PROJECT/CYBERPUNK 2077

Найт-сити — это город мечты, в котором можно построить карьеру, завести семью и счастливо прожить всю свою жизнь. Очень многие думают так, когда въезжают сюда с разных штатов и городов, понятия не имея что вообще творится в этом городе. Чтобы хоть как-то здесь выжить, не хватит быть добропорядочным и вежливым гражданином. Зачастую людям приходится опускаться в криминальную пучину из которой ой как не легко позже выбраться. Есть деньги у тебя или нет, свое имя ты не отмоешь, если не сотрешь сам себя с лица земли полностью. За тобой придут, если не пришли до этого. Джин, после выхода из тюрьмы, никак не мог поступить на работу. В Неваде, увидев строчку о том что сидел, сразу вышвыривают за дверь. И не важно какая статья, хоть мелкое воровство, хоть убийство, хоть дизертирство — всем насрать, ты отброс. Кстати говоря, за последнее Джин и сидел. В подробности, рассказывая сокамерникам о причине его заключения, он никогда не вдавался, да и они не спрашивали, сами по той же причине отсиживали и без слов понимали. Кто-то служил с ним, кто-то вообще с других штатов, но дружбу Джин ни с кем не вел. Провел он в тюрьме ровно шестнадцать лет и можно сказать, что за это время он не жил, а существовал. Сам ссылался на это, когда его спрашивали о возрасте. Да он и до этого не жил, скрывался лишь от полиции и преследований, а за уклонение ему дали ещё срок. Сейчас ему в Неваде никто не рад, денег нет, а устроить на работу по-хорошему не могут. Хотя должного образования на какого-нибудь технаря он не получал, на инженера тем более, а все что он умел — это убивать. И были у него мысли пойти в наемничество, но в данном штате мокрушники — чуть ли не самая низшая каста в уголовном мире. Последняя надежда была на оставшиеся контакты в его телефоне... Он долго листал номера, некоторые безымянные, некоторые уже не действующие, некоторые бесполезные, а какие-то вообще не помнил. Но внезапно он наткнулся на номер своей бывшей девушки, и ему показалось, что звонок ей будет иметь толк. Женщину звали Вейн, ей было за 70 точно, но не стоит обращать внимание на такой возраст, в такие времена это вполне нормально, а период среднего возраста типа 40-50 длится от 38 до 100 с лишним. Кто-то вообще до 150 живёт и радуется. Но вернёмся к Вейн... Женщина, бросив Джина после службы в армии и остальных его муток, уехала «туда, куда глаза глядят». И с тех пор она проживает в Найт-сити, городе, который существует сам по себе, как отдельная страна внутри НСША. Мегаполис находился в штате Калифорния, и Джину это было на руку. Он был не выездной из страны, но мог переезжать в соседние штаты. Законодательство там было свое, правительство тем более, а самый главный плюс: ты можешь быть самым матёрым бандитом и при этом полностью себя обеспечивать. Сейчас самой главной проблемой было отсутствие каких-либо средств и места проживания, и Джин надеялся на то, что его ненаглядная Вейн позволит пожить у себя месяцок, поможет с устройством и даст в долг пару тысяч... Дозванивался он долго, и на последних попытках уже думал, что номер не действителен, но Вейн сняла трубку, помолчав пару секунд, пока Джин не поздоровался с ней в привычной флиртующей манере. Верно, не признала, или не хотела признавать. Они не общались больше двадцати лет, и внезапный звоночек от бывшего не был благим знамением. Тем более, когда он спустя четверть века обращается к тебе «привет, котик». — Здравствуй, - холодно отвечает Вейн. Голос стал чуть ниже спустя года, но сохранял свои хрипловатые нотки. Джину они всегда нравились, - я думала ты сгнил в тюряге или тебя пустили по кругу. — Все прошло гораздо радужнее, чем тебе кажется, милая. Джин засовывает свободную руку в брюки и двигается по одной из улиц Карсон-сити. Было какое-то наслаждение щуриться от солнца, прячущегося в кроне деревьев и слушать, как Вейн рычит на каждое ласковое прозвище. А ведь терпит. — Что тебе нужно? - Вейн выдыхает через нос, и что-то скрипит на заднем фоне. — Ты же всегда меня выручала. Я только вышел из тюрьмы. Голодный, холодный, - Джин делает жалобный голос. — Я не приеду за пятьсот километров кормить тебя с ложечки, Джин. — В этом я не нуждаюсь! Мне нужно в Найт-Сити. — Убей первого встречного и езжай. Ты же только это и умеешь делать, - заключает Вейн. Это был рабочий и легкий совет, но он был встречен достаточно прямым и понятным ответом Джина. — Не говори так, будто ты и сейчас не убиваешь, милая, - Вейн пораженно ворчит, а Джин хмыкает и продолжает, - у меня нет оружия. И если я попадусь на незарегистрированной