Cure

— Или мы что-то предпринимаем, или этот обдолбыш вырежет нас всех, — выражает всеобщее мнение Джефф, прикладывая к рассечённой руке грязный кусок марли и пристально разглядывая пятна крови, выступающие на ней. Худи молчит, подтянув острые колени к подбородку, и отстранённо думает, что такой уход поможет Джеффу разве что быстрее приблизить сепсис. — Что ты предлагаешь? В нарколожку его сдать? — Клокворк склоняет голову к плечу и кривит губы. Грязно-металлические часы на её лице блестят в свете солнечного луча. — Ну да, разумеется, — Джефф пытается ухмыльнуться, и на его изуродованном лице это выглядит довольно жутко. — Порадуй местные газеты — сдай серийного убийцу в клинику на лечение! А ты казалась мне умной барышней, Клокки... Раз! Тонкий клинок пролетает в паре миллиметров от лица Джеффа и с мелодичным гулом втыкается в стену за его спиной. Худи вздрагивает, а Тоби как ни в чем не бывало прячет за пояс второй клинок. Джефф смеётся — ситуация его забавляет. — Окей, понял. Приношу извинения твоей Джульетте, — он издевательски склоняется перед Натали, кидая взгляд на Тоби. Брайан ёрзает задницей по полу, крепче сжимая руки в замок, кладёт подбородок на колени и мрачно думает, как же сильно он ненавидит этот ебаный дурдом. — А теперь давайте вернёмся к нашей маленькой проблемке. Верите или нет, мне глубоко похуй на здоровье этого наркомана, но обычно это я предпочитаю перерезать глотки другим, а никак не наоборот. Вчера Маски пытался убить нашу милашку Джейн (а мне опять же на это похуй), сегодня он налетел с ножом на меня, а завтра что? Пойдет с кинжальчиком на Слендермена? Меня не прельщает перспектива соскребать мозги этого придурка со стены. Эй, Брайан! Чего молчишь? Как-никак, ты сейчас с Тимом в одной комнате спишь. — Он редко спит в комнате, — равнодушно отзывается Худи. — Возращается только под утро, весь в крови и с дебильной рожей. Или вообще не возращается, и этот вариант мне нравится больше всего. А что вообще с ним делать? Связать, закрыть в комнате и не давать дозу? — Хм, идейка недурная, — Джефф чешет подбородок, и несколько язв тут же раскрываются под его грязными ногтями, пачкая кровью обезображенные пальцы. — Я слышал, что некоторых торчков так лечат. Только где найти самоубийцу, которая сунется к Маски и попробует его связать? — Во сне? — предлагает Тоби, проводя пальцем по ржавому топору, будто они собрались Тима не связывать, а, как минимум, расчленять на более послушные куски. Худи пожимает плечами. — Хуйня, а не идея. Он мало спит. И сон у него чуткий. — А ты про его чуткий сон откуда знаешь? — с ухмылкой в голосе интересуется Джефф, мысли которого всегда были повернуты в одну сторону. Брайан хмурится и закатывает глаза, пусть под маской этого не видно. — Пошел нахуй, Вудс, — говорит он. Джефф противно смеётся. — Попросить Энн? Они вроде ладят. — Энн у нас девушка горячая, — отмечает Тоби, — и очень сильная, ей торчка связать, как чихнуть, тем более, в больнице у нее опыт был... Но с какого рожна ты решил, что они с Маски ладят? — Ну... Видел, как они гуляли вместе, — с сомнением произносит Худи, и в ту же секунду все трое его собеседников фыркают. — Ну да, гуляли, — говорит Джефф, удобнее устраиваясь на продавленном плесневелом диване. Из-под разорванной подушки медленно выползает бледный червь, пытаясь спрятаться поглубже в складки мебели, но Джефф небрежно отщёлкивает его пальцами на пол и давит носком обуви, превращая в кровавую кашицу на гнилых досках. — Медсестричка пыталась закадрить Маски, а он её отшил. Мне иногда кажется, что Тим либо импотент из-за своей наркоты, либо пидорас, что вполне вероятно. Я бы не отказался такой красотке засадить, тем более, если она сама предлагает. — Твои больные фантазии никого не интересуют, уймись, — Клокворк морщится. Джефф хмыкает. — Вопрос не решён. Что делать с Тимоти? — Насчёт фантазий, — снова встревает Джефф, хотя Натали обращается не к нему, — отличный повод, чтоб его связать. Типа, хэй, Маски, — он косится на Тикки-Тоби и мерзко хихикает, — не против поиграть? Ну а дальше верёвками к стулу и в отдельную комнату. — Очень умно, — шипит Худи. — Только ты, Джефф, мог родить такую гениальную идею. Сам Тима соблазнять пойдёшь? — Я, конечно, мальчик хороший, но не думаю, что заинтересую Маски. А вот твоя задница ему вполне придётся по вкусу... Во второй раз за разговор мимо Джеффа пролетает клинок, но на этот раз метателем оказывается Худи, выхвативший ржавый клинок из руки Тоби. — Ладно, ладно! — Джефф поднимает руки в примирительным жесте и скалится, — но как вариант тоже приемлемо. Давайте решим эту проблему чуть позже. Скоро пять часов, а в это время мимо деревни проезжает одна милая барышня на велосипеде... Я за ней уже два дня наблюдаю и не хочу упустить такую возможность из-за Маски. Не прощаясь, Джефф перемахивает раму открытого окна и скрывается. Тоби и Клокворк тоже поднимаются со своих и спешат уйти, и только после этого Брайан встаёт с пола и возвращается в свою