов спустя
— Сынок… Какаши с сомнением смотрел на пыхтящего мальчика, катившего снежный шар. Шар был небольшой, но и мальчик пока высоким ростом не отличался, ведь ему всего-то исполнилось два с половиной года. Но даже сейчас упорства и усердия ему было не занимать. В мать пошёл. Малыш докатил свой снаряд к пирамиде из шаров побольше, приставил к ещё одному, лежащему на земле, посмотрел на конструкцию и довольно улыбнулся. Небольшая родинка слева под по-детски пухлыми губами шевельнулась, серые глаза прищурились. А внешностью был копией отца. Когда он перестал быть совсем малышом и подрос, все начали замечать их поразительное сходство, а вскоре и вовсе по Конохе пошёл анекдот, что Копирующий ниндзя не только в повторении техник хорош. Какаши подобные разговоры смущали, а Сакура почему-то этим фактом очень гордилась. — Мне кажется, этот шарик тут лишний. Сын, насупившись, посмотрел на отца и непримиримо покачал головой. Рокудайме окинул взглядом их творение. По плану должен был получиться снеговик, но сейчас два снежных кома внизу и возвышающийся над ними столб выглядели… неприлично. Какаши, молясь всем богам, чтобы никто из находящихся в госпитале людей не обратил внимание на начинающих скульпторов, следил за тем, как малыш усердно прихлопывает варежками снег, делая всё более монументальным. Нужно как-то убедить сына изменить эту форму, а ещё лучше разрушить, пока Сакура не пришла… — Мама! — Творчество было оставлено, а закутанный в несколько слоёв одежды мальчик, смешно переваливаясь, побежал на встречу вышедшей из больницы Сакуре. Какаши залюбовался женой. Но фоне белого снега, которым засыпало Коноху на Новый год и который до сих пор не растаял, она сияла и была невообразимо прекрасной. За ней он мог наблюдать вечно, красивым было даже то, как она сурово сдвинула розовые брови, заприметив Рокудайме и изящное отцовско-сыновье творение. — Какаши… — Сакура подошла ближе и озадачено смотрела на сидящего на корточках рядом с провокационной снежной фигурой мужа. — Что это? — Пушка и снаряды? — предположил он, не особо надеясь на то, что Сакура поверит в его невинность. — Бум! — подтвердил сын. Благословенная мужская солидарность. Зелёные глаза прищурились, а ответом ей была пара восторженных детских и точная их копия взрослых. Или наоборот. С той лишь разницей, что было заметно, как под маской Какаши кусает губы, чтобы не улыбнуться. Сакура вздохнула, не в силах этому противостоять. Пусть будет пушка. Какаши поднялся, притянул её к себе за талию, поцеловал в лоб и низким вкрадчивым голосом проговорил: — Не знаю, что ты там придумала. Это современное искусство, полёт фантазии… И если твои мысли улетели куда-то в другую сторону, мы можем это обсудить чуть позже. Сакура легонько стукнула его кулачком в грудь, выпуталась из объятий и отдала простой белый конверт. — Вот, скульптор, открывай. Какаши принял его, и руки мастера задрожали. Сакура нежно улыбалась ему, придерживая крутящегося вокруг них сына за капюшон курточки. Первую цветную ромашку он получил около трёх лет назад и узнал, что у него появится наследник. Сакура тогда его отпаивала успокоительным. Он настолько расчувствовался, что впал в подобие ступора — сам не ожидал. И сейчас, во второй раз, волнения было лишь самую капельку меньше. В конверте лежал цветок с нежными розовым лепестками. — Ты рад? — спросила Сакура взволнованно. — Девочка… — Какаши почувствовал себя безумно счастливым, ведь это означало, что: — Появится ещё одна женщина, которая будет мной помыкать. — О, пожалуйста! — Сакура закатила глаза, развернулась и медленно пошла за тянущим её к выходу со двора госпиталя сыном. Ему надоело стоять и хотелось уже быстрее дойти до дома бабушки и дедушки, где будет праздник, как обещал папа. Шестой догнал пыхтящую в притворстве жену, обнял со спины, любя провёл по небольшому округлившемуся животику, который было и вовсе незаметно под тёплой длинной курткой. — Я безумно счастлив. Какаши посмотрел, как Сакура солнечно улыбается, опустил маску вниз, поцеловал, а потом подхватил на руки рассмеявшегося сына. — Скоро станешь старшим братом — это большая ответственность, — серьёзным голосом проговорил он, а малыш внимательно слушал, ведь папа так говорил обычно очень важные вещи. Например, что можно попрыгать на матрасе, который мама вытащила во двор, и помочь выбить пыль. Правда, мама тогда была не то чтобы совсем довольна, но вроде бы сильно не ругалась. Сейчас же она выглядела очень радостной, а значит, папу нужно слушать обязательно. Пусть пока и не понятно, что такое «старший брат».