Wet tail

Петляя меж стволами деревьев, перепрыгивая коряги и овраги, к озеру, на манящую песнь несётся черный волк. Сильные лапы взрывают землю, оставляя после себя много следов и пыли в воздухе. Чонгук чувствует слабый запах хвои, ещё даже до конца не проявившийся у его семилетнего сына. Волнение разрывало изнутри, а манящий голос, сладкий, завораживающий, становится всё ближе. Чонгуку везёт, сам он ещё может мыслить адекватно, не поддаваясь голосу сирены. Между стволов виднеется поляна, слышится тихий плеск воды. У вожака замирает сердце. Он в последний момент выпрыгивает из леса и тут же обращается в человека, подбегая к своему сыну, что уже по колено стоял в воде. Молодой парень, сидящий в нескольких метрах от ребенка, замолкает. Чонгук берет ребенка на руки, прижимая к себе, словно сокровище. Хотя, так и есть. Обернувшись, вожак смотрит на парня с каштановыми волосами, в чьих больших карих глазах читалась или сплошная агрессия, или жажда мести. А может и вовсе немое спокойствие, признание поражения. — Пап, а можно я с этим дяденькой побуду?— тихо спрашивает малыш, замечая, как взрослые смотрят друг на друга. — Прости, Джону, но нам нужно вернуться домой. Стая ждёт,— мягко отвечает Гук, глядя уже на сына и ласково улыбаясь. Ребенок кивает словам отца, ручками держась за шею альфы. Чонгук отходит от воды, аккуратно помогает сыну перебраться к нему на спину и обращается, в ту же секунду скрываясь в деревьях. А парень сирена всё ещё долго смотрит оборотням вслед, прижимая свое ожерелье из ракушек к груди. *** — Нашелся!— восторженно произносит Хосок, забирая у Чонгука Джону и обнимая. — Очередная наглая сирена. Я думаю, нам нужно получше следить за детьми,— вздыхает Чонгук, садясь на землю возле Хосока. Альфа тоже садится, поглаживая ребенка по голове. — Почему именно за детьми? Не мало случаев, когда сирены забирали и...— начинает Хосок, но тут же замолкает. Поздно. Чонгук все равно вспоминает о Чимине. Бедного омегу сирены заманили и увели с собой ещё два года назад, но альфа всё ещё не мог оправиться, принять тот факт, что его действительно больше нет. — Просто дети, они... Более легкомысленны,— вздыхает Чонгук, взглянув на своего сына. Омега смотрит на отца в ответ, улыбаясь. — Хоби-а, а что значит легкомысленны?— с интересом спрашивает Джону, пальчиками зарываясь в волосы дяди. — Это значит не думают о последствиях. Вот ты не подумал, что папа будет волноваться и убежал,— поясняет Хосок, вздыхая. — Я не специально, честно! Я даже не помню, как ушел из лагеря!— извиняется мальчик, взглянув на отца. Чонгук лишь улыбается, махнув рукой. — Главное, что ты в порядке. — Гук! Я схожу в лес? Некоторые травы кончились,— прерывая подходит лекарь, кивая Хосоку в знак приветствия. — Да, Генхо. Но будь осторожен,— серьезно просит вожак, взглянув омеге в глаза. Тот лишь кивает и направляется к выходу из лагеря, здороваясь со всеми, кто попадался на пути. Чонгук смотрит ему в спину и вздыхает. Когда-то и Чимин вот так ходил по лагерю и дружелюбно со всеми здоровался. — Я думаю, мне стоит прогуляться где-нибудь. Развеяться. Только давай так, пока меня не будет, ни на шаг от Джону не отходи, хорошо?— с надеждой спрашивает Чонгук, обернувшись к Хосоку. — Спрашиваешь? Всё сделаем, будет жив-здоров,— с улыбкой проговаривает альфа, обнимая ребенка крепче. — Ну хорошо. Я скоро вернусь,— кивает вожак. Целует сына в макушку и, обратившись, мчится из лагеря в лес, шумно носом втягивая успокаивающий запах деревьев, травы и цветов, что окружали лагерь. *** — Чего тихий какой? Обычно голосишь на всю округу, а сегодня что?— с интересом спрашивает сирена, глядя на себя в зеркало. — Да так. Представляешь, Юнги, я сегодня смог заманить к нам сюда ребенка...— с тихим удивлением проговаривает Тэхен, рассматривая свои руки. — Куда отвёл?— спрашивает Юнги, обернувшись к соседу. — Никуда. За ним прибежал вожак стаи, что у нас тут поселилась. Видимо, его отец. — Это тот, что бывший Чима?— с пренебрежением спрашивает сирена, подплывая ближе. Тэхен кивает, поднимая взгляд на Юнги. — Знаешь, он такой красивый... Такое чувство, как будто не я его песнью с ума свел, а он меня своим взглядом... — Тэхен, ты дурак? От такой грубости хочется вмазать Юнги хорошенько, но это ведь Юнги. Куда он без таких вещей? — Почему сразу дурак? Ты видел его?— спорит Тэ, разводя руками. — Тэхен, алло, там за дверью стоит Чим, не забыл, откуда он? Если ты хоть раз этому зверю на глаза попадёшься, он тебя на кусочки искромсает и засолит, в лучшем случае,— отмахивается Юнги, вновь вернувшись к зеркалу. — Ты никогда меня не поймёшь,— вздыхает Тэхен, поднимаясь с кровати. — Ты меня тоже. Юнги собирается выйти за дверь, но Тэхен резко окликает его, хватая за руку. — А ты сейчас сильно занят? *** Чонгук легким бегом направляется к лагерю, наслаждаясь солнцем, что грело темную спину. Трава приятно щекотала подушечки лап, да одновременно с этим и успокаивала запахом. Запах свежей травы и росы. Запах Чимина. Но не такой живой. Чонгук готов был зарыться носом в землю и пролежать так все дни до конца своей жизни, но у него была стая, был Джону, Хосок. Он должен быть сильным для них всех. Должен вытерпеть это, перешагнуть через прошлое и жить настоящим. Лагерь становился ближе, начали слышатся приглушенные крики. Чонгук заволновался, ускорился, молясь, чтобы только всё было в порядке. Он уже на всех парах несётся вперёд, но тут же натыкается на черно-серого Хосока, что тут же обращается. Чонгук делает то же, хватая брата за плечи. — Что за крики? Что случилось?— грубо спрашивает вожак, потрясывая Хосока. — Джону... Он пропал! Я на миг отвернулся, заглянул к Генхо, а его уже нет! Прости, Гук!