***
Мужчина в черном костюме, из-под которого виднелась темно-синяя рубашка, вышагивал по длинному коридору университета Тэйто, уткнувшись носом в телефон. Студенты и преподаватели бежали мимо то туда, то сюда, но психолог не обращал внимания на творившуюся вокруг суету. Его беспокоило, что телефон его верной союзницы переключает его на автоответчик второй день подряд. Неужели обиделась на него? Акияма Шиничи фыркнул и убрал телефон в карман. Ну и пожалуйста. Пусть обижается. Разве же он был так уж и не прав, когда пренебрежительно отозвался о её новом парне, с которым Нао решила сходить на свидание спустя всего лишь шесть часов знакомства? И был ли он так уж не прав, когда заявился в кафе, в котором проходило свидание, и нагло подсел к ним за столик, желая своими глазами посмотреть на негодяя, собиравшегося воспользоваться наивностью девушки? Зайдя на кафедру, которая тонула в свете утреннего солнца, Акияма раздраженно поморщился и рухнул на диван. Ладно, возможно (всего лишь возможно!), он немного переборщил. Но раз так, теперь психолог не понимал, что со всем этим делать. Если бы не работа, он бы попробовал заехать сегодня к Нао и извиниться лично, однако девять лекций подряд не оставляли ему никакого шанса добраться до союзницы раньше полуночи. За такое она, скорее всего, обидится на него еще крепче. «Этот парень тупой как пробка, да еще и постоянно облизывается, глядя на тебя!» — высказал ей в тот вечер Акияма, воспользовавшись тем, что ухажёр девушки отлучился в туалет. Нао же тогда вспыхнула то ли от возмущения, то ли от смущения и быстро указала бывшему соратнику на выход из кафе, поспешив напомнить Шиничи, что её личная жизнь его не касается. Акияма был с этим совершенно не согласен, но крыть этот аргумент ему было нечем, поэтому он вынужден был спасовать и покинуть кафе аккурат в тот момент, когда паренёк Нао вышел из туалета. Удостоив его взглядом «тронешь — убью», психолог оставил парочку наедине и направился домой. Там он выкурил почти всю пачку сигарет, размышляя о том, чем сейчас занимается его соратница. Уж не пригласила ли она к себе домой того идиота? Сидящий на кафедре спустя два дня Акияма с недовольством посмотрел на свою забинтованную руку: стоило ему в тот момент представить их двоих в маленькой квартирке Нао, Шиничи так крепко сжал стакан в руке, что тот треснул. Осколки впились неглубоко, но на короткое время боль и льющаяся на пол тонкой струйкой кровь отрезвили мужчину. — О, Акияма, ты сегодня рано, — звук открывающейся двери и высокий мужской голос вырвали психолога из переживаний. — Будешь кофе? Несмотря на то, что Акияма сидел, он посмотрел на вошедшего Оно Ватару сверху-вниз. Тот держал в руках два стаканчика с кофе и дружелюбно улыбался. — Я бы сейчас чего покрепче выпил, — еле слышно пробурчал Шиничи, но всё же принял из рук парня стакан с американо. — Спасибо. Парень в круглых очках махнул рукой и проследовал к большому столу, за которым раз в неделю собирались все преподаватели университета. И пусть Оно Ватару был пока что лишь аспирантом, ему позволяли сидеть за одним столом со всеми. Впрочем, благодарить за это стоило скорее Акияму Шиничи — его наставника, научного руководителя и по совместительству друга. По крайней мере, Ватару надеялся, что они друзья. — Переживаешь из-за свидания Нао? — поинтересовался парень, снимая с плеча нелепую, но тяжелую сумку, в которой носил с десяток учебников. Акияма же смерил его в ответ мрачным взглядом и кивнул, признавая свою уязвлённость. — Не понимаю, почему ты просто не скажешь ей? — Оно Ватару понизил голос, в то время как Шиничи сложил руки на груди и прикрыл глаза, не желая отвечать на вполне очевидный вопрос. — Это же не так сложно. «Нао, ты мне нравишься, давай будем вместе». Всё ведь просто! Психолог же