Если мы не потонем или не разобьёмся, если мы не умрём от голода, у нас всегда ещё останется возможность сгореть заживо.
Lana Del Rey — Summer Wine
Chris Isaak — Wicked Game
Cassanova — Ylang Ylang
«Я чего-то стою?» Чимин оседает на пол, как только заканчивается репетиция. Лимфоузлы увеличиваются, тело горит. В помещении совершенно не хватает воздуха — Пак начинает задыхаться. Он прикрывает рукой глаза и тяжело дышит. Капли пота стекают по затылку к шее, затем — к ключицам, под футболку. В глазах темнеет. Танцоры обступают Чимина стороной и хвалят его за отличную работу. Пак просто молчит. Весь пол заляпан его кровью. Уже месяц у него стёрты ноги. Мозоли — давно в прошлом. Они наливаются кровью на репетициях. Пак Чимин — один из лучших учеников этой балетной студии. Каждый стенд, каждый уголок — это его фотография, медали или кубки. Золотые, серебряные и — редко — бронзовые. Все знают Пак Чимина, премьера, Юношу без костей или, как называют его в балетных кругах, Примадонну современного театра. Чимин — невероятно красивый юноша, который, куда бы ни пошёл, привлекает к себе внимание. Взмах его рук заставляет замолчать зал. Пак — сплошное наслаждение, всеобщий любимчик. В нём не было ничего лишнего — только самое лучшее. Каждый хочет коснуться его, заговорить с ним, услышать мягкий голос. Каждый хочет подчинить его красоту себе, поймать взгляд нежных медовых глаз, сомкнуть свои губы на алебастровой коже. Юноши и девушки отсылают Чимину любовные письма. Журналисты и знаменитые модельные агентства караулят его у каждого входа. Только никто ничего не знает о нём. Ни одной третьей его биографии, информации о семье, происхождении и детстве — ничего не известно, и он никогда не делится этим. У Пак Чимина достаточно необычный имидж: всеобщий любимчик, личная жизнь которого всегда остаётся тайной. В шесть лет он пришёл в балетную студию к своему нынешнему тренеру Маттео. И мужчина всегда помнил его таким — замкнутым, молчаливым, но влюбляющим в себя. Чимин был один на разминке, на разогреве — тоже. Даже выступал впоследствии всегда без партнёра. Однако это никогда не мешало ему быть в центре внимания. И он всегда был. Как бы Пак ни сторонился людей, те тянутся к нему сами. Хотя Чимин не умеет преподнести себя. Совершенно. Живёт лишь своими героями и сценой. Только танцами показывает чужие эмоции. И он никогда не был близок ни с одним человеком, кроме Маттео. Они своего рода любовники. У тренера есть семья: жена и три дочери. Громадная вилла за городом и сам дом, но Чимин нигде не был. Они встречаются только в студии или в машине Маттео, на заднем сиденье. Мужчина обеспечивает жизнь Пака, фактически содержит. Прекрасно руководит имиджем парня, говорит о нём с представителями и директорами зарубежных и загородных театров, всюду суёт его кандидатуру, где бы то ни было. На самом деле никто никогда не разочаровывался в юноше — просто без Маттео его не заметили бы. По крайней мере, Чимина убедили в этом. Тренер изучает Пака с шести лет. Стоило Чимину упасть — мужчина был уже рядом, держал за локоть и помогал встать; стоило промедлить со шнурками пуант — мягко притягивал к себе худую ножку и принимался перешнуровывать. Рука Маттео «случайно» находила ладонь Пака, когда тот просто держался за станок и растягивался. Тренер вставал рядом и везде трогал этого нежного мальчика. Чимин отчётливо помнит день, когда его затащили в подсобку и заставили трогать себя. Ему было семь, но он всё понимал. Почему-то мужчина знал, всегда знал, как управлять им. Знал больные места на его теле. Изучил каждую рану. Чимин никогда не сопротивлялся, никогда не противился и не грубил. Он молча слушался. Подчинялся, ложился, ласкал. И никому ничего не рассказывал. Такой красивый, удобный