комнату. Тим спит на своей кровати, повернувшись лицом к стене. Глядя на его хрупкую на вид спину, Брайан усмехнулся. Кто мог предположить, что этот милый юноша со спокойным умиротворенным лицом является огромной занозой в очке остальных? Укладываясь на свою кровать и закрывая глаза, Брайан сонно думает, что идея Джеффа дурацкая. Как, впрочем, и все его идеи. *** Просыпается Брайан ближе к ночи. Комната уже погрузилась в темноту, и Худи непроизвольно вздрагивает, когда видит в этой тьме белую маску Тима. — Чего надо? — грубо интересуется он, усаживаясь на кровати и растирая глаза. Маски не отвечает ему, но глаза за прорезями смотрят в ответ как-то странно... затуманенно. — Съеби с моей кровати, пожалуйста, пока я тебе в твой крысоприёмник не втащил. Тим хрипло смеётся. Его тонкие пальцы поддевают край белой маски и откидывают тонкий пластик назад, и на Брайана уставляются совершенно обдолбанные, чёрные из-за расширившегося зрачка глаза. Брайан хмурится. — Опять под кайфом, что ли, придурок? — он морщится и ойкает, когда чужая рука с нажимом проводит по его бедру, поднимаясь всё выше. — Это что за хуйня? Зубы лишние появились? Конечность свою убрал, мудак. Эй, Маски! Я тебя предупреждаю, — нервно произносит Худи, когда Тим уже принимается за «собачку» на его джинсах, — ещё одно движение, и я отрежу тебе пальцы. Ты знаешь, я смогу это сделать. Рука останавливается. Тим склоняет голову набок и придвигается ближе. — Такой миленький, — шепчет он, изучая взглядом своего соседа по комнате. Брайан от его слов чувствует приступ тошноты. — Не хочешь попробовать? — Хочешь потрахаться — найди себе какого-нибудь смазливого гомика и валяй. Прикончишь его потом, и дело с концом. — А я уже нашёл, — выдыхает Тим, садится к Брайану совсем вплотную и продолжает прерванное занятие, расстёгивая его джинсы и пытаясь приспустить их. Брайан перехватыввет его руку своей и второй свободной приставляет к его грязному горлу нож. — Уёбывай отсюда по-хорошему, — с угрозой шипит Худи, — пока я не вспорол тебе глотку. Тим лишь хрипло смеётся, облизавая потрескавшиеся губы. — Хочешь поиграть? Я не против. Брайан закрывает глаза, скрипя зубами от злости. Ёбаный наркоман! Всякий раз, когда этот мудила заявляется в Дом под дозой, случается какая-то полная хуйня. То он начинает изливать Худи свою душу и клянётся ему в вечной любви, то пытается убить особо зверским способом, а теперь вот положил глаз на его зад! Нет, Джефф хоть и козёл отпетый, но в одном прав точно: этого уёбка нужно лечить. В голове проносится недавний разговор, вспоминаются язвительные комментарии Джеффа о ролевых играх и связывании, и Худи кривится. Нет. Нет, ни за что. Да пошёл он нахуй. Да ни за что на свете. Но если... — А знаешь, Тим, — вдруг шипит Брайан, вымученно улыбаясь, — ты прав. Давай поиграем, если тебе так этого хочется. Но правила игры буду диктовать я, окей? — Окей, — довольно ухмыляется Маски и тянется к его губам. «Так, ничего страшного не случится, если я его поцелую. Тем более, дальше этого я заходить не... Блять!» — Брайан давится мыслями, когда Тим грубо притягивает его за затылок и запускает горячий и мокрый язык ему в рот. Он целуется умело, даже чересчур, и столько же грубо и напористо, не давая нормально вдохнуть. Руки его уже собственически пробираются под чужую толстовку, холодные жёсткие пальцы проходятся по выпирающим рёбрам и касаются сосков. Тим коленом раздвигает ноги Худи, устраиваясь между них удобнее и одним движением стягивает с него толстовку прочь. Какого хуя?! В трех вещах Брайан убеждается стопроцентно. Первое: Тимоти точно не импотент, поскольку его стояк Брайан чувствует вполне отчетливо. Второе: Тим точно пидорас, раз полез в таком состоянии к нему, а не, например, к той же самой Энн или Дине. И третье: если Брайан не начнёт сейчас что-либо делать, Тим точно трахнет его. — Подожди-подожди, — Худи упирается в его грудь руками, заставляя разорвать поцелуй. Слюна на губах смешивается с кровью из крошечных ран, и отвращение толчками подступает к горлу. — Не слишком торопишься? Поиграть же хотел... Как насчет ремней? Но связывать тебя буду я. Тим довольно улыбается. На долю секунды в его черных глазах мелькает вторая сущность — Маски, но через мгновение исчезает. Брайан поднимается с кровати, Тим же, наоборот, ложится на спину, скидывая с себя толстовку. Его грудь высоко вздымается от тяжёлого дыхания, ширинку джинс оттягивает тяжестью стоящий член, а сам он внимательно следит за Брайаном из-под упавших на лицо грязных волос. Брайан выдёргивает ремень из шлеек джинс Тима и уже готовится перетянуть ему руки, как вдруг тот, хрипло смеясь, качает головой. — Не торопись, Томас. К чему такая спешка? — его руки ложатся на ягодицы Худи, мягко поглаживая их. «С того, что я не хочу, чтобы ты отымел меня, пидрила ебаный», — с досадой думает Хули, едва сдерживаю рвущееся наружу рычание. — Мне бы хотелось ещё чуть-чуть поиграть с тобой. Тим сжимает ладони. Худи едва держит в себе