невесело хмыкнул и открыл глаза, чтобы смерить друга насмешливым взглядом: — Нао, ты мне нравишься, давай будем вместе. Вот только я вряд ли смогу тебя осчастливить, ведь я отсидел в тюрьме три года и теперь до конца жизни буду носить клеймо мошенника. А еще я с трудом свожу концы с концами, несмотря на то, что работаю круглыми сутками. Да и романтиком я быть не умею, так что придётся тебе, Нао, смириться с тем, что я не только нищий, но и холодный. Выпалив это всё практически на одном дыхании, Акияма слегка пнул стоявший перед ним кофейный столик и вновь прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана. Он ощущал себя полнейшим идиотом. Возможно, даже большим, чем тот парень, с которым Нао пошла на свидание. — Ну… по крайней мере, ты осознаешь свои минусы, — неловко выговорил Оно, из-за чего Шиничи на диване зашипел и потёр лицо. — Да и брось, ты действительно считаешь, что для Нао важны деньги? Да и положение в обществе… Подумаешь, мошенник! Ты гениальный мошенник! Психолог в ответ только угукнул, продолжая тонуть в жалости к себе. Ну почему так сложно признаться ей? — Нао же согласилась пойти на свидание с тем парнем, а он, между прочим, привлекался за домогательства на прошлой работе, — продолжал подбадривать друга Ватару, однако стоило этим словам слететь с его уст, как Акияма резко выпрямился на диване. — Чего?! — взревел он, быстро нащупывая в кармане телефон. — Она совсем, что ли… — Да успокойся ты, я пошутил, — засмеялся Оно и замахал руками, глядя на покрасневшее от злости лицо психолога. — Нормальный он парень. Я вчера созванивался с Нао, всё у неё хорошо. Ночевать он у неё не оставался, если тебе это интересно. Акияма Шиничи злобно сверкнул глазами, смотря на покатывающегося со смеху коллегу, но судорожно искать телефон перестал. — Твои шуточки могут тебе стоить допуска до защиты, — процедил психолог сквозь зубы и поднялся с дивана. Пора было идти на лекцию, хотя он бы с удовольствием остался сидеть на кафедре и страдать. Или, скорее, рефлексировать. — Вообще-то это Нао попросила так пошутить, ей была интересна твоя реакция, — широко улыбаясь, признался Оно, а Акияма закатил глаза. — И еще она сказала, что очень огорчена из-за того, что ты так себя повёл, и не понимает, в чём дело. Так что поговори ты с ней нормально. Не мучай ни её, ни себя. — Обязательно, — хмыкнул Шиничи, понимая, что вряд ли отважится на откровенный разговор с бывшей соратницей. Выйдя с кафедры, мужчина направился в сторону аудитории, утопая в своих запутанных мыслях и чувствах. Одно дело — дружить с Нао, делиться с ней новостями, спасать, в конце концов, с её помощью людей от алчных организаторов Игры Лжецов. И совсем другое — пригласить её на свидание. Акияма Шиничи знал, что он не создан для отношений. Вся эта романтика казалась ему сущей глупостью и пустой тратой времени. Впрочем, если так, то почему ему становится так спокойно и радостно на душе всякий раз, когда он видит Канзаки Нао? И всё же, несмотря на то, что от своих чувств к девушке Акияма ещё мог сбежать, то вот от чувства вины уже нет. Придётся, видимо, и правда, нестись в ночи к Нао на другой конец города, чтобы извиниться. «Могла бы и трубку взять!», — медленно вскипал мужчина, которому не улыбалось трястись через весь город на метро ради извинений. Ладно. Раз уж хочет, чтобы он извинился перед ней лично — так тому и быть. Это будет первый и последний раз.***