— виновато объясняется Хосок, понурив голову. Чонгук распахивает глаза, отходит от брата. Вновь обращается и по памяти несётся к озеру, стараясь уловить хоть что-нибудь, будь то запах малыша или песнь сирен. Теперь страх был намного сильнее. Как давно Джону пропал? Вдруг Чонгук уже не успел? Лапы едва касаются земли, вожак бежит с огромной скоростью, в любую секунду рискуя не успеть повернуть и врезаться в дерево, после упав без сознания. Сквозь свист ветра в ушах начинает слышатся и песнь. Та же самая, недостаточно сильная, чтобы околдовать Гука, но слишком сильная для маленького Джону. Впереди вновь мелькает поляна, Чонгук со свистом вылетает на неё, тут же обратившись. Теперь сирен было двое. Тот же самый парень и ещё один, что уже держал на руках Джону. Он был метрах в десяти от берега, когда другой был совсем рядом. Чонгук чувствует закипающее волнение, страх за сына. Медленно подходит к воде, глядя только на Джону, что пустым взглядом смотрел в воду. — Хочешь забрать его целым и невредимым? Сделай всё, что я скажу,— тихо проговаривает парень с каштановыми волосами, привлекая внимание. Чонгук смотрит на него со всей той злостью, что скопилась за два года. Они отняли у него любимого человека, а сейчас забирают сына. Это что, традиция такая? Каждые два года устраивать такое веселье? — Я пойду пока, Тэ. Позовешь,— скучающе произносит парень, насвистывая лёгкую мелодию и зажимая Джону нос, а после опускаясь под воду. Чонгук чуть ли не задыхается от волнения и злости. Ему нужно лишь три секунды, чтобы уже по шею стоять в воде, пытаясь обойти второго сирену, что мешал ему. — Уйди! Он же задохнётся!— агрессивно рокочет альфа, пытаясь оттолкнуть от себя сирену. — Он не задохнётся! Ну послушай же меня!— кричит в ответ парень, с трудом сдерживая альфу. Чонгук замахивается ладонью, собираясь просто вырубить парня, но в ту же секунду замирает. Мысли улетучиваются, в голову прокрадывается тихая мелодия, что спокойно просила оставить все попытки и отойти. Чонгук, словно кукла, отходит назад и садится на берегу, пустым взглядом изучая воду. Сирена смотрит на него с грустью. Продолжает напевать мелодию, окутывая и захватывая разум вожака. Тэхен медленно подплывает ближе к берегу, изучая глазами каждый кусочек тела Чонгука. Жадно цепляется за любую мелочь, откладывает в голове, тем временем подходя ближе. Чонгук выглядел так, словно они знали друг друга уже много лет. От него веяло безопасностью, силой и огромной властью. Наверное, потому что он — вожак стаи оборотней? Тэхену было все равно, насколько он опасен и сколько власти находится в его руках. Он буквально видел Чонгука насквозь, потому что Чонгук — самый светлый из всех, кого только сирена встречал. И он же со своим другом лишил оборотня любимого человека. Тэхену было очень жаль, что теперь Чимина не вернуть обратно, да и Юнги против будет. Но что, если Тэхен сможет занять его место? Отречётся от своей сущности, навсегда покинет озеро и будет жить с Гуком? Тэ был готов. Но будет ли согласен Чонгук разделить свою жизнь с тем, кто до этого её разрушил? Тэхен со слезами на глазах продолжает петь песню, подплывая к берегу. Хвост бьётся о песок, но Тэ не обращает внимания. Тонкими пальцами сирена хватает ожерелье на шее и резко снимает, продолжая петь. Хвост делится, теперь у Тэхена две ноги, на которых он быстро подбегает к альфе, что всё ещё лишь молча стоял. Песнь не должна работать, но сильное тело, обвитое чужими прохладными руками не сопротивляется и вообще не выглядит так, словно что-то изменилось. Сирена боится взглянуть вожаку в лицо. Боится увидеть холод и агрессию, а потому носом тычется в чужую сильную грудь, продолжая петь красивую песню о любви. Никто кроме Тэ не мог её понять. Она спета на выдуманном сиреной языке. Кажется, мир уходит из под ног, на которых и так стоять было непривычно, потому что Тэхен чувствует, как Чонгук обнимает его в ответ. Сам. Сирена замолкает, слеза катится по щеке. Тэхен робко поднимает голову и смотрит Чонгуку в глаза. Он смотрел на сирену в ответ, полностью осознанным взглядом. Придуривается? Или Тэ чудится? Сирена приоткрывает дрожащие губы и тихонько, подрагивающим голосом завершает песню, не моргая глядя на альфу. — Прости, я... Когда ты пришел в тот раз... Знаешь, ты такой смелый... Сильный, и... Я не смог выбросить тебя из головы, но единственный путь, которым я мог вновь тебя увидеть... Мне пришлось украсть твоего сына, вывести сюда песнью...— тихо объясняется Тэхен, глядя себе в ноги, продолжая крепко обнимать Чонгука. Повисшая тишина напрягает. Слышится усталый вздох. — Верни мне сына,— тихо просит альфа, поглаживая сирену по спине. Тэхен чувствует, как что-то внутри надламывается. Хотя, только этого и можно было ожидать, но больно все равно было. — Да, хорошо... Но ты только знай, чуть что — я готов отречься от своей сущности. Только если ты захочешь, я останусь человеком и буду рядом, хорошо?— тихо проговаривает Тэхен, отходя от альфы. Вожак задумчиво кивает, глядя в землю. Тэхен разворачивается и подходит к воде. Заходит по пояс, одевает ожерелье и сладким голосом словно посвистывает, подзывая Юнги. Проходит пару секунд — сирена с ребенком оказываются на поверхности. Юнги устало передает Тэхену Джону и вновь скрывается под водой. Сирена собирается передать сына вожаку самостоятельно, но Чонгук, стоит Тэхену обернуться, уже стоит рядом, что-то мягко шепча и протягивая руки к маленькому омеге. Джону с улыбкой тянется к отцу, сонно зевая. Чонгук с любовью прижимает к себе ребенка, выходя из воды. Тэхен сквозь слезы смотрит на удаляющуюся крепкую спину, а после тоже исчезает под водой, потеряв надежду на ещё хоть одну встречу. Чонгук слышит плеск воды и оборачивается на звук, замирая. Только круги расходятся в стороны, постепенно исчезая вовсе. Стоит ли ему верить? Если подумать с одной стороны, Тэхен очень бы пригодился, ведь он сирена. Но не хотелось брать из него лишь выгоду. Ведь Гук не такой, он слишком честен. А если думать с другой стороны... Как долго альфа не чувствовал любимого человека в своих объятиях. И только сейчас он снова вспомнил и ощутил, что потерял... Об этом, без сомнений, нужно подумать, но позже. Сейчас нужно вернуться в лагерь и передохнуть. *** — Ложись, хватит возиться,— строгим голосом произносит Чонгук, обернувшись на Джону. — Я не хочу спать!