У судьбы свои планы

Ване, в целом-то, спокойно жилось всегда. Учился нормально, все предметы успешно вытягивал на отлично, к экзаменам готовился, даже в школу получше перешел в одиннадцатом классе, чтобы уж точно без проблем все сдать, иногда подрабатывал у мамы своего друга, Славки, в цветочном магазине, читал книги, помогал родителям по дому, за друзей впрягался, зная, что и те всегда его выручат, музыку с ними писал, баловался сигаретами и предпочитал «Жигулевское» девятой Балтике. В общем, на жизнь не жаловался и был бы рад, если бы последний школьный учебный год прошел так, но у судьбы были свои планы. — Сука, Миша, у нас сегодня еще и контрольная по алгебре, — Слава закатил глаза и сильнее закутался в капюшон своей старой ветровки, недовольно морщась от капающего дождя. Миша только промычал в ответ, выдыхая сигаретный дым. Его друзья остались учиться в его старой школе, но каждый день они неизменно встречались на автобусной остановке, Ваня с Мишей выкуривали по сигарете, от дыма которых Слава постоянно морщился, а потом расходились в разных направлениях. — Да ладно вам, пацаны, Тамарка ж не строго будет оценивать, — Ваня выкинул окурок и достал свой телефон, сверяясь со временем. Ну, еще пять минут у него точно есть. — У меня первым право, заебался уже пробники эти нескончаемые ре… — но договорить ему не дали. Какой-то уебан проехал прямо возле него на своем обосранном скейте, от души окатив его ноги водой из лужи, — … да ебать тебя семеро, смотри, куда едешь на своей ебаной доске с колесиками! Парень в разноцветном бомбере, узких джинсах и кепке, прикрывающей черные волосы, обернулся, очаровательно ухмыльнулся, ткнул в лицо средним пальцем и поехал дальше под гогот Ваниных друзей, оставшихся сухими. — Уебаны, еще и ржете, как кони, — он закатил глаза, еще раз печально оглядев свои мокрые штаны. — Ну пиздец! День определенно уже был бесповоротно испорчен, но, когда Ваня зашел в кабинет, опоздав на две минуты, и увидел знакомую надоедливую рожу за последней, — вообще-то, его! — партой, он всерьез задумался, где успел так согрешить. Под грозным взглядом преподавателя Ваня протопал к своей парте и упал рядом с черноволосым уебком, морщась от сырой одежды. Этот самый «черноволосый уебок» даже взгляд на него не поднял, увлеченно листая телефон, заткнув уши с черными тоннелями наушниками. Ваня уже успел раза четыре закатить глаза и ахуеть от наглости, но в итоге выдернул один наушник и засунул в свое ухо. Послушав всего пару секунд какого-то модненького современного рока, он с недовольством отбросил наушник. — Ну и дерьмо слушаешь, мэн, — прошептал подросток, доставая из рюкзака тетрадь и ручку. Одноклассник покосился на него и ухмыльнулся. — И это мне говорит говнарь с мокрой жопой? — Ну уж точно не пидорок, одетый во всю цветовую палитру, — не остался в долгу Ваня и посмотрел в чужие глаза. С несходящей ухмылкой, которая уже успела подзаебать Ваню, парень протянул руку. — Ваня Рудбой. — Твое погоняло с Алькатраса? — он закатил глаза, потому что ну какой к черту Рудбой, но руку пожал, отвечая ему в тон: — Ваня Фаллен. Рудбой, — Ваня поморщился, когда назвал его так в своих мыслях, — не сказанул висевшую в воздухе фразу про тезок, вместо этого ответив: — О, сокамерниками что ли были? — Точняк, а я все вспомнить не мог, кого я в жопу там ебал. — Последняя парта, я вам не мешаю? — встал из-за стола Геннадий Викторович. — Имейте совесть, урок идет, решайте вариант. Больше они за сорок минут так и не обмолвились ни словом, а Ваня все в толк не мог взять: у них что, новенький что ли внезапно в октябре появился? Он периодически бросал взгляд на, к удивлению, сосредоточенного парня, читающего вопросы КИМа, и отмечал, что, хоть он и выглядит, как распиздяй, но знания определено имеются. Хотя, не Ване рассуждать о внешнем распиздяйстве. На следующем уроке они снова сели вместе, и Ваня уже не мог удержаться от предъявы. — Уебан, это вообще-то мое место, не моя проблема, что ты перевелся в начале учебного года и нихуя не знаешь. Рудбой только вскинул