мальчик. Прекрасное создание, которое принадлежало только Маттео. Хотя никто никогда не сказал бы, что Чимин — личный любимчик тренера. Мужчина гоняет его больше остальных, не вызывая никаких подозрений у танцоров. Кричит на него во время репетиций и никогда не хвалит. Маленькая капля нежности достаётся Паку, только когда они вдвоём в закулисье. Единственное, что выдаёт, — это взгляд. То, как Маттео смотрит на Чимина, — выразительно, терпко и внимательно — говорит за себя. Он любит его. Следит за ним, не давая шага ступить свободно, не давая дышать. И тренер уверен, что Пак никогда не откажется от него, никогда не уйдёт. Пак Чимин учится в танцевальной академии. Заработанные в театре деньги отсылает бабушке и брату, с которыми давно уже не виделся, а всё остальное даёт Маттео.***
Сразу после тренировки каждый расходится кто в раздевалку, кто в душ. Чимин остаётся ещё на лишние двадцать минут, чтобы вытереть пол от своей крови, растёкшейся почти по всему залу. Раздевалки и душевые уже пусты к приходу парня. Свет всюду выключен. Пак снимает с себя всю одежду, оставляя испачканные пуанты. Кожа на правой ноге напоминает скорее месиво. Три пальца покрыты тёмными синяками. Чимин включает один из кранов в душе и подставляет дрожащее от усталости тело под горячие струйки. Когда комната заполняется паром и кожа краснеет от температуры, Пак начинает мылиться. По кафелю всё ещё стекает кровь из раны. Ноги и руки дрожат от изнеможения, но тёплая вода приятно расслабляет ноющие мышцы. Чимин — сплошная судорога. Он не знает ни одну часть своего тела, которая была бы здорова и цела. Все мышцы сводит по очереди. Все пальцы и кости, так или иначе, трещат от усталости. У Пака всегда всё болит, поэтому он не обращает внимания на это. У него нет столько времени. Парень выключает кран и выходит из душа. Маленькие капли растекаются по запотевшему зеркалу. Чимин накидывает на себя чистую одежду, перебинтовывает ноги и, слегка прихрамывая, идёт сушить волосы. — Ты обработал свою рану? — раздаётся прямо над ухом приглушённый, охрипший от сигарет голос, однако Пак не пугается, более того — даже не поднимает взгляда. Он привык. Небрежные, грязные касания каждый вечер. Маттео обхватывает его ещё горячее после душа тело и проводит губами по нежной коже лица. Чимин застывает в объятиях, но не отвечает взаимностью. — Да, — проговаривает Пак и наконец вглядывается в запотевшее зеркало, в котором слабо отражаются два силуэта. От тренера пахнет духами его жены и сигаретами. Чимин терпеть не может эти ароматы. Большие жилистые руки очень грубы с ним. Щетина на взрослом лице неприятно колется во время поцелуев, а волосы на руках и ногах вызывают лишь отвращение. В момент близости им обоим очень неудобно, потому что мужчина невероятно высокий. Ему ни разу не удалось доставить удовольствие Чимину. Пак не любит Маттео, но это, впрочем, не так уж и важно. — Я же просил беречь себя. Мне пришлось заставить тебя продолжать танцевать, несмотря на то что ты истекал кровью. — Тренер целует Чимина в изгиб шеи — так он всегда просит прощения. — Ничего, я ведь дотанцевал. — Пак закрывает глаза и неохотно подставляет себя под чужие ласки. Мужчина слабо покусывает кожу, но не оставляет засосов, потому что уже завтра у Чимина должно быть выступление. Он обходится лишь лёгкими поцелуями в области ключиц, а затем резко прижимается к парню пахом и начинает медленно тереться об упругие ягодицы. Его возбуждённая плоть неприятно скользит вниз и вверх, а напор тела заставляет Пака ухватиться руками за раковину. Чимин останавливает Маттео, когда тот проталкивает ладонь в кромку джинсов. Наконец разворачивается к мужчине лицом, задирает голову и смотрит на него прозрачным взглядом, который невозможно