К моменту, когда Акияма переступил порог дома, в котором жила Канзаки Нао, часы показывали почти полночь. Девять лекций и полуторачасовая дорога утомили молодого мужчину, поэтому, поднимаясь по лестнице на второй этаж, он уже еле волочил ноги. Если Нао не оценит его самоотверженность и не напоит его тем самым чаем, заваривать который умеет только она, психолог огорчится. Однако стоило ему оказаться на втором этаже, Акияма Шиничи застыл как вкопанный прямо у лестницы. Перед ним предстала крайне тревожная картина. Сглотнув, мужчина сделал несколько шагов вперёд по коридору, пытаясь вспомнить, какая именно квартира принадлежала Нао. Уж не та ли, которая была оклеена лентой и с пугающей надписью «Место преступления. Не входить»? Да нет, наверняка соседняя! Впрочем, как бы ни хотелось ему отрицать действительность, внутри бывший мошенник был почти уверен в том, что оцепленной оказалась квартира Нао. Что же здесь произошло? Он осмотрел дверь снаружи, но не увидел ничего подозрительного, помимо, конечно же, желтой ленты, которая крест-накрест перекрывала вход. В груди всё похолодело и Акияма в десятый раз за день вытащил из кармана телефон, чтобы позвонить девушке. Или в полицию. Хотя вряд ли полиция расскажет ему о том, что произошло… Прошло не менее пятнадцати гудков, прежде чем Акияма Шиничи всё же сбросил звонок, потеряв остатки надежды. Видимо, Нао игнорировала его звонки отнюдь не из-за обиды. Чертыхнувшись вслух, мужчина быстро отыскал в телефоне номер Оно Ватару и нажал на кнопку вызова. Тот же разговаривал с Нао еще вчера, неужели ничего подозрительного не услышал? — Алло, — не менее уставшим голосом ответил аспирант. — Акияма, уже почти полночь, зачем ты звонишь так поздно… — В котором часу ты разговаривал с Нао последний раз? — прервал его психолог, изо всех сил пытавшийся сохранить самообладание. — Чего? Ты ради этого мне звонишь? — возмутился было Ватару, но быстро сник, услышав в трубке нетерпеливый рык Шиничи. — Ну, не помню, наверное, около девяти вечера. Да, точно, я пришел с работы и мы с ней созвонились. А в чем дело? — Пока что не знаю, — выдохнул мошенник и сбросил Оно так быстро, что тот не успел более ничего ему ответить. Итак, вчера вечером всё было в порядке, но в какой-то момент явно случилось что-то плохое. А вдруг её убили? Эта мысль накрыла его, словно ушат ледяной воды. Понимая, что свихнётся к чертям, если не выяснит всё здесь и сейчас, Акияма Шиничи принялся тарабанить в соседнюю дверь. Соседи должны что-то знать. Нао была слишком доброй и вежливой, так что все её знали. «Нет. Не была, а есть. Не знали, а знают», — поправил себя психолог, чей кулак, молотящий по двери соседей, уже дрожал от нервов. Он услышал недовольное шебуршание за дверью, однако открывать ему никто не спешил. Тогда Акияма приблизился к самой двери и заговорил с человеком, прячущимся по ту сторону двери, так спокойно, как только мог: — Извините за беспокойство, я хотел узнать, что случилось с вашей соседкой, Канзаки Нао. Я её друг, она не отвечает на мои звонки. Дверь так и не открылась. Да и шебуршание затихло. Они что, издеваются? Сжав кулаки, Шиничи еле сдержался, чтобы не пнуть дверь изо всех сил. Чертовы трусы! Ладно, надо успокоиться. Шумно выдохнув, мужчина предпринял еще одну попытку разговорить соседа: — Слушайте, я не прошу вас открывать дверь, да и вести с вами беседы я не собираюсь. Просто ответьте мне, что случилось с Нао, вы же знаете? Вы не можете не знать, она живёт прямо за стенкой! Он и сам не заметил, как к концу повысил голос настолько, что шуршать начали и в остальных квартирах на этаже. Человек, живущий через стенку от Нао, так ничего и не ответил, да и вообще, судя по всему, решил не подавать признаков жизни. Зато меньше чем через минуту одна из соседских дверей наконец отворилась. Женщина, живущая через квартиру от Канзаки Нао, выглянула в коридор и с подозрением посмотрела на мужчину в тёмном костюме. По-видимому, на его лице всё было написано, потому что через мгновение её взгляд немного смягчился. — Напали на неё вчера ночью. Тут ужас, что творилось. Полиция, скорая, всё было в крови. Акияма побледнел и даже немного пошатнулся на месте, из-за