Динамика

— На колени. Юджи приземляется на пол быстрее, чем успевает осознать, что ему сказали. Ноги буквально не держат его — тело исполняет команду рефлекторно, не нуждаясь в дополнительных указаниях своего непосредственного владельца. Голос, который отдал приказ, бархатисто низкий и, впервые, жесткий. Ледяной. Он обрушивается на плечи Итадори невидимой силой, которой невозможно противостоять. Юджи пал едва ли не за миллисекунду, и стоило очутиться на коленях, как тело сковало безумное, безудержное возбуждение. Взгляд карих глаз ошалело уткнулся в пол, впервые за все время их отношений ожидая разрешения посмотреть на Сатору. Что, черт возьми, происходит? Он никогда не был тем сабом, который действительно подчиняется. Дело ли в генетике, силе духа или в чем-то прочем — не суть, Итадори просто всегда был свободолюбив. Словно природа ошиблась в его вторичном поле, а может ошиблись медики или оборудование, кто знает. Хотя отношения с Годжо внесли четкую ясность: Юджи, безусловно, сабмиссив. Но, так или иначе, даже с Сатору, даже во время их игр Юджи контролировал свое тело лучше, чем его контролировал доминант. У юноши всегда уходило несколько больше времени на выполнение абсолютно любого приказа. Потому что он его обдумывал. Успевал услышать, понять и решить, действительно ли хочет его выполнять и как именно. Итадори даже не приходилось носить в обществе специальный браслет, гасящий волны от команд, которые могут быть произнесены как ненамеренно, так и умышленно, ведь есть на свете те еще мудаки. В общем, над Юджи никогда, в действительности, не доминировали. Краешком сознания он все равно удерживал контроль, как над собой, так и над ситуацией в целом, что, конечно, было не очень хорошо для его психологического здоровья, но его самого, в отличие от медиков, вполне устраивало. Годжо тоже никогда не высказывал недовольства его исполнительностью. Их отношения были страстными, чувственными и зачастую куда более нежными, чем у подавляющего количества дом/саб-пар. Поначалу все знакомые осыпали предупреждениями о том, что отношения с таким сильным доминантом могут быть чертовски сложны и опасны, что его приказы невозможно игнорировать и пресекать, а отвратный характер может добавить трудностей. Однако все эти предостережения были, как казалось Итадори, беспочвенны. Они с Сатору очень быстро и легко выстроили доверительные отношения на почве своей сильной любви и были бережливы к чувствам друг друга. Эдакая супер сладкая идеальная парочка во всей красе. Юджи никогда не ощущал, что приказы Годжо были сильнее, чем у других. Он все так же мог успевать их обдумывать и решать, желает ли исполнять, а потому полагал, что все же его партнер не намного сильнее его. Как наивно. Боже, как же он ошибался. Очевидно, Сатору чертовски сильно сдерживал себя все это время. — Х-хозяин? Юджи даже не осознает, что вырывается у него изо рта. Он хотел задать вопрос о том, что происходит, но, очевидно, без разрешения говорить, это все, что он смог выдавить из себя. Он никогда не использовал это обращение. В начале они пытались действовать согласно канонам классических сессий, но Итадори никогда не мог не ощущать жгучей неловкости, пытаясь произнести нечто подобное. В конечном итоге, его пробирало на смех, и атмосфера постоянно пропадала, из-за чего они решили просто использовать имена. И вот сейчас это жалобное слово вылетает из его губ так просто, словно Юджи пользовался им все это время. Взгляд в пол, колени похабно раздвинуты в стороны, щеки и уши краснеют немилосердно, а руки дрожат. В домашних шортах вдруг резко стало чертовски тесно. — Ты очень сильно разочаровал меня сегодня. Ты осознаешь, в чем провинился? Тон у Сатору все еще холодный, пренебрежительный, он словно отчитывает котенка, сходившего мимо лотка в сотый раз. Юджи прикусывает губу от унижения. И, что более ужасно, у него нет предположений, что именно так разозлило его доминанта, и это серьезная проблема. — Мм, эм... я... От волнения пересыхает в горле. Итадори понятия не имел, что от такой власти над ним в руках другого человека можно получить столько восторга. И от этого стыдно вдвойне. От того, что он счастлив, подчиняясь всем своим естеством. — Я, я не знаю, п-простите, хозяин. Доминант располагается на краю их кровати. Он сидит, закинув ногу на ногу, упираясь ладонями в постель позади себя. Голова наклонена чуть в бок, жесткий взгляд сканирует Юджи, и тот ощущает это всем своим дрожащим телом, хоть и не может видеть. — Ко мне. Чтобы подползти к Сатору требуется всего несколько секунд. Расстояние между ними едва больше двух метров — Юджи упал на колени почти возле двери их спальни, так как первый приказ был озвучен, стоило ее захлопнуть. Однако расстояние — не единственная причина такой скорости. Просто тело Итадори использовало все свои физические навыки, чтобы как можно скорее исполнить команду. И боже, боже, он даже не предполагал, что может так быстро выполнять приказы. Теперь Юджи сидит впритык к кровати, меж чужих уже широко расставленных ног. Взволнованно кусая губы, он притирается щекой к острому колену Годжо, все еще не решаясь поднять на него взгляд. Аура недовольства, которой тот все еще пышит, заставляет судорожно давить в себе жалобный скулеж. — Возьми в рот. Каково это, безропотно выполнять абсолютно все чужие команды, полностью отдавать власть над собой в чужие руки и получать от этого немыслимое удовольствие? Ну, теперь Юджи знает. Это неимоверно стыдно, неловко, смущающе. И так чертовски возбуждает... Его руки трясутся, когда он расстегивает ширинку на брюках Сатору, когда достает его уже полувставший член, на котором отчетливо проступает венка. Во рту вновь пересыхает, и саб нервно сглатывает, упираясь взглядом в большой половой орган, который каким-то чудом должен уместить в свой рот. Он уже делал пару раз минет своему дому, но каждый раз волновался как в первый, не понимая, как можно протолкнуть в глотку нечто настолько длинное. Рвано выдохнув, Итадори поддается вперед и заглатывает орган, постепенно принимая его все глубже, стараясь дышать носом. Он хочет начать двигаться, но рука, сжавшая волосы на его голове, останавливает его. — Я не говорил сосать. Ты и впрямь разучился хорошо выполнять приказы? Юджи краснеет немилосердно, хотя казалось, куда больше. Он так и замирает, с членом во рту, чувствуя себя глупым непослушным сабом и еще капельку шлюхой. Потому что трудно чувствовать себя как-то иначе в такой ситуации. Он ощущает, как его собственный давно уже полностью вставший член сочится смазкой, как судорожно сжимается задница, требуя внимания. Он ощущает себя на своем месте, там, где он и должен быть — в ногах своего доминанта, под его чутким контролем. — Давай-ка заставим твой маленький жалкий мозг поднапрячься и вспомнить, что такого неординарного ты сделал сегодня. Будто смакуя каждое слово, Годжо говорит размерено, неторопливо, и это заставляет всего Итадори занервничать куда сильнее. Он выполнил уже три команды, но так и не услышал похвалы, и это тоже бьет по нему. "Плохой, плохой саб" — вот единственная мысль, которая теперь наполняет его голову. Все его существование сейчас сосредоточено на Сатору, на том, чтобы быть хорошим и послушным сабмиссивом для него. — Сегодня ты взял и использовал команду на постороннем человеке, верно? И даже не удосужился понять, насколько сильно провинился, не так ли? Юджи зажмуривает глаза, с искренним испугом слушая такой родной голос со вкусом стали. Его скулы уже сводит от неудобного положения, губы словно присохли к чувствительной тонкой коже, но во рту уже накапливается слюна, которая вот-вот потечет по лицу, делая все происходящее еще более унизительным. Более того, член Сатору становится все тверже, и ощущать это в собственной глотке волнительно и малость дискомфортно. Сосредоточиться на ощущениях сейчас — не самая лучшая идея, особенно когда они не самые приятные. Поэтому саб нервно пытается уловить суть чужих слов. Команда. Посторонний. Да, что-то такое было сегодня. Они прогуливались по площади, и, если бы не присутствие почти всех студентов токийского колледжа вместе с ними, это можно было бы засчитать за очередное свидание. Годжо отошел за уличными сладостями, в то время как Юджи увлеченно болтал о чем-то с Мегуми, когда услышал чужой приказ. Какой-то идиот громко выкрикнул: "Ко мне", и обернувшись в сторону звука, Итадори быстро понял, что приказ был обращен к нему. Дом или свитч, напоминавший своим стилем малолетнего панка, стоял всего в двух метрах от их компании и, очевидно, пытался "повеселиться" за чужой счет. Вероятнее всего, он заметил отсутствие браслета и хотел этим воспользоваться. Что ж, Юджи решил спасти несчастного от чудовищной расплаты, и занялся им сам, пока это не сделали друзья, старшие или, боже упаси, сам Годжо. — Сядь. Парень тут же приземлился новенькими джинсами на асфальт, мгновенно исполняя чужую команду. Итадори был сабом, да, но чертовски сильным сабом. А невежественный чувак, видать, все же оказался свитчем. Юджи подошел к нему и мило, в своей непосредственной манере, погладил по голове. — Не нужно быть таким грубым по отношению к другим только из-за того, что не разобрался с собственной ролью. Попробуй найти себе кого-нибудь в одном из клубов. И, дружеский совет, кажется, тебе нужно искать дома. Гляди и обучит манерам. Сенпаи поулюлюкали у Юджи за спиной, расслабившись, как только сообразили, что их очаровательный младший вполне способен разобраться сам. Мегуми с Нобарой внимательно просканировали друга, пытаясь выявить хоть какие-то негативные последствия от команды. А вот только подоспевший Годжо, которого остановила от кровавой расправы ладонь Итадори, вовремя ухватившаяся за рукав его формы, выглядел ошарашенно расстроенным. Юджи списал все это на проявление заботы, отмахиваясь от слов о том, что он должен был позволить своему доминанту разобраться с этим. И совсем не заметил хмурого колкого взгляда, которым одарил его Сатору, когда младший вновь ударился в беседу с друзьями. Итак. Посторонний. Команда. Ситуацию саб вспомнил, осталось понять, что именно пошло тогда не так. И лучше бы всему проясниться как можно скорее, потому что по подбородку Юджи уже потекла слюна, челюсти заныли, а в уголках глаз начали скапливаться слезы. Он греет во рту чужой член и течет от этого как сука. Понимание этого прошибает еще одной волной унизительно сильного возбуждения. Юджи буквально трепещет, настолько сильно его удовольствие, несмотря на стыд. Он вновь зажмуривается и немного ерзает, ведь ноги тоже начинают затекать. — Порой ты крайне глуп и очень меня злишь. Я дам тебе одну единственную подсказку. Как думаешь, мне следует отдать приказ какому-нибудь другому сабу? Юджи вздрагивает, всеми силами стараясь не сжать губы сильнее положенного. Его руки тут же вцепляются в колени Сатору, словно в спасательный круг, а слезы больше ничто не держит. Они текут по щекам Итадори, обжигая своим жаром, а он несдержанно воет, приглушенный членом в своем рту. Нет-нет-нет. Никто не торопится его утешать. Годжо не спешит брать свои слова обратно или успокаивающе гладить его по голове, и это дает понять, что подсказка уже была сказана. Юджи всхлипывает и вдруг его мозг словно озаряет вспышкой. Вот оно. Там, на площади, отдавая команду незнакомцу, пытающемуся поглумиться над ним, он не подразумевал никакого двойного контекста, только хотел проучить. Юджи привык полагаться только на себя, во всем. По его мнению, не было нужды позволять доминанту разбираться с этой неприятной ситуацией, когда он мог сделать это сам. И в этом и была ошибка. Итадори использовал команду на другом человеке, несмотря на то, что у него был партнер. Да, не в романтическом или сексуальном смысле, но использовал. А команды — это всегда что-то, что должно оставаться между двумя близкими людьми и никак иначе. Собрав в кулак все свои силы, саб медленно открыл глаза, смаргивая слезы, и поднял взгляд наверх, сосредотачиваясь на лице Сатору. Слезящийся взор давал понять, что Юджи полностью осознал совершенную им ошибку и свою вину. В дополнение к этому он жалобно проскулил и заставил свой язык двинуться, проводя им по горячему стволу. — Наконец-то понял, да? Но я все еще не позволял тебе самовольничать, — Итадори вновь замер, слушая ни на грамм не потеплевший голос доминанта. Все его тело содрогалось каждый раз, стоило услышать Годжо. — Разденься и на кровать. Покажи мне себя. Сатору достает свой член из горячего уставшего рта, поднимается с постели и фривольно медленно стягивает с себя пиджак. Он ощущает себя на вершине этого мира, ощущает власть, словно та течет по его венам. Впервые за все время их отношений весь контроль только в его руках, и, считывая состояние саба, он не ощущает отторжения с его стороны. Он чувствует повиновение, и вскоре он наградит за это своего малыша, но пока нравоучительный этап сего действия не закончен. Юджи не позволяет себе потратить время на то, чтобы размять затекшие челюсти. Он мгновенно поднимается с колен, еле держась на негнущихся ногах, которые сводит судорога, и быстро начинает раздеваться, скидывая с себя домашнюю одежду. Несколько ничего не значащих минут и он уже на кровати. Покажи себя. Эта команда означает вполне конкретную позу, и несмотря на то, что Юджи ее знает, он впервые принимает ее. Он ложится на спину, кусая губы и вновь зажмуриваясь от стыда, берет себя под колени и прижимает их к груди, разводит пошире. Чувствует себя чертовски открытым, выставленным напоказ, пока Сатору медленно раздевается и даже взгляда не кидает в его сторону, что смущает еще сильнее. Он ощущает себя ждущей случки сучкой, пытающейся привлечь внимание. Он весь поджимается в ожидании, когда его доминант посмотрит на него. Проходит некоторое время, прежде чем Годжо все же подходит к кровати, окидывая взглядом своего сабмиссива. — Смотри на меня. Отдавая приказ, он ухмыляется — потому что видит этот жгучий румянец на любимых щеках. Потому что знает, до какого состояния доведет Юджи его взгляд. И Сатору не стыдится смотреть. Его взгляд очерчивает каждый изгиб чужого тела, наблюдает, как поджимаются пальцы на ногах, как с силой впиваются в кожу пальцы рук, придерживающие бедра. Без излишней скромности дом смотрит на ничем не скрытую от него промежность. На подрагивающий, истекающий смазкой орган Итадори, будто зазывающий пару раз легонько ударить его ладонью. На поджавшиеся яички, на судорожно пульсирующее кольцо мышц, на напрягшиеся ягодицы, на которых образовались очаровательные ямочки. Он не торопится, словно оценивает товар. А точнее, давно уже приобретенную драгоценность, которая каждый раз как в первый радует его взгляд. У Юджи же от этого бесстыдства краснеют и уши, и шея, и плечи, и все, что только может. Он не смеет спускать глаз с прекрасного любимого лица, и это заставляет его все отчаяннее смущаться, едва сдерживая жалобный скулеж. Вальяжно, опять же никуда не торопясь, Сатору опускается на кровать, забирается глубже, усаживаясь на колени впритык к сабу. Он проводит холодными пальцами по его левому бедру, заставляя вздрогнуть, легонько щекочет ступню, позволяя не сдерживать тоненький вскрик, а после сжимает ладонь на чужом члене, отчего Юджи выгибается, отводя голову в сторону. — Что ты чувствуешь, Юджи? Впервые за этот вечер он обратился к Итадори по имени, и облегчение, которое испытал саб, нельзя сравнить ни с чем другим. Робко утыкая взгляд в небесные глаза, Юджи облизывает губы и прикусывает нижнюю, после чего дрожащим голосом отвечает. — Мне стыдно перед хозяином. Все так унизительно, но я чувствую столько удовольствия. Мне жаль, сначала я должен извиниться. Я, я послушный мальчик, я больше так не буду. Правда вырывается из него, словно он и не думал попытаться ее скрыть. Где-то глубоко внутри себя Юджи воет, желая провалиться сквозь землю, но здесь и сейчас он ощущает восторг от того, что честно выполняет команды и отвечает на вопросы. Он жаждет похвалы, жаждет награды. — Что ж, пока что я так и не услышал от тебя никаких извинений. Что Юджи предлагает, чтобы я простил его? — голос Сатору лукав, как и его взгляд. Постепенно он оттаивает и становится игривым, как обычно, нежели в начале. Однако сейчас разум Итадори затуманен их игрой впервые за все время, поэтому такая перемена на его настрой никак не действует. — Мн-м, в-вы, вы можете воспользоваться мной, моей, эм, ну... чтобы я доставил вам удовольствие, — робко озвучивает предложение Юджи, звуча несвязно. — Что ж, для начала мне потребуется потратить силы, чтобы растянуть эту узкую жадную дырку, о которой ты смущаешься говорить, а потом я буду лишь удовлетворять тебя, ведь я знаю, что ты маленькая, любящая член шлюшка. Я видел, с каким удовольствием ты просто держал мой член у себя во рту. Это все не звучит выгодно для меня. Что ты будешь делать, чтобы я действительно простил тебя? Юджи скулит в нетерпении, хнычет и издает еще множество других неловких, пошлых и восхитительно возбуждающих звуков. Он помнит, как Сатору любит грязные разговорчики, но, черт, разве он уже не достаточно унижен? Черт-черт-черт. — Я-я, я буду сжиматься в-вокруг Сатору-сана и двигаться ему навстречу, чтобы д-доставить больше удовольствия. Я с-смогу принять его очень глубоко, как нравится С-сатору-сану, и я буду громко стонать его имя, ц-целовать его губы и гладить по спине, потому что Сатору-сан л-любит это. — Правильно, малыш. Я люблю это и люблю тебя, и теперь ты должен выполнить все из сказанного, чтобы заслужить прощение. — Д-да, хозяин. — Умница. Юджи весь дрожит, волна удовольствия накрывает его, когда Годжо начинает растягивать его сразу двумя пальцами, одновременно с этим шепча первую за вечер похвалу. Смазка, которой обильно покрыты фаланги, холодная, но, пребывая в нирване от услышанного одобрения, саб не ощущает этого, лишь с томным вздохом реагируя на наполненность. На этот раз Сатору не особо нежен. Его пальцы практически сразу начинают двигаться уверенно быстро, вонзаясь в простату подушечками и массируя ее. Буквально спустя пару таких фрикций, Годжо добавляет еще один палец и побольше смазки, так, чтобы она хлюпала от каждого его движения. Юджи издает звук, похожий на хныканье, сходя с ума от этих пошлых звуков и длинных пальцев внутри себя. Когда доминант начинает втискивать ко всему прежнему мизинец, Итадори начинает судорожно шептать его имя. Этого много-много-много, и только спокойный взгляд Сатору дает понять, что все в порядке. — Будь хорошим мальчиком, Юджи. Ты прекрасно впускаешь в себя четыре мои пальца, тебе следует лишь расслабиться. Ты чувствуешь, как натягивается твоя дырочка, да? Она с каждым разом готова принять в себя все больше и больше. Такая жадная, развратная, покрасневшая. Взгляд Сатору непрерывно следит за тем, как Юджи впускает в себя его пальцы, и это ужасно стыдно и возбуждающе. Итадори хочет зажаться, хочет спрятаться, но вместо этого лишь крепче впивается в собственные бедра и скулит, ощущая себя так, словно вот-вот кончит от чужих слов. — П-перестань. Перестань смотреть т-туда, — жалобно просит саб, вновь выгибаясь от очередного поступательного движения. — Смеешь указывать мне? Стоит ли мне напомнить, что ты должен вымолить себе прощение, а не наказание, а-а? Не разочаровывай меня еще больше, Юджи. Я могу смотреть на всего тебя, туда, куда только захочу, ведь ты весь мой. Возбуждение становится все сильнее и сильнее, и Итадори не замечает, как по щекам вновь начинают литься слезы. Он пытается двигать бедрами навстречу, шире разводит согнутые ноги и совершенно развратно постанывает, ощущая себя очень растянутым. За все это время Сатору больше не трогал его член, и этому нужно радоваться, ведь иначе Юджи кончил бы мгновенно. Когда Годжо вынимает из него пальцы, анус начинает судорожно пульсировать, ощущая пустоту. И только когда Сатору подставляет к кольцу мышц головку, саб непроизвольно сжимается в предвкушении. Годжо размашисто шлепает его и медленно и плавно начинает входить, проникая до самых яиц. Юджи дышит через рот, громко выдыхая, широко распахнув свои карие глаза, поджимая ягодицы. Дом наблюдает за ним с искренним восхищением, действуя аккуратно, несмотря ни на что. Он действительно выглядит довольным. Сатору нависает над сабмиссивом, словно прикрывая своим телом. Из-за того, что он малость напряжен, его пресс выглядит чертовски выразительным, как и бицепсы. Руками он перехватывает лодыжки Юджи, задирая его ноги еще сильнее, испытывая чужую гибкость. Голубые глаза сияют недобрым, пошлым огоньком. Доминант выглядит не менее возбужденным, чем его партнер. Размашистые резкие движения начинаются практически сразу. Сатору толкается глубоко, входя до самых яиц, за что награждается громкими криками. Всякий раз, когда Итадори тщетно пытается быть потише, он останавливается и напоминает о его словах, требуя их исполнения. В конечном итоге, Юджи захлебывается криками и стонами, чужим именем из своих уст. — Сожмись, давай, малыш, мой послушный милый мальчик с шикарной попкой, — плача от стыда, Итадори выполняет команду за командой, потонув в круговороте удовольствия. Он плавится в экстазе от самого секса, что уж говорить о том, какое неимоверное наслаждение приносит ему исполнение приказов доминанта, даже таких маленьких и нежных. Слышать похвалу, пока в тебя вонзается член — оказывается, ничего приятнее и быть не может. Едва ли не складывая Юджи пополам, Сатору дотягивается до его губ, сминая и покусывая, жадно сталкиваясь с чужим ртом снова и снова, пока не перестает хватать воздуха. Внутри его сладкого мальчика так горячо и влажно, что Годжо не думает, что продержится долго. Этим вечером его саб был таким невыносимо прекрасным, удивительно послушным. Его залитые красным щеки во время исполнения команд будут сниться Сатору во снах. Осознание, что это именно Годжо довел его до такого состояния — лучшее, что могло случиться. Немного замедляясь, доминант начинает толкаться все резче, вонзаясь до самых глубин. Он не сводит взгляда с очаровательно красного лица, залитого слезами, не прекращает целовать всюду, где дотянется. В момент, когда Юджи кончает, Сатору пробирает дрожь от восторга. Он еще не видел настолько сильного оргазма у своего мальчика. Его глаза закатились, все тело словно вытянулось в струну, а растянутая дырочка начала так сильно пульсировать, что и сам Годжо кончил следом. Юджи тихо скулил от переизбытка ощущений, хныкал и, давно уже отпустив свои ноги, с силой цеплялся за чужие плечи, шепча: "Сатору, Сатору, Сатору". — В-выйди, в-выйди, п-пожалуйста. Т-там очень натерто и чувствительно. Я н-не могу, мм-ах, — Итадори впервые кончал так долго, еще и с членом внутри себя. Ощущение, что дом продолжает находиться в нем, когда он так уязвим и совсем не контролирует сжатие собственных мышц, выбивает из колеи совершенно. Юджи не понимает, плохо это или хорошо, ему просто много, слишком много. Сатору прижимает его к себе, буквально вжимая в собственное тело с довольной улыбкой на лице, и мягко успокаивает, выплескиваясь глубоко внутри Юджи. — Шш, малыш. Ты такой умничка. Новые ощущения, да? Но тебе же хорошо, чувствуешь? Чувствуешь, как сильно наслаждаешься моим членом внутри? Мой прекрасный чувствительный мальчик. Такой послушный сегодня. Я наполню тебя целиком, ведь ты заслужил. Они так плотно прижаты друг к другу, что сперма Итадори размазывается по их животам. Годжо прижимается губами к розоволосой макушке и перекатывается на спину, приподнимаясь, укачивая Юджи в своих руках. Он сидит, и саб сидит на нем сверху, медленно приходя в себя. Обмякший член Сатору постепенно выскальзывает из натруженной покрасневшей дырочки, и Юджи должен почувствовать облегчение, но его вновь заставляют напрячься. Годжо прижимает к его анусу подушечки пальцев. — Ну же, солнышко, сожмись, ты же не хочешь выпустить из себя мою сперму. Остается лишь хныкать и послушно исполнять чужую команду, из последних сил сжимая натруженные мышцы. Они сидят так еще некоторое время, и Юджи с искренним восторгом слушает, как что-то довольно рокочет у доминанта внутри.

***

Сатору всегда особенно внимателен после их игр, но сейчас он бьет все свои рекорды. Практически не выпуская Юджи из своих рук, он дает ему выпить апельсинового сока, обтирает мокрыми полотенцами для начала, пока набирается ванна, а после купает с морем пены и специальной солью. Все еще красные щеки Итадори практически ни на минуту не остаются без внимания мягких губ доминанта. Он постоянно шепчет разные ненавязчивые милости, пока не нагружая своего саба обсуждениями сессии, хвалит за каждое движение и не перестает дотрагиваться везде, где может. Когда они возвращаются в постель, та уже перестелена, а на прикроватной тумбочке стоит блюдце со сладостями и два бокала воды. Годжо не позволяет Юджи идти самому — носит на руках, наслаждаясь чужой сговорчивостью. Итадори разморен шикарным сексом и ванной, поэтому не играет в недотрогу и с удовольствием наслаждается заботой партнера. Для Сатору эта часть была особенно важной, впрочем, как и для Юджи. Так они исключали возможность любых негативных последствий. Давали друг другу понять, что игра — это просто игра, всего лишь секс, удовлетворяющий их либидо и потребности их сущностей, но не реальное отражение их отношений. Закутываясь в одеяло, Юджи сильнее прижимается к любимому, нежась в его объятиях. Сатору тихо довольно сопит, чувствуя удовлетворение, и свое, и партнера. Они уже обсудили произошедшее. Итадори со смущением признал, что был неправ все это время — полноценно отдавать контроль в руки Годжо оказалось совершенно новым и очень приятным опытом. До этого они, пожалуй, и не осознавали, как страдали их натуры дома и саба без настоящей динамики. Что ж, повезло, что все так удачно сложилось. Теперь же, совершенно измотанный, Юджи заснул в сильных любимых руках, позволяя Сатору наслаждаться своим тихим, умиротворенным дыханием.