прочитать. У Пака ничего не написано на лице. Ненависть, любовь, страх — ничего не отражается. Чимин тщательно умеет скрывать всё это внутри себя, и Маттео удивляет, как тот всё ещё держится со своими эмоциями, не выговариваясь, не плача и не ругаясь. Пак никогда ни с кем не ссорится. Тренер едва ли может припомнить хоть каплю недовольства с его стороны. Чимин и правда очень удобный. — Вы же говорили, что эту неделю мы не можем заниматься любовью, — просто произносит парень. Маттео вовлекает его в ещё один поцелуй, фиксируя лицо лишь ладонью. Проскальзывает языком по распухшим губам, проводит по мокрым стенкам маленького ротика и со смачным звуком отстраняется. — Завтра вечером мы должны будем встретиться. — С этими словами мужчина уходит, оставив Пака в одиночестве.***
Есть такие артисты, как Чимин, а есть — как Тэхён. Те, кто в какой-то момент обрастают безразличием. Когда-то очень давно Ким настолько отдался балету, что остался без костей. Тэхён всегда был особенно энергичным. Он работал на износ и сравнивал себя с другими людьми, которые в конце концов оказывались лучше его. Ким съел себя соперничеством, переживаниями и неуверенностью. Он начинал так же, как Чимин. В какой-то момент они стали проводить вместе больше времени. Парни практически ничем не отличались друг от друга и выглядели как близнецы. Оба были невероятно талантливыми, но с годами Пак начал уходить вперёд. Всё сложилось так, что именно он получал всё: внимание, славу и любовь. Тэхён оставался ни с чем, но обиднее было другое… Он был вторым. Он был средним. Что-то между. И у Пак Чимина мало врагов. Один из них — Ким Тэхён. Каждый танцор мечтает побывать центром, Тэхён — тоже, но все годы он всегда является частью кордебалета, то есть простой массовкой. И как бы ни пытались убедить его в том, что он тоже сильный и талантливый танцор, Ким не слышит. Тэхён одержим идеей быть в центре. Он оброс мыслью, что с ним что-то не так. Что всё не так. Ему хочется быть премьером — это его мечта, но каждый год место уходит Чимину. Это вряд ли назовёшь жизнью. Когда дышишь только желанием быть лучшим. Тэхён полагает, что, если бы у него не было характера, было бы проще. Он каждый чёртов раз ударяется лбом в грязь, о стену. Каждый раз его талант и нечеловеческие старания выливают на помойку, а он разрушается и начинает всё заново. И Ким не знает, что здесь хуже. Хочется сдаться, но не получается. Чтобы сделать это, ему, наверное, придётся только умереть. Убить себя, чтобы руки и ноги больше не вставали на бой. В последние годы Тэхён стал таким агрессивным, что никто старался не контактировать с ним лишний раз. Он очень резко реагировал на всё, особенно на критику. Со временем даже его внешность изменилась. Раньше Ким был безумно красивым, ангельски привлекательным. Черты лица были нежными, взгляд — добрыми. Он не знал ни одного злого слова. А после дружбы с Паком даже оттенок его глаз будто потускнел. Тэхён никогда не признается себе, что та маленькая часть жизни, проведённая рядом с Чимином бок о бок, что-то значит для него и действительно слишком сильно задела его. Ножевым. Дружба не может разрушиться из-за зависти, ревности? А у него с Паком всё так и закончилось. Лучшие партии, персонажи, всё внимание — только Чимину. Лучшие слова, признания в любви — только Чимину. И Тэхён, который, как никто другой, всё видел и знал, злится, наверное, больше всего из-за осознания: всё это было совершенно не то, что Чимин хотел и для чего упорно работал. Известность и любовь будто преследовали Пака, и это было несправедливо. Слава и внимание — это то, что необходимо заслужить трудом, чем-то цельным, а Чимин не заслужил этого. Ни одной крупицей своего хрупкого тела. Так думает Тэхён. На сегодняшней репетиции