чего женщина посмотрела на него с жалостью. Прислонившись к стене, чтобы устоять на ногах, психолог попытался выровнять дыхание и едва слышно промолвил: — Напали? Она жива? Что вам известно? — Когда её забирала скорая, была жива, а сейчас, увы, не знаю, — ответила соседка так мягко, как только смогла. — Мы все лишь слышали её крики. Такие громкие, аж жутко было. Мы сразу вызвали полицию, сами не выходили, боялись… По выражению лица женщины было видно, что она корит себя за трусость. — Нападавший, как мы поняли, успел сбежать до приезда полиции. Вот когда они приехали, тогда мы и вышли в коридор, и увидели Канзаки-сан: её забирали в больницу. — Она была в сознании? Что-нибудь сказала? — мрачным голосом спросил Шиничи, у которого в груди всё рухнуло. Значит вчера, пока он тихо-мирно спал у себя дома, Нао боролась с кем-то за свою жизнь? Истекала кровью и кричала? А он ничего и не знал! От злости на самого себя захотелось расшибиться об стену. Бесполезное ничтожество! — Да, она постоянно что-то шептала. Кажется, она кого-то звала, однако я не разобрала, извините, — женщина виновато потупилась и поклонилась мужчине, выражая сочувствие. Акияма Шиничи присел на корточки и прикрыл глаза. Быть может, она звала его? — Если это вам поможет, её забрали в госпиталь Иссин. Попробуйте разузнать у них, как она себя чувствует, — произнесла соседка, и мошенник вновь распахнул глаза. Теперь у него была хоть какая-то зацепка. Он хотя бы знает, где может быть Нао. Быстро поднявшись обратно на ноги, психолог глубоко поклонился женщине и от всей души её поблагодарил. Ему повезло, что она не испугалась и согласилась с ним поговорить. — Если не сложно, сообщите потом, пожалуйста, как там Канзаки-сан, — напоследок попросила соседка, протягивая ему записанный на бумажке номер телефона. Акияма принял бумажку и дал слово, что напишет ей сообщение, как только всё разузнает. Поклонившись в последний раз, мужчина поспешил вниз по лестнице. Он собирался вызвать такси и отправиться в госпиталь на другом конце города прямо сейчас, даже если ему придётся отдать за это последние гроши. «Нао, только держись. Я уже еду. Не оставляй меня», — просил Шиничи про себя. Он не был готов её отпускать.***
Всю дорогу до больницы Акияма Шиничи боролся с дурными мыслями, которые то и дело норовили захватить его обычно холодный и трезвый разум. Мысли эти несли с собой страх, неуверенность и чувство вины — три эмоции, которые бывший мошенник просто не выносил. Если бы можно было сделать прививку от этих чувств, Акияма непременно бы ей воспользовался, только бы не ощущать себя беспомощным. Усталость, сковывающая его тело, отступила из-за прилива адреналина в тот же момент, как такси остановилось перед входом в больницу Иссин. Увидев за окном высокие окна больницы, сквозь которые на темную улицу лился тёплый свет, психолог спешно расплатился с водителем и вылетел из автомобиля, едва не забыв свой портфель. На улице было промозгло, а с неба капал мелкий дождь, который грозился вот-вот перейти в серьёзный ливень, но Акияма всего этого не замечал. Он торопливо шёл ко входу, надеясь, что не услышит больше плохих новостей. Подойдя к автоматическим дверям, Шиничи на мгновение оцепенел от мысли, что сейчас может услышать известие о смерти Канзаки Нао. Нет, глупости это всё. Мужчина в темном костюме покачал головой, изгоняя мрачные мысли. Нао не может умереть. Это же Нао. Светлая, добрая, понимающая Нао. Как этот мир без неё обойдётся? Как он сам без неё обойдётся? Бывший мошенник подошёл к стойке ресепшен, за которой ему уже улыбались три медсестры, и, собрав всю волю в кулак, спросил: — Простите, можете проверить, нет ли здесь моей подруги — госпожи Канзаки Нао? Мне сообщили, что вчера её увезли в вашу больницу. Три девушки дружелюбно кивнули