на себя машине, то сразу же сяду. Переведи деньги... по старой дружбе. Вейн вновь молчит в трубку. Джин не отвлекает ее от раздумий. Она могла без предупреждения закончить звонок и заблокировать номер, но что-то дергало женщину сжалиться над давним знакомым, и за это она себя корила. Она давно перестала цепляться за людей, привязываться к ним. Это всегда мешало работе, мешало лично ей. Не вешая трубки, она полезла смотреть цены на самый первый автобус из Карсона в Найт-Сити, а затем перевела ему обещанные пару тысяч. Но возвращать Джин будет с плюсом сверху. Эти плюсы Джин ещё отработает, и на квартирку себе тоже накопит быстро, лишь бы Вейн помогла устроиться. И вот, спустя какое-то время, Джин сидит на остановке в какой-то глуши за городом. В его руках только телефон с кардхолдером, сама карточка и тряпичный пакет, в котором находилось несколько комплектов его одежды. На голову он нацепил особенно модную соломенную шляпу, а глаза скрыл за солнечными очками (которые он успешно прихватил у шерифа). Джину никогда не шли головные уборы, и он прекрасно это знал, но летом в Неваде солнце палит сильно. И не важно, что в это время он парится в чёрной водолазке и любимой армейской куртке, с данным имиджем он по неизвестным причинам расстаться не может. Автобус приезжает ровно в 12 часов дня. Он был раскалённый и без проветривания. Удивляло, что подобное все ещё существовало в семидесятые годы двадцать первого века. Тяжело ступив внутрь и оплатив дальнюю поездку, Джин уселся возле окна в более прохладный угол, а машина с «выдохом» тронулась. И спустя некоторое время понял, что едет абсолютно один. Точнее, был ещё и водитель (что тоже удивительно в такие времена, ведь он думал, что к моменту выхода из тюрьмы, все захватит искусственный интеллект), который изредка пыхтел и пытался настроить радио. Джин поинтересовался, будут ли у них остановки, на что водитель ответил резким «нет». И это было печально. Надеясь на их наличие, он решил не тратиться на перекус в поездку, но уже смирился с тем, что будет голодать ещё несколько часов. В полнейшей тишине было крайне скучно ехать. И хотя можно было отвлечься на наружные пейзажи... Но не в этом случае. Невада славилась разнообразными пейзажами в виде гор и низменностей, из-за своей засушливости имела простирающиеся на сотни километров территории пустынь. А те самые живописные виды находились только в определенных местах и располагались на небольшой площади. Справедливости ради, эта поездка не проходила по туристическому маршруту, и с этим легче смириться. Степи и пустоши тоже имели определенный шарм, пускай и не такой сильный, как местные достопримечательности. Джин уткнулся лбом в стекло и попытался заснуть, но по итогу ничего не вышло. Водитель перестал вовсе подавать признаки жизни, как и маломальские сигналы из радио. Вечно мелькающие перед глазами столбы линии электропередачи уже вьелись в глаза, и казались уже какой-то пыткой. Пока они не въехали в Калифорнию. Уровень земли плавно поднялся и перед глазами уже не было пустынной местности, она сменилась каменными холмиками, волнообразно двигающимися друг за другом. Солнце уже не так сильно жарило и излучало более спокойный свет. Особенно красиво ныряло за вершины холмов и выныривало снова. После каменный ландшафт покрылся кактусами, а холмы остались где-то позади. Джин обратил внимание на то, что находилось спереди: где-то вдалеке прорисовывались небоскребы, освещенные тысячью огнями. Как потом узнает Джин, эта местность, находящаяся в округе Найт-Сити, называется Пустошами. Не самый спокойный район, как покажется на первый взгляд. Там есть пара населенных пунктов, нефтяные месторождения, а ещё прибежища кочевников — ищущих способ пропитания людей. К тому времени, как автобус подъедет к мосту, ведущему в самую глубь города, солнце уже опустится. На стене мегабашни рекламный баннер сменится себе подобным, но на этот раз, вместо каких-то сомнительных услуг, там будет красивая китаянка, оголяющая плечо. Уже в городе, поток машин сразу станет плотнее, гораздо плотнее, и Джин успеет побывать в трёх пробках на разных улицах, пока не достигнет конечной точки. Выйдя из автобуса, он сразу ощутит неприятный холодок после запаренного салона. Шляпа уже ни к чему, куртку придется застегнуть, а очки вроде ничего... Оставить можно. Джин достает из кармана брюк телефон и набирает Вейн. Та в очередной раз отвечает не сразу. Либо это ее вредная привычка, либо она специально его тормозит. — Ало? - наконец отвечает она, с максимально безразличным настроением, - я