Любовь и пластыри

***

      У Чимина сердце замирает, как только он отвечает на входящий звонок и слышит по ту сторону жалкий всхлип.       — Чимин… — его беременный омега, его Юнги сейчас почти навзрыд плачет в трубку. — Мне… так больно!       Дыхание перехватывает от услышанных слов. Паника поглощает мужчину с немыслимой скоростью, а воображение уже рисует сюжеты один страшнее другого. Чимин мгновенно сжимает телефон в руке, его глаза наполняются беспокойством и болезненным волнением.       — Давай коротко, что случилось? — на рваном выдохе, трезво рассуждать пытаясь, альфа ненароком холод в голосе пропускает и жалеет об этом тут же, стоит только любимому на другом конце затихнуть. — Юнни, не молчи, умоляю, — в безнадёжном испуге лепечет он, готовый рвать и метать, но в ответ — тишина. — Что произошло, малыш? Малыш? Юнги, ты на связи?       — Да, — шмыгая носом в трубку отзывается омега. Он шуршит чем-то, кряхтит неловко.       — Что-то с карапузом? — на отрицательное мычание Чимин слабо выдыхает. Мин намного спокойнее, чем ему показалось в самом начале. — Ты как?       — Чимин, всё очень плохо, — он шипит явно от неприятных ощущений. — Ты скоро домой?       — Должен был освободиться через пару часов, но ты вынуждаешь меня сорваться с работы прямо сейчас.       — Прости, — Юнги звучно вытирает размокший нос. — Не нужно, просто по пути заедь в аптеку, ладно? — отвечает он, порядком подуспокоившись. — Купи пластыри, иначе мы никуда не пойдём.       — Юнни, ты мне хоть что-то объяснишь? Какие пластыри? Зачем?       — Любые, лишь бы большие. Просто я… — раздаётся смущённое бормотание. — Я ляжки натёр, Чимин-а! — обессиленно взвывает омега. — Я передвигаться нормально не могу. Мало того, что живот мешает, так что я раздражение даже не вижу, я ещё и хожу по квартире, как обосравшийся бабуин.       — Юнги, — альфа нежно усмехается телефону, представив эту картину, — не пугай меня так больше, ладно? Я думал, что-то серьёзное произошло…       — А это, по-твоему, не серьёзно? — взрывается в недовольстве Мин. — Я чувствую себя отвратительно, меня от отёков раздуло, и спина болит адски! Кажется, если я ещё раз встану, она просто переломится! — взахлёб перечисляет омега. — Я пытался вздремнуть в обед — хер там! Не сон, а каторга…       — Прости меня, я не это имел в виду, — оправдывается Чимин, прерывая поток возмущений. — Я верю тебе, малыш! Знаю, что тебе трудно, — до мужчины вздох непосильной тяжести доносится. — Скоро буду дома. С пластырями! И обещаю придумать, что делать с твоей спиной.       — Ладно, — словно перебарывая обиду, всё же отвечает омега, — жду.       Нет, Юнги не вредный, совсем наоборот. Он очень хороший. И беременность это только подчёркивает, ведь, несмотря на играющие в нём гормоны, он быстро приходит в себя, всегда старается мыслить здраво. Даже когда он в другой части города с натёртыми ляжками и истерикой. Юнги просто необходимо выговориться, быть услышанным. Конечно, он иногда пугает альфу этими выходками, как сегодня, например, но подобное случается крайне редко. Да и Чимин сам виноват: так сильно любит свою пару, что по первому всхлипу уже представляет кровавые картины. Хотя в его оправдание можно отметить, что к подобным ситуациям привыкнуть правда трудно по причине их неежедневности. Сколько тех истерик было за всю беременность, четыре?       Покупки Чимин разложил на заднем сидении автомобиля; после аптеки пришлось заехать ещё в одно место. И он надеется, что всё было не зря. Дорога домой не занимает много времени. Зато Пака занимают мысли и переживания о Юнги. Так ли сильно раздражение? Хватит ли пластырей? Ведь у них запланирована встреча с друзьями семьи. Хосока пришлось предупредить, что, вероятно, они опоздают.       Мужчина с пакетами вваливается в квартиру, но встречать его вразвалочку никто не выходит.       — Я дома, — кричит он в глубь квартиры, разуваясь, и идёт на беспорядочное мигание светильника, прямо в их спальню. Там на кровати, в уморительной ожидающей позе с руками на животе, в выходной рубашке и трусах сидит Юнги, ноги расставив на манер наглого аджосси в метро.       — Я тебя заждался, — омега тянется за долгожданным поцелуем, в котором отказать ему Пак не имеет ни права, ни желания.       — Привет, — будто заглаживая вину, он заключает свою пару в объятиях. — Спешил как только мог! — он укладывает ладонь на округлый животик, расплываясь в ласковой улыбке. — Как там наш карапуз?       — Не жалуется, — язвит Мин, но не скрывает, что ему приятны подобные жесты внимания. — Принёс?       — Конечно, — Чимин из пакета достаёт всё необходимое. — Давай, показывай… свои боевые ранения, — он получает уверенный тык меж рёбер и посмеиваясь опускается на колени. — Пу-пу…       — Всё так плохо? — Юнги поёживается от серьёзного выражения лица супруга.       — Не сказал бы, — отвлекаясь от изучения повреждённой кожи, альфа оглаживает разведённые округлые бёдра. — Небольшие покраснения, несмертельно.       Он вскрывает недавно купленный тюбик заживляющего крема, согревает его в ладонях, прежде чем нанести на кожу; с осторожностью распределяет вязкую субстанцию, чтобы не доставлять лишний дискомфорт. Следом ложатся пластыри.       — Вот и всё! — теперь его поглаживания плавно перетекают из самых невинных во вполне двусмысленные. А положение тому способствует. — Такой красивый у меня… — сипло произносит Чимин. Он смотрит снизу вверх вожделенно, встречаясь со взглядом не менее жаждущим.       — Не издевайся надо мной, — Мин глаза в сторону увести пытается, но альфа ему этого не позволяет. За подбородок удерживая, Пак губы суховатые, но такие любимые в сладкий плен захватывает. Терзает их, покусывает и облизывает, с наслаждением вслушиваясь в стоны смущённого подобным действом супруга.       — Правда красивый, — нехотя отрываясь, шепчет он с довольной ухмылкой. Этот поцелуй — больше, чем простая ласка, это яркое напоминание о живущей в них любви.       Их пугали, что быт убьёт всякое желание, а беременность омеги породит отвращение друг к другу, если не сразу, то со временем. Чушь всё это. Романтика и страсть умирают только там, где их никто не подпитывает. Сколько лет прошло, а Чимина до сих пор неконтролируемо ведёт от одного только взгляда на партнёра. В каком бы виде Юнги перед ним ни предстал, альфе он никогда не покажется менее привлекательным. Просто за годы совместной жизни в их отношениях, помимо всепоглощающего жара, появилось и тепло, которое скрашивает даже самые неловкие моменты.       Чимин улыбается, его взгляд полон нежности и уважения. Юнги отвечает тем же.       — Нормально теперь? — он с лёгкой тревогой ожидает вердикта, пока омега пробно прогуливается по комнате.       — Сгодится.       — Расскажешь мне, как так получилось? — придерживая под руку, Чимин помогает ему вернуться в постель, прежде чем распаковать следующее приобретение.       — Я ведь уже говорил, — вздыхает Мин. — Я хотел вздремнуть в обед, но не получилось. Спина ныла, я всё никак не мог нормально улечься, то один бок залёживал, то другой. Ещё и эта жара, невыносимая просто. Потом мне вишни захотелось, — увлекается он рассказом. — И я подумал, раз поспать не выходит, то схожу на рынок, заодно прогуляюсь.       — И?       — И я с дуру надел новые шорты, думал, в них будет не так жарко. До рынка я, кстати, не дошёл, пришлось вызвать такси и вернуться домой.       — Я тебя понял, — немного задумчиво отвечает Чимин. Он подсоединяет приобретение к насосу и начинает накачивать.       — Это что ещё за приблуда? — во время своего повествования Юнги всё не переставал следить за действиями альфы. И сейчас, нахмурив брови, решился спросить.       — Матрас для беременных, — на Чимина поглядывают с долей скептицизма. — Я когда в аптеке был, спросил, что может помочь от болей, — альфа старательно работает ногой, — и меня перенаправили в магазин за вот этим… Ну не смотри на меня так!       — Как, так?       — Юнги.       — Не нужно было, осталось меньше месяца, и после он мне не пригодится, — бормочет омега.       — Ты планируешь ещё месяц не спать? — в голосе Пака слышится укоризна. — Юнги, давай ты просто попробуешь?       Чимин знает, что его супруг не жалует глупые, спонтанные покупки, но также он знает, что спит в последнее время Мин очень плохо. И мужчина извернётся даже самым чудаковатым образом, но удовлетворит его элементарные потребности. Пусть они регулярно практикуют объятия, когда альфа становится сзади и подхватывает карапуза, принимая на себя его тяжесть, но, к сожалению, в этом положении не выспишься.       Он заканчивает надувать матрас, с первого взгляда не особо и отличающийся от обычных, за исключением одной детали: в этом есть отверстие с поддержкой для животика.       — Вроде бы готово, — переложив матрас на кровать и немного нахмурившись, Пак оценивает результат своих стараний. — Протестируешь?       С небольшой охотой Юнги перекатывается в постели и рачком взбирается на матрас:       — И только попробуй, — доносится грозное кряхтение, — сфоткать меня сейчас!       — Укладывайся, командир, — сдерживая усмешку, Чимин незаметно прячет телефон в задний карман брюк. Его слишком хорошо знают.       — Бля-я-ять! — разносится по комнате протяжный восклик чистейшего удовольствия. Мин умащивается, стремясь занять более выгодное положение. — Охереть! — омега, раскинув конечности на манер звёздочки, сливается с матрасом, чуть ли не мурча от наслаждения.       — Не при ребёнке ведь, — смущённый подобным, лепечет Пак. Взволнованно ожидает вердикта.       — Пиздец, я бы на тебя посмотрел, как бы ты в моём положении эмоции без ругани выражал…       — Правда удобно? — мужчина не может скрыть радость и толику неверия, которые теперь испытывает. Приобретение оказалось ненапрасным.       — Будто вся тяжесть ушла. Не помню уже, когда последний раз на животе лежал! Я сейчас откинусь, — не шелохнувшись более ни разу, Юнги расслабленно прикрывает глаза. — Пожмакай спинку, — он выражает просьбу, моментально меняя тон голоса на разнеженный и сладкий. Замерший на месте, он ожидает ласковых прикосновений.       Альфа, сохраняя тёплую улыбку, проникает ладонями под ткань измятой рубашки, скользит по разгорячённой летним вечером коже. Внимательно следуя за естественными изгибами тела, он массирует напряжённые мышцы, приносит физическое облегчение. Пак проявляет особое внимание к комфорту супруга, здраво осознаёт важность любого, даже самого незначительного жеста заботы в этот период.       — Восхитительно, — шепчет едва слышно Юнги под влиянием умелых, деликатных движений. — Спасибо.       Без лишних слов и без разбора Чимин усеивает спину супруга невесомыми поцелуями. Оглаживая каждый свободный участок, ощущает разгулявшуюся под ладонями чужую слабость. Он потакает клонящей в сон атмосфере, а вскоре вслушивается в ровное и мирное сопение.       На встречу они больше не опаздывают, они на неё попросту не придут. Выключив светильник, Пак покидает спальню предельно тихо, потому как в крепкости чьего-то долгожданного сна он не уверен. Осталось за малым: предупредить Хосока с Джином об изменении в планах и найти где-то вишню. С первым могут возникнуть проблемы.