желание ударить ублюдка по роже, превращая его смазливое личико в кровавый фонтан, но он старается привести себя в покой. Считает до трёх, улыбается, проводит пальцами по волосам Тима и, наклоняясь ниже, тихо произносит: — Всегда успеешь, Тим. Брайан перехватывает его руки за запястья, отрывает от своей задницы, заводит их над головой Тима и тут же стягивает ремнём за запястья. Даже в полутьме комнаты видно, что зрачки глаз Маски расширяются до невозможности и заполняют собой всю радужку. Он тяжело дышит от возбуждения, облизывается и тянется к Худи за поцелуем, но тот ловким движением бьёт его ребром ладони по шее. В глазах напротив отражается удивление и обида, а затем Маски закатывает глаза и со стоном падает без чувств обратно на подушку. — Охуенно. Роджерс помрёт от смеха, — бормочет Худи, выдёргивая ремень на этот раз из своих джинс и перетягивая Тиму ноги. Осталось за малым — позвать на помощь остальных. *** Это был феерический пиздец. — Я же пошутил, Худи! — Джефф хрипит, утирая слёзы. Он уже почти успокоился, а вот Тоби никак не может, до сих пор сгибаясь пополам от сиплого смеха. Худи скрипит зубами. Уёбки. Он снова в маске, и потому никто не может видеть его горящее лицо. — Вы хотели связать Маски и запереть в комнате? Пожалуйста. Связан и готов к лечению. — А может, и не надо было, а? Глядишь, нашёл бы другой способ отвлечься, менее болезненный и более приятный, причём для вас обоих. На этот раз Джеффа спасает только быстрая реакция. Первый клинок пролетает у него над головой, а второй нацеливается прямо в горло, но Вудс отбивает его своим тесаком. Отступая к стене и отражая удары, он пытается доораться до Худи. — Мать твою, успокойся! Шуток не понимаешь? — Тогда, может, мне следует отрезать тебе язык? В следующую секунду что-то хватает их обоих за шкирки и разбрасывает по разным углам комнаты. Худи со всей силы влетает в стену, отчего воздух выбивает из легких, и падает на холодный пол. В голове шумит от удара, в глазах всё плывёт, он пытается приподняться на дрожащих руках и краем поплывшего зрения отмечает, что в таком же состоянии карабкается на одном местеи Джефф. На пороге комнаты стоит Слендер. Руки он держит сцепленными в замок, и весь его вид выражает абсолютное спокойствие, вот только щупальца за спиной угрожающе шевелятся. Тоби прячет за спину топор, принимая вид порядочного человека, и тихо пятится назад. Помимо воли Худи чувствует липкий холодный страх, возникавший внутри всякий раз, когда Тонкий человек оказывается рядом. Внутренности смерзаются в один литой комок, и единственное, что хочется Брайану — это забиться в угол, оказавшись как можно дальше от Слендера. — А мне тогда, может, следовало не брать вас под свое крыло, а раздавить, как надоедливых мух..? Все трое испуганно мотают головами. Слендермен медленно склоняет голову набок. Если бы у него были глаза, то он бы направил их на Тима, лежащего на кровати Брайана. Худи поднимается на ноги, крутит головой, кривясь от боли в затылке. Их с Джеффом ножи валяются на середине комнаты, но ни тот, ни другой не пытаются их поднять. — Делайте, что вам благорассудится, но только за пределами данного дома. Здесь же соблюдайте тишину. И постарайтесь не забрызгать стены кровью. Отмывать будете сами... если останетесь в живых. Намек настолько прозрачный, что у всех троих язык прилипает к небу. Худи сглатывает. Слендер выпрямляется, плавно крутит головой, будто глядя на Джеффа и Худи, а затем выходит из комнаты. Только тогда Брайан выдыхает. — Так что с Маски? — прочистив горло, спрашивает Тоби и кивает в сторону кровати. Худи косится на третьего прокси. — Топором по башке и в колодец, — бормочет он тихо, а потом добавляет громче: — Найти комнату и закрыть. По крайней мере, одной проблемой меньше. А дурацкие подколы Тоби Роджерса он перенести сможет. *** Всё оказывается не так плохо, как думал Брайан. По крайней мере, идею экстремального лечения зависимости поддержали почти все, лишь малышка Салли говорила, что это слишком жестоко по отношению к бедняжке Тимоти, и иногда подвисала редкая электроника, что говорило о несогласии живущего в ней Бена-Утопленника. Хотя нет, один раз Энн предлагала отпилить голову этому, как она выражалась, сраному торчку, чтобы он не мучался и даже порывалась завести свою бензопилу, когда с третьего этажа вновь доносились протяжные завывания. — Энни, успокойся. У пацанчика ломка, что ему ещё остается делать, как не биться головой об стену? — Тоби по-хозяйски закидывал ей на плечо руку, но тут же убирал её, когда получал более, чем красноречивый взгляд Клокворк. Худи заходил к Тиму вчера. И то он бы не сделал этого, если бы не Безглазый Джек. — Тим хочет, чтобы ты к нему пришёл, — заявляет он. Худи лениво ковыряет непрожаренный стейк вилкой, мрачно поражаясь кулинарным способностям Джейн. — Я? — он перестаёт воевать с мясом и суёт его в рот сырым, чувствуя выступающую кровь. — Он требует позвать уёбка в желтой толстовке, а ты единственный подходишь под это