Interdit

— Уважаемые пассажиры, экипаж воздушного судна Боинг 737-700 рад приветствовать вас на борту нашего самолёта. Самолет совершит полет по маршрут…— дальше Антон уже не слушает, судорожно вцепившись в ручку кресла. Место посередине не может не радовать — хоть не у окна; там было бы еще хуже — но по-прежнему до жути страшно. Справа Поз что-то ободряюще шепчет, но у Антона уже земля из-под ног уходит, а самолет еще даже не начал движение. — Простите, — сквозь туман слышно одно-единственное слово того, кого он узнает в любом состоянии — видимо Попов снова наступил кому-то на ногу. А через секунду кресло у прохода чуть скрипит, и Арс с грациозностью журавля приземляется рядом. Стюардесса шикает, прося занять свое место и не вставать с него, на что Арсений, улыбаясь, кивает и как ни в чем не бывало достает наушники. — Арс, ты же в хвосте самолета должен сидеть, — Антон пытается сложить пазл, который не хочет складываться. — Должен. Но сижу с тобой. Я не хочу, чтоб тебе стало плохо посреди полета. — Спасибо, — Антон понимает, что выебываться не время, он не хочет, чтоб его накрыла паничка, как это было в прошлый раз. — Держи, — Арсений протягивает ему наушник, — отвлечешься. Самолет мягко тронулся с места, выруливая на ВПП. Арсений что-то пощелкал на телефоне, и заиграла приятная мелодия. однажды он… — Арс, серьезно? — Антон чуть усмехается, но его хватило ненадолго, взгляд снова опасно меняется. — Серьезно, — тот улыбается и накрывает руку Антона своей, аккуратно поглаживая ее большим пальцем, — Воробей, я с тобой. Антон улыбается и переплетает их пальцы. В это время Боинг уже набирает необходимую скорость. 100 км/час, 150, 200, 230, 240, 265. Антон чувствует, как остаётся только две точки опоры, а затем железная птичка проходит точку невозврата и отрывается от земли. И лететь по белому свету, став одним движением ветра… Парни усмехаются тому, как слова совпали с реальностью. — Арс, спасибо, — Антон благодарно улыбается. —Не за что, мой хороший, — Арсений мягко сжимает их переплетенные пальцы, как бы намекая, что не собирается убирать руку. Антон и не против. Он усмехается и устраивается на плече Попова, прикрывая глаза. Дима, глядя на них, улыбается с едва заметной грустью, но почти сразу отворачивается к иллюминатору. **** Концерт проходит замечательно с самого начала — начиная отсутствием технических неполадок, заканчивая отсутствием лажи. Взаимопонимание на уровне, на то они и семья, работающая столько лет вместе. Последняя импровизация — шокеры, в которых по счастливой случайности Арс и Антон играют возлюбленных. Руки уже болят, парней чуть трясет от внезапных ударов током, когда Паша, наконец, говорит «достаточно». Поклонившись и попрощавшись с публикой, ребята уходят за кулисы. Паша собирает актеров, чтобы обсудить произошедшее на сцене, хвалит и зовет в свой номер в отель для того, чтоб отпраздновать успешный концерт. Импровизаторы улыбаются, радуясь предстоящему отдыху. —Минутку, — Антон привлекает внимание других, — я рубашку на сцене забыл. Парень убегает и еще добрых пять минут кружит вокруг декораций, пытаясь найти черную рубашку на черном фоне. — Не это ищешь? — спрашивает насмешливый голос. Антон оборачивается и видит протянутую к нему руку. Свет красиво падает прямо на Арсения, который в этот момент внимательно смотрит на парня. У Шаста перехватывает дыхание, но взгляда он не отводит. Голубые глаза полыхают огнем, волосы чуть взъерошены и, господи, улыбка. Та самая улыбка, которая светит в темноте и даже слепит этим своим светом. Красивые черты лица Арса восхитительно искажены усмешкой. Шастун судорожно сглатывает и опускает взгляд. Свет выдергивает слишком яркие на бледной коже вены, ниточки которых переплетаются между собой. —Да, это, — почти шепотом говорит Антон. Он раздумывает долгих десять секунд, взвешивая всё. Да, безусловно, они уже целовались и не один раз: на вечеринке, на дне рождения, в баре. Но все те поцелуи парень называл пьяными, а сам факт их наличия они не обсуждали. Между ними была искра, это признавали все, в разговоре часто использовались прозвища в виде «дорогой мой», «хороший мой» и персональное имя Антона — «Воробей». Да даже и объятия парней были частыми, каждый вечер они стояли по 10 минут под козырьком парадной и обнимались, словно в последний раз. Но «трезвых» поцелуев еще не было. И Антон решается. Дергает на себя руку с треклятой