Сладострастный Урок

Нежная белая тонкая рука скользила вниз по гладкой тяжело вздымающейся нежной, трепетной, будто девичей, груди вниз к самому сокровенному. Его ангельские, херувимские щеки Александра зарделись как майская заря, такая теплая, мягкая, предвещающая возвышенное чувство любви и плотского удовольствия. Тонкие пальчики изящной руки утонченно обхватили уже налившийся возбуждением орган, и начали медленно производить движения вверх-вниз, пробуждая перед внутренним взором Саши благородный величавый римский профиль французского императора, которого он так долго ждал этой ночью, в тишине личных покоев, но так и не дождался… Наконец перламутровый сок — свидетельство его наслаждения, выплеснулся на белые простыни, которые так и не стали свидетелями горячей любви двух императоров. Этой томительной ночью Александр уснул в абсолютном одиночестве, обнимающим его своими холодными черными крыльями, царство морфея приняло его в свои покои ближе к полуночи, когда утомленный невыносимо долгим ожиданием он наконец откинулся на подушку. Он уже почти спал безмятежным сном беспечного ангела, если бы не разбудившие его шаги, разрезавшие ночную тишину. Щеку Александра обдало теплое, мягкое, дыхание, а затем поцелуй колючих обветренных губ. Российский самодержец открыл глаза, и перед взором его топазовых глаз, предстал сам Император Наполеон Бонапарт. — Ты не дождался меня, mon ange, но возможность лицезреть твое спящее безмятежное лицо, полностью нивелирует мою обиду — Сказал Наполеон улыбнувшись лишь уголком своего рта — И это еще ты обиделся? Я жду тебя часами, пока ты небось сношаешься со своими шлюшьими маршалами! — Сказал Александр, и обиженно надул губки — Я спешил к тебе, с тяжелейшего завещания, а ты позволяешь себе упрекать меня в невесть чём! — Сказал Наполеон и яростно нахмурился Он резко отдернул одеяло, оголяя беззащитное, хрупкое тело русского императора, рядом с которым красовалось постыдное мокрое пятно. — Ах вот оно как! Ты упрекаешь меня в распутстве, а сам занимаешься рукоблудьем без моего разрешения! — Сказал брюнет хмуря брови и потихоньку краснея от злости — Но папочка, тебя так долго не было! Но клянусь, когда я делал это, я думал только о тебе! — Сказал блондин, сводя в невинную арку свои светлые брови, пытаясь хоть как-то усмирить злость своего возлюбленного — Думал обо мне…? Ну так расскажи мне о своих грязных фантазиях похотливый мальчишка! — Сказал Наполеон и резко схватив Александра за плечи развернул того на живот — А я пока поучу тебя уму разуму — Сказал Бонапарт и размашисто шлепнул его по округлой ягодице. Жгучая сладкая боль растеклась от места удара по всему телу, доставляя императору неправильное удовольствие. Александр охнул весь изогнувшись — Я… — сказал ангел постанывая — мечтал о том, что ты придешь и овладеешь моим телом, как твоя армия овладевает все новыми и новыми землями! Кареглазый усмехнулся, одаривая его новым шлепком, наблюдая как белоснежная кожа становится все краснее с каждым шлепком. — Наш невинный ангел не такой уж и невинный? — Тебе ли не знать, это ведь ты забрал мою невинность, там, в Тильзите, папочка. — Сказал Александр закусывая припухшую губу и приподнимая ягодицы будто бы прося о жестокой милости и еще, еще ударов. — Накажи своего непослушного грязного мальчишку! — Сказал золотокудрый государь, предвкушая дальнейшее наслаждение. Шлепки посыпались неудержимым градом, беспощадно и безжалостно истязая Александра, который несмотря на боль этого наказания хотел больше. Но и Наполеон был не всесилен, он не мог противостоять соблазну поскорее овладеть этим прекрасным белым, чувственным телом, которое само просило его подчас жестокие ласки. — Ну и что же ты хочешь мой сладкий мальчик? — Сказал Наполеон на секунду прервав череду звонких шлепков — Я хочу, чтобы ты доказал мне, что совершенно не заинтересован в своих шлюшьих маршалах и что я твой единственный мальчик, а ты мой единственный папочка — Сказал Александр жадно хватая воздух ртом, будто выброшенная на лед рыба, он пытался не сорваться после каждого слова на вязкий стон, который так и рвался из его трепетно вздымавшейся, орошённой капельками пота груди. Эти слова русского ангела заставили чувства Наполеона взорваться, уничтожая мораль и все что его сдерживало, будто Везувий уничтоживший Помпеи много тысячелетий назад. Он снова перевернул русского императора на спину и взял своей горячей широкой ладонью, его мужское начало, которое уже наливалось свинцом желания. Собрав на кончике языка горячую вязкую слюну, брюнет перенес её на руку, а затем начал водить по быстро твердеющему достоинству. Он то ускорялся, то замедлялся нарочито резко и грубо, чтобы не дать Саше кончить раньше времени и наблюдал как нежное лицо демонстрировало то блаженство, то муки. В очередной раз, ускорив темп, наблюдая как пунцовая головка наливается кровью и смазкой, кареглазый остановился ослабляя хватку. От этого Александр нахмурился и болезненно застонал в голос, его бедра непроизвольно подрагивали вскидываясь навстречу властной императорской руке, он закусывал бархатную губу и выгибался что есть мочи. — Ну давай мой мальчик, скажи что ты хочешь, чтобы твой папочка сделал для тебя? — Сказал Наполеон вскидывая бровь — П… агх… пп… папочка… мгм… разреши своему мальчику кончить, молю тебя! — Сказал Александр на грани слёз — Терпи, проказник, это будет тебе уроком, не развлекаться без ведома взрослых — Сказал кареглазый полностью убирая руку от чужого жезла, который без поддержки упруго качнулся. Александр капризно захныкал, и сам потянулся к своему рабочему инструменту, но получил хлесткий предупреждающий шлепок по руке — Ты уверен, что хочешь узнать, что я с тобой сделаю если ты меня ослушаешься, мой мальчик? — Да, папочка, пожалуйста, сделай со мной все что посчитаешь нужным, я буду твоим маленьким послушным мальчиком — Сказал государь, томно запрокидывая голову и закатывая глаза — Ну раз ты так просишь, я порадую тебя — сказал Наполеон и в следующий момент резко развел ноги Александра в стороны, открывая обзор на все самые интимные места. Розовое кольцо мышц непроизвольно сжималось, приглашая вторгнуться в его бархатную тугость, а розоватые коленки трепетно подрагивали. Наполеон думал еще немного помучать своего сладкого мальчика, однако уже сам находился на пределе возможностей, от открывшегося ему соблазнительного вида. Он быстро расстегнул штаны, давая волю своему жезлу, который подрагивал от жажды соития. Без каких-либо предупреждений француз вогнал свой агрегат до сочного шлепка бедер о ягодицы, от чего государь выгнулся параболой и издал выразительный томный стон, вперемешку со стоном от боли, который отразился эхом о разукрашенные старинной лепниной стены. Бонапарт ускорил темп, все звонче ударяясь бедрами о ягодицы, все сильнее ощущая внутреннюю теплоту императора. Он сжимал до побеления костяшек чужие мягки ляшки, такие, какие могли бы быть присуще деве Венере с бессмертного полотна Боттичелли. — Нгх… мой император, молю… мгм… не останавливайтесь, я был плохим мальчиком, накажите меня… агх… сильнее! — Говорил Александр уже вовсе не сдерживая стоны и крики Эти слова юного государя с ангельским лицом и развратной дьявольской душой, всколыхнули в нем настоящий безудержный пожар чувств, заставляя императора едва не потерять человечье обличие и ускориться настолько бешено, что у Саши перехватило дыхание. — Папочка, я больше не могу… агх… Разреши мне кончить ммм… прошу тебя! — Сказал голубоглазый не в силах больше держаться — Ты был хорошим мальчиком, думаю ты заслужил эту маленькую награду- Сказал брюнет, похлопывая Сашу по щеке. Для обоих это стало последней каплей, Александр почувствовал одновременно как вязкое семя изливается внутрь него, заполняя все до отказа, и как сам он заходится в оргазменной дрожи испуская струю перламутрового сока себе на живот. Он издал последний, бархатный сладкий стон изнеможения и безвольно упал на подушки разметав по вышитому шелку свои золотые кудри. Француз медленно опустился на подушки рядом, тяжело дыша он провел ладонью по бедру Александра, которое все еще бесстыже было отведено в сторону. — mon aaange, ну ты же знаешь как я занят и обеспокоен судьбами обеих наших держав. Но поверь мне, как только я все решу, папочка будет с тобой постоянно, скажи, что веришь мне, Сашенька, не разбивай мне сердце. — Ах Леон, конечно… конечно я тебе верю! И после этого Александр окончательно отдал себя в руки морфея.