— капризничает омега, надув губы. Такие же пухлые, как раньше были у Чимина. Чонгук вздыхает, переворачиваясь на другой бок, к сыну лицом. — Давай, закрывай глазки и спи,— более мягко просит альфа, обнимая ребенка. — Па-ап, а можно поспать с шерсткой?— тихонько спрашивает Джону, пальчиками тыкая в щеки альфы. Чонгук, вздыхает открывая глаза. — Если ты перестанешь капризничать и заснешь, да. — Я буду хорошо себя вести, честно-честно!— восклицает мальчик, улыбаясь. Чонгук обращается и сворачивается клубком, позволяя сыну залезть в серединку. Альфа мокрым носом утыкается в макушку сына и вздыхает, прикрывая глаза. Джону греет, ласково гладит черную шерсть и постепенно сам засыпает, прикрывая глаза. Раньше так его укладывал Чимин. Гук вздыхает, понимая, как же много осталось вокруг Чима, даже спустя два года. Одному справляться сложно. И тут же в голове всплывает мягкий тихий голос, обещающий верность и преданность за... Любовь? Так просто, но так сложно. *** Прохладный ветер колышет черную шерсть, с трудом различимую в ночи. Альфа темными глазами всматривается в гладь озера, тихую и недвижимую. Спокойствие, царившее на поляне, напоминало день, когда Чонгука нашел Чимин. Признался в любви и связал их жизни. А потом и не только жизни... Но это неважно. Главное, что они были вместе. В тишине. Альфа смотрит на полную луну, красиво выделяющуюся в ночном небе. Слышится плеск воды. Чонгук оборачивается на озеро. На одном из больших камней сидел Тэхен. Кожа его, всё ещё влажная, красиво блестела, отражая лунный свет. Сирена слегка улыбается, блестящими глазами глядя на Гука, а после на луну. Вожак тишину поддерживает и тоже смотрит уже на луну, вздыхая. — Волки же воют на луну, а ты чего?— тихим, мягким голосом спрашивает Тэхен, продолжая смотреть на небо. Чонгук лишь слегка качает головой, опуская уши в нерешительности. Сирена сползает с камня в воду, вновь привлекая внимание. Чонгук наблюдает, как Тэхен медленно приближается, снимает ожерелье и бросает на берег, выходя следом. Стройные ноги и бедра укрыты, кажется, водорослями. Но зато крепко и ничего не видно. Тэ присаживается рядом, влажной рукой поглаживая волка по спине, а последний так и льнет ближе к ласковым рукам, не обращая внимания на воду, что текла с рук парня. Луна медленно движется вверх, а Тэхен уже спит, уложив голову на теплый, вздымающийся бок Гука. Парень, кажется, давно высох, но водоросли, укрывающие бедра, всё ещё оставались влажными. Чонгук уложил голову на темные лапы, подумывая, как наверное Тэхену подходит такой же влажный венок. И почему он не носит его, почему не сплел? С такими чарующими мыслями, альфа продолжает поглядывать то на луну, то на спящего Тэ, а со временем и засыпая. *** Чонгук быстро входит в лагерь, тут же чуть ли не падая из-за влетевшего в ноги Джону. — Папа! Где ты был? Я проснулся, а со мной рядом Хоби-а, хотя засыпал ты!— интересуется омега, обнимая Чонгука. Альфа поднимает сына на руки и идет ближе к палате воинов, где жила большая часть стаи. — Я сегодня ночевал у озера. Захотелось воздухом подышать,— объясняется альфа, заглядывая в палату к сонным товарищам,— Подъем, давайте, кто на охоту, кто пройти вдоль границ, быстро, быстро!— командует Чонгук, наблюдая, как альфы и омеги один за одним выходят наружу. — Что у тебя за трава на шее? В озере ночевал?— сонно спрашивает Хосок, подошедший из палаты вожака. — Да конечно, рыбок во сне изучал,— цокает Чонгук, ощупывая шею. Оказывается, у него было что-то вроде украшения из водорослей на шее. Значит, когда Тэхен проснулся, сплел это и уплыл. Чонгук вздыхает, чувствуя, что у него на шее водоросли слегка начинают подсыхать уже сейчас. — Давай, шуруй тоже. А то последнее время совсем обленился,— командует Гук, толкая брата вслед за остальными. Хосок что-то неразборчиво бубнит, а после отвлекается на разговор с одним омегой, что кстати чаще и чаще старался занимать у Чона немало времени. Чонгук хмыкает, наблюдая за ними, а после отвлекается на голос сына. — Пап, а когда я вырасту, я тоже буду командовать нашей стаей, да?— с интересом спрашивает омега, глядя на отца. — Если ты будешь один, то да. А если у тебя появится альфа, будете вместе,— с лёгкостью отвечает вожак, с улыбкой глядя на Джону. Джону говорит что-то неразборчивое, наблюдая за гуляющими детьми, а после присоединяется к ним, оставляя Чонгука одного. Альфа задумывается, пальцами поглаживая подарок от сирены. Сегодня нужно будет снова переночевать у озера. Что-то было в Тэхене, и это что-то должно раскрыться для Гука полностью. *** Темный силуэт, мелькающий меж деревьев, совсем не видно под покровом ночи. Лапы аккуратно переступают каждый корень, каждую ямку. Впереди виднеется поляна и чужая блестящая, влажная кожа, бледная, словно сама луна. Чонгук аккуратно выходит из-за деревьев, окинув сирену взглядом. Тэхен тоже оборачивается, и влажные волосы его укладываются на хрупких плечах ещё красивее, волнами укрывая от посторонних глаз. — Совсем завяли,— вздыхает Тэхен, сползая с камня и подплывая к берегу. Чонгук садится на своё прежнее место, обращаясь в человека. Тэхен выходит на встречу, отбрасывая ожерелье в сторону, на песок. Тонкие, бледные и холодные пальцы снимают с крепкой шеи украшение, из-за чего засохшие водоросли вновь становятся живыми. Чонгук смотрит с легким удивлением, пока Тэ вплетает их обратно в свое некое подобие одежды. — Почему венок себе не сплетёшь? Тебе бы пошло,— тихо проговаривает Гук, глядя на присевшего рядом Тэхена. — Не знаю. Я не умею их плести,— пожимает плечами Тэхен, глядя на небо. — Давай я покажу,— предлагает Чонгук, вырывая из земли пару цветков и укладывая перед собой. Тэхен кивает и тоже немного выплетает из своих водорослей, внимательно глядя на альфу. На весь процесс уходит где-то два часа, когда Чонгук тихо рассказывает и показывает, а Тэхен с легкой улыбкой повторяет, иногда что-то спрашивая, при этом не обязательно о самом плетении. А когда что-то не получалось, Чонгук нежно, словно боясь сделать парню больно, поправлял, касаясь тёплыми ладонями холодных и влажных рук Тэ. Когда оба венка готовы, Чонгук с улыбкой одевает свой на голову Тэхену, глядя, как земные цветы прекрасно сочетаются с каштановыми волосами. Тэхен одевает свой венок на темную голову Гука и улыбается, едва коснувшись холодной ладонью чужой шеи и плеча, пуская по коже табун мурашек. — Снова завянут,— вздыхает Чонгук, ощупывая влажный венок на своей голове. — Пока я рядом, не завянут,— тихо проговаривает Тэхен, с улыбкой глядя на Гука. Альфа вздыхает и ложится на спину, глядя в ночное небо. Тэхен аккуратно голову укладывает на чужую грудь, вслушиваясь в стук сердца и дыхание, словно малый ребенок пытаясь дышать вместе с Чонгуком. Так мило это выглядело со стороны. Настолько, что нельзя было не расплыться в зверско довольном оскале. Вожак стаи влюбился, забылся, а значит план сработает. Пусть стая Чона раз и навсегда запомнит, какой ценой им досталась их территория. И кого они должны за это благодарить. *** Чонгук возвращается в лагерь настороженно принюхиваясь. В траве, недалеко от того места, где вчера они с Тэ провели вечер, был старый, до боли знакомый запах. И ничего хорошего он не предвещал. Рысцой пробежавшись до входа в лагерь, Чонгук обращается в человека и быстрым шагом идет в палату воинов. Встает на пороге и разводит руками в стороны, повышая голос; — Подъем! Сегодня утром я почувствовал у границ с озером чужой запах. Сходите туда по несколько раз за один патруль и пронюхайте хорошенько. И да, сегодня будем патрулировать границы чаще, так будет лучше для всего лагеря,— провозглашает Чонгук, взглядом пробегаясь по сонно поднимающимся макушкам. Разбудив бо́льшую часть товарищей, Чонгук направляется в свою палату, намереваясь обсудить это дело с Хосоком. Как оказалось, и брат и сын вожака всё ещё спали, чему Гук не был удивлен. Вожак аккуратно брата будит, стараясь не разбудить Джону и оба выходят на свежий воздух. — Я сегодня у озера почувствовал запах Джина... Мне кажется, скоро будет очень весело,— мрачно проговаривает Чонгук, глядя на сонного брата. — Думаешь? — Приход изгнанника никогда не вещал ничего хорошего, Хо. Будь на чеку, хорошо? Чувствую, ничем хорошим и в этот раз это не кончится,— вздыхает Гук, после входя в палату, чтобы забрать Джону. *** Чонгук нервно расхаживает по лагерю, то и дело поглядывая на Джону, что с яркой улыбкой играл с одним из младших омег. Над лагерем витало напряжение, все переняли настроение вожака, за исключением детей. По приказу Гука все ходили в облике волков. Альфа с самого детства замечал, что так обороняться или нападать удобнее, чем в теле человека. За пределами лагеря находился только один патруль, среднего размера. В лагере остались две трети воинов, но уверенности все равно не было. Чонгук вскидывает в небо руку, весь лагерь погружается в мертвую тишину, с волнением глядя на альфу. Чонгук вслушивается — со стороны леса слышится шелест травы под десятками лап. Страх закрадывается в самое сердце, заставляя его то биться в тысячи раз быстрее, то совсем останавливаться. Чонгук обращается сам и рысцой подбегает к детям, подгоняя их в детскую. Все послушно заходят внутрь, пока Джону наоборот цепляется в темные лапы отца и капризничает, пытаясь выведать, что происходит. Альфа глухо рычит на сына, толкая в лапы к омегам-нянькам и уходит, вглядываясь во тьму леса, мрачно сомкнувшего верхушки деревьев над головой пришедших. Вожак до боли в глазах пытается рассмотреть тени, но не может увидеть лиц. Почувствовав чужие запахи, альфы и омеги, давно настроенные на защиту дома, встают по обеим сторонам от Гука, ожидая указаний. Чонгук смотрит точно вперед. Из тени деревьев выходит один силуэт, более низкий по сравнению с остальными, но не менее подкаченный. Сверкают янтарные глаза, Чонгук теряет дар речи. Перед ним действительно стоит Сокджин. От хрупкого и красивого тельца омеги не осталось и следа. Теперь под густой белой шерстью скрывается мощное, накачанное тело, наверняка много раз исполосованное во время тренировочных и настоящих боёв. В глазах его, ранее нежных и дружелюбных, теперь плещется лишь холод, сдержанность, чистая агрессия и жажда мести. Позади виднеются и не менее сильные альфы, омеги, гаммы. Он всех подобрал. — Ну здравствуй, братец,— хрипло хихичет омега, входя в лагерь. Члены стаи, до этого стоящие позади Гука, встают наравне с ним. По спине альфы пробегается холодок. Все пришедшие с Джином, следуют за ним молча, нагоняя ещё больший страх неизвестности. — Я, честно, не ожидал тебя увидеть в лагере. Твоя любовь ведь совсем не здесь,— слащаво рассуждает омега, оценивающим взглядом пробегаясь по лагерю.— Да, загулял вожак. Какой позор для стаи,— качает головой Джин, заглядывая в глаза одному из альф. — Не наговаривай на него!— рычит Хосок, подходящий ближе мимо расступившихся товарищей. — Я никогда не лгу, Хоби-а. Когда этот монстр убил Нама, я обещал, что вернусь. И вот он я. Ждали?— спокойно переключается на Хосока омега, подходя ближе к нему. — Я не трогал его. Он знал, на что шёл и сам согласился. Я хотел отговорить его,— вмешивается Чонгук, стараясь отвлечься от тучи бродяг, в ожидании стоящих у входа в лагерь. — Сладко поёшь, Гук. Но больше это не сработает, я не маленький мальчик,— холодно бросает Джин, глядя в темные глаза брата. — Джин, перестань. Намджун сам решился, он знал, что иначе было никак... — О, нет, здесь ты не прав. Если бы мы сидели на своем прошлом месте, никто бы не умер, слышишь? Никто! Тебе было мало места и ты пошёл по головам, лишь бы его получить, но ты даже не думал, сколько хоть одна такая голова будет стоить тебе в будущем!— теряя контроль рычит Джин, приближаясь к вожаку. Хосок рычит со стороны, из-за чего и воины, скопившиеся позади, подхватывают. На поляне постепенно становится шумнее. — Чего мы стоим и болтаем как малые дети? Разве для этого мы сюда пришли?— вскрикивает Джин, оборачиваясь назад. Вся лавина бродяг с громким воем вбегает в лагерь, сталкиваясь с членами стаи. Сверкают когти, в шкуры впиваются зубы, брызжет кровь. Джин тоже налетает на Чонгука, до боли впиваясь зубами в шею альфы. Вожак рычит и извивается, с силой отталкивая от себя брата. Бывшего брата. Теперь такое братом назвать было стыдно. Джин с яростью заглядывает в глаза Чонгука, но сцепившийся ком из двух волков влетает прямо между ними. Чонгук собирается обойти, но слышит детский вскрик и оборачивается. Сердце пропускает удар, когда вожак видит своё дитя в зубах противника. — Трус!— слышится вскрик Джина, но Чонгук не обращает внимания, в три больших прыжка оказавшись рядом. Мощный удар и Джону вновь в руках отца. Чонгук обратился молниеносно, со страхом прижимая ребенка к себе. — Папа, кто это?— со слезами на глазах спрашивает омега, лицо пряча в крепкой груди отца. — Вперёд!— слышится громкий крик Джина. Чонгук лишь открывает рот, собираясь успокоить сына, но внезапно в ноги, спину, во все открытые места вгрызаются чужие пасти. Вожак чувствует сильную боль, но не может никак на это повлиять. Джону — вот, что важнее всего. По ногам течет теплая кровь, пока вожак быстро отдает сына выглянувшему из палаты омеге. Чонгук с трудом освобождается от чужих пастей и рычит на всех подошедших, глядя на капающие с пастей капли крови. Волки рычат в ответ и отходят, пропуская ближе лишь Джина. — У тебя даже есть сын. Ваш с Чимином, да? Значит, он тоже умер. Не думаю, что сирена, утащившая его, является хорошей заменой,— как по сердцу словами режет омега, хищно улыбаясь. Чонгук с трудом стоит на ногах, многочисленные ранения давали о себе знать. Лагерь внезапно затихает, прислушиваясь. Кто-то не верит словам изгнанника, а кто-то сомневается и в шоке раскрывает рот. — Я хотя бы стараюсь жить дальше, а не живу одним умершим всю жизнь,— слабым голосом рычит Чонгук, глядя прямо в глаза напротив. Что-то во взгляде омеги надломилось. Глаза заблестели. Джин резко замахивается и полосует глаз вожака, а после отворачивается и вскрикнув «Назад!», уходит. Волки нехотя уходят следом, вражески глядя на оставшихся. Чонгук, проводив спину врага взглядом, уходит в палату лекаря. На душе никогда так плохо не было. Он думал, что его брат уже несколько лет мертв после изгнания. И хотя вожак ужасался своей мысли, но лучше бы это было так. *** Чонгук с трудом идет мимо деревьев. Хромает на обе задние лапы, но продолжает идти. Он лёг спать почти сразу после того, как ему обработали раны, но снились ему лишь кошмары из прошлого. Он не мог так спать. Чонгук выходит на берег озера и видит аккуратный силуэт сирены. Влажная бледная кожа по обычаю поблескивает, отражая свет луны. Чонгук садится на то же своё место, но смотрит теперь не на луну, а на парня, что уже выходил из воды. — Я думал ты не придёшь,— тихо проговаривает Тэхен и садится рядом, рукой собираясь погладить черную спину, но альфа дергается и не даёт себя гладить, чем вызывает удивленный тон.— Что-то случилось? Чонгук обращается в человека и подсаживается ближе, глаза поднимая на Тэхена. Парень охает, глядя на большой шрам ото лба до подбородка. Чонгук молча садится ещё ближе, обнимает холодного Тэ и носом в плечо утыкается. Тэхен с ужасом смотрит на большие раны, проходящие по всей спине альфы. Одной рукой парень обнимает вожака за шею, а пальцами второй очерчивает все алые следы, шепча непонятные слова. Чонгук лишь чувствует холодные касания чужих рук и вздыхает, роняя на плечо парня горячие слезы. Он не должен так относиться к убийце своего любимого, но что он мог с этим поделать? Как бы странно это не звучало, идти ему больше некуда. Для стаи он должен оставаться сильным, холодным и смелым. А здесь, рядом с Тэ, он мог дать волю эмоциям. По спине от холодных пальцев бегут мурашки, а раны внезапно начинает покалывать, из-за чего альфа дергается. — Тише, сейчас всё пройдёт,— успокаивающе шепчет Тэхен, свободной рукой зарываясь в темные волосы вожака на затылке. Кожу что-то пощипывает, а боль в ранах постепенно стихает. Чонгук даже удивляется, крепче обнимая парня. — Что ты там сделал?— с интересом спрашивает Чонгук, отстраняясь и заглядывая в глаза напротив. — Вылечил твою спину,— пожимает обнаженными плечами Тэхен, пальцем оглаживая рану на лице. — Как? Это невозможно,— тихо спрашивает Чонгук, наблюдая за ладонью парня, вновь чувствуя покалывание. — Я сирена, Чонгук. И в моей жизни весь упор идет на растения и исцеление. Я могу вылечить любую рану. Кроме душевной,— тихо объясняет парень, последний раз пальцем обведя затягивающуюся рану, а после холодной ладонью накрывая щеку Чонгука. Альфа чуть морщится, терпя легкое пощипывание, а после смотрит парню в глаза. Такие темные, словно в их глубине можно разглядеть целый космос. Такой же холодный, как и ладони Тэхена, что уже покоились в горячих руках Чонгука. Бесспорно очень холодный, но бесконечный и свободный, открытый для любого, кто только будет им интересоваться. И Чонгук интересовался бы им всю оставшуюся жизнь. Если бы только он имел на это право. *** — Куда девались твои раны?— удивленно спрашивает сонный Хосок, сам перевязанный с ног до головы. — Не спрашивай,— машет рукой Чонгук, присаживаясь на колени рядом с сыном и ласково целуя его в макушку, ладонью поглаживая светлую голову. Хосок пожимает плечами и кряхтя садится, хватаясь за голову. Джону сонно хлопает глазами, глядя на отца, который в свою очередь со страхом смотрит на брата. — Смотри не развались,— мрачно подшучивает вожак, вновь посмотрев на сына и солнечно улыбнувшись. — Папа, а где красные полосочки?— с интересом спрашивает омега, пальчиками тыкая в лицо отца. — А я уже выздоровел. Я же сильный,— улыбается Чонгук, поднимая Джону на руки. — А почему Хоби-а не выздоровел? Он же не слабый, да?— спрашивает омега, на что Хосок лишь хмыкает. — Ну я же вожак. У меня свои секреты,— подмигивает Чонгук, выходя из палаты. Все в лагере тоже были удивлены, но спросить мало кто решался. И это прекрасно. Рассказывать о Тэхене Чонгук ещё не был готов. Тем более, что при каждом воспоминании о парне, альфа вспоминал и такие же холодные, как миниатюрные ладони, губы, что только сегодня ночью сливались с губами Гука в горячем поцелуе. — Подъем! Сегодня по планам такой же насыщенный день, как и вчера, но я надеюсь, без нежданных гостей,— громко провозглашает Чонгук, будя сонных воинов. Все потихоньку стали подниматься и выходить, почтительно склоняя голову перед вожаком. Только один из омег остановился и взглянул Чонгуку в глаза. — А как там Хосок? Я зайду к нему?— тихо спрашивает он, кусая губы. Чонгук пожимает плечами, поглаживая Джону по спине. — Можешь подойти и спросить у него самого через стенку палаты. Сомневаюсь, что он куда-то вышел. Омега кивает и выскакивает из палаты на улицу. Полумрак, укрытый ветвями и широкими листьями, постепенно пустеет. Чонгук выходит на улицу, с лёгкой улыбкой наблюдая за началом нового дня. Джону видит одного из своих друзей-омег и убегает к нему, помахав вожаку ладошкой. Чонгук улыбается, складывая руки на груди. Из его палаты с трудом выходит Хосок, опирающийся о плечо того самого омеги. Вожак вздыхает, глядя в другой конец лагеря. На траве мелькает утренняя роса, что блеском своим напоминает светлую, холодно-белоснежную кожу. И альфа ещё шире улыбается, облизывая нижнюю губу кончиком языка. *** — Помнишь, ты говорил, что лечишь все раны кроме душевных?— тихо спрашивает Чонгук, перехватывая кисть, что нежно гладила его голову. Тэхен кивает, глядя на лежащего на его коленях Гука сверху вниз. — А я думаю, что всё ты можешь. Ты же сирена. Ты можешь спеть песню и вылечить разбитое сердце,— рассуждает альфа, к щеке прислоняя чужую холодную ладонь. — Может быть. Но я не буду этого делать, если не люблю этого человека,— также тихо отвечает Тэхен, второй рукой расчесывая черные волосы альфы. — А меня любишь? Вылечишь?— с хорошо скрытой надеждой спрашивает Чонгук, глядя в глаза напротив. — А тебя я уже вылечил. И готов лечить всю свою жизнь, только скажи,— улыбается Тэхен, наклоняясь к чужим губам. Гук мягко руку кладет на чужую холодную шею и к себе притягивает, едва касаясь губами губ Тэ. Холодная ладонь из крепкой хватки выплетается и ложится на крепкую грудь, пуская по ней табун мурашек. *** — Папа, почему ты всегда спишь не дома? Без тебя холодно,— сонно жалуется Джону, ручки протягивая к отцу. Чонгук лишь вздыхает, целуя сына в макушку. — Завтра останусь здесь,— уверяет альфа, выходя из палаты. Хосока сегодня никто не будил, ему нужно было набираться сил и отдыхать. Как и всегда, Чонгук будит всех своих товарищей и отпускает сына погулять. Но сегодня его голову нагрузили тяжёлые мысли. Он и правда зачастил ходить к озеру. Нужно было что-то менять. Вот только альфа сомневался, что нужно брать Тэхена в лагерь. Все к этому ещё не были готовы. И он, и Тэхен, и стая тоже. Да и как можно было объяснить появление неизвестного парня в лагере? Ещё и не оборотня. — О чем задумался?— зевая интересуется подошедший Хосок, опираясь о плечо брата. — Да, так... Есть у меня одно дело. Надо отойти. Посмотри за Джону, хорошо?— уточняет Чонгук, хотя и так знает, что сыну ничего не угрожает. Хосок слабо кивает и вздыхает, пошатываясь. Чонгук приобнимает брата и помогает дойти до небольшого камня, похожего на скамейку, куда альфа и присаживается, провожая уходящего вожака взглядом. Чонгук сам не знает, почему так резко решил уйти. Наверное, нужно было поговорить об этой идее с самим Тэ. Понять, чего хотел именно он. Стволы деревьев проносятся мимо, когда волк молча пересекает лес, выбегая на берег озера. Тэхена, как и ожидалось, тут нет. Чонгук садится у самой воды и обращается в человека, ладонью проводя по глади озера. Альфа вздыхает, прикрывая глаза и потирая пальцами переносицу. Внезапно слышится плеск воды, вожак вскидывает голову и встречается с сонным взглядом сирены. — Ты так быстро снова вернулся. Что-то случилось?— зевая спрашивает Тэхен, подплывая. — Понимаешь, Джону не может спать без меня. Я могу прийти только сегодня ночью, а потом уже нет. Просто... Ты... Не хочешь переместиться к нам в лагерь? Это будет сложно, стая не примет тебя, но мы сможем, верно?— тихо и медленно проговаривает Чонгук, глядя на сирену. Тэхен округляет глаза, на лице его расплывается улыбка. Он тут же чуть ли не выпрыгивает на берег, крепко обнимая альфу и прислоняясь к нему ледяным телом. По груди Чонгука течет вода, но он не обращает внимания, горячо обнимая Тэхена в ответ. — Я приду сегодня вечером, хорошо? Уйдем тоже сегодня,— тихо уточняет альфа, на что сирена энергично кивает, выползая на берег. *** Чонгук скучающе выводит на сыром песке различные узоры, около двух минут ожидая Тэхена. Луна ярко светила сквозь миниатюрные облака, освещая водную гладь. Слышится уже знакомый и даже родной плеск воды, а после, сняв с шеи ожерелье, выходит Тэхен. Но тонкая рука отбрасывает ожерелье не на песок, а в воду. Что-то в нем меняется. Водоросли начинают засыхать, обнажая бедра ещё больше. Тэхен быстрыми шагами выходит из воды и бросается в объятия тут же вставшего Чонгука, что бережно ладонями поглаживает парня по спине. — Я отказался от своей судьбы. Назад дороги нет,— дрогнувшим голосом шепчет Тэхен, руками окольцевав шею альфы. — Всё будет хорошо. Я рядом,— успокаивающе произносит Чонгук, ровно как и Тэхен надеясь, что всё будет хорошо. Парень слегка трясется, чем успевает напугать Гука. — Холодно... Может, найдем мне какую-нибудь одежду?— тихо спрашивает Тэхен, заглядывая в глаза альфы. Вожак пару раз кивает и слегка отстраняется от парня, взяв его холодную ладонь в свою. — В лагере все спят. Пойдем найдем что-нибудь,— предлагает Чонгук, медленно направляясь к лесу и ведя Тэхена за собой. *** Чонгук просыпается из-за голоса Джону, что проснулся раньше и с удивлением разглядывал спящего позади отца парня. Он был одет в серую, старую, растянутую вожаком футболку и легкие шорты, что на его аккуратных миниатюрных бедрах выглядели слишком большими. — Папа-а, кто это?— шепотом спрашивает омега, заглядывая в глаза отца. — Это... Мой друг,— сонным голосом отговаривается Чонгук, обнимая сына. Хосок всё ещё спал, как и Тэхен. В одежде Гука он выглядел ещё меньше и беззащитнее, вызывая нежную улыбку. — А как его зовут?— с интересом спрашивает омега, протягивая ручку к спящему парню. — Тэхен,— объясняет вожак, из-за чего парень открывает глаза, просыпаясь. — Проснулся,— с восторгом пищит Джону, подползая к Тэхену словно к зверьку.— Привет! А меня Джону зовут! Тэхен удивленно смотрит на ребенка, присаживаясь. Чонгук встречается с ним взглядом и мягко улыбается, поднимая Джону на руки. — Пойдем, нам нужно разбудить всех остальных,— ласковым голосом произносит Чонгук, вместе с сыном выходя из палаты. Разбудив всех и отправив сына гулять, Чонгук возвращается в палату. Но от сонной тишины не осталось и следа. Тэхен сидел в углу, словно зашуганный, а Хосок, скалившийся на него, обернулся на вошедшего брата. — Кто это?— недовольно спрашивает Хосок, хмурясь. — Тэхен, и он теперь живет здесь,— твердо утверждает Чонгук, подходя к Тэхену и успокаивающе обнимая его. — Ты совсем свихнулся? Я даже запаха его не чую, он не оборотень! — Он бета!— рычит в ответ Гук, прижимая напуганного Тэхена к себе. Хосок смотрит с недоверием, фыркая. В палату заглядывает тот самый омега. На вожака не смотрит, проходя к его брату. Хосок, тяжело дыша, поднимается на ноги, опираясь о чужое плечо и медленно покидая палату. Чонгук и Тэхен остаются одни, в полной тишине. — Они меня не примут, да?— тихо спрашивает Тэхен, пальцами зарываясь в черные волосы на затылке. — Не знаю,— честно отвечает альфа, носом зарываясь в каштановые волосы Тэ и вдыхая всё ещё не выветрившийся запах озера. *** Прошла неделя. Как оказалось, стая приняла Тэхена без особых возражений. Только Хосок всё ещё смотрел на него с недоверием. Но это, наверное, потому что он брат вожака. После отца Гука, Хосока и Джина, все в стае боялись идти против решения вожака, хотя Чонгук не стал бы изгонять или наказывать за это. Джону, на удивление, тоже принял Тэ и быстро с ним сдружился. И хотя омега ничего против парня не имел, Чонгук боялся сказать, что теперь они оба родители Джону. Да и самому в это слабо верилось. Чонгук просыпается первым. Джону сопит между ним и Тэ, что на удивление тоже спал. Аккуратно поднявшись, Чонгук подползает к Тэхену и целует его в лоб, отчего парень возится и сонно хлопает глазами. — Доброе утро,— с улыбкой шепчет альфа, пальцем ведя вдоль скулы Тэ. Тот лишь улыбается, вздыхая. Чонгук хочет сказать ещё что-то, но внезапная боль внизу живота заставляет зажмуриться и согнуться, лбом уткнувшись в траву. Тэхен испуганно округляет глаза и подскакивает к альфе, пытаясь выяснить, в чем дело. Со стороны слышится усталый вздох Хосока. — У него гон,— поясняет альфа, аккуратно присаживаясь. — И что делать?— шепчет Тэхен, глядя на альфу, как на последнюю надежду, поглаживая Гука по спине. — Уединиться и решить это дело. Или ты для этого слишком хрупкий? Чимин всегда... — Молчи, Хо, и без тебя тошно,— рычит Чонгук, выпрямляясь.— Лучше поднимайся и разберись с делами, пока меня не будет. Или ты слишком хрупкий?— язвит вожак, хватая Тэхена за руку и выводя из палаты. Парень следует за альфой, как потерянный щенок, нервно облизывая губы. Они выходят из лагеря и уходят в глубину леса, скрываясь от посторонних глаз. — Гук-и, а это... Больно?— осторожно спрашивает Тэхен, перелезая очередную корягу. — Я постараюсь быть аккуратнее... Прости, что первый раз именно в такой момент...— вздыхает Чонгук, высматривая избушку, в которой обычно они с Чимом проводили такие дни. Тэхен вздыхает, осматривая лес. Внезапно быстро и неожиданно деревья расступаются, и перед парнями открывается опушка леса с маленькой избушкой. Чонгук идёт прямо туда, кусая губы из-за боли. Тэхен готов был помочь Гуку в чем угодно, но ему все равно было страшно до дрожи в коленях. Чонгук открывает дверь и входит в помещение, чуть-чуть освещённое восходящим солнцем, просачивающимся через окно. Мебели было немного; кровать, тумбочка, шкаф и стол с двумя стульями. Этого всегда было достаточно. Чонгук обнимает Тэхена и носом ведет вдоль шеи, втягивая носом запах. Но вот только какой он был? Кажется, никакой. Альфа в глубине души путался и не мог понять, что происходит. Нет здесь запаха омеги. И самого омеги тоже. Тэхен, встретив паузу, нервно кусает губы, руки укладывая на сильные плечи. Чон взглядом встречается с карими глазами парня и снова в них теряется, облизывая пересохшие губы. Кровать оказывается ближе, чем альфа думал, из-за чего оба падают на неё резко, Тэхен даже с испуганным вскриком. Чон лишь усмехается пугливости парня, что малым ребенком с большими темными глазками разложился под ним, холодными ладошками водя по обнаженной груди. Альфа нежно целует Тэхена в губы, стараясь не напугать в его первый раз. Боль, бьющая по низу живота и головке требует быстрых действий и скорой разрядки. Но он не может. Ведь это — Тэхен. Создание прелестное, аккуратное, хрупкое, донельзя нежное. Сливаясь с парнем в тягучем поцелуе, альфа незаметно избавляется от одежды, как своей, так и Тэ. Поцелуй разрывается, оставив на покрасневших губах Тэхена жаркий след губ Чона, что быстро потянулся к тумбочке за смазкой. Собственно для этого тумбочка тут и стоит, но за всё свое время альфа никогда смазкой не пользовался. С Чимином хватало его природной, без чего-то ещё. Но Тэхен другой. Чонгук чувствует, как плоский живот Тэ касается его груди. Альфа погрузил внутрь сразу два пальца, из-за чего Тэхен прогнулся в пояснице с протяжным стоном. Боль бьёт сильнее, словно крича о том, что уже давно пора. Но Чонгук лишь глухо рычит, носом ведя по чужой обнаженной груди. Тонкие пальцы путаются в чёрных волосах альфы, сжимая и чуть оттягивая уже до слегка болевых ощущений. Чонгук предельно аккуратен и терпелив, продолжает медленно растягивать Тэ, лишь бы не причинить боли. Глазами альфа незаметно скользит по фигуре парня. Миниатюрные бедра, так и просящие впиться в них пальцами до синяков, манили через чур сильно. Чон отрывает от них взгляд и смотрит на Тэ, чьи стоны заполнили всю комнату и потопили с головой. Третий палец входит уже проще, хотя Тэхен, кажется, скоро покатится по кровати от новых ощущений. Альфа вот-вот сорвётся. Маленькие чертики в голове прыгают и кричат, отчаянно желая большего. И Чонгук уже не может сопротивляться. Пальцы резко сменяются членом, из-за чего Тэхен буквально давится воздухом, ногтями царапая крепкую спину. У Чонгука голова кругом идет, он вжимает парня в кровать и каждый раз входит по самое основание, разнося по комнате звонкие шлепки. Тэ, зажатый меж кроватью и крупной фигурой, змеем вьётся по кровати. Перед глазами от эмоций и ощущений звезды мелькают, пока не успевший попасть в легкие воздух тут же звонко выходит обратно, сливаясь с хриплыми стонами вожака. Чонгук чувствует приближающийся конец и ускоряется, из-за чего Тэ вскрикивает, ногтями оставляя на спине Гука следы. Альфа склоняется к шее Тэхена и, стараясь действовать как можно мягче, кусает белоснежную кожу. У Тэ слезятся глаза, пока альфа аккуратно слизывает маленькие капельки крови. От мысли, что Тэхен теперь совершенно точно, без возражения принадлежит Чонгуку — альфа готов прыгать. Теперь никто к нему не прикоснется, потому что он помечен самим Чон Чонгуком, он пахнет им и принадлежит только ему. Тэхен и Чонгук кончают одновременно, только Тэ пачкает свой плоский живот, а Чонгук пачкает Тэ изнутри. Оба тяжело дышат, встречаясь глазами. Тэхен смотрит с легкой улыбкой, а Чонгук облизывает нижнюю губу. Каштановая челка прилипла ко лбу. Чон улыбается и заправляет волосы за ухо, нежно целуя мягкие губы Тэ. Парень во время секса и после, тоже до невозможности прекрасен, во что уже слабо верилось. Тэхен словно становился для Чона ангелом. Хотя тот и не был против. *** — Пап, можно я сегодня переночую у Бонсана?— появляется в проходе палаты голова Джону. Следом заглядывает и пятнадцатилетний омега Бонсан, с которым Джону встречался уже около трёх лет. Время быстро летит, дети растут. Тэхен пожимает плечами, взглянув на омег, а после обернувшись назад. — Гук-и, что думаешь?— интересуется парень, вглядываясь в силуэт альфы. — Идите, идите,— вздыхает Чонгук, подходя к Тэ с другого конца палаты. Двое омег восторженно пищат и скрываются на улице. Тэхен вновь возвращается к травам, старательно разложенным за всю первую половину дня. Чонгук подсаживается сзади и руками блуждает по чужой груди, дыханием опаляя ухо Тэ. — Ну перестань, я так долго все раскладывал,— возмущается Тэхен, не отвечая на ласки. — Да, ты полдня этим занимался. Я тебя намного быстрее разложу, спорим?— слащаво шепчет альфа, кусая мочку уха Тэхена. Мужчина цокает и оборачивается на вожака, что тут же утягивает бурчащего Тэхена назад, впиваясь в губы. В палату заглядывают трое маленьких альф, что охают, а после визжат, когда их ловит запыхавшийся Хосок. Чонгук отрывается от губ Тэ, заметно опухших и покрасневших, и с улыбкой наблюдает за братом, выглядывая на улицу. — Ну папа!— капризничает один из детей, встретившись взглядом с омегой Хосока. Тот что-то говорит детям и уводит, заставляя Хосока идти следом. Чонгук тихонько посмеивается, наблюдая за уставшим братом. Но Тэхен, перенявший правила игры, утягивает альфу обратно в палату, роняя его на землю и забираясь на бедра, с огоньком в глазах целуя чужие губы.