описание, — невозмутимо поясняет Джек, когда садится за стол. Мимо пробегает таракан, и он тут же бьёт его рукой, скидывая на пол и вытирая испачканную внутренностями ладонь о свои штаны. Худи отодвигает тарелку, которую Джек тут же притягивает к себе, и с неохотой поднимается на третий этаж. Комнату для Тима любезно предоставил Хелен, посколько только в его мастерской, находились удобные поручни, на которые он подвешивал своих жертв. Брайан аккуратно приоткрывает дверь комнаты, входит и натыкается на пристальный звериный взгляд. Если бы Худи не был спятившим маньяком, он бы непременно испугался пристального взгляда Маски, но он им был, а потому просто закрывает дверь и привалился к ней спиной. — Ты отвлёк меня от завтрака, мудила. Чего хотел? — грубо спрашивает Худи. Маски усмехается, облизывая губы, и откидывает голову назад на скованные наручниками руки. Выглядит он неважно. Бледный и грязный, отчасти от извечной маски на лице, отчасти от своего нынешнего состояния ломки, осунувшийся, с заострившимися скулами и с черными подковами синяков под глазами. Тим прожигает Брайана голодным взглядом, скользя по нему снизу вверх и обратно. — Ты нахуя меня этим палачам сдал? — хрипит он. — Ты понимаешь вообще, как мне хреново без иглы? — Ты меня трахнуть хотел. Что мне, жопу тебе подставить надо было? — Брайан скользит спиной по двери и опускается на пол. Пол сырой: скорее всего, пытаясь отдраить его от старой крови и чужих внутренностей, Хелен плюнул на тщетные усилия и вымыл всю грязь шлангом. Тим подтягивается, усаживается удобнее и наклоняет голову, не отрывая глаз от Брайана. — А я и сейчас хочу тебя трахнуть, — невозмутимо сообщает он. Худи лишь вздёргивает бровь и снисходительно хмыкает. — Заметь, сейчас я не под кайфом. И я это сделаю, поверь мне. Я доберусь до тебя и трахну. А потом я тебя убью. Медленно, не спеша. — Смотри, сам не сдохни раньше, — советует Худи, вытягивая ноги. Маски скалится, обнажая окровавленые зубы. Брайан замечает у него на руках, чуть ниже кольца наручников, укусы. Чувствуя жажду крови и не имея возможности убить, Маски кусал самого себя. Да уж, как только Маски освободится, ближайшим деревням и городам придется несладко. — Я ведь всё равно трахну тебя, Брайни, — медленно протягивает Маски, издевательски наблюдая, как Худи морщится от непривычного варианта своего имени. — Вечно меня держать на привязи вы не станете, верно? И тогда я доберусь до тебя, малышка. Ты ещё будешь жалеть, что не отдался мне сразу. Если бы ты раздвинул ноги в ту ночь, то я бы сделал нежно и бережно... Но раз ты не захотел, то я распечатаю твой зад грубо и жестко. Худи демонстративно зевает. К угрозам Тима серьёзно относиться он не собирается. Этот пидор может чесать языком сколько угодно, но ведь и сам Брайан не сопляк. На языкастого придурка, хоть и такого же убийцу, как и он сам, Худи потратит полторы минуты от силы, прежде чем вспороть ему брюхо ножом. Так что сейчас он просто посмеивается, слушая слова Тима. — Надо же, так страшно, я сейчас помру от ужаса, — Худи притворно хватается за сердце. Тим прищуривается. — Может, ты меня потом ещё расчленишь, по пакетам разложишь и в разные мусорки города распихаешь? — А может и... — не договаривая, Тим зажмуривается, выгибается до хруста позвоночника и, громко застонав, впивается зубами себе в руку. По белой коже тонкой струйкой течёт кровь, падая на джинсы. Брайан цокает языком. Красивая штука, эта ломка, вон, как человека выгибает. Приходит в себя Тим минуты через четыре, не меньше. Когда же он вновь смотрит на Брайана, то рот его выпачкан в собственной крови, а к воспалённым и кроваточащим укусам на запястьях прибавляется ещё один. — Детка, тебе конец, — хрипит он, скалясь, — тебе и твоей заднице. Когда я доберусь до тебя, на тебе живого места не останется. А может, тебе это даже понравится. Секс со мной всегда приносил девушкам удовольствие. — Ага, — Брайан встаёт на ноги и потягивается с равнодушным зевком. — Ты только не сожри себя, окей? Хотя, как вариант: отгрызи себе руки и будешь свободен. Худи смеётся и выходит из комнаты. Вслед ему доносится очередной крик Тима. *** Какие-либо улучшения приходят лишь на четвёртую неделю. Хотя нет, улучшения — не самое подходящее слово для Тима. Чем быстрее он избавлялся от героина, тем сильнее становилась его личность Маски, требующая крови. Отдавать ему маску сейчас никто не собирался, прекрасно понимая, к каким последствиям это может привести, и от этого Тим приходил в бешенство, едва не ломая свои запястья в попытке избавиться от наручников. Подходить к нему не мог никто, лишь пара-тройка человек: Салли, Джейн, Хелен и, как ни странно, Худи. Салли со своей детской наивностью рассказывала Тиму обо всём, что происходило в Доме и читала вслух газетные вырезки о новых убийствах. Находясь с ней, Тим почти становился обычным парнем, и даже глаза его менялись: личность Маски отступала, и звериный взгляд сменялся осмысленным человеческим. Джейн приходила к