надеюсь ты не убил водителя по пути? — За кого ты меня принимаешь, милая? - Джин делает обиженное лицо, пускай Вейн этого не видит, - водитель и без моего вмешательства еле живой! Но не о нём... Понимаешь, я вообще не ориентируюсь в этом городе. — Мне напомнить, что именно ты позвонил на этот номер первый и именно ты напросился ко мне? - Вейн повысила голос, но беззлобно, - я не собираюсь бежать к тебе на остановку и показывать, куда идти. Вбиваешь мой адрес в навигатор и идёшь ножками ко мне сам. — А тебя дюже сложно? - Джин помрачнел из-за хамства Вейн, а та в ответ выкинула очередную ядовиную фразу. — Я в ванной. Не хочу прерывать свои процедуры на тебя. Делай, что я сказала, не будь, как маленький ребенок. Женщина завершает звонок и оставляет Джина с гудками в трубке. Заставлять его в такой нелепой ситуации делать то, что он не умел, было очень рискованным ходом. Останавливало не пробить стену остановки только то, что вокруг находилось много людей. Вскипающий гнев внутри мужчины постепенно остывал, когда он переводил фокус своих чувств в окружение. Шум толпы оказался на удивление успокаивающим, как и ее пестрость. Пока Джин вбивал адрес Вейн в навигатор (а с обновлением ПО это стало достаточно сложной задачей), он то и дело поднимал глаза на людей, вглядывался в самые цепляющие лица, рассматривал досконально стиль прохожего. И на это все ему хватало двух секунд. Вот, его привлекла необычная девушка с выбритой половиной головы. Ее волосы небрежно ложились на другую сторону и частично на лицо. У нее был сложный пирсинг в ухе, впивающийся в самом конце своего тела в щеку. На темной коже серебро было особенно красивым. А вот парень с средней длиной волос. Корни его волос были черные, а основа отсвечивала темно-бирюзовым. Глаза были накрашены тенями такого же цвета, сами тени рассыпались на щеках и комкались, но оттого он был особенно привлекательным. На его спине была татуировка, но Джин мог разглядеть только выглядывающую из под свитера часть. Внезапно это натолкнуло его на мысль, что у него тоже есть татуировка где-то на пояснице, в виде лаконичного узора. Это было в тюрьме. Почему-то в каждой тюрьме можно найти бывшего тату-мастера, и эта закономерность, к сожалению, не была изучена. Внешне он немного выделялся среди других: волосы длинные и крашенные, хотя со временем у него они отросли и приняли натуральный цвет — блонд. В тюрьмах США не было обязательностью бриться налысо, а вши будут только вашей проблемой. Джин не знал, за что этот парень сидел, да и ему не было интересно. Зато он умел делать тату. Каждый второй бил у него опасные черепа и громкие фразы, занимающие половину тела. Но Джин, раздобыв бумагу и ручку, набросал себе узор, закладывая замудренный смысл. Зато он помнил, что парень оценил его задумку и с удовольствием набил. Татуировка была в виде двух полос, на которых располагались разного рода орнаменты. Контур был ярким до сих пор, он то сужался, то становился толще. На одной из полос были треугольники, сужающиеся к ее концу, а на другой был полукруг, внутри которого красовались волны. Джин осознал, что думает весь день. С момента выхода из тюрьмы в его пустеющей голове появились мысли. Он скучал по мыслям и их бесконечной цепочке, как они изменяются при определенных ситуациях, какими неожиданными они бывают. Как с утра он думал о своей работе, о Вейн, потом о жаре, о поездке, о радио, о своем имидже, о навигаторе, о татуировке. А сейчас он думает о том, что он живет. Да, он действительно живёт, и по-другому это назвать нельзя. Он ходит по подсвеченному тротуару, следуя направлениям навигатора, смотрит на бесконечное множество небоскрёбов, а в это время в его голове проносятся новые мысли. Он думает о том, что этот мегаполис отличается от других мегаполисов. Он не кажется бетонными джунглями. Вокруг столько красок, света, людей, разноцветных людей, красных, голубых, фиолетовых, золотых. У них несимметричные лица, а Джин ненавидел симметрию, но обожал ассиметрию, и ему впервые нравилось смотреть людям в лица, смотреть прямо в глаза. Они тоже на него смотрят и проявляют симпатию. Им нравится его лицо, однако самому Джину оно не нравится. На их лицах красуются светящиеся татуировки, и мужчина видит такое впервые. Искусство пирсинга вышло на новый уровень, теперь он был больше, не массивнее, длиннее, на цепочках, шариках, различных форм, состава. Та женщина с серебряной волной, вживленной в темную щеку, особенно его покорила. А парень поразил своей необычной татуировкой, натолкнул на мысль, дал понять, что Джин живет.

