Неправильные герои

Ночь могла быть чудесной, если бы не запах горящей плоти, истошные крики боли вокруг и жар огня, окутавшего деревню. Кирицугу дрожал, отчаянно закрывая нос руками, чтобы зловоние не достигло обоняния. Всё оборвалось в один миг. Его друзья, отец, девочка, к которой он чувствовал что-то особенное. Всего этого не стало за каких-то пару часов. Каждый сгинул в пламени, а родной отец умер для мальчика в момент, когда всё встало на свои места. И сейчас терять уже нечего. Кирицугу обязан положить конец аду своими руками. Он еле поднял своё тело и направился домой, игнорируя боль и страдания, витавшие в воздухе. Кирицугу планировал навестить отца. Рука не дрогнула, когда направляла клинок в спину родного человека. Удар, еще один. Снова и снова, пока изуродованное тело не лишилось дыхания, а сердце в груди не остановилось. Сердце в груди Кирицугу. Словно разом ему отключил всё, что только можно. Везде пусто и только в голове: я спас людей. Пускай ценой жизни отца, будущих спокойных вечеров и беззаботной жизни… Кирицугу не думал об этом. О тупой боли в груди и мокрых щеках тоже не думал. Он поступил правильно. Больно до безобразия и вкуса крови, до сбитого дыхания и дрожи в коленях. Вместе с отчаянием пришел яркий золотистый свет. Он слепил и завораживал. Алые глаза оглядели Кирицугу с особым презрением, на тыльной стороне ладони высветились командные заклинания, скрывшись под пятнами крови. Ночь казалась бесконечной, неправильной. Неправдоподобной, будто затяжной сон, в котором смешалось все самое отвратительное. — Ты ли глупый маг, пожелавший присоединиться к величию короля? — голос прогремел подобно грому, обволакивая Кирицугу силой и властью. Мальчик замер перед мужчиной в золотых доспехах. — Что ж, червю подобно тебе естественно терять дар речи при виде меня. Жгучий взгляд изучал каждую деталь вокруг, а Кирицугу чувствовал слабость в теле и тут же обмяк без сознания, пав пред ногами короля. Гильгамеш презренно хмыкнул и склонился к своему мастеру.

***

Кирицугу послушно протянул мужчине ладонь, демонтируя командные печати. Мальчишка понятия не имел, для чего они и как оказались на руке. Гильгамеш лишь заливисто рассмеялся, получая веселье непонятно от чего: от побитого вида мастера, от того, что Грааль избрал мага за десятилетия до начала войны или с того, что избранником оказался юный отцеубийца. — Поведай, шавка, о чем столь сильно мечтает твоё сердце, что Грааль отозвался на твои мольбы? Гильгамеш сидел на троне, обернутом красной тканью, и Кирицугу даже не находил странным, что нечто такое нашлось в древней пещере чуть дальше от сгоревшей деревни. Когда он проснулся, то уже был здесь, на холодной земле, а облаченный в золото человек восседал на своем месте, надменно ухмыляясь и одним присутствием демонстрируя величие. — Нет такого, о чем я мог бы мечтать. — равнодушно ответил Кирицугу, встречаясь взглядом с собеседником. Он ничего не понимал, но и не пытался вникать в происходящее. Слишком много произошло за сутки, чтобы чему-то удивляться, и детский мозг активно возводил защитную стену вокруг сознания, чтобы ничего внутри не сорвалось и не сломалось. А трещины уже пошли, захватывая оскверненную душу мага, пуская корни глубоко-глубоко, куда даже он сам не мог добраться. Подобно цепям, чернь плотно обвивалась, притягивая в объятия. — Глупость! — Гильгамеш не поднимал голоса, однако Кирицугу показалось, что он звучал громче. Или более грозно. Мурашки невольно пробегали по спине, а в животе образовывался тугой неприятный ком. Аура давила, подчиняла, влекла. — Нет более причин у священного сосуда одаривать такой мусор привилегиями. Кирицугу думал. Так усердно, как был способен в шатком моральном состоянии, переполненный тоской. Чего он желал? О чем размышлял, глядя на обгорающие трупы? Что двигало им, когда рука плотно сжимала рукоять ножа, пока лезвие удар за ударом выбивало жизнь из отца? Отчаяние ли то было или гнев? Необходимость отомстить за друзей… или уберечь других людей от такого монстра, как его родитель. — Я хочу спасти людей. — наконец вымолвил мальчик, разглядывая землю под своими руками. — Уничтожить всё зло, даже если зло — это люди. Уничтожить. Убить. Истребить. Закопать под грехами мира сего и забыть как страшный сон, на который его реальность становилась похожей всё больше и больше. Тогда король героев лишь рассмеялся, принимая мечту мальчишки. Казалось, золотого короля забавляла решимость Кирицугу стать спасителем. Однако оказал честь и рассказал про Грааль, про слуг и мастеров, о войне. О себе, о людях, о убийствах. Кирицугу впитывал каждое слово, смотрел на своего слугу как на спасительный круг и выстраивал костяную дорожку, обливал её кровью и украшал душами. Во имя человечества. Как Король Героев возвышался над руинами Вавилона. Гильгамеш не волновался за людей. За Кирицугу, которого вел вперед, тоже. Мальчик всего лишь один из многих. Пускай пустые черные глаза королю нравилось заполнять по своей прихоти. Пускай Кирицугу вырос в отменного убийцу и стойкого человека, имеющего возможность гордо стоять по правую сторону от короля. Один из многих, чьей жизнью он повелевал. Как убийца магов стоял в кругу мертвецов. Кирицугу нравилось сидеть и смотреть на короля. Величие, власть, сила и вседозволенность, не предназначенные ему судьбой, но имеющиеся у Гильгамеша. Гильгамеш подобен обжигающему солнцу, и яркие лучи освещали самые темные уголки внутри Кирицугу. Он легко обнажал свою тьму, нежился в свете Гильгамеша и позволял ему играться с поломанной душой. Сломает окончательно или соберёт обратно? Плевать. Плевать. Плевать. Они сделали ставки и пожертвовали человечеством ради человечества.