Тиму лишь для того, чтобы, как выражался Джефф, выполнить роль заботливой мамаши: она кормила его, расчёсывала уже отросшие волосы, вытирала с лица его кровь и, как могла, обрабатывала укусы. Хелен же просто молча сидел около Тима и рисовал. А Маски молча смотрел на росчерки крови на белых листах и иногда делал какие-то замечания. А Брайан... А Брайан упирался всеми конечностями и едва не зубами держался за стену, когда его всеми правдами и неправдами пытались впихнуть в комнату к Тиму, посколько монотонные завывания бесили и доводили до бешенства абсолютно всех. Сам Худи не испытывал ровным счетом никакого желания находиться рядом с Тимом и слушать порядком надоевшие больные фантазии об изнасиловании и убийстве. Хотя однажды после очередного громкого вопля к Маски поднялся Оффендер. Неизвестно, о чем безлицый говорил с Тимом, но после разговора с ним Тим был непривычно тихим и даже один раз сказал Джейн «Спасибо», чего не делал никогда. Да и свои прекрасные планы с Худи в главной роли, скорее всего, задвинул в долгий ящик. Семь с половиной месяцев тянулись необычайно долго, и Худи уже привык к пустующей комнате, которую он теперь занимал один, а потому появление на пороге Тима заставило его недовольно нахмуриться и мрачно подумать о том, что скоро наступят несладкие времена. И он был прав. Уже вечером того же дня посёлок в пятнадцати милях от леса потрясло зверское убийство семьи из шести человек, в том числе двоих детей младше трёх. Следом за этим пришло известие о жестоком изнасиловании и убийстве пятнадцатилетней девушки — родители нашли на утро её отрезанную и осквернённую голову на пороге собственного дома. Затем ещё одно убийство, и ещё одно, и ещё... Брайан лишь усмехался, читая в газете заметки о новом, чрезвычайно жестоком маньяке. На поимку психопата были брошены лучшие стражи порядка, но безрезультатно. Закончилось всё тем, что шерифа полиции нашли в лесу — мужчина был выпотрошен и повешен на сучья дерева пустыми глазницами. Худи хмыкнул, поражаясь изобретательности Маски. — Такими темпами, они в наш лес наглянут, — протягивает Брайан, сворачивая газету. Безглазый Джек чешет нос и задумчиво косится в сторону окна. — Это вряд ли, — он дёргает плечом. — Сюда никто не суётся, слишком глубоко. В любом случае, я не завидую тому счастливчику, который наткнется в лесу на Джеффа. Хоронить в закрытом гробу будут, если что и останется... От Тима вестей нет? — Ну почему же нет, — Худи потягивается. — Открой пятую страницу любой газеты и узнаешь. А в доме он уже вторую неделю носа не кажет. Ладно, пойду погуляю, что ли... — Я бы на твоем месте был осторожней, — кричит ему Джек вдогонку. — Тим на тебя здоровенный зуб имеет, смотри, как бы не случилось чего! Худи лишь смеётся, перемахивая через подоконник. Случится? С ним? Ну уж нет, Тим Маски явно не тянет на первое место в списке тех, кого Брайан мог бы бояться. Да и реакция у Худи быстрее, чем у этого... Додумать Худи не успевает, потому что внезапно ощущает короткую, но сильную боль в затылке, и свет почему-то исчезает. *** Приход в себя медленный и крайне болезненный. Под черепной коробкой будто уместился улей бешеных пчел — голова гудит нещадно, да и в затылке отдаёт тупой болью. Худи разлепляет глаза и тут же жмурится от яркого света. Он тянется ладонями к лицу... и понимает, что руки у него вздёрнуты над головой и прикованы наручниками к чему-то, судя по звукам, металлическому. — Те самые, кстати. Я одолжил их у Хелена, — шепчет на ухо голос, который в больной голове отзывается ударом молотка по железу. Внезапно становится холодно, будто от порыва ветра, Худи открывает глаза и осознает, что толстовки на нем не было. Медленно моргая, Худи осматривается. Он в старом не то сарае, не то домике, в котором он тут же узнал неприметное кирпичное здание в трёх милях от их полуразвалившегося барака, который они звали Домом. Стекол в окнах нет, и ветер спокойно гуляет внутри, лениво перегоняя залетевшие из леса листья и траву. Рядом с Брайаном сидит Тим, согнув одну ногу в колене и положив на нее расслабленную руку. Заметив, что Худи очнулся, Маски скалится. Сама маска валяется неподалёку. — Ты вообще охуел, что ли? — шипит Худи, дёргая руками. Тим лишь склоняет голову набок и прищуривается. — Быстро отстегнул меня, сука! Маски притворно вздыхает: мол, и рады бы, да не может. Он откидывает со лба Брайана тёмную прядь и с нежностью проводит пальцами по его шее, медленно подбираясь к лицу. Худи мотает головой, пытаясь скинуть руку, уже очерчивающую контур его губ. — Киска, не ломайся. Тим гладит его большим пальцем по скуле, но в ответ получает плевок, нацеленный в глаз. В следующую секунду щеку Брайана обжигает такой жгучей болью от пощечины, что он на мгновение теряет связь с реальностью, а когда снова приходит в себя, то злое выражение уже сходит с лица Маски, как и следы слюны, убранные рукавом. — Я не хочу делать тебе больно. Только попроси. Одна твоя просьба — и я буду самым нежным. Ну же, просто