Жажда родственной души

      Когда-то принадлежевший дедушке Ликси кабинет тихо закрывается на ключ. Единственный источник света - растущая луна и яркие звезды на небе, видневшиеся из не плотно-закрытого шторами окна. После ухода главы всего семейства, кабинет опустел - стол остался совсем пустым, ни декора, ни мелочей интерьера, ни любимых предметов мебели самого старика, лишь книги пылящиеся на стелаже во всю стену позади рабочего стола. Это придаёт особый шарм.              Плотные стены скрывают от чужих ушей и посторонних глаз шуршание одежды, причмокивания с отчетливым мокрым звуком и столкновения возбужденных тел о все, что попадётся под ноги и на пути. Тихие звуки остаются не услышанными другими жителями этого дома, видевших сейчас десятый сон.       Страсть и искры горели внутри обоих сердец, отпечатки ледяных рук на открытых участках кожи были словно единственным спасением из этой адской жары, а узлы внизу живота затягивались все туже и туже, с каждым хаотичным шагом, с каждым новым поцелуем, с каждой вечной секундой. Хан поднимает на руки Лино, придерживая её за бедра, углубляя и так горячий поцелуй ещё дальше, за пределы этических норм. Она обвивает ногами его торс, неопределённо ведя нежными пальцами по его укрытому тенями лицу, колючему затылку и обжигающей шее. Это заводит их двоих ещё сильнее.       Её тело оказывается на прохладной поверхности стола, мужская рука аккуратно, но не менее будоражище, притягивает за талию к себе, к кипящему от чувств телу, другой опираясь о поверхность по правую сторону от неё. Рубашка Хана отлетает в сторону через пару секунд. Женские кисти чувственно рисуют силуэт мужчины, хозяйственно очерчивая каждую мышцу и рельеф, слегка царапая коготками широкую спину. На его теле появляются мелкие мурашки, а на губе след от легкого укуса.       Лино любит проявлять свою любовь физически. В отличии от своей пасии, Джисон не торопился с лишением её одежды. Наоборот, он растягивал удовольствие, что получает от прелюдий, от желания, как и своего, так и партнёрши. На каждой новой открытой части тела оказывался легкий поцелуй, оставляющий мокрый след на перламутровой коже. Так продолжалось до тех пор, пока платье не упало к его рубашке. Нижнее белье Лино пошло следом.       Женский корпус откидывается чуть назад, упираясь собственными сильными руками в дерево. Хан продолжает красочные поцелуи на широких, таких восхитительных бедрах, спускаясь все ниже и ниже к половым органам. Он закинул её ноги себе на плечи, сам опускаясь на колени для удобства. Его ладони блуждают по телу, пока не достают до прелестной груди и не оставляют на ней свои мечтательные следы. Её соски оказываются между его пальцев, что сжимают грудь целиком.       Из уст вырывается сладкий стон, когда поцелуи доходят до гениталий. Когда вглубь проникает язык, голос наслаждения становится громче, яснее и эмоциональнее. Щёки горят, на них явно остались следы роз и шипов, живот дёргается от движений чужого языка у себя в теле, руки и ноги начинают поддрагивать от удовольствия. Её голос доходит предела звуконепроницаемости комнаты, что заставляет шоколадные глаза подняться и насладиться картиной перед собой, но и остановиться.       Увлажняющий бархат Хана заставляет нервные окончания завернуться и превратитсья в бабочек: - Шш, чаги, - прерывное дыхание разогревает ткани внизу, отстраняясь от успокаивающего холода, - ты же не хочешь оказаться пойманными, верно? - ухмылка на его лице заиграла новыми оттенками, а дрожь в конечностях стала более ощутимой на его плечах.        В его пушистые волосы на секунду впутывается мелко трясущаяся ладошка,потрепав их и приятно оттянув назад, но сразу же с почти слышным хлопком падает обратно на стол. Её ноги перекрещиваются на его спине, все тело дрожит, а пухлые губы еле сдерживают мелодию страсти. Тело мелко вибрирует от чуть ли невыносимого оргазма, но весь шум из легких съедает очередной чуткий поцелуй, сопровождаемый долгим мычанием и пошлым смехом. Даже неуклюжие от близости тонкие пальцы справляются с тугим ремнем на его штанах и сразу после завершения работы их волшебство накрывается холодным скатом. Он удерживает её руку возле пресса, необдуманно позволяя ей прикоснуться. Штаны и бельё оказываются в той же куче одежды, неопрятно раскиданной на полу. Кубики пресса остаются в памяти ладоней Лино, а осторожный толчок - в её воспоминаниях.       Гармония голосов смазывается танцем языков, а ритмичные движения бьющие по нужным точкам - расстворяются где-то в душе вишневой волной и ярко-желтым сиянием, с белоснежным шлейфом. Лунное отражение оставляет частичку себя на спине Хана и ногах Лино, вместе с пыльцой звёзд, оставаясь на сон в родинках.       Несколько прядок на голове мужчины оттягиваются, доставляя незаметный дискомфорт, предоставленный погруженной в действие женщиной. Они с трудом справляются с задачей оставаться настолько скрытными, насколько это возможно, а в данной ситуации - любой неправильно трактированный выдох и сразу куча нерешаемых проблем. Ловя доказательство их искренности ртом, они умудряются закончить лишь сбитым дыханием.       После акта они ещё создают контакт голых тел, лишь для близости, лишь для комфорта. Хан сидит на столе, играясь с длинными каштановыми локонами, накручивая их на палец, пока Лино, обвив собой его тело, гладит кончиками пальцев края его портрета. На её ребрах ещё ощущаются черствые от гитары пальцы, словно острые ветки мягких цветков магнолии, на ногах - фантомные прикосновения другого тела. Она ложится на его плечо и наблюдает за спокойным небом. Он чмокает её в нос, прямо в родинку, и поглаживает сгорбленную спину.        Ночь - их время, без детей и ненавистных мужа и жены. Без забот и лишь с самими собой, лишь со своей родственной душой. Морально и честно - они мудаки по отношению к супругам, они несправедливы к детям и ужасные люди для друзей, но им самим плевать. Нужные люди поймут, дети осознают, а ненужные пусть катятся к черту.       Их отношения - не убийственный вулкан с вспыльчивыми извержениями и не опасная гроза посреди мёртвого океана, они прилив волн умеренного моря и шёпот джунглей. Им не нужно одобрение, если их сердце превращается в нечто большее, чем просто орган качающий кровь, только друг с другом. Пчелы в животе вновь разноцветные бабочки.       Они мнимо выходят из комнаты, направляясь каждый в свою спальню. На прощание Лино оставляет персиковый привкус на его губах, прячась за белой дверью. Хан слышит шёпот на первом этаже, на кухне. Распознает манеру речи жены и хохот брата. Им нужно перестать скрываться и пытать друг друга. Все равно дети знают: что-то не так.       Бумаги на развод и кольцо для предложения у него будут готовы к следующей неделе. Пора перестать прятаться от реальности и наконец жить счастливо.

《Давайте наслаждаться настоящим》