брови. — Я тут с пятого класса учусь, так что мурчалку захлопни и сиди не рыпайся. Ну либо пересаживайся, че, мест полно. Ваня вздохнул и смирился со своей судьбой, внезапно поняв, что, продолжать доебывать парня хоть и хочется, но ругаться уж точно в его планы не входило. — А че я тебя тут весь сентябрь не видел? Рудбой, не отрываясь от телефона, — листал Твиттер, — незаинтересованно ответил: — А тебя ебет что ли? — Да я ж по-хорошему с тобой, может, понравился ты мне, дядь, а ты… — он деланно вздохнул и оперся подбородком на ладонь, уставившись в окно. Рудбой выключил телефон и изучающе посмотрел на парня. — Болел я, — и, отзеркалив позу Вани, продолжил с хитрой полуулыбкой: — че, реально понравился? Ваня с напускным равнодушием пожал плечами, продолжая разглядывать голубей на улице. — Ну ты уебанами почаще называй тех, кто понравился, и точно девственником останешься до смерти. Ваня хмыкнул и все же повернулся к однокласснику. — Да с вами, мужланами, только так и надо, — он снова взглянул на чужие тоннели и, чтобы сказать хоть что-то, спросил: — больно было тянуть? Рудбой неуверенно пожал плечами. — Не особо, но у меня высокий болевой порог. — То есть, тебя особо можно не растягивать перед еблей? Учительница постучала по столу. Рудбой хмыкнул, но заинтересованного взгляда не отвел, перейдя на более тихий шепот. — Кто тебе сказал, что снизу буду я, Ванечка? — Ой, вот только этого не надо, — он скривился. — «Ванечка». Фу блять. Рудбой хмыкнул, а потом протянул свой наушник, из которого в этот раз играл какой-то заунывный ньюскульный хопчик. Так и сидели весь оставшийся урок, на переменах снова шуточно переругиваясь, что скорее походило на флирт, а потом вместе покурили возле школы, — Ваня, увидев «лакистрайк», скривил мордочку, но не удержался и стрельнул одну, — и Рудбой позвал его пройтись до ближайшего торгового центра. Ваня сначала было согласился, но потом вспомнил, что сегодня должен был выходить на смену, и умотал к тете Ире в цветочный, а на следующий день притаранил небольшой букетик из гвоздик и ромашек ржущему однокласснику. Они переписывались каждый вечер: Рудбой кидал ему свои любимые песни, Ваня их засирал, но все равно добавлял в плейлист; на уроках неизменно получали выговоры от учителей за болтовню, а после школы слонялись дворами, — ну, вернее, слонялся Ваня, а Рудбой медленно ехал на своем скейте. Ваня заглядывался на Рудбоя все чаще, получая в ответ все более заинтересованные взгляды, а однажды после физкультуры он увидел татуировки на чужих ключицах, и назойливая мысль разглядеть их поближе не отпускала. Так и сейчас, он все вспоминал эти татуировки на чужом теле, пялясь в открытую переписку с Рудбоем, сидя у Славика на квартире. Они часто так собирались, записывая треки, но в итоге пили пиво, разговаривали, а про музыку вспоминали только под конец таких посиделок, быстро набрасывая фристайлом случайные строчки. — Вано, че такой задумчивый? С девчонкой общаешься? — Миша оторвался от компьютера и открыл банку пива. — Реально с девкой кажись! Мишань, ну ты представляешь? Щас Андрюха подойдет после пар, вообще в осадок выпадет, — заржал Слава, глядя, как парень начал краснеть. — Отъебитесь, а? Не ваше дело, — но телефон выключил, даже пододвинулся ближе к Мише, заглядывая в монитор. Парни послушно замолчали, зная, что Ваня не идиот и сам все расскажет, когда посчитает нужным. Он включил бит, который Миша написал минут за десять, и фыркнул. — Бля, ну и ради этой залупы вы меня от дел отрываете? — Раз такой умный — сам и пиши, — безразлично ответил Миша, уже привыкший к постоянному недовольству Фаллена к своим битам. — Ну не… — сразу отступил парень, — мне впадлу. — Ну и не выебывайся, душнила, — прохрипел с кресла Слава. И внезапно все действительно сели за трек, но ненадолго. Через час, как и говорил Слава, подкатил Андрей, там уже не до музыки стало. Домой Ваня вышел только ближе к десяти, закурил возле детской площадки и достал телефон, о котором напрочь забыл. Иван Евстигнеев, 17:43 ну было конечно больно, но мне друг