скажи: «Пожалуйста, Тим»... — договорить Тимоти не успевает, поскольку Брайан перебивает его, посылая нахуй. — А вот это ты зря, киса. Я серьёзно, очень зря. Его рука уже давно спустилась вниз и сейчас нетерпеливо барабанит по пряжке джинсов Брайана. Худи вдруг отчетливо понимает, что это финиш. На его крики никто не обратит внимания, поскольку кричали в их лесу довольно часто; он прикован к батарее, а рядом с ним — маньяк-психопат, некоторое время назад вполне ясно заявивший о своем намерении трахнуть его зад. Худи прикрывает глаза, считает до десяти, игнорируя холодные пальцы у живота, а затем произносит спокойным голосом: — Отстегни меня. Мы оба знаем, зачем ты меня вообще сюда притащил. Обещаю, я не буду сопротивляться, просто отстегни. Маски тихо смеётся, пододвигаясь ближе, и Худи ощущает на себе его теплое дыхание, отчего ему на миг становится холоднее. — Нет, малышка, не отстегну. Куда интереснее, когда ты беспомощный и зависящий от меня. — Маски проходится языком по ключицам, поднимается выше и прикусывает мочку уха. Брайану от этого никак: он не ощущает ни удовольствия, ни отвращения. Даже когда Тим раздвигает его ноги в стороны и целует, проталкивая язык ему как можно глубже в рот, даже тогда Брайан не проявляет никаких эмоций, продолжая бессмысленно смотреть в противоположную стену. Он знает, что безразличие только выбесит Маски, ожидавшего от него сопротивления или, на худой конец, просьб отпустить, но и сопротивляться, чтобы повеселить этого уёбка, он не станет. — Ну нет, крошка, так дело не пойдёт, — Тим качает головой, отрываясь от его губ. Плавным движением он вытаскивает из-за пояса тонкий, похожий на стилет, нож и медленно проводит лезвием по скуле Брайана. Порез наполняется кровью. — От отвращения и злости ты кричать не хочешь. От удовольствия тоже. Может, хоть от боли будешь? — Что, иголки мне под ногти всадишь? — не удерживается от колкости Худи. Тим слизывает дорожку крови с его лица, языком раскрывая края пореза ещё сильнее. — Почему ты не можешь поверить в мои искренние чувства, малышка? — Потому что твои чувства — ебаная похоть. Если собрался меня насиловать, так действуй, нечего мне мозг своей психологией забивать. — Ай-ай-ай, — цокает языком Тим, кусая его в шею. Брайан дёргается, отстраняясь от чужих губ. — Какой бессердечный. Ты ведь мне действительно нравишься. И я уже признавался тебе в любви и даже предлагал начать серьезные отношения... — Ага. Когда опять залился героином по самые ноздри. — Между прочим, именно под наркотиками и алкоголем раскрываются самые искренние чувства. Но ты на мои слова внимания не обратил, поэтому я решил: если ты не достанешься мне добровольно, тогда я возьму тебя силой. Если бы в ту ночь ты не вырубил меня, то все бы сложилось по-другому, — почти нежно шепчет Тим, стягивая с Худи джинсы, но глаза его неприятно темнеют. — Скажи: если бы я предложил тебе встречаться не под кайфом, ты бы согласился? При желании я могу быть очень романтичным. Знаешь, вся эта хуйня с цветами, свиданиями и сопливым нежным сексом под одеялом? — Слабо верится, — язвительно шипит Худи, пытаясь пнуть Тима, но тот ловко перехватывает его ногу под коленом и насмешливо проводит языком по бедру, не переставая смотреть ему прямо в глаза. От контакта слюны с воздухом становится холодно. — Я тебе обещал, что сделаю всё грубо и жестко, — равнодушно говорит Тим, резким движением переворачивает его спиной к себе, отчего закрученные наручники больно впиваются в запястья, хватает за волосы и тянет на себя. Худи стискивает зубы. Он ещё никогда не был в унизительном положении жертвы, и это невероятно злило. Ладони Тима с издевкой проходятся по его бокам, Брайан невольно изгибается, пытаясь отстраниться от холодных рук, и снова безуспешно дёргает руками. Наручники держат крепко и лишь обдирают кожу до слабых ссадин. — Ёбаный мудак, — шипит сквозь зубы Худи, всячески пытаясь вырваться. Тим грубо хватает его за волосы, с болью оттягивает и приставляет к шее лезвие ножа. Брайан замирает. — Ну давай, сука, режь. Думаешь, напугал меня? Я тебе не баба из деревни, ныть и разводить болото из соплей не буду. Тим смеётся, совершенно безумно. — Это мне в тебе и нравится, Худи, — мурлычет он Брайану на ухо. Тот мотает головой в сторону с намерением ударить Маски в висок, но тот резво отстраняется. — Ты пытаешься сопротивляться, да еще молча и без криков. А эти, как ты выразился, бабы из деревни так себя и вели. Ныли, плакали, кричали, умоляли... Одна даже предлагала отсосать мне, если я отпущу её живой. — И ты согласился? — почему-то, неожиданно даже для себя, интеруется Худи. Тим хмыкает. — Разумеется. Кто откажется от минета, к тому же, если девка сама предлагает? Правда, потом я её все равно убил, но не потому что я такой жестокий, а потому что она не умела обращаться с членом, хотя сложного ничего нет: двигай головой и зубы не выпускай. Но, может, всё же помолчим и приступим к делу? — с усмешкой спрашивает он и получает в ответ тот