и принялись искать в компьютерах информацию о поступивших пациентах. Всё это длилось не дольше минуты, но именно эта минута растянулась на целую вечность в голове Акиямы. Он вновь успел вообразить, как с лиц девушек исчезает улыбка, а на место ей приходит маска сочувствия, по которой всё будет понятно без лишних слов. Воображение почти довело его до срыва и Шиничи с трудом удержался от того, чтобы стукнуть по стойке кулаком и потребовать от медсестер быстрого ответа. — Канзаки Нао-сама находится в реанимации, — всё тем же приторно-дружелюбным голосом ответила одна из медсестёр. С души Акиямы упал огромный камень. Конечно, реанимация — это тоже не самая хорошая новость, но лучше услышать это, чем весть о смерти Нао. — А в каком она состоянии, не подскажите? — выдохнув от облегчения, поинтересовался Шиничи, но девушка за стойкой лишь отрицательно покачала головой. — Извините, эту информацию я имею право разглашать только родственникам, — сказала она всё тем же дружелюбным, но уже более строгим голосом. «Да нет у неё родственников, сейчас же скажи, как она!» — хотел было выпалить Акияма прямо в лицо медсестры, но сдержался. — Я понимаю, но поймите и вы: у Нао никого нет, — произнёс психолог таким же вежливым, но строгим тоном. Медсестра, впрочем, и бровью не повела. — Да и я не прошу многого, просто ответьте мне, как она себя чувствует и нужно ли ей чем-то помочь, что-то привезти? Я готов сделать всё, что нужно. — О, так вы её парень? — другая девушка за стойкой широко улыбнулась и встала рядом с первой. Акияма по-быстрому прикинул свои шансы получить информацию о самочувствии Нао, и уверенно выпалил: — Да, именно. Я её парень. Две медсестры с сомнением переглянулись, после чего первая внимательно посмотрела на взмыленного мошенника, на чьём лице наверняка читались измождённость и обеспокоенность, и вздохнула. — Парень — это всё еще не родственник. Но раз уж у неё всё равно никого нет… Хорошо, — сдалась женщина. — Ей сделали операцию и переливание крови. Состояние уже не такое критическое, но она всё еще очень слаба. Доктора следят за ней, так как ухудшение всё еще возможно. — А могу я навестить её? Хотя бы на пять минут? Шиничи понимал, что эта просьба будет воспринята уже как непомерная наглость, но упустить момент не мог. Критическое состояние, операция, переливание крови… Всё было отнюдь не так радужно, как он успел себе нафантазировать. — Простите, но нет. Время посещения больных давным-давно закончилось. Если хотите её увидеть, приходите завтра с трёх до шести. На этот раз женщина ответила так, что Акияма понял: лучше с ней не спорить. И всё же он не хотел так долго ждать, тем более, что завтра у него не будет возможности вырваться с лекций в озвученное медсестрой время. Не зная, что еще сделать, Шиничи коротко поблагодарил медсестёр и отошел от ресепшен. Ну, пробиться в реанимацию с боем он точно не сможет. А если и сможет, то потом придётся сидеть в тюрьме за хулиганство так долго, что Нао успеет выздороветь. Нет, ни сила, ни угрозы тут не помогут. Да и лесть тоже. Тут нужны связи. Взвесив в голове все «за» и «против», Акияма Шиничи стиснул зубы, а затем вытащил из кармана мобильник. Щелкая клавишами «раскладушки», мужчина искал в списке контактов номер человека, у которого связей бы хватило и на то, чтобы сделать его премьер-министром. Когда же он наконец отыскал номер телефона, бывший мошенник сделал глубокий вдох, прежде чем нажать на кнопку вызова и позвонить человеку, одно имя которого вызывало небывалое раздражение. Норихико Йокоя. Записывая полгода назад имя бывшего врага, Акияма с трудом удержался тогда от добавления к его имени нецензурных слов. И кто бы мог подумать, что этот номер ему однажды пригодится. Ладно, чёрт с ним. Безопасность Нао важнее их старых счётов. Вызов.