он поскользнулся из-за того, что Пак обляпал кровью весь пол. Маттео одарил Тэ холодным взглядом, потому что его выступление шло хорошо с самого начала и двигалось к успешному завершению, если бы не Чимин. Тэхён год готовится к завтрашнему представлению потому, что на нём будет присутствовать Чон Чонгук — балетный критик, а в прошлом один из лучших танцоров своего поколения. Личное восхищение Ким Тэхёна. Ким интересуется им с дебюта. Смотрит каждое интервью, записывает каждую мысль, анализирует и запоминает. Чонгук не критикует только действительно сильных и талантливых танцоров. А таких очень мало. И Тэхён хочет быть в этом самом кругу. Хочет показать себя лишь с лучшей стороны. Чон Чонгук — его основная мотивация. На концерт должны приехать, помимо Чонгука, свыше двадцати разных гостей, критиков и педагогов, уровень и стаж которых больше, чем у всех танцоров, вместе взятых. Провалиться — нельзя. Как у новичков, так и у профессионалов нет права на ошибку. Всё должно быть идеально, плавно, нежно. — Вероятно, Чон Чонгук приедет посмотреть представление, — слышится очередное рассуждение, когда Тэхён входит в раздевалку. — Элис Ким тоже будет. Она уж точно будет смотреть за тем, как вы погладили свои костюмы, и оценивать внешний вид ваших пуантов. Ким Тэхёна раздражают подобные разговоры. Он стоит спиной ко всем и, ни с кем не общаясь, медленно складывает свои вещи в сумку. — Я слышал, что Чонгук немногословен и никогда не оскорбляет танцоров. — Да, но если ты не понравишься ему, то он больше не взглянет на тебя. Не даёт второго шанса. — Вы вообще видели его выступления до травмы, когда был ещё совсем молодым? — Он однозначно был легендой, — восхищённо вздыхает кто-то. — Представляю, какие тогда требования у него будут. — Прекратите нагонять суету, — резко обернувшись, грубо отвечает Ким. — Если вам нечем заняться, прогоните свои прыжки по второму кругу, а то вы не слишком устали. Он смотрит на юношей, смахивая с себя пот. Его футболка прилипла к телу, а пуанты истёрты до выцветшей краски. Под этим тёмным, сверкающим самой чистой ненавистью взглядом танцоры разбегаются кто куда. Они всего ничего в этой студии, а уже знают, что нет никого страшнее Тэхёна в гневе. Наклонив голову, Ким замечает, как ребята из кордебалета глядят на него искоса, и, не скрывая раздражения, спрашивает: — На что уставились? — У тебя ненависть ко всем, кто лучше тебя? — Один из танцоров, закончив с развязкой пуантов, встаёт с пола и начинает медленно идти в сторону Тэхёна. — Или ты только младшим можешь показывать это? — Ты точно не входишь в список лучших, — отрезает Тэ, смахивая с волос капли пота. — В следующий раз придумай речь оригинальнее. — Послушай… — Парень обрывается на полуслове, поскольку Ким делает неожиданный выпад вперёд и оказывается в нескольких сантиметрах от его лица. — Это ты послушай. — Тэхён медленно наступает, стуча зубами. — Не нарывайся на лишние проблемы, если не хочешь, чтобы завтрашнее выступление не состоялось из-за того, что у тебя сломана шея. — Он, даже не прикасаясь к юноше, заставляет того отступить, потому что прекрасно умеет давить так, что в мозге лопаются сосуды. Провоцирует, а потом нападает. — И впредь не обращайся к тому, кто старше тебя, на «ты». В помещении царит полная тишина, после того как Ким Тэхён заканчивает говорить. Танцор, с которого и началась вся передряга, просто молча наблюдает за всеми его действиями, совершенно не понимая, откуда в нём берётся столько ненависти и вражды. Ким буквально готов напасть и перегрызть глотку. У Тэхёна — открытая, глубокая язва на душе. И чем резче парень становится, тем глубже она разрастается в нём. Никто больше не боится его. Остаётся только пожалеть Кима. Он молча разворачивается и идёт к двери, откуда в этот же момент появляется Чимин. Тэхён идёт мимо своего бывшего друга и буквально выбивает из него воздух, когда задевает плечом. Пак отшатывается в сторону, но быстро приходит в себя, будто бы ничего и не было. Потому что теперь это абсолютно нормальная вещь в их отношениях. Молчание, ненависть и вот такие столкновения в коридорах. — Что за урод? Его давно нужно проучить. — Голос одного из танцоров разбивается о кафель. Парень подходит к Чимину и мягко касается его плеча, как бы проверяя состояние. — Плевать, — просто отвечает. — Не нужно портить отношения в группе за день до представления. В помещении повисает молчание. Тот, кого Пак защищает прямо сейчас, совершенно намеренно задел его на глазах у всех — такое происходит не первый раз. Было ещё несколько случаев, когда Тэхён постоянно огрызался, стоило и без того молчаливому Чимину добавить что-то в общем разговоре. Это был явный буллинг со стороны Кима. Но если копаться глубже, то подходящее слово здесь — «травля». Все знает про Тэхёна следующее: он страшен в гневе, ненавидит проигрывать и — ещё больше — Пак Чимина.***
Театр переполнен зрителями. Занавес закрывает громадную сцену, идущую на три этажа вверх. Посередине зала висит изящная люстра. По бокам схематично развешены свечи. Их аромат и бархат создают настоящую атмосферу балета. Того самого. Идеального, нежного, уточнённого. Без запаха крови и пота. Помещение находится в полутьме. Приглашённые коучи и критики, чьи надменные и строгие лица уже вызывают панику у выглядывающих из-за кулис танцоров, сидят в ряд почти возле самой сцены. — Вы давно не посещали подобные мероприятия, мистер Чон. Мы безумно рады, что вы присутствуете здесь, — говорит Маттео столь дорогому и важному гостю сегодняшнего вечера. — Благодарю вас за приглашение, — даже не взглянув в сторону говорящего, сухо отвечает Чонгук. Он подпирает подбородок рукой, на безымянном пальце которой надет чёрный перстень, и эта поза выглядит крайне недоброжелательной. Маттео смущён таким холодом и начинает слегка тревожиться за своих учеников. Этот Чон Чонгук непонятен ему. Мужчина ощущает к нему внутреннюю вражду. Необъяснимую ненависть. Но мало кто разделяет его мнение. Маттео не с кем обсудить Чонгука, потому что тот больше никого, кроме него, не настораживает. Все любят и уважают Чона за то, что в своё время прославил балет Кореи по всему миру. С каждым человеком критик ведёт себя по-разному. Он хорошо умеет манипулировать, но, кажется, для него нет никакой выгоды делать это с Маттео. Чонгук всегда остаётся холоден с ним, а они знакомы уже больше десяти лет. По таланту и опыту Чон многократно превосходит действующих тренеров. Его присутствие — мечта любого театра. Его портрет есть почти у каждого уважающего себя танцора. Чонгук занимает почётное место среди влиятельных лиц балета. Но Маттео не может отрицать подкожную неприязнь к нему. Это невозможно объяснить. — Вы совсем забыли о балете после своей травмы, мистер Чон, — говорит женщина, которая сидит по левую сторону от него. На ней — красный берет, огромные золотые серёжки и яркий макияж. — Чем занимались всё это время? — Je recommençais à zéro, — произносит Чонгук тоном, от которого всем становится холодно, и слабо улыбается. На время в компании виснет молчание: каждый думает об ответе критика. Чон имеет одну способность — говорить очень мало, но на отшиб. Его фразы так западают в душу, что все даже помнят порядок их построения. Чонгук не раскрывается полностью, а кидает лишь отдалённые от сути предложения, но тем не менее сразу становится ясно, что та травма в молодости и уход из балета — это больная тема. — Почему вы не стали преподавать? — вновь слышится вопрос со стороны. — Маттео, после того как закончил с карьерой танцора, оброс этим делом так, что вон — до сих пор тренер. — Я люблю искусство в его чистом виде, — отнекивается Чонгук. — То есть мне нужно либо творить его, либо наслаждаться им. Тем временем Тэхён выглядывает из-под занавеса за минуту до выхода и вспыхивает ярким огнём, когда видит его прямо около сцены. Тёмный костюм, идеально сидящий на стройном теле, почти ничем не отличает Чона от остальных гостей, но тот всё равно выделяется. Его спокойствие особенное, уверенный взгляд — тоже. Чонгук почти ни с кем не говорит, а только отвечает на капающие со всех сторон вопросы и, о чём-то размышляя, ждёт начало выступления. Тэхён представлял его именно таким. Хладнокровным, но очень профессиональным. Тэ заставит всех восхищаться собой. Сегодня он наконец получит заслуженное внимание. Вложит все вымученные годы в выступление. Клянётся в этом сам себе и, последний раз взглянув на Чонгука, скрывается за занавесом. — Кажется, вы ещё полгода не могли ходить после травмы? — желая завязать полноценный разговор с Чонгуком, спрашивает его Маттео. Однако тот ничего не отвечает, потому что в зале неожиданно гаснет свет и занавес медленно начинает раскрываться. На сцене практически нет никаких декораций. На громадном экране горит изображение нарисованного кистью юноши, который плачет кровью. Зал начинает аплодировать. Затем всё гаснет — воцаряется тишина. Звучание грустной и протяжной скрипки заполняет всё пространство. В центре сцены появляется свет — и юноша, скрючившийся на полу, резко прыгает, заставляя зрителей ахнуть. Это он — Пак Чимин. На экране вновь появляется изображение. Движение такого лёгкого, воздушного тела на этом фоне вызывает у каждого невероятный восторг. Когда смотришь на выступление, становится ясно, почему у Пака прозвище Юноша без костей. Потому что Чимин изгибается так, что смотрящий готовится вот-вот услышать хруст сломанного тела, но вместо этого тот исполняет бризе. Никакого хруста. Никаких сломанных костей. Лишь плавность рук, аккуратные переходы. Пак даже перемещается без лишнего шума. Всё в нём и его танце утончённое и изысканное. Сотканное из невероятного мастерства. Когда смотришь на Чимина, и правда видишь все его отданные тренировкам годы. Он и правда забирает всё внимание себе. Никто и не думает отрывать от танцора взгляда, а наоборот — желает и любит только его. Потому что то, как Пак приятен внешне, то, как он невероятно подходит этому танцу, никогда не удастся описать. Чимин создан для этого дела. Он покровитель сцены. По-другому не скажешь. Как бы Тэхён ни старался, как бы его ноги и руки ни дрожали и как бы сильно ни болело нутро, его бризе действительно не такие совершенные, как у Пака. Ким отдаёт всю любовь только одному человеку в зале, но тот даже не смотрит на него. Пак Чимин великолепен. Он лучший. Маттео всегда украдкой наблюдает за реакцией своих коллег и зрителей, когда выступает Чимин — его личная прима, — чтобы убедиться, что всё прекрасно, как и должно быть. Мужчина делает это прямо сейчас и обнаруживает, что прежде незаинтересованный и отстранённый от всего Чонгук внимательно следит за танцем Пака. Его рука, которая до этого подпирала подбородок, оказывается на ручке кресла. Не нужно быть знатоком, чтобы понять одно: Чон Чонгук восхищён. Маттео, уже давно перестав следить за сценой, обращает всё своё внимание на критика и напрягается. Он точно знает этот взгляд. Этот неприятный, мерзкий взгляд заставляет его вспыхнуть ревностью. — У премьера травма, — неожиданно проговаривает Чон. — Для того, у кого такая травма, он танцует просто превосходно. — Чимин — мой лучший ученик, — не зная что сказать, отвечает мужчина. — Чимин, — как-то странно повторяет Чонгук, будто смакуя на губах. — Если у танцора такая серьёзная травма, не нужно заставлять его страдать на ненужных выступлениях. Вы попросту растрачиваете его силу, — метнув на сжавшегося тренера небрежный взгляд, уже севшим голосом проговаривает он. — Этот юноша еле держится. Чон не понаслышке знает, о чём говорит сейчас. У него в своё время была такая же травма. Он никогда ни с чем не спутает язык тела, когда всё болит. Если вникнуть в суть, то у Чимина кожа на ступнях уже не просто стёрлась, а облезла от усиленных тренировок. Ноги обжигаются от пуантов — такое часто случается. И в этот миг никто, кроме Чонгука, не улавливает, что танцору больно. Пелена совсем на чуть-чуть застилает глаза Пака, а затем одинокая слеза скатывается по его бледной щеке. Он незаметно смахивает её и продолжает танцевать. Тэхёна же настигает другая проблема — дыхание. Да и мысли. Он так усиленно размышляет о том, как выглядит со стороны — вычурно или крайне нелепо, — что несколько раз сбивается с темпа. Пот стекает вниз по лицу, а ноги готовы сделать последний прыжок и раскрошиться. Тело не выдерживает нагрузки — дрожит. К Чимину давно уже присоединились остальные танцоры, он даже несколько раз исчезал со сцены, но Чонгук всё равно смотрит только на него, как бы Тэхён ни старался. И Пак, похоже почувствовав на себе столь пристальный, отличающийся, ни с чем не сравнимый взгляд, аккуратно всматривается в зал и сразу же натыкается на два чёрных омута. Буквально. Один мужчина очень пристально, внимательно наблюдает за ним. Без злости, осуждения. Однако будто обнажает его взглядом и видит кости. Незнакомец как-то особенно выделяется среди всех зрителей. Сердце пропускает удар — и время замедляется. Шум, мелодия скрипки, звучащая из динамика, восторженные возгласы — всё вдруг исчезает. Чимин погружается в безмятежность. Что-то проскальзывает между ним и этим мужчиной. Тихое и прозрачное. То, что цепляет до глубины души. Это необъяснимое чувство, но они оба ощущают его прямо сейчас, когда смотрят друг на друга. Один неуловимый миг, один небрежно брошенный взгляд, который больше никто не замечает, — и между ними вспыхивает пожар. Цепь, связывающая их, не даёт ни тому ни другому оторваться друг от друга. Когда они встретились взглядами, оба стали пленниками чего-то. У Пака сердце так трещит, что он неосознанно прижимает ладонь к груди. Чимин совершенно не понимает, что происходит. Этот пойманный миг будто сулит начало чего-то. Будто подталкивает обоих друг к другу. Тэхён, который всё это время смотрит только на Чон Чонгука, замечает его застывший на одной точке взгляд и, украдкой повернув голову в ту сторону, давится. Сердце пропускает удар. Чонгук поглощён Чимином. Буквально. Кажется, что если бы у Чона была возможность, то он провёл бы по волосам Пака ладонью. Так нежно и тепло смотрит, что сердце Тэхёна щемит. Больно. Неистово. Пот стекает по его лицу. Ким так вложился в свой танец, что под кожей кости трещат по швам. Дыхание до сих пор не может прийти в норму. И что в итоге? Внимание вновь достаётся Чимину. А тот наконец отрывается от тёмных глаз. Зал со зрителями двоится. Нутро будто кричит: «Посмотри на того мужчину ещё раз!» — но Пак соскребает все остатки сил, чтобы не делать этого. Выступление закончилось. Он чувствует, как танцоры берут его за руку. Как в тумане кланяется вместе с остальными, а затем ноги сами несут его за кулисы. Всё тело дрожит от усталости, но Чимин впервые вообще не замечает этого. Даже того, что хромает от боли и рана опять кровит. Он чувствует, что на него всё ещё смотрят, и точно знает кто. И его так тянет к тому незнакомцу. Необъяснимо. Пак не выдерживает — в одно мгновение оборачивается в сторону зала и вновь ловит его взгляд. Однако сразу же отворачивается и скрывается за кулисами.