же посыл нахуй, что и раньше. Такая болтливость Тиму не нравится, и он резко и болезненно дёргает Брайана, ставя его на колени. В следующее мгновение Худи чувствует неприятную тянущую боль в области лопаток, а еще через секунду по коже течёт кровь, падая на пол редкими каплями. Закрыв глаза, он делает вдох и пытается напрочь игнорировать острые зубы на шее и холодные пальцы у задницы. — С-сука, — шипит Брайан, когда Тим раздвигает его ноги в разные стороны, прижимая их коленями к полу, чтобы тот не мог вырваться, и резко вставляет в него скользкий от слюны палец. В голове крутятся разнообразные сцены мести, в каждой из которых гребанный Тим Маски подыхает мучительной смертью,захлебываясь в луже собственной крови из растерзанной глотки. Но когда к первому пальцу добавляется второй, Брайан уже не может ни о чём думать от боли, поскольку ни о какой нежности со стороны Тима и речи нет. — Можно, конечно, и без этого, — хрипло произносит Тим, раздвигая пальцы в стороны, — но тогда больно будет мне. Так что, не думай, что я о тебе волнуюсь, малышка, меня заботит только мой член. — Иди ты на хуй, Маски, — снова рычит Брайан, со злой иронией понимая, что на хуй сейчас, вообще-то, пойдёт он. — Я тебя уничтожу. — Если я оставлю тебя в живых, — холодно смеётся тот, резко вынимая пальцы, и, безо всякого предупреждения приставляя к едва разработанному отверстию головку члена, входит на всю длину. Брайан до крови прикусывает губу, чтобы не заорать от боли — ну уж нет, такого удовольствия он этой мрази не доставит! — и впивается зубами себе в руку, потому что Тим не собирается останавливаться, чтобы дать Брайану привыкнуть. Он тут же переходит на резкие и размашистые движения, отчего Брайану кажется, что его разрывают напополам. Брайан жмурится. От сильных толчков боль разгорается с новой силой. Его мутит, и никакого даже мало-мальского удовольствия он не испытывает — да и какое к чёрту удовольствие, когда по ощущениям в него вставили не член, а здоровенный раскаленный лом? Помимо воли и желания Брайан всхлипывает, сжимая руки в кулаки, когда очередная фрикция отдаётся тянущей болью в заднице. Тим замедляется, а затем и вовсе останавливается. Его руки, до этого сжимавшие Худи за бёдра, скользят вверх, проходятся по рёбрам и задевают соски. Тим легко касается губами затылка Худи, перемещается осторожными поцелуями на шею. Брайан дёргается от него, как от последней мерзости. — Не смей меня целовать, ебаный гомик! — шипит Брайан, уклоняясь от его губ. Внутри все жжёт, а в голове крутится одна-единственная мысль: скорее бы это прекратилось. Скорее бы этот уёбок закончил своё мерзкое дело, и тогда он пожалеет, что вообще родился на этот свет. На слова Худи Маски лишь ухмыляется, зубами прикусывает мочку его уха и скользит мокрым языком по раковине. Руки с груди опускаются вниз, обхватывают даже не вставший член и принимаются его стимулировать. Брайан сжимает руки в кулаки. От уверенных движений Маски — обхватить головку пальцами, слегка помассировать, спуститься вниз, чтобы поласкать яица — он не чувствует ничего, кроме разгорающейся внутри злости и гнева. Единственнок желание — сдавить шею этого ублюдка, переломать ему все позвонки, почувствовать в ладонях ещё тёплое и пульсирующее мясо мышц, оставить хрипеть в собственной крови... — Ну уж нет, детка, — смеётся Тим Брайану на ухо, снова толкаясь в желанную тесноту жаркого и узкого тела, на этот раз медленно и глубоко, — сначала я думал просто грубо оттрахать тебя, но мне пришла в голову другая, более интересная мысль, — он обхватывает его член всей ладонью, двигает ей вверх-вниз, снова вверх и надавливает большим пальцем на головку, обводя её круговыми движениями, — я заставлю тебя кончить. Заставлю тебя получить удовольствие от изнасилования. Член в заднице, от которого ты кончил, намного унизительнее, чем просто член в заднице, верно? — Иди ты нахуй. — Ответ неверный. Хватая Худи одной рукой за таз, Маски со всей силы насаживает его на свой член, с низким стоном прижимаясь пахом к округлым ягодицам. Вторая рука продолжает массировать член, который, к ужасу и отвращению хозяина, уже начинает твердеть от таких активных ласк. Маски довольно скалится, качает бедрами, почти полностью выходя из ануса и оставляя внутри только головку, и снова резко загоняет член глубоко в парня, ударяясь яицами о его промежность. Шокированно выдыхая, Брайан понимает, что фрикции больше не приносят ему ту боль, что была раньше. Тело уже привыкло к проникновению, а после пятого или шестого толчка собственный член уже стоит, касаясь мокрой головкой живота и пачкая его смазкой. Ёбаная физиология! В груди что-то замирает, Брайан сглатывает и жмурится, представляя нечто мерзкое и отталкивающее, чтобы возбуждение исчезло, но ничего не помогает. Хватая Худи за волосы и оттягивая его голову назад, Тим грубо трахает его, с каждым разом все сильней впечатываясь пахом в его зад. Мокрые звуки шлепков кожи о кожу становятся всё громче, уже полностью