ключи

На улице давно темно. Они проходят район из тусклых многоэтажек, которые придают особую атмосферу — так считает Оелана. Впереди темный переулок коттеджей, именно туда Карина и Макарова направляются. Старшая шутит, и сама же громко смеется. Пока ее собеседница закатывает глаза, но все же улыбаясь. Оелана ищет в кармане ключи, которые она и ее подруга, успели обматерить сто раз за этот день. Ведь именно они сегодня застряли в замочной скважине, из-за чего девочки стояли на диком морозе полчаса. Младшая молилась всем богам, чтобы сейчас они спокойно открыли дверь, не стояв на холоде, ведь и без этого замерзли. Карина греет руку кареглазой в своей, и нет, они не в отношениях, тем более у старшей есть девушка, у которой с ней восемь лет отношений позади, это обычная забота, которую они проявляют к друг другу еще с проекта. — Если сейчас эта ебаная дверь не откроется, я снесу ее нахуй, — говорит с серьезным лицом Макарова, заставляя свою напарницу рассмеяться еще больше. Уже подходя к дому, Оелана не хотя отпускает теплую руку старшей, доставая ключи, пытаясь найти подходящий. В Якутске, в который они приехали с Кариной на концерт Макаровой, было слишком холодно. Ледяной металл ранил нежную кожу, пока девушка перехватывается за силиконовый брелок. Коттедж принадлежал семье Оелане. Они все должны сегодня были собраться за одним столом в этом доме. Но девушки сегодня и все остальные дни там ночевали, и этот не исключение. Младшая уже поднималась по крыльцу, пока другая шла за ней. Карина смотрит с надеждой, что дверь откроется, наблюдая, как Оелана сует ключ в скважину, начиная двигать. — Да блять, — замок не делает обороты. Долиашвили поджимает губы, подходя к той, слегка толкая в грудь, чтобы отошла от двери. Беря ручку ключа, пытаясь хоть как-то его подвинуть, поворачивая в разные стороны. — Получается? — спрашивает якутка, смотря на красные от мороза руки Карины. — А ты не видишь? — закатывает глаза, оставляя ключ в скважине, пряча руки в карманы. Оелана достает телефон, набирая маму. — Мам, мы не можем открыть дверь, — моментально берет телефон в другую руку, ведь та уже замерзла. — Что случилось? — по заднему фону было слышно, что женщина едет в машине. — Ключ не делает обороты, не я, не малая не можем открыть. — Ждите нас, мы едем уже, зайдёте через гараж. — Хорошо, мам. — и сбрасывает трубку, смотря на Карину, у которой и нос и щеки очень красные от холода, — Сильно холодно, бусь? Та слабо кивает. Оелана натягивая перчатки на руки, убирая телефон в карман, обнимает Долиашвили, утыкая ее в свою куртку, чтобы ветер так сильно не дул в лицо. — Они скоро приедут? — слышится тихий, до жути милый и замерзший голос. — Да-да скоро, не переживай. Карина чуть поднимает голову, смотря той в глаза. Они находятся на слишком опасно-близком расстоянии. Она тяжело дышит, прямо в губы Оеланы, заставляя ту покрыться мурашками, но не от холода. Долиавшили чуть приподнимается на носочки, смотря на губы младшей. Макарова глупо улыбается, обнажая белые зубы, и придаёт своей улыбкой уверенности Карине. Она не очень-то сопротивляется, позволяя дотронуться до своих губ старшей. Для голубоглазой это как зелёный свет, поэтому она притягивает к себе спутницу, мягко целуя. Каринин мозг кричит о совсем об обратном. Она любит младшую, только как подругу, но Долиашвили послушно приоткрывает рот, пропуская Макарову во внутрь и сама довольно мычит, впадая в некий экстаз. Руки старшей переместились шею своей спутницы, которую закрывал пуховик. Оелана углубляет поцелуй, целует настойчиво и чувственно. Прикусывает чужую нижнюю губу, проходится языком по небу, вызывая чувство щекотки, а затем обводит два ряда ровных зубов. Карине это кажется не правильным. У нее есть девушка, но она удовлетворенно мычит, улыбаясь в поцелуй, ведя языком по губам той. Но отстраниться с большой неохотой их заставляет звук подъезжающей машины.