рубашкой и врезается своими губами в чужие. В голове проносится только одна мысль — лишь бы не оттолкнули. Но Арс не отталкивает. Замирает буквально на секунду, но сразу перехватывает инициативу и ведет языком по нижней губе Антона, не забыв ее легонько прикусить. Руки — одна на шее, другая на талии. И всё так, словно так и должно быть. Паша, забежавший их поторопить улыбается и, ласково называя их своими геюгами, тихо уходит. Арсений отстраняется первым и смотрит в глаза напротив. Ветер на зеленом лугу вызывает мурашки на спине. Арсений понимает, что любит. То же понимает и Антон, окунаясь в океан глаз напротив. Они манят, да только Шаст осознает. Стоит нырнуть — утонут оба. Он не боится, поэтому отдает всего себя человеку напротив. *** В течение следующих двух дней Антон переехал к Арсению, и теперь парни просыпаются вместе. —Арс, — Антон стыдливо прячет глаза и что-то мяукает себе под нос. Уже поздний вечер, почти ночь, они живут в соседних номерах отеля, но Шастуну совершенно не хочется идти к себе. —Что, Воробей? — Арсений ерошит его непослушную челку и спускается рукой по скуле. —Может, ляжешь со мной?.. Пожалуйста? — Последние слова тихо, едва слышно. Самому страшно — мало ли какая реакция будет. —Солнце, конечно, — Арс исчезает буквально на секунду и возвращается уже со своей подушкой. Подходит, кладет ее на кровать Антона, а затем ложится сам. Антон смущенно топчется рядом, боясь своего бешено стучащего сердца. Переминается с ноги на ногу, а затем ложится рядом, подползая ближе к Арсу, и тыкается носом ему в шею. Как кот. А у Попова мурашки от этого простого жеста. Тепло приятно разливается внутри, и он крепко обнимает парня, еще теснее прижимая к себе. Улыбается, кладет голову на макушку Шастуна и прикрывает глаза. Они никогда не обсуждали, кем друг другу приходятся, но в этом будто и нет надобности. Они просто долго целуются на улице под снегом, засыпают в обнимку и вместе делают себе зеленый чай. Для Арсения Антон — луч света. Солнце, способное не только осветить, но и согреть. Вместе с ним Арс забывает все свои проблемы. До этого мрачный, сейчас Попов все чаще улыбается людям и повседневным вещам. Он ценит каждое мгновение, проведенное с Шастом, а тот платит ему тем, что продолжает светить. Арсений и до этого слышал фразу «противоположности притягиваются», но сейчас, наблюдая за тем, как сам, вечно хмурый, сближается с сияющим Антоном, начинает в нее верить. Дни как будто становятся легче и приятнее, дела — не такими сложными, а настроение — не таким плохим. Арсений не раз задавался вопросом, точно ли он любит, или это так, мимолетное увлечение, но каждый раз прерывал свои рассуждения, понимая, что вряд ли к чему-то придет. Он с Антоном, Антон с ним — остальное не волнует. *** День рождения Паши проходит оживленно. Сначала Воля, как очень креативная личность, потащил ребят на хоррор-квест, в течение которого Антон все время ходил с Арсом за руку, а потом повез к себе домой за три пизды, аргументируя это тем, что «там места больше». Людей было много — сам Паша, Ляйсан, Антон, Арс, Серёжа, Димка, так еще и Катя, Оксана и Ира. Съев салаты и горячее, ребята разбились по группкам, в ожидании торта. Арсений нервно покуривал на крыльце, подняв глаза к небу и считая звезды. Вон там одна, а там еще другая, третья, четвертая. Все они складываются в замысловатые созвездия, сияющие высоко над землей. Звезды такие холодные, а к ним хотят все. Так же и с людьми. К эгоистичным всегда тянутся, отворачиваясь от тех, кто заслуживает этого внимания больше. Одна звезда проскальзывает по небу и растворяется где-то за верхушками деревьев. Арсений успевает загадать желание и вновь поднимает глаза в небо. Он не замечает, как к нему подходит Антон и встает рядом. Достав сигарету, парень затягивается, и видно, что хочет что-то сказать, но не может. — Арсюш, — наконец решается он и разворачивается к Арсу. Старается улыбаться, а глаза грустные-грустные. — Да, солнце моё, что такое? — Арс чувствует напряжение, чувствует, что что-то не так, но до последнего надеется, что ему это лишь кажется. — Я уезжаю, — слова сказаны быстро, поэтому бьют наотмашь. Арсений поднимает вопросительный взгляд, не зная, как и что именно спросить.