заглушая тяжелое дыхание Тима. Худи жмурится, воображая, как он расправится с Тимом позже, но кровавые сцены в голове лишь возбуждают его ещё больше. Замедляясь, Тим невесомо целует Брайана в щеку, а затем так же легко прикасается к его губам. Углублять поцелуй он не спешит, — уж велика вероятность, что Худи откусит ему язык, — а потому просто играет с его губами, изредка покусывая их и посасывая. — Какой же ты всё-таки красавчик, — хрипло шепчет Маски, грубо хватая Худи за подбородок, чтобы не вырвался. — Приятно засадить в зад такой очаровашке. Не дергайся, сука, я хочу, чтобы ты стонал мне в губы, когда будешь кончать. «Не дождёшься», — зло думает Брайан, собираясь упрямо молчать. Видимо, Маски читает это у него в глазах, поскольку насмешливо скалится и медленно, словно в издевательстве, проводит кольцом пальцев по его члену снизу вверх. Худи сжимает зубы и закрывает глаза, неосознанно вздрагивая, когда Маски щекочет пальцами уздечку и щёлкает ногтём по чувствительной головке. — Скажи, что тебе это нравится, — хрипит он, медленно толкаясь внутрь. Худи жмурится до шума в ушах и пляшущих белых кругов перед глазами. — Я же вижу, что ты от этого кайфуешь. У тебя стоит, и ты весь течёшь. Ну же, скажи. — Он сжимает руку на его члене, и Худи шумно втягивает воздух. Нет, унижаться перед ним ещё сильнее, чем прежде, он не станет. — Всего лишь несколько слов, и я, так и быть, не убью тебя. Ты ведь хочешь жить? — Иди.. ты... на хуй, — выдавливает Брайан сквозь зубы и резко выдыхает, когда Тим снова входит в него до упора. Он близок к тому, чтобы разорваться на две части. Разум пылает гневом и желанием убить этого выблядка, но тело желает лишь одного: податься бёдрами назад, насадиться глубже, почувствовать в себе чужой член целиком и полностью. От двойственности желаний Худи мутит. — И всё-таки очаровательный... Такой горячий и узкий. А какая прекрасная задница, — почти восхищенно выдыхает Тим, сжимая его ягодицы в ладонях, — мне будет жалко убивать такого. Мы могли бы ещё поразвлечься с тобой... Тим скользит свободной рукой по его животу, сжимает пальцы на бедре и отводит в сторону, чтобы было удобнее входить. По сбившемуся дыханию Брайан понимает, что он уже близок к концу. Да и он сам не излился лишь потому, что рука Маски перехватывает его член у основания. — Я не дам тебе кончить, пока не попросишь меня об этом, — хрипит Тим, вбиваясь в него с такой силой, что наручники до крови врезаются в запястья. Редкие капли уже сбегают по рукам, капая на волосы. Брайан кусает губы, отводит взгляд от Маски, но тот грубо поворачивает его лицо к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Давай же, скажи: «Тим, пожалуйста, дай мне кончить». Брайан молчит, зная, что если выдавит из себя хоть звук, то сломается окончательно и бесповоротно, и тогда Тим сможет делать с ним всё, что угодно. Но терпеть уже почти невозможно, острое удовольствие уже граничит с болью, член ноет от перенапряжения, и от этого Худи близок к тому, чтобы потерять сознание окончательно. — Тим... — Мм? — Тим вскидывает брови, толкается ещё сильнее. Брайан закусывает щеку, чтобы не застонать, и шумно выдыхает. — Тим, пожалуйста... — Я не расслышал тебя, повтори громче. — Маски издевается. Но ему самому тяжело сдерживаться, с его груди на спину Брайана уже падают капли пота, а движения его бёдер рваные и хаотичные. — Тим, пожалуйста, дай мне кончить, — если бы не наручники, то Брайан бы уже в бессилии опустился на пол. В глазах плывёт. Тим впивается ему зубами в шею и, в последний раз проникая в растраханный, но всё ещё тесный проход, он убирает руку с его члена, давая наконец-то кончить. Брайан шипит в облегчении, изливаясь себе на живот. Сознание на долю мгновения туманится, краем уха он ловит громкий стон Тима, кончающего в него, и чувствует, как пальцы на его бедрах сжимаются сильнее. Брайан тяжело дышит, пытаясь прийти в себя, и даже когда Тим целует его, лениво переплетая с его языком свой, не сопротивляется. В голове пусто, все мысли словно испарились. Он закрывает глаза и сглатывает. — Отстегни меня, — просит Брайан севшим голосом. Тим уже переходит с его губ на шею, выводя на ней языком узоры, протягивает руку вверх, и Худи почувствовал, что его собственные руки скользят куда-то вправо, а затем Брайан, не удержавшись, падает на пол. В таком положении находится он недолго — он не успевает даже приподняться, на локтях, как Маски приставляет к его горлу нож. — Я же говорил, что убью тебя, — жарко шепчет он на ухо, и у Брайана нет сил сопротивляться. Голова раскалывается почти так же сильно, как и зад, и он закрывает глаза, сглатывая горькую слюну. — Но если ты сейчас поцелуешь меня, страстно, как только сумеешь, то я оставлю тебя в живых. Согласен? У тебя всего лишь одна попытка на правильный ответ, — Маски вжимает нож сильнее, и на коже выступают капли крови. — Если ответишь неверно, то захлебнёшься собственной кровью. Ну же, малышка, что ты ответишь? Брайан скалится. — Иди нахуй.