сказал, что на ключицах всегда так Иван Евстигнеев, 17:44 а ты бы хотел себе что-то набить? Иван Евстигнеев, 17:44 только про бабочку на пояснице не шути, она уже занята;);) Иван Евстигнеев, 18:02 сука сигареты закончились Иван Евстигнеев, 18:39 отбой панике, я все купил, тебе завтра энергос притащу, за это жопу мою зацелуешь как миленький Иван Евстигнеев, 19:21 но только зацелуешь! а то знаю я вас, жопных гадов, за вами глаз да глаз нужен Иван Евстигнеев, 20:03 помотросил и бросил да понятно Иван Евстигнеев, 20:43 [Голосовое сообщение] Иван Евстигнеев, 20:50 [Голосовое сообщение] Иван Евстигнеев, 21:37 ты там в норме? Иван Евстигнеев, 21:45 вань? Ваня улыбнулся и быстро напечатал ответ. Вы, 21:51 У тебя реально бабочка на пояснице блять набита? Почему я ни разу не видел? И его телефон сразу загорелся входящим звонком. С несползающей улыбкой Ваня поднес телефон к уху. — Ебать, живой, — прокрехтел Рудбой на том конце связи. — Женушка моя соскучиться успела? Мужик делами был занят. — Какие у тебя там дела? — с издевкой спросил Рудбой. — Не, реально. Че делал сегодня? Где ты вообще? — уже спокойнее. — Только вышел от Славика. Минут двадцать от школы, — он огляделся по сторонам. — Маньяков вроде нет, не переживай. — Не хочешь погулять немного? Все равно делать нехуй. Ваня неопределенно промычал что-то в трубку. — Давай на улице Денисова встретимся, я уже вылетаю, все, жди! И сбросил трубку. Паршивец. Ваня быстро дотопал, плюхнулся на лавочку и подождал всего около пяти минут, как он услышал характерный скейту звук. Рудбой обнял его и сразу закурил, садясь рядом. — Так че за друзья-то? Ну, Слава — понятно. — Я рассказывал, Славка с Мишей, мы же с ними ну… музыку пишем, — он неловко потер нос и сразу продолжил, не акцентируя на этом внимание: — ну и Андрюха подошел, посидели, пообщались и разошлись. Извини, что весь вечер проигнорил. — Вы музыку пишете? Ты не говорил, — их колени соприкоснулись, а Рудбой перекинул руку за плечи Вани. — Да мы балуемся просто, забей, там ниче интересного, — а у самого аж коленки затряслись, пришлось смотреть в сторону, чтобы не так палить свое смущение. — Вань, а, Вань? Ты что, засмущался что ли? Ебанись, — Рудбой коротко рассмеялся и заискивающе наклонился ближе. — Ну Ванечка, чего ты? — Мужик, отъебись, а? — но упрямо повернулся в ответ и сразу напрягся, потому что Рудбой так и не отстранился. Они сидели в тишине пару секунд, а когда Рудбой его за руку взял, Ваня вообще с ума сошел. — Ты… чего? — но пальцы сплел. Рудбой немного смущенно пожал плечами, подался вперед, быстро мазнул своими губами по чужим и так же быстро отстранился, продолжая смотреть в глаза. У Вани крышу сорвало к хуям, все, шифер потек знатно, потому что он схватил свободной рукой чужой бомбер и притянул к себе, снова поцеловав. Рудбой расплылся в улыбке и уселся удобнее, выкинув недокуренную сигарету на асфальт, бережно цепляясь за чужую талию. Рудбой проводил его до дома, поцеловал еще раз на прощание и, кинув «треки свои пришли, мне интересно», укатил к себе на своем проклятом скейте. А Ваня лыбился и смотрел ему вслед. С этого момента все и перевернулось окончательно. Они лобзались почти каждую перемену, прячась в туалете, на уроках держались за руки под партой, а после уроков долго обнимались в переулках. Один раз, провожая Ваню до Славы, Рудбой в очередной раз вспомнил про чужих друзей и выдал: — Слушай, а познакомь меня с ними? Ваня аж дымом подавился. — Дядь, ты ебу дал? — Ну я же должен знать, с кем это мой мужик вечера проводит вместо меня, — Рудбой закатил глаза, выделив последние слова. — Ну бля, ну… — Ваня смущенно потер нос и поправил волосы, — я не думаю, что вы поладите. — С чего бы это? — Рудбой удивленно вскинул брови. — Ну… другие они, шаришь? Андеграунд, вся хуйня… — Они гомофобы что ли? — все еще не понимал парень. — Бля, да нет! — уж кто-кто, а парни точно бы не стали хуйней гомофобской страдать, Ваня был уверен. — Ну и чего ты тогда боишься? Ваня потер затылок. — Да не знаю я, просто… ну… это как с родителями знакомить, неловко пиздец будет. Рудбой пожал плечами. — Ну как хочешь. Они пару минут шли в тишине, а Ваня не мог отделаться от назойливых мыслей. Познакомить он был бы их рад, но, если вдруг что пойдет не так, он не выдержит этого, только опозорится что перед парнями, что перед Рудбоем. — Ты прям хочешь с ними познакомиться? — Разумеется, хочу. Они твои близкие люди, да и мне интересно, чем мой парень занимается, чем живет, с кем общается. Ваня смущенно улыбнулся и крепче сжал чужую ладонь. Ну и хер бы с ним, хочет — так хочет. Они вместе зашли в подъезд старой хрущевки, и чем ближе они подходили к чужой квартире, тем сильнее Ваня начинал переживать. Во рту пересохло, а ладони начали потеть, только Рудбой казался привычно расслабленным. Ваня вздохнул и зашел в квартиру. — Пацаны? Я не один. — О, ну наконец-то с принцессой своей познакомить решил! — донеслось из комнаты, а следом послышались шаги. — Но ты бы хоть… — Слава застыл в проходе, недоуменно глядя на Рудбоя, — …предупредил, — а затем залился хохотом. — Ебать тебя судьба разыграла, ну ты даешь! Миша вынырнул из комнаты следом и совершенно равнодушно подошел к парням. — Миша. Рудбой хмыкнул и пожал протянутую руку. — Ваня. — Ебать, еще один, — оторопело выдохнул Слава и кивнул в сторону комнаты. — Ну проходите, че встали, как вкопанные? Ваня весь вечер сидел как на иголках, постоянно глядя то на такого же нервного Славу, то на спокойных Мишу и Рудбоя. Но нервозность начала истощаться, парни спокойно обсуждали учебу, новые сериалы, даже по книгам прошлись. Рудбой послушал чужие треки, достаточно выразительно взглянув на парней и выдав: — Ну вы и долбоебы, конечно. … за что получил сразу шесть средних пальцев и задорный смех. Парни спокойно подшучивали над «голубками», продолжая обсуждать музыку, а Рудбой, пересев к Ване и взяв его за руку, в другой руке держа банку пива, был подозрительно тихим, лишь изредка вбрасывал какие-то шутки, и, хоть напряжения больше не чувствовалось, Ване было так неудобно, что хотелось поскорее уйти. Рудбой, со своими тоннелями, татуировками, в модной футболке и джоггерах не вписывался в интерьер комнаты старой хрущевки с обоями в мелкий узор и пустыми бутылками дешевого пива возле ножки стола. Быстро распрощавшись с друзьями, они вышли на улицу и синхронно закурили, пока Ваня кусал губы. — Я же говорил, что хуйня будет. Рудбой подошел ближе. — Ты о чем? — обнял за талию. — Ну тебе ж не особо понравилось, сидел чето молчал. Не надо было вас знакомить. Парень вскинул брови и заглянул в чужие глаза. — Ты чего, Ванечка? Заебись все было, прикольные ребята. — Ты серьезно? — Ваня недоверчиво прищурился. — Ну да, — он пожал плечами и выпрямился, — мне понравилось. Зови еще, — а потом улыбнулся и добавил: — но треки я ваши слушать не буду. — Да пошел нахуй! — Ваня закатил глаза, но выдохнул уже спокойнее и поцеловал в щеку. Они периодически начали зависать вчетвером у Славы, где совершенно случайно Ваня узнал, что его парень вообще-то умеет играть на гитаре. Они задорно пели песни, а Ваня все никак не мог оторвать взгляд от чужих длинных пальцев, мягко перебирающих струны. К удивлению Вани, парни относились к Рудбою уважительно, даже заметно мягче: Миша терпеливо учил его основам Гаражбэнда, Андрей не пытался переспорить, а Славка не только почти не троллил, но и постоянно пытался накормить то куриным супом, ведь Вань, ну моя мама старалась, то котлетами, то пирогами. В общем, Рудбоя начали лелеять сильнее, чем хрупкого и беззащитного Ваню, но он даже радовался, что все сложилось именно так. После школы они либо оставались у одного из них дома, либо вечером Рудбой приезжал на своем вечном скейте к цветочному магазину и верно ждал, пока парень рассчитается с последним покупателем и повесит на дверь табличку «закрыто». Держать кого-то за руку, целовать чьи-то губы, ощущать прикосновения чужих пальцев, поправляющих его отросшие волосы, было ново и непривычно настолько, что парню иногда не верилось в реальность происходящего, но Рудбой точно стоил того, чтобы стать его новой привычкой.