— Арс, — Антон, вздохнув, продолжает, — я… запутался. Запутался в тебе, в себе, я не знаю, чего хочу и чего жду от жизни. Я не знаю, что мне нравится, а что не нравится. У меня ощущение, что я все это время двигался по инерции — плыли все, плыл и я. Арс, я не хочу так больше. Я хочу разобраться во всём, поэтому и уезжаю. Я бы очень хотел остаться, но тогда я продолжу стоять на месте. Мне вас будет очень сильно не хватать, но так будет лучше. Точно. — Теперь Антон говорит медленно, стреляя словами и метко попадая в цель. — Антон, — у Арса ком в горле, который не сглотнуть. — Арс, не беги за мной, пожалуйста. Не будь идиотом и не рушь все, что ты построил за это время. Не только у тебя есть проблемы.— От этих слов больно. Арсений сглатывает, пытаясь заставить глаза не слезиться, — и давай без этой сопливой херни, хорошо? Я уезжаю не навсегда, ты от меня уже не избавишься, — Антон старается смеяться, но у самого влага предательски скапливается в глазах. Арсения потряхивает. Тяжело и больно узнавать, что у Антона тоже есть проблемы. Находясь все это время рядом, Попов не мог представить, что у Шастуна в это время что-то внутри ломается с каждым днём все сильнее. Так сияя, Шаст не светил. Он сгорал. Сгорал, как сверхновая, которая, прежде чем догореть, озаряет всё своим светом. — Воробей, а… мы? — Арсений смотрит на Антона и, увидев его взгляд, понимает, что в этот момент разрушилась какая-то часть его. — Арс, нам пауза нужна, — больно и обидно. — Ты — лучшее, что было в моей жизни. — Шаст снова старается улыбаться, светить, потухая, но слеза все же вытекает из его глаза и вырисовывает влажную дорожку на щеке, — Ты пойми, я не хочу этого. Но, блять, по-другому никак. Вдруг я — не тот, кто должен быть рядом с тобой. Тебе тоже надо подумать, разобраться в своих делах, в себе. Будет лучше, если я не буду влиять на твой выбор, — слезы уже градом текут по лицу Шастуна, который минут 5 назад просил обойтись без «этой сопливой херни». — Я мог бы уехать, — хрипло и тихо. Взгляд в пол, сигарета дрожит между пальцами. — Нет, Арс. я не хочу, чтобы из-за меня ты проебал все. Ты сейчас чуть ли не на вершине карьеры, и ты правда хочешь лишиться всего этого ради…— Антон замялся, подбирая слова, — ради какого-то парня, который тебя чем-то впечатлил? Арсюш, — он берет руку Арсения в свою и чуть тянет на себя, крепко прижимая в объятиях, — Мне не все равно. И я понимаю, что, возможно, поступаю неправильно, понимаю, что мы оба будем страдать и заново собирать себя по кусочкам, но так будет лучше, поверь. — Когда у тебя самолет? — Арс утыкается носом в макушку Антона, вдыхая парфюм. В последний раз. -Через полчаса выезжаю. А дальше — тишина. Арсений стоит и понимает, что у него рушится представление о счастье. Он ненавидит себя за то, что был настолько слеп и эгоистичен. Лишь прижимается ближе, тычется носом в шею, а у самого слезы бегут. — Арс, ты меня потопишь сейчас, — Антон пытается шутить, но знает, что уже потопил. — Антош, — через небольшую паузу наконец произносит Арсений, — давай потанцуем? — внезапная мысль вырвалась быстрее, чем Арс успел ее обдумать. — Ну… давай, — Антон смущается и прячет глаза. — Погоди, песню найду, — Арсений знает, под что они будут танцевать. И всё, что было на бело, Откроется потом. Мой рок-н-ролл – Это не цель и даже не средство. Не новое, а заново, Один и об одном. Дорога — мой дом, И для любви это не место У Антона словно воздух из легких вышибают. Мурашки бегут по спине, неприятно щекоча ее. Он бьется все сильнее от каждой ноты, от каждого слова. От каждого касания Арса. — Воробей, мне…— из-за эмоций говорить тяжело, голос прерывается, — мне будет не хватать тебя. — Мне тебя тоже. Но я просто хочу, чтобы ты знал. Это не я солнце, Арс, я — луна, отражающая свет. Это ты сияешь так, что аж глаза слепит. Во мне нет ничего такого. Я — лишь рисунок. Шаблонная картинка, на которую ведутся многие. А твой свет внутри, он спрятан настолько глубоко, что найдет не каждый. В самом темном карьере таится самый чистый алмаз. То же и с тобой. В мрачном тебе сконцентрирован весь мир. Я это к тому, что ты справишься сам, без меня. Тебе надо разобраться и научиться пользоваться своим светом самому, а не тратить его на кого-то. — Я погасну. Все солнца когда-либо гаснут. — Тебе надо всего лишь погаснуть не раньше других, но, зная тебя, это не произойдет. Ты выплывешь. Пауза. Снова длинная тишина, в которой словно и не нужны слова. — Арс, я тебя очень сильно…- Антон не успевает договорить, потому что Арсений резко двигается вперед и едва-едва касается своими губами Антоновы. — Нет, Воробей. договоришь, потом, если вдруг мы еще встретимся, — а дальше уже сам Антон целует Арсения, резко, напористо. Будто пытается выбить все чувства из парня. И все мысли. Хочет себе забрать, чтобы Попову легче стало. Да только не станет. — L’interdit, — внезапно говорит Антон, прижимаясь ближе. — Что? — Арсений непонимающе поднимает взгляд на Арса. — Парфюм твой так называется. Действительно interdit.— Пытается усмехнуться, да только никак. Песня подходит к концу. Дорога — мой дом И для любви это не место… — Арсюш, мне ехать пора, — Антон отстраняется и быстро мажет губами по скуле Арса. — Антон… —Закрой глаза. —Что? — Ты доверяешь мне? — Антон грустно смотрит на парня, стараясь заставить голос не дрожать. — Доверяю, — взгляды сталкиваются, сердца разбиваются. — Тогда закрой. Арсений закрывает глаза и чувствует новый поцелуй — нежный и грустный. Так целуют в последний раз, когда уже не рассчитывают встретиться снова. Так целуют, чтобы сохранить себя в воспоминании. Антон вкладывает все свои чувства к человеку напротив, поглаживая его по спине. Затем находит руку Арса соединяет их пальцы и чуть наклоняет кисть. Кольцо с его пальца перескальзывает на безымянный палец Арсения и идеально подходит. Оба делают вид, что ничего не произошло. Через мгновение Антон отстраняется. Арсений открывает глаза, однако рядом уже никого нет. *** Два года спустя. Антон в такси материт пробки и отправляет водителей к хуям собачьим. Он опаздывает на вылет, хоть и вышел заранее. Жизнь в Париже ему совершенно не помогла, поэтому парень, скрипя сердце, принял решение вернуться в Питер, по крайней мере к Паше. А дальше посмотреть по проектам, по обстановке, по ситуации. Единственное, что он знает — что Арсений теперь живет в Москве, так как ему там предложили работу в модельном агентстве. Что ж, роль для Арса. Антон скучал. Практически срывался по ночам, но каждый раз закусывал губу и выключал телефон. Симку пришлось сменить — было невыносимо больно смотреть на пропущенные Арсения. Антон начал фокусироваться на себе, на внешнем мире, попробовал даже выступать со стендапами на французском. Не сказать, что очень получилось, но сколько-то денег заработать удалось. Иногда он созванивался с Димой, и тогда парни обсуждали все происходящее в их жизни. Поз в красках рассказывал новости с концертов, а Антон делился впечатлениями от Франции. Наконец, такси подъезжает к аэропорту, и Антон, бросив напоследок «спасибо, до свидания» выскакивает и несется к зданию. Он успевает за 10 минут до окончания посадки, сверяет место в билете и садится в кресло. Он устало потирает глаза, открывая мятный леденец. Аэрофобия парня никуда не пропала, ему по-прежнему страшно. Он не хочет, не может, боится лететь. Пассажиры продолжают заходить в самолет, Антон смотрит за оживленными передвижениями их ног. Когда кресло рядом прогибается, Антон чувствует знакомый парфюм. Чуть повернув голову в сторону, он видит до боли родной профиль. Сказать, что Антон в шоке — не сказать ничего. Отворачиваясь, Шаст думает, какая же судьба сука, раз так шутит. Арсений сидит в таком же состоянии, напряженно глядя перед собой. Внутри сердце дает о себе знать, забившись раза в два быстрее. Конечно, предположить, что они в одном городе в теории можно. Но один рейс, один самолет и места рядом… это прям над ним поиздеваться решили. — Уважаемые пассажиры, экипаж воздушного судна Боинг 777-300 рад приветствовать вас на борту нашего самолёта. Самолет совершит полет по маршруту Париж- Санкт-Петербург, — Арсений чувствует напряжение рядом. Он не знает, как себя вести, поэтому решает не предпринимать ничего. КВС договаривает свою речь, и самолет, вырулив на ВПП, начинает разгоняться, когда Арсений чувствует неуверенное прикосновение к своей руке. Случайным его явно назвать нельзя. Антон, дотронувшись пальцем до его ладони, замирает. Чуть подумав, он пододвигает кисть чуть подальше и накрывает своей рукой руку Арса. Парню страшно, боится, что его не поймут. Но Арсений переворачивает свою ладонь и переплетает их пальцы. Подаренное Антоном кольцо на безымянном встречается с кольцом Шаста, и они, позвякивая, магнитятся. Антон не знает, что будет дальше. Он не понимает, как потом будет объяснять этот поступок самому себе. Но сейчас это не имеет значения. Значение имеют только соединенные кольца, переплетенные пальцы и тот самый парфюм.