***

Вейн проживала в одном из кварталов Хейвуда, Уэллспрингсе. Спальные районы там были переполнены людьми, но в них чувствовался уют. Многоквартирные дома содержали в себе около двадцати этажей, а женщина проживала на пятнадцатом. Вход внутрь никто не охранял, а войти можно было без ключа. Внутри лифта был телевизор, а из него говорил очень шумный ведущий. У него была грубая манера, но он сохранял веселость в своем голосе. На этот раз Вейн ответила на звонок в дверь сразу же. Она предстала в домашней одежде, немного облегающей. Некогда ее темные волосы были высветлены фотонами, отрощены и собраны в высокий хвост. Это придавало ее виду некой дерзости. Сама она была чуть ли не болезненно бледной, хотя ее остальные части тела сильно контрастировали тоном с лицом. Пока Джин разглядывал Вейн, она занималась ровно тем же. Серьезное лицо переменилось с приходом удивления, глаза распахнулись, а поза стала неопределенной. — Ты вообще не изменился, - губы Вейн задергались, а потом заулыбались. Ее взгляд пробежался по полоскам, проходящим под глазами Джина, - я думала ко мне едет седой старик! — А я так и ожидал, что ты здесь сделаешь ряд операций, - монотонно ответил Джин, даже с толикой надменности. Вейн сразу помрачнела, ее заблестевшие глаза опустились, сама она отвернулась и прошла вглубь комнаты. — Проходи. Внутри было тепло и уютно, хотя в дизайне преобладал более современный стиль. Прихожая вела в гостиную, и там Вейн пригласила Джина сесть на диван и поболтать. Мужчина прежде всего скинул свою куртку-безрукавку, кинув ее на спинку сидения, присел поодаль от подруги и закинул ногу на ногу, внимательно слушая. Та, как будто, не знала, с чего начать. — Завтра тебе нужно снять жилье и найти работу, - начала она с самого главного, что хотела передать, - будешь отдавать тройную сумму. — Так вот, что ты называла «плюсами»? Целая сумма дважды сверху? Надеюсь, ты не выкинешь меня посреди ночи на улицу, - все в том же настроении продолжал Джин. Что-то в виде Вейн его крайне разочаровывало, но уловить, что конкретно, он не мог. Он положил руки за спинку дивана и максимально откинулся, - я практически ничего не знаю о здешних правилах. — Я так подозреваю, ты хочешь работать наемником? - Вейн сложила руки у груди и опустила голову, но немного смягчила тон. — Ну я же «ничего больше не умею». Вейн какое-то время молчит, раздумывая: выпихнуть его из дома сразу, или подождать? — Тут конечно наемники выживают лучше, чем в Неваде, но тебе не стоит сильно кичиться и думать, что все тебя примут. Тут эта каста людей называется «соло», запомни это слово, - начала она. Потянулась вверх, чтобы снять резинку, - не заказчики ищут соло, а соло ищут заказчиков. Ещё иногда этим занимаются фиксеры, хотя, я бы сказала, чаще, чем заказчики. Они всегда были ссыкливыми и боялись проблем, поэтому им легче работать с посредниками... — О как, - Джину надо было что-то ответить, пока Вейн выжидающе молчала. — Но с фиксерами удобнее работать. Они, считай, о сделке знают больше, чем сам заказчик. Выскребут всю информацию и обеспечат стабильный заработок. Поэтому поначалу обязательно ищи фиксеров, потом уже и на сделки «тет-а-тет» перейдешь. — Такими заказами занимаются, как будто, близкие друзья... Есть что поесть? Я голодал весь день. Вейн встала с дивана и прошла вглубь комнаты, на кухню. Она продолжала рассказывать, засунув голову в холодильник. — Так и есть. Тебе нужно вести дружбу с заказчиком, чтобы он тебе доверял. Не думаю, что тебе понравится такое... — Подхалимство. — Точно. Будешь мясную нарезку? У меня нет ничего съестного, я питаюсь в ресторанах и забегаловках. Ещё есть вино, - Вейн вынырнула из холодильника с названными продуктами в руках. — Не отказался бы, - Джин принял менее расслабленную позу и склонился около журнального столика, - есть же место, где все фиксеры и заказчики вертятся? Или я должен, как болван, бегать по всему городу и искать их? — Это ты верно подметил. Да, они в основном тусуются в каких-нибудь барах или магазинчиках... Есть тут одна мерзкая дряхлая особа, просто ее не переношу. Ее заказы полнейшее говно. Не советую к ней идти, - сражаясь ножом с полиэтиленовой пленкой говорила Вейн, в ее голосе промелькнуло отвращение, а Джин на это усмