Любовь зависит от нас

Неделя выдалась напряжённая, а этот день тянулся бесконечно долго. Попав наконец домой, в просторную двухуровневую квартиру с видом на городские джунгли, он сразу прошёл на кухню, чтобы приготовить себе солидную порцию элитного коньяка со льдом — успокоить нервы. Он победил, но какое-то гадкое непонятное чувство не отпускало его. Хорошо хоть Фарах не станет упрекать его в излишнем пристрастии к спиртному. Ягыз подошёл к панорамному окну, с наслаждением отхлебнул большой глоток и почувствовал у себя на талии её руки. — Я победил, и нас с этой женщиной больше ничего не будет связывать. — проговорил он, глядя на вечерний Стамбул. Фарах обняла его крепче, стараясь скрыть свою озабоченность. Она видела то, что он сам ещё не мог разглядеть в себе. Победа в суде и получение опеки были ещё одним звеном в цепи, которая наоборот связывала их с этой женщиной ещё сильнее. В чьём бы доме он не рос, кто бы ни обладал юридическими правами на него, этот ребёнок плод двух людей и навсегда связывает их незримыми узами. *** Свернувшись клубочком словно кошка, она лежала в постели неподвижно с того момента, как вернулась домой. Бетюль забрала Умута из садика и развлекала как могла, объяснив, что мама приболела. Посадив мальчика ужинать, она в очередной раз попыталась достучаться до подруги. — Хазан, может получится договориться с ним? Разве ты сможешь отпустить Умута? Вы с самого рождения всегда вместе, если он заберёт его, считай жизнь у тебя заберёт. — гладя подругу по спине, причитала девушка. — У меня сердце разрывается, что уж говорить о тебе. Давай поговорим с Ягызом, пускай он живёт день у тебя, день у него. — Хазан не отвечала. — Я понимаю, тебе тяжело, но ты должна взять себя в руки, Умут не должен видеть тебя такой расстроенной. — услышав детские шаги за дверью спальни, призывала Бетюль. — Мама, я поел! — забегая в комнату, доложил он. — Ты поправилась? — прыгнув на кровать и обняв девушку, спросил мальчик. Только его объятия вывели Хазан из ступора. Она украдкой вытерла слёзы, которые бесконтрольно текли из глаз, повернулась к нему и крепко обняла. — Мне уже лучше, мой родной. — Маме тоже нужно что-то поесть. — с улыбкой сказала Бетюль. — Поможешь мне покормить маму? — чуть ущипнув мальчишку за веснушчатый нос, проговорила девушка. Довольный Умут кивнул и побежал следом за ней на кухню, прихватив маму с собой. — Я смотрю на тебя не пойму, ты дура или святая? — убирая тарелки после ужина в раковину, задавалась вопросом Бетюль. — Этот человек переспал с тобой и выкинул из своей жизни, выписав чек, а теперь варварским образом отнимает у тебя сына, а ты даже толком не сердишься на него. Любовь конечно зла, полюбишь и козла, но Хазан! — недоумевала девушка. — Дело не в этом. — устало отвечала Хазан, украдкой глядя на спящего сына. — Я злюсь, мне обидно, я разбита из-за того, что у меня ребёнка отнимают, но винить во всём этом я могу только себя. Я не святая мученица, какой ты меня себе представляешь. Я сейчас расплачиваюсь за то, что сама натворила в прошлом. Да, я злюсь на него, но эта злость проходит, как только я начинаю трезво оценивать ситуацию, в которой мы оказались. И поверь мне, в ней виновата только я. — Я не могу поверить, потому что ты мне ничего не рассказываешь. — Мне нечего тебе рассказать. Я не горжусь своим прошлым. Я не жалею о нём, но это не то, о чём хочется рассказать. — выводя пальцем узоры по скатерти, отвечала она. — Пока ты назначаешь виновной себя, он выигрывает. — В этой битве нет победителя. Он лишился четырёх лет, а я лишилась всех последующих. Умут лишился сначала отца, теперь матери. Ну видимо так было угодно судьбе, чтобы мы встретились и он всё узнал. Это ведь именно он привёз его в больницу… — А что сказал твой адвокат? — Мы подадим апелляцию, но нет никакой гарантии… Как я скажу Умуту, что теперь он будет жить не со мной? Как? — сокрушалась она, закрыв лицо ладонями и снова проваливаясь в оцепенение. *** Неделю спустя. Белоснежный особняк утопал в рассветных лучах осеннего солнца. А в это время года рассветы становились особенно красивыми. Облака окрашивались в коралловые