Больше так не делай

Юнги берëт в руки лист бумаги из стопки, лежащей на столе, и внимательно вчитывается в его содержимое, берёт следующий. Улыбается своим мыслям и, качнув головой, словно соглашаясь с чем-то, кладет бумаги на место. — Какой же ты смешной в своём стремлении не напрягать меня, малыш Чимин-а, — бурчит он смешливо себе под нос и направляется в сторону ванной, снимая на ходу рубашку. Мин вернулся домой десять минут назад и не застал Пака бодрствующим. Не мудрено - время два часа ночи. Последние недели это стало нормой. У Юнги в самом разгаре процесс слияния его уже давно вставшей на ноги и имеющей свой вес на рынке услуг проектирования и архитектурных решений фирмы с поглощённой ими такой же маленькой архитектурной компанией. Он до поздней ночи занят решением мелких и не совсем мелких вопросов, возникающих в процессе. Чимин, его такой домашний, замечательный, уютный, но сильный и самостоятельный Чимин в этот период с ума сходит, как сейчас выяснилось, над процессом расширения собственной студии танцев. Он открыл её три года назад на свои сбережения ещё до начала их отношений с Юнги. А после совершенно ревностно и по-своему забавно относился ко всем попыткам старшего как-то помочь с ведением дел. И не потому, что не доверял и боялся, а потому что: «Юнги, позволь мне самому разобраться с этим. Я обещаю прийти за помощью, когда она мне серьёзно понадобится». И ведь ни разу не пришёл и ни разу не потратил ни копейки средств Юнги даже на какую-нибудь несчастную лампочку для своей студии. А сейчас готовит документы, чтобы заявиться на получение гранта и организовать расширение своего проекта. Стоя под горячими струями воды, Мин размышляет о том, что и сам не так давно денно и нощно искал средства и способы для расширения своей архитектурной, на тот момент совсем ещё маленькой конторки и сбивался с ног в поисках спонсоров, готовых вкладывать свои средства в это дело. И он точно сейчас не может дать оценку шансам Чимина получить необходимую помощь от кого-то. Во-первых, их направления очень разные. Ну, серьёзно, где архитектура, а где искусство! Искусство, не просто студия танцев, искусство. Юнги даже при желании не сможет ответить как-то ещё, кроме: «Восхищаюсь, уважаю, люблю» на вопрос о том, что он чувствует к Паку. Только в таком порядке, и вряд ли это когда-нибудь изменится. С первого дня знакомства, задолго до того, как осоловелый от любви и не способный держать уже свои чувства в секрете Юнги пришёл к Чимину с признанием, презентом и распахнутой душой, он восхищался младшим, его талантом и способностями. Потом, после проклятущей аварии, страшной травмы и запрета на занятия профессиональными танцами и балетом, Юнги проникся к нему таким уважением и гордостью за его волю и силу принять произошедшее и начать всё заново, что уже просто не смог быть в стороне. Любовь пришла потом. Не обухом по голове, а скромно, не торопясь и не ломая привычного течения жизней, вышла из-за спин прочих чувств и эмоций. Появилась и до сих пор не ушла. И уже три года, (надо же, три года!), ещё бы столько же, а потом ещё и ещё, и так до седой и немощной старости. Именно столько он готов дарить этому человеку своё внимание и заботу. Именно до самой старости он будет готовить ему завтраки, дарить по поводу и без повода так любимые Чимином безразмерные всех цветов и фасонов кофты, пополнять и без того бесчисленное количество колец и браслетов, закрывать его собой в толпах аэропортов, массажировать его травмированные ступни, согласно кивать и оплачивать все его: «Хён, может переделаем гостиную/кухню/дом», и просто быть рядом. Идея дурная и «очень взрослая» приходит к Юнги, когда он стоит перед запотевшим зеркалом душевой. — Хм, я же могу проспонсировать это всё, не обнаруживая себя до последнего, а там уже поздно будет выкаблучиваться, — думает он, глядя на своё скрытое паром и каплями воды отражение, — есть шанс, что в итоге яйца мне открутят, но может, танцевать буду лучше. Спустя, как показалось Юнги, бесчисленное количество недель он получил уведомления от финансового отдела о том, что средства в счёт гранта перечислены. А ещё через пару недель, сидя на видеоконференцсвязи с партнёрами, он получил сообщение от Чимина. Вам знакомы ощущения, которые вызывает фраза матери: «Сын, нам нужно поговорить», или строгое от начальника: «Зайдите ко мне в кабинет»? Вот именно такие ощущения вызывают у Юнги чиминовы сообщения «Жду тебя сегодня пораньше». В прошлый раз это сообщение означало появление в доме щенка, ныне уже взрослого Холли, а до этого этим сообщением ознаменовался приезд миновых родителей, а до этого…в общем, стресс. И каждый раз отписываясь коротким «Понял, буду в семь», Юнги молит богов об аврале на работе, апокалипсисе, сердечном приступе, но неизменно летит, сломя голову, домой к названному времени. А иначе нельзя: стресс стрессом, но Чимин это Чимин. — Чимин? — кричит Юнги, заходя в дом. — Юнни, я наверху, сейчас спущусь! — слышится счастливый голос со второго этажа, а после торопливые шаги. Господи, Мин когда-нибудь привыкнет к тому, каким красивым бывает этот мужчина? Никогда не привыкнет, да и не хочет привыкать. Ему безумно нравится залипать с приоткрытым ртом и удивляться тому, что периодически перед ним появляется вроде бы его, но совсем другой Чимин. Такой разный: воздушный, нежный, сексуальный, деловой, по-юношески нелепый и всегда красивый. Всегда, даже лохматый и отëкший утром со сна, замученный и уставший поздно вечером, нелепо смеющийся и лепечущий глупости, когда пьян, злой и заведённый, и вот такой как сейчас — улыбающийся, с лихорадочно горящими счастьем глазами. Это самый любимый Чимин, ради такого зрелища Юнги готов горы сворачивать. — Что у нас сегодня? — шутливо спрашивает Юнги, — потоп? Пожар? Твои родители приехали или мои? Опять лепить пельмени? Может не надо? — Я получил грант! — кричит восторженно Пак и бросается в объятия старшего, — я выкупил новый зал, и теперь могу нанять ещё тренеров и набрать новые группы! — Уоооу! — Юнги так искренне и почти не наигранно удивляется, что сам собой сейчас гордится. — Отпразднуем? — младший жмётся довольным котом и урчит куда-то в плечо. — Конечно! Куда хочешь сходить? Или выпьем дома? — Поедем в новую студию и выпьем там, — спокойно отвечает Чимин, а завидев удивление на лице Мина, пожимает плечами и поясняет, — традиция. Время в пути до студии пролетело незаметно, всю дорогу Чимин рассказывал о своих планах и делился идеями нового проекта. — Боже, Чимин, как ты нашёл это место, — восхищенно проговаривает Юнги, стоя с бокалом вина перед панорамным окном одного из огромных залов. — Нравится? — Чимин обнимает его со спины. — Здесь очень красиво, и какой вид за окном! — Мне тоже нравится, — голос тихий, мурчащий, а аккуратные пальчики расстëгивают пуговицу на миновой рубахе. — Чимин? — тянет вопросительно и перехватывает руки младшего своими. — Тс...— шепчет в самое ухо, — здесь никого кроме нас нет, этаж совсем пустой. — Может, сделаем это дома? — с надеждой в голосе спрашивает старший, но понимает, что шансов на это совсем нет. — Я хочу здесь, — опаляя дыханием шею, — хочу опираться ладонями в это огромное окно и наслаждаться тем, как ты трахаешь меня. — Блять, — шипит Юнги и пытается развернуться, но Чимин его останавливает. — Но сначала я хочу, чтоб ты дал мне разрешение на одну маленькую шалость. Ох, сколько было таких маленьких шалостей. От одной только мысли Юнги становится трудно дышать и тело прошивает волной возбуждения и сладкой истомы. — Ты же знаешь, что я согласен на любую твою шалость, — шепчет он, откидывая голову на плечо так и прижимающегося со спины Чимина. — Тогда ты разберёшься сам, что делать? — и вручает Юнги небольшой тканевый мешочек, — здесь всё, что может тебе понадобиться, — и улыбается так по-дьявольски горячо и соблазнительно. Выходя из тренерской душевой комнаты и возвращаясь в зал спустя каких-то полчаса, Юнги замирает и с ощутимо разливающимся в низу живота жаром наблюдает за тем, как совершенно голый Пак, господи прости, Чимин стоит, опираясь грудью о зеркало и растягивает себя. Юнги непроизвольно тянется к своему уже стоящему колом после подготовки и введения стимулятора простаты члену и не сдерживает тяжелого сорванного вздоха. — Чимина, — шепчет он и с места не двигается, – ты просто дьявол. — Иди ко мне, хëн, — произносит сквозь стон и всхлипывает, когда пробка, которой он растягивал себя, проникает в отверстие полностью. Пак раздвигает ягодицы и демонстрирует Юнги яркий камушек основания пробки. Мин преодолевает разделяющее их расстояние в несколько больших шагов и вжимает младшего в зеркало всем телом. Чимин на это несдержанно стонет. Контраст температур холодного зеркала и горячего тела обостряет ощущения и возводит градус возбуждения до максимума. — Хочу тебя, — рычит Юнги, вжимаясь пахом в чиминовы ягодицы, — безумно хочу, — крупно вздрагивает, когда игрушка в нём самом начинает слабо вибрировать. — Ты обязательно получишь меня, Юнги, — Пак толкается бедрами на встречу, теснее прижимаясь к горячей возбуждённой плоти. Он мягко высвобождается из плена рук старшего и тянет его к окну, прижимает к стеклу спиной и целует нежно, тягуче. — Я так люблю тебя, хëн, — шепчет, прерывая поцелуй, — так хочу тебя, — перемещается нежно-кусачими поцелуями к скуле, спускается к шее, задерживается на острых ключицах, прикусывая кожу на них и влажно зализывая следы укусов. Юнги плавится, растекаясь бесформенной лужицей под этими прикосновениями, ему одновременно хочется и прекратить это, и продолжить, он несдержанно стонет, цепляясь крепче за разгорячëнное тело и притягивая младшего за талию, вжимая его в себя. — У меня сейчас сердце остановится, Чимина, — шепчет еле внятно. Для него этого всего так много. Осознание, что сейчас их может увидеть кто угодно из здания напротив или с улицы, щекочет нервы и подливает бензина в уже полыхающий пожар в сознании Юнги. Ему одновременно хорошо, горячо и стыдно, но это возбуждает ещё больше. Он расслабляется и опускает руки вдоль тела, когда Чимин снова мягко высвобождается из хватки и опускается перед ним на колени. — Ты такой влажный, хëн, — шепчет он и еле ощутимо прикасается кончиком языка к головке члена, не касаясь его руками. Юнги не может на это смотреть, не в силах, он откидывает голову назад и ощутимо прикладывается затылком о стекло, шипит несдержанно и с трудом удерживается на ногах, когда Чимин так же без рук захватывает в горячий плен своего рта сначала головку, посасывает её, прижимаясь языком к уздечке и насаживается глубже. Мин сейчас ощущает себя подростком, готовым кончить только от этих незатейливых ласк, поэтому опускает руку на затылок партнёра и аккуратно сжимает пряди в кулаке, шепча суматошно его имя, и почти скулит, когда тот резко отстраняется и пережимает член у основания и тут же отпускает. Орган, не получивший разрядки, болезненно пульсирует, и по блестящей от слюны головке стекает новая капля предэякулята. — Чëрт, чëрт, чëрт, — почти на распев проговаривает последнее слово и стонет Юнги, тянется к члену, но Чимин перехватывает его руки и отводит чуть в стороны, крепко удерживая за запястья. Наклоняется к члену и дует на поалевшую от стимуляции и возбуждения головку, заставляя старшего, крупно дрожа, сжаться, и выбивая из него новый, почти болезненный стон. — Никакого самоуправства, хëн, — шепчет он, соблазнительно облизывая губы, — вот держи это, — вкладывает в правую ладонь пульт от игрушки, которая сейчас по прежнему раздражает простату Юнги своей слабой еле ощутимой вибрацией, — не смей себя трогать. Чимин методично не единожды проделывает это: доводит Юнги до самого края и лишает того, уже доведëнного до состояние почти невменяемого, любых прикосновений в последний момент. — Прекрати, — стонет Юнги, — прекрати это, Чимин, — дыхание, сбитое к чертям, голос охрипший от стонов и рыка, — иначе я… Чимин, до сих пор удерживающий минов член и крепко сжимающий его у головки, проходится влажным языком от самых яичек вдоль всего ствола и Юнги, не ожидавший этого, случайно нажимает на кнопку увеличения мощности игрушки. Тело прошибает неконтролируемая дрожь, и Мин роняет пульт на пол. — Господиблять, — рычит он и шарит руками по стеклу за своей спиной в поисках опоры. — А вот теперь возьми меня, — шепчет ему в самые губы поднявшийся на ноги Пак и целует грубо, жадно и кусаче, проникая языком в рот, и стонет в поцелуй. Юнги действует почти грубо, несдержанно, потому что выдержка закончилась ещё на втором прерванном оргазме. Теперь он прижимает Пака к стеклу, шарит руками по его телу, сжимает талию и бёдра. Опускает руки на ягодицы, впиваясь в них пальцами и разводя в стороны, стонет сам, когда слышит шипение и всхлип младшего. — Не тяни, — Пак толкается пахом в пах старшего. — Не тянуть? — язвительно переспрашивает, — развернись, — голос звучит почти сорванно сквозь сбившееся дыхание. Юнги удовлетворённо шепчет: «Какой хороший мальчик», когда Чимин разворачивается к нему спиной и, опираясь руками о стекло, прогибается в пояснице, легко подаваясь бёдрами назад. Юнги кладёт свои ладони на его ягодицы и аккуратно раздвигает их. — Раздвинь и придержи их, — говорит он мягко и, когда Чимин исполняет просьбу, опускается на колени. Теперь пришло его время играться, хотя и собственное болезненное возбуждение сводит с ума и просит незамедлительной разрядки. Юнги под слабый стон младшего аккуратно вытягивает пробку и наблюдает за пульсирующим колечком мышц. — Ты так хорошо растянул себя, — шепчет он, оглаживая внутреннюю сторону бёдер, – прогнись ещё немного, — просит он и приникает губами к ягодице. Он кладет свои ладони рядом с чиминовыми, позволяя тому освободить руки, надёжнее опереться и расслабиться, медленно проводит языком по ложбинке между ягодиц от яичек до копчика и возвращается к отверстию, аккуратно оглаживает языком и проникает внутрь. Чимин почти хнычет и тянется рукой к своему члену, проводит пару раз вдоль ствола и толкается навстречу языку старшего. — Хён, хëн, — шепчет заполошно, — возьми его, возьми. Юнги не сразу понимает, о чëм говорит Пак, отвлекается от своего занятия и отстраняется. Чимин в этот момент наклоняется чуть ниже, прогибается и опускается, прижимает свой член так, что Мин, находящийся сзади может приласкать головку. Старший перехватывает его член и нежно вбирает головку в рот, наслаждаясь развязными стонами партнёра, погружаясь с головой в похоть и неконтролируемое желание. Он ласкает языком уздечку, вызывая дрожь в теле младшего, проходится языком выше, ласкает его яички и возвращается к анусу. — Пожалуйста, хëн, — шепчет Чимин. — Пожалуйста, что? — уточняет Юнги, поднимаясь. — Я хочу кончить, хëн, — стонет Чимин. А как хочет кончить Юнги! Он только и знает, что одëргивает себя от того, чтобы не прикоснуться к себе и не спустить, не дойдя даже до полноценного секса. — Сейчас, детка, сейчас, — проговаривает он и выдавливает смазку на пальцы, согревая её лёгкими движениями, и сразу, не встречая сопротивления, входит в Пака двумя пальцами. — Я готов, хëн, — шепчет тот, утыкаясь в свои согнутые руки, — готов. — О, я вижу, — ухмыляется старший и добавляет смазки, — это тебе, — он передаёт поднятый ранее с пола пульт в руки Чимина и тут же взрыкивает от новой волны прошившей тело вибрации, — не торопись, –шепчет он и шлёпает легко Чимина по ягодице. Юнги входит аккуратно, плавно и сразу на всю длину, замирает на несколько секунд, давая Чимину время привыкнуть, а себе возможность перетерпеть желание кончить прямо сейчас. — Хён, двигайся же, ну, — раздражённо шипит Чимин, и сам почти полностью соскальзывает с члена и снова насаживается. — Я не продержусь долго, — шепчет Юнги, начиная медленно раскачиваться. Он совершает размашистые движения, выходит почти полностью и так же вгоняет член по самое основания. Он буквально на последней ниточке сдержанности движется в младшем, уговаривая себя продержаться и дать тому получить разрядку. — Я, — стонет Чимин, когда Юнги особенно удачно движется, — я сейчас, хëн, сейчас. — Давай, Минни, — рычит Юнги и начинает вбиваться быстрее, более несдержанно. — Да, хëн, да, — скулит на одной ноте младший, лаская свой член. Юнги чувствует, как Чимин начинает сжимать его и окончательно отпускает себя, вбивается быстро, торопливо, наполняя помещение пошлыми шлепками кожи о кожу, хлюпаньем смазки и сдвоенными стонами. — Ну, же, Чимин, — рычит Юнги уже на грани оргазма, сознания и реальности. — Да, папочка, да, — вскрикивает Чимин и кончает, пачкая стекло белёсыми разводами. Юнги в этот момент закусывает губу, силясь сдержать скулёж, и его накрывает оргазмом такой силы, что возможности устоять на ногах без опоры не остаётся, и он вжимает стонущего Чимина всем телом в стекло. Лишь почувствовав во рту вкус крови, Юнги разжимает челюсти и всё же действительно скулит, совершая последние толчки и изливаясь внутрь Чимина. — Ты сумасшедший, ты знаешь? — Фыркает смешливо, зарываясь носом в волосы на затылке Пака, — папочка? — Он так и не вышел из Чимина, поэтому может себе позволить маленькую шалость и слабо толкается. — М, — стонет разморенный оргазмом младший, — я видел, от кого грант, — улыбается, — спасибо. — Больше так не делай, — шепчет Юнги, продолжая слабо покачиваться. — Чего мне нельзя делать, папочка? — Блять, — шипит Юнги, чувствуя, как член снова наливается кровью. — Больше не заниматься с тобой сексом у открытых окон, — толкается ответно и стонет, — представляешь, сколько людей могло нас видеть, — и снова стонет, когда застигнутый врасплох вибрацией Юнги резко толкается в него. Чимин так и остаётся прижатым к окну, его вновь вставший член сейчас трётся о заляпанное его же спермой стекло. И это так грязно, так возбуждающе и так сводит с ума. А больше всего ему нравится Юнги, доведённый до ручки и не способный сдерживать себя. Вот сейчас, например, он так и не отстранился, вжимается в спину Пака сильнее и движется в нём размашисто и быстро, кусает любезно подставленную шею и плечи. Чимин уверен, что следы от зубов будут несколько дней напоминать о себе. Он точно знает, что сейчас Юнги уже на грани, в таком состоянии его можно довести до оргазма лёгкими прикосновениями, но младшему нравится, когда тот сгорает от переизбытка ощущений, вскрикивает от накрывающего оргазма, поэтому прибавляет мощности игрушке и сам с ума сходит, когда слышит короткий вскрик партнера и ощущает, как трясёт прижимающееся к нему тело, наслаждается тем, как болюче впиваются в его бёдра чужие пальцы, наверняка оставляя следы. — Я хотел…м, — продолжает он сквозь стоны, — я хотел прийти к тебе и отсосать, ах…- Чимин стонет в голос, ловя ощущение снова подступающего оргазма, — прямо в кабинете, — старший на это рычит и ускоряется, вколачиваясь с остервенением, — пока ты слушал своих нудных…ох, да, папочка, да, — вскрикивает Чимин, снова изливаясь на окно под очередной сдержанный вскрик Юнги и чувствует, как пульсирует в нём член, наполняя новой порцией семени. — Мне кажется, я не смогу тренировать здесь детей, — смешливо произносит Чимин, надевая свою кофту и смотрит на белёсые разводы на стекле. — М? — Юнги отвлекается от борьбы с пуговицами на рубашке, — просто не рассказывай детям, что ты тут делаешь со взрослыми дядями, — замолкает и бросает на Чимина нечитаемый взгляд, мнётся секунду, размышляя о чем-то, — Чимина, в другом районе города продаётся ещё одна студия с двумя репетиционными залами, — подходит к нему и нежно убирает прядку волос, выбившуюся из растрёпанной ранее причёски, — я могу тебе её купить. Хочешь?