оттенки, делая небо сказочно красивым и ярким. Ягыз пришел к матери с победой, вот только истинного удовлетворение от этого он не испытывал. Чем больше времени после решения суда проходило, тем больше он сомневался в его правильности. Злость отступала и обнажались проблемы, с которыми придётся столкнуться. — Я подобрала несколько вариантов детских учреждений. Но вот эта нравится больше остальных. — протягивая брошюру интерната, довольно говорила Кериме. — Помимо основных предметов дети изучают там этикет. Мальчик жил в бедном районе, ему необходимо хорошее образование. — Какой смысл был забирать его у матери, если ты собираешься отправить внука в интернат? — Мальчику нужна дисциплина. — важно заявила она. — Если он будет привязан к материнской юбке, то вырастет тряпкой. Так он быстрее привыкнет жить без неё. — Мы не властны над его чувствами. Это не тоже самое, что купить игрушку, которой легко можно манипулировать. Лучше бы подумала, что нам делать, чтобы он доверился нам и полюбил. — Он должен будет смириться и привыкнуть к новой жизни. — Только не относись к нему также, как относилась ко мне. — предупредил Ягыз. — И не забывай, что хоть я и получил опеку, у него есть мать. И если не желаешь чтобы внук тебя возненавидел, не смей внушать ему иное. Я согласился оставить его в твоём доме потому, что в моей квартире за ним некому будет присматривать пока я на работе. Но он не твоя игрушка и не твоя собственность. Ты хотела наследника, он у тебя есть. И если не хочешь потерять его, будь мягче, чем была со мной. — грустно добавил он, вспоминая своё безрадостное детство, в котором он жил словно сирота при живых родителях. — Ты мне угрожаешь? — возмутилась женщина. — Предупреждаю. — Когда ты приведёшь его? Ведь решение суда уже есть. — Сегодня. *** Время прошло незаметно. За окном уже стоял октябрь. Это был один из тех солнечных дней, которые тем цены, что случаются редко. Тихо, как летом; небо высокое, ясное, синее, а на нём белыми царапинами следы от реактивных самолётов. Безмятежное вечное и красивое небо, которому неведомы проблемы людей, оно там было, есть и всегда будет. Хазан сокрушённо опустила голову и уставилась на свои пальцы с обкусанными заусенцами. — Ты уверена, что хочешь пойти? — спросил Синан, оставляя её у ворот детского сада. — Уверена. — Хазан, это будет больно. Он же приедет забрать его. Зачем ты себя мучаешь? — Я хочу оставаться рядом с сыном так долго, как это возможно. — Я бы остался, но у меня дела. Позвони мне, если понадобится помощь. — Всё будет хорошо. Поезжай. Спасибо за поддержку. — Не вешай нос. Я готовлю апелляцию. — подмигнул он и широко улыбнулся мальчишеский улыбкой. — Угу. — кивнула ему девушка, закрывая дверь машины. Медленно шагая вдоль забора, она разглядывала воспитанников, играющих на площадке внутри. Среди них был и Умут. Улыбка сразу коснулась её губ, как только она увидела его. Сердце защемило от предстоящей разлуки. Как они теперь будут видеться? Хазан взглянула на часы. Скоро за воспитанниками начнут приходить родители. Из-за угла показалась знакомая машина. Девушка поглубже натянула кепку на лицо и спряталась за деревом. Сердце бешено стучало в груди. Из машины вышел Ягыз, элегантный как и всегда. Он подошёл к воротам детского сада и, поглядывая на часы. стал ждать. Вскоре воспитательница вывела Умута и передала его в руки отцу. Невозможно было не умилиться от этой трогательной картины, как маленькая ручка её сына держит крепко ладонь отца. На извечно холодном лице мужчины засияла добродушная улыбка. Но умиление сменилось тоской, разрывающей душу. Она держалась из последних сил, чтобы не броситься к ним. Ягыз подвёл сына к машине и помог сесть в детское кресло, которое заранее установил. Хазан вцепилась пальцами в ствол дерева, за которым пряталась, не замечая, как заноза забралась ей под кожу. Машина тронулась с места и медленно поехала по улице вниз. Не выдержав, девушка рванула за ней. Она не думала, просто поддалась порыву, который не могла контролировать. Взглянув в зеркало заднего вида перед маневром, Ягыз заметил её и ударил по тормозам. Несколько мгновений спустя, Умут выскочил из машины и побежал навстречу к матери. Он прыгнул в её объятия и крепко обхватил маленькими ручками за шею. — Мамочка! Мама, где ты была? Папа сказал, что я теперь буду жить у него. — Мой дорогой… — шептала Хазан, гладя мальчика по волосам. — Мама, мы ведь будем жить у папы все вместе? — Умут, — подойдя к ним и присев рядом на корточки, начал Ягыз, подбирая слова. — Так получилось, что … — Дорогой, — перебила его девушка, понимая, что он не может объяснить. — Помнишь ты у меня спрашивал, где твой папа. — Конечно помню. Ты говорила, что он отправился в школу магии, чтобы учиться и помогать Гарри Поттеру. — Правильно. — поцеловав его в нос, с улыбкой ответила женщина. — А что ты загадал на свой день рождения помнишь? — Чтобы папа поскорее вернулся. — Ты всё запомнил, мой умница. — стараясь улыбаться как можно шире, ласково говорила она. — Вот он и вернулся, чтобы быть с тобой. Но теперь маме надо поехать в школу магии. Ты же останешься с папой? — Ладно. Но я буду очень скучать. Ты же скоро вернёшься, мамочка? — Однажды… Однажды я обязательно вернусь, моё сокровище. — сдерживая слёзы, говорила девушка. К горлу Ягыза подступил ком, он смотрел на неё и не мог понять кто же она. Меркантильная женщина, которая забеременела от него, чтобы хорошо устроиться в жизни или заботливая мать, которая сейчас делает всё возможное, чтобы сын был спокоен. А может быть это очередной хитрый ход, чтобы запутать его. Глубокая морщинка пролегла между его бровей. Зелёные глаза внимательно изучали её лицо. Та искренность, с которой она говорила сыном, не могла не трогать. Сам он никогда не чувствовал такой материнской любви. — Будь послушным, обещаешь? — Мальчик кивнул головой в ответ. — Хорошо кушай, ложись вовремя спать, даже когда меня не будет рядом. Я обещаю, что буду навещать тебя во сне. — Я не хочу чтобы ты уходила. — грустно говорил мальчик. — Милый, но я должна. Иди с папой, прошу тебя. — Умут, нам пора. — обретя наконец дар речи, сказал Ягыз, протягивая ему руку. Мальчик крепче вцепился в шею женщины, не желая расставаться с ней. Собрав всю свою волю, Хазан разжала его маленькие ручки и собственноручно вложила ладошку сына в крепкую руку отца. В конце концов она сама когда-то мечтала об этом моменте, только конечно иначе себе его представляла. Она соединила их руки и отошла на шаг назад, с большим трудом удерживая себя на месте. Ягыз внимательно продолжал смотреть на неё, не веря собственным глазам. Когда он увидел её в зеркале заднего вида, бегущую за его машиной, подумал что скандала не избежать, но эта женщина вновь удивила его. Она осталась стоять неподвижно, словно вросла в землю. В глазах её застыли слёзы, но она старательно растягивала губы в улыбке, махая сыну на прощение. Только когда машина скрылась за поворотом, Хазан как подкошенная упала на дорогу и разрыдалась. *** Трёхэтажное старинное здание, фасадом обращенное в ухоженный сад, было похоже на дворец в глазах ребёнка. Большие окна, высокие скаты черепичной крыши и герань, герань, герань повсюду. — О! Какой огромный дом! — восхитился мальчик. — Нравится? — Красивый. Но наш с мамой дом тоже красивый. Это твой? — Не совсем. Это дом твоей бабушки. — Бабушки? — Моя мама — твоя бабушка. — пояснил Ягыз. — Здесь тебе приготовили много подарков. — Мама говорит, что нельзя принимать подарки от незнакомцев. — Бабушка тебе такая же родная как мы с твоей мамой. — Раньше у меня была только мама, а теперь папа и бабушка. — А как же мамины родители? — Не знаю… — пожал плечами Умут. — Ты не видел их никогда? — Никогда. Мама сказала, что моя бабушка и тётя занятые люди и живут далеко, но когда я вырасту, то обязательно поеду к ним. — Значит так и будет. — тяжело вздохнув, ответил мужчина. — Умут, у меня будет к тебе одна просьба. Не болтай слишком много при бабуле. Она не любит этого. — Ладно. — согласился мальчик. Ягыз взял его за руку и они вместе поднялись по ступеням дома. Умут восторженно рассматривал убранство особняка и крепче сжимал руку отца. — У вас что даже лифт есть дома? — удивился он. — Ну как видишь. Хочешь прокатиться? — Конечно хочу! — радостно подпрыгнув на месте, воскликнул мальчик. — Тогда поехали, я покажу тебе твою комнату. — Стеклянные двери лифта открылись и они оказались на третьем этаже особняка. Ягыз провел его по длинному коридору, в конце которого была дверь с красочной надписью «комната Умута». — Входи! — Ого! Сколько игрушек! — восторженно произнёс мальчишка. — Нравится? — Очень. Эта комната, как наш с мамой дом. Она будет счастлива, когда увидит. — Эта комната твоя, а твоя мать не имеет к ней никакого отношения! — властно проговорила вошедшая женщина. Улыбка сразу исчезла с лица мальчика. Он бросил игрушку, которую дал ему Ягыз, исподлобья посмотрел на неприятную женщину со зловещей тростью в руках, и спрятался за спину отца. — Умут, познакомься с бабушкой Кериме. — Здравствуйте, бабушка Кериме. — вежливо сказал мальчик, всё ещё прячась за Ягызом. — Почему ты прячешься? Выйди! Я хочу посмотреть на тебя. — строго требовал женщина. Ягыз осторожно вывел его вперёд навстречу к матери. — Меня зовут Кериме. Я твоя бабушка. С этого дня мы будем жить с тобой в одном доме. В этом доме есть свои правила, молодой человек, и ты должен будешь их исполнять. — властно говорила она, пристально разглядывая малыша. Мальчик молча смотрел на неё, крепче сжимая руку отца. — Ты пока смотри свою комнату, а нам с твоей бабулей надо поговорить. — подталкивая сына к игрушечному домику, предложил Ягыз. Затем он с негодованием вывел мать из детской. — Чего ты добиваешься? Чтобы он возненавидел тебя с первого взгляда? — Он с первого взгляда должен понять, что прежняя его жизнь закончилась. Ты уже получил судебный запрет на посещение его матери? — поджав губы, требовательно спросила женщина. — Поговорим об этом позже? — отрезал он. — Раз ребёнок стал частью нашей семьи, его больше ничего не должно связывать с той женщиной. — настаивала она. — Давай не будем об этом, когда твой внук за стенкой. Он может услышать. — Он должен знать! Нельзя скрывать от ребёнка правду! Ты сам ему должен был сказать, что он больше никогда не увидит свою мать. — Я домой хочу! — выбежав из детской, закричал Умут, слышавший их разговор. — Твой дом теперь здесь! — заявила Кериме и ударила тростью об пол, указывая его место. — Нет! Я хочу к маме! Ты мне не нравишься! — начав плакать, закричал мальчик и бросился к лестнице. Ягыз успел поймать его у самых ступеней. — Умут, не бойся! Мама же сказал тебе, что пока не может быть с тобой. — Потому что уехала в школу магии? — утирая сопливый нос, спросил он. — Что за чушь эта женщина наговорила ребёнку?! — Возмущённо воскликнула Кериме. — Твой отец получил над тобой опеку. — Да замолчи ты уже! — взорвался Ягыз. — Ты делаешь только хуже. — Мальчик вырвался из рук отца, побежал обратно в комнату, забился под кровать и всё повторял, крича изо всех сил «я хочу к маме!» — Умут, выходи. — упрашивал мужчина уже пятнадцать минут, сидя на коленях перед кроваткой. — Я не хочу жить с этой бабушкой. Она обижает маму. Она плохая! — заливаясь слезами, говорил малыш. — Она просто строгая. — пытаясь хоть как-то оправдать мать, говорил Ягыз. — Я не нравлюсь ей, зачем нам жить вместе? Отвези меня домой, я соскучился по маме. — Умут, суд принял решение, что ты теперь будешь жить со мной. Ты должен понять и смириться с этим, теперь мы будем жить вместе. — А кто такой этот суд? — Суд это… — он запнулся, шумно вздохнув. — Мне всё равно! — не дав ему объяснить, снова начал кричать малыш. — Я хочу к маме! Мама любит меня. — Конечно мама любит тебя. — выбиваясь из сил, сокрушённо согласился он. — Ну хочешь я поеду в школу и выясню может ли мама вернуться к тебе? Договорились? Но пока я это узнаю, тебе нужно побыть здесь. Ты же обещал своей маме. — Звони ей! Звони прямо сейчас! Пусть вернётся! — не унимался мальчик, доводя мужчину до отчаяния… *** Она бродила по городу, не разбирая дороги из-за слёз, которые никак не останавливались. Шла куда глаза глядят, без всякой цели. Небо над головой было хрупким и синим как китайский фарфор, солнце висело слишком высоко, чтобы согреть. Телефонный звонок словно пробудил Хазан от этого странного состояния. Она обнаружила себя сидящей на лавочке у пролива, когда на улице уже совсем стемнело. — Алло. — безжизненным голосом проговорила она, увидев на дисплее имя подруги. — Где ты ходишь? Ты видела сколько раз я звонила тебе? — Извини, я не слышала. Со мной всё в порядке. — еле живым голосом, проговорила Хазан. — Где ты? Я приеду за тобой. — настаивала Бетюль, слыша голос подруги. — Не надо. Я хочу побыть одна. — На улице похолодало, а ты вышла из дома легко одетой. — Со мной всё в порядке. — повторила Хазан. — Я скоро вернусь. — Не вешай нос, подруга. Твой адвокат ведь сказал, что ещё не всё потеряно. — старалась подбодрить Бетюль. — Я помню. Не переживай. Оставь меня пожалуйста сейчас в покое. — попросила девушка и повесила трубку, не дожидаясь ответа. Она посмотрела вдаль и не увидела на небе ни одной звезды. Ни одного проблеска света. Тучи затянули небо. Беспросветная мгла… Девушка встала и, пошатываясь, побрела в сторону дома… *** Прошел целый час, но Ягызу так и не удалось уговорить мальчика вылезти из-под кровати. Ничто не могло остановить его рыданий. Абсолютно вымотанный этой детской истерикой, мужчина сдался и набрал номер Хазан. Сначала она долго не отвечала, а потом в трубке послышался мужской голос. — Кто Вы? — недоумённо спросил Йылдыз. — Полицейский, а вы кто? — А где Хазан? — Вы родственник? — Да. — немного помедлив, обеспокоенно ответил он. — Она без сознания. Во время ограбления, её сбили с ног на улице. — Она в порядке? — Она упала с лестницы, повредила ногу, а потом потеряла сознание. Мы везём её в больницу… Белоснежная кожа, тёмные брови широким полумесяцем, точёный носик и пухлые от природы губы, пересохшие, покусанные до крови. На левой щеке маленькая родинка. Ресницы длинные-длинные, выгоревшие на кончиках и копна каштановых волос, разметавшихся по подушке. Ягыз внимательно вглядывался в каждую чёрточку этого лица, пока ждал её пробуждения, в надежде вспомнить хоть что-то о той ночи, проведённой вместе. Ни одного проблеска. Неожиданно резко девушка открыла глаза и они встретились взглядом. Предвосхищая её вопрос он сказал: — Ты в больнице. У тебя вывих голеностопа. Полицейский сказал, что тебя толкнули на улице во время ограбления, ты упала и потеряла сознание. — А ты как здесь оказался? — Я позвонил тебе, трубку поднял полицейский. — Позвонил мне? — недоумевала девушка, но через мгновение её осенило. — Что-то с Умутом? — обеспокоено поднимаясь с кровати, спросила Хазан. — Он в порядке, но… — слова застревали у мужчины в горле. — ему тяжело справиться с твоим отсутствием. Никто не смог его успокоить. — Ты позволишь мне увидеть его? — с надеждой спросила она. — На этот раз у меня нет выбора. Я делаю это ради сына. Серебристый Мерседес мчался по ночной дороге. В машине царило гнетущее молчание. Ягыз сосредоточенно смотрел вперёд, крепче сжимая руль. В который раз девушка проклинала себя за это необъяснимое оцепенение рядом с ним. Почему так происходит? Она не такая слабачка. Это чувство вины или… Одно она знала точно. Несмотря на всё то, что он сделал ей сейчас, она всё ещё не может в нём увидеть плохого человека. Её глупое сердце всё ещё выпрыгивает из груди от его взгляда против собственной воли, колени дрожат, а дар речи исчезает. — Допустим сегодня мне удастся его успокоить и убедить остаться в твоём доме, а завтра? — нарушив наконец молчание, рискнула спросить она. — Ты же не можешь не понимать, что мы крепко связаны. Я не осуждаю тебя за то, что ты обратился в суд и всеми способами добивался опеки над сыном. Мне это неприятно, но я тебя понимаю. Я бы делала тоже самое на твоём месте. Но ты не можешь меня просто выкинуть из его жизни, как будто бы меня никогда не было. — Разве ты сделала не тоже самое? — не глядя на девушку, парировал он. — Я была не права. Я признаю. Но это не одно и тоже. Он не знал тебя, а… — Благодаря тебе. — огрызнулся мужчина. — Я могу ещё сотню раз сказать, что была не права. От этого ничего не изменится. Я не могу исправить прошлые ошибки. Но ты сейчас можешь совершить новые. А пострадает в итоге наш сын. — Последние слова эхом зазвенели в голове Ягыза. «Наш сын»… «Наш»… — Надо было думать об этом раньше. — Да что бы изменилось? — развернувшись к нему всем корпусом, надрывно спросила женщина, начиная злиться. — Скажи я пять лет назад, что жду от тебя ребёнка, ты не выписал бы мне новый чек? Ответь себе честно на этот вопрос, господин Йылдыз. Раздался громкий скрип тормозов, машина резко остановилась, вырывая пассажиров из кресел. — Да что ты знаешь обо мне?! — испытующе глядя на неё, рассерженно спросил он. — Не ты ли вечно твердишь во все услышание, что не хочешь иметь семью. Не хочешь иметь ни жену, ни детей. Ты стал отцом только потому, что я родила этого ребёнка в тайне. — раскрасневшись от смеси злости, волнения и обиды, бросила ему правду в лицо девушка. Оказывается она всё-таки может ему ответить. И хочет! У всякого чувства вины тоже есть предел. — По какому праву ты повышаешь на меня голос? — ошарашено спросил Ягыз. — А по какому праву, ты считаешь меня инкубатором. Я мать! У тебя ведь тоже есть мать. А теперь представь, что вас разлучили. Понравится? — Ты ничего не знаешь о моей жизни. — только и смог ответить он, пытаясь вернуть самоконтроль, который он удивительным образом терял рядом с этой женщиной. Уходя в свои размышления, Ягыз плавно нажал на педаль газа и машина снова помчалась по трассе. В гостиной большого дома их встретила горничная. Ягыз помог девушке дойти до дивана. — Как дела? Его удалось успокоить? — поинтересовался Йылдыз. — Нет, господин. Она снова забрался под кровать и продолжает плакать. — с сожалением ответила женщина. — Это его мать, госпожа Хазан. Помогите ей подняться к Умуту. — указывая на перевязанную ногу гостьи, попросил Ягыз. — Хорошо, господин. — Горничная взяла Хазан под руку, помогая опереться на себя, и они медленно направились к лестнице. — Что вы делаете? — обернувшись, спросил мужчина, увидев ковыляющую к лестнице парочку. — Лифт не работает. Мастер придёт только утром. Придётся по лестнице. — пожав плечами, ответила женщина. Ягыз привычно закатили глаза под лоб и неслышно выругался. Это день решил довести его. — Хорошо. Я сам! — поднимая девушку на руки, сказал он. — Что ты делаешь? Я дойду! — взволнованно запротестовала Хазан. — С такой ногой и твоей удачей… Я просто хочу чтобы этот день побыстрее закончился. — поднимаясь наверх, пробормотал он. Чувствуя его руки на своей талии, Хазан забыла как дышать. Она украдкой взглянула на его профиль, скользнула взглядом по шее, плечам, а потом поняла, что была поймана с поличным как воришка и покраснела. Чем выше они поднимались, тем отчётливее она слышала плач своего сына, который резко отрезвил её. — Умут, посмотри кто здесь. — усаживая девушку в кресло, проговорил он. — Ты расстроишь маму, если продолжишь плакать. Взгляни же! — мальчик показался из-под кровати и увидел Хазан. Он мигом выполз из своего укрытия и бросился в её объятия. — Умут, расскажи мне почему ты плачешь? — гладя сына по голове, спрашивала женщина. — Бабушка сказала, что я больше никогда тебя не увижу. — пожаловался он, шмыгая номом. — Ты наверное неправильно её понял, дорогой. — попыталась успокоить она, нежно вытирая его слёзы, от вида которых щемило сердце и щипало глаза. — Я ей не нравлюсь. — всхлипывая, говорил малыш. — Все здесь желают тебе добра. — как можно убедительнее, объясняла женщина. — Посмотри какую комнату тебе приготовил папа и бабушка. Сколько здесь игрушек. Ты думаешь они бы сделали это, если бы ты им не нравился? Я думала ты у меня уже мужчина. — Я мужчина! — утирая совливый нос ладошкой, воскликнул он. — Тогда не капризничай и слушайся папу. — наставляла Хазан, стараясь улыбаться сыну. Ягыз смотрел на неё украдкой и старался не поддаваться чувствам, пробирающимся к сердцу. Никакого сочувствия к этой актрисе. Мужчина нахмурил брови и вспомнил подслушанный разговор. «Вот где правда, Ягыз!» — напоминал он себе. — Мамочка, ты же останешься с нами? — Нет, родной. Я уложу тебя спать и вернусь в школу магии. — А когда ты вернёшься? — Как только мне разрешат. — бросив беглый взгляд на Ягыза, ответила она. — Но до этого ты должен пообещать мне, что будешь слушаться папу и вести себя как мужчина. Ты же так хотел, чтобы он вернулся. Не расстраивай его. — Хорошо. — Обещаешь? — Обещаю. — А теперь пора в кровать, я расскажу тебе сказку… *** Пламя свечей затрепетало от её тяжелого вздоха, отражаясь в стенках стеклянного подсвечника. Девушка с печальными глазами, вглядывалась в него, будто пыталась увидеть там своё будущее, словно это был хрустальный шар гадалки с рынка. Но будущее представлялось ей туманным размытым пятном, а тревога в душе всё росла. Её пальчик, с аккуратным маникюром красного цвета, медленно скользил по краю стеклянного бокала. Вдруг Фарах вышла из своего задумчивого состояния и разочарованно проговорила: — Я думала, ты сможешь выиграть это дело… — Так не хочется становиться мачехой? — язвительно спросил Синан. — Я не хочу быть мачехой, я хочу быть матерью наших общих детей, а этот мальчик только ещё сильнее отдалит меня от цели. — Это всего лишь ребёнок. Он кровный родственник. Он не заменит тебя. — Ты не понимаешь… — снова тяжело вздохнув, ответила она и уставилась в окно. — Он не сможет сделать тебя счастливой. Ты спросила почему я не выиграл, потому что твой бойфренд подлый тип, который для достижения своих целей использует грязные методы. И ты счастлива с таким, Фарах? — Жаждешь увидеть моё раскаяние? — повернувшись к нему с печальной улыбкой, спросила женщина. — Я хочу видеть тебя счастливой. Мы расстались, но я всё ещё желаю тебе добра и счастья. Я злился, что ты предпочла его, моего заклятого врага, и тем не менее, я желаю тебе счастья даже рядом с ним, но он тебе этого не даст. И ты знаешь, что я говорю это не из-за злости или ревности. Ты сама всё знаешь… — делая глоток вина, ответил Синан. — Порви с ним до того, как он разобьёт твоё сердце. Ты Фарах! Умница, красавица, образованная, сильная женщина с огромным талантом и перспективами. У твоих ног десятки достойных поклонников, а ты позволяешь какому-то мужику с биполярным расстройством и багажом держать тебя на позиции девушки для утех? — жестоко выговаривал он. — Ты говоришь так просто от того, что ненавидишь Ягыза. — Разве я солгал хоть в чем-то сейчас? — она промолчала в ответ, сделав большой глоток. — На правах твоего бывшего парня и нынешнего друга я считаю, что имею право и даже обязан говорить тебе правду без обиняков прямо в глаза. Это лучше, чем стелить «соломку», которая всё равно не спасёт. Ты же видела как он поступил с этой женщиной. Безжалостно отнял у матери ребёнка, и если это тебе ничего не говорит о нём, то моих слов ты конечно же не послушаешь, но я обязан был это сказать. — Хорошо. Я услышала тебя, а сейчас давай о чём-то другом. — натянуто улыбнувшись, проговорила она. *** Хазан открыла глаза и поняла, что уснула не в своей постели. Маленькая тёплая ручка крепко сжимала её указательный палец. Малыш сладко спал. Сердце матери сжалось от умиления и предстоящей разлуки. Она внимательно разглядывала его хорошенькое лицо хотя и так знала каждую чёрточку. Он был почти её точной копией, но иногда в нём мелькало что-то неуловимое — мимика, взгляд, жесты, морщинка, которая иногда появлялась между его ещё тонких бровей, и она отчётливо видела в нём в то мгновение Ягыза. Осторожно выбравшись из его кроватки, девушка подошла к окну и посмотрела на открывающийся внизу вид. Вдоль задней части дома тянулась просторная терраса, за которой виднелся ухоженный сад с множеством растений. «Наверное летом в полном цвету он ещё красивее.» — подумала она. Солнце ещё только начинало вскарабкивается по небу, как снова исчезло, нырнув за тучу. Пестрота осеннего сада красиво оттеняла всё ещё зелёный центральный газон. Сад окаймляла высокая живая изгородь из дикого виноградника, который сейчас примерил на себя все оттенки багряного. Насладившись видом, она тяжело вздохнула, понимая, что пора уходить. Хазан вышла в коридор и направилась к лестнице. Нога всё ещё ныла, хоть боль и притупилась. Дойдя до ступеней, она вспомнила как вчера вечером Ягыз снёс её на руках наверх. Непослушное сердце вновь затрепетало в груди. — Как нога? — раздался за спиной его голос. — Лучше. — обернувшись, ответила она. — Умут спит. Думаю мне лучше уйти сейчас. — Я тоже так думаю. — нахмурив густые брови, проговорил он. — Я ухожу ради блага сына. Чтобы лишний раз его не расстраивать, а не потому, что он мне не нужен. Я не откажусь от него, Ягыз. — объяснила женщина. — Ты должна дать мальчику возможность привыкнуть ко мне и к его бабушке. Он зависим от тебя и пока ты рядом, Умут не признает нас. — Ты ничего не знаешь о детях… — качая головой, ответила она. — Может быть. Но это ты лишила меня такого права. — с вызовом, сказал мужчина. — Не устал напоминать? — ответила так же она, устав оправдываться за одно и тожe. — Нет! — На здоровье, господин Йылдыз. — начиная злиться, ответила девушка. — Я больше извиняться не буду. — Правильно. Я всё равно не прошу. — закипал он, поджимая тонкие губы. — А я не позволю тебе вычеркнуть меня из его жизни. — приблизившись неожиданно близко к его лицу, пригрозила она. — Имей в виду, я через суд потребую права видеть его. — Что такое, вдруг голос прорезался? — съязвил Ягыз, вспоминая как она обычно дрожит перед ним, словно лист на ветру. — Устала изображать из себя скромницу? — Я никого не изображала. Я очень терпеливый человек, но у всех бывает последняя капля… — сверкнув глазами, проговорила она и развернувшись, направилась к выходу. Наступать на ногу было больно, но огонь, разгоревшийся в её душе, притупил это неприятное ощущение и придал ей сил. Она вышла из особняка не оборачиваясь. Ягыз смотрел ей в след, скрестив руки на груди, в которой клокотало пламя… *** Прочитав исковое заявление об определении порядка общения с ребенком, Хазан поставила свою подпись и протянула бумаги Синану. Она никогда и подумать не могла, что ей придётся обращаться в суд, чтобы увидеться с собственным сыном. Прошло почти две недели, как она видела Умута в последний раз. Сначала женщина хотела взять этот неприступный особняк штурмом, но вовремя остановилась, поняв, что разразится скандал, который навредит и ей, и её сыну, если он увидит это. «Нельзя!» — твердила она себе, вспоминая советы юриста. — Сегодня же я отправляю это заявление в суд. — убирая документы в портфель, уверенно сказал мужчина. — Через несколько дней будет назначено заседание. Я проиграл дело об опеке, но уверен, что этот иск будет удовлетворён. — Я надеюсь. — тяжело вздохнув, проговорила она. — Я не сдамся, Хазан, и ты не должна. — И не подумаю. Прям сейчас вновь пойду искать работу. Хотя благодаря кое-кому это трудно осуществить. — Я могу помочь тебе с работой. Правда не по профессии, но нам сейчас важно показать судье, что ты трудоустроена. — О чем ты говоришь? — Я могу устроить тебя ко мне в офис секретарём. Это конечно не то, чем ты привыкла заниматься, но в твоей ситуации лучше секретарь, чем безработная. Когда всё устаканится и скандал забудут, я попытаюсь помочь тебе найти работу по профессии среди своих знакомых. — Я не… — хотела возразить она. — Я всё ждал, надеялся, что у тебя получится, но время идёт, и ничего не меняется. К моменту судебного заседания тебе лучше быть трудоустрой официально. — Я никогда не работала секретарём. — растеряно ответила Хазан. — Это не так трудно, распечатать текст, принести кофе, ответить на телефон. Соглашайся. — Я приму твоё предложение. Но не знаю как отплачу тебе. Ты известный адвокат и занимаешься моим делом без оплаты, теперь ещё и работу хочешь мне дать. Я не люблю быть кому-то должной, но тебе должна по полной программе. — Ну допустим в адвокаты я навязался к тебе сам из личных побуждений, — взъерошив свою кудрявую шевелюру, подметил Синан. — и трудоустройство тебе предлагают по той же причине. Я хочу победить его. Я хочу выиграть у него это дело. Когда мы наберёмся с тобой сил, то подадим новый иск с требованием передать право опеки тебе. Я не сдамся, Хазан. Это не только твоя война… *** Ей казалось, что день тянется необычайно долго. Дождь за окнами медленно превратился в туман, и прохожие двигались в этом тумане словно во сне. Они выплывали из него и вновь ныряли, сменяя друг друга. Хазан моргнула несколько раз, чтобы отогнать сон, в который её повергала погода и плавное движение автобуса. Она почти доехала до нужной остановки, когда в рюкзаке зазвонил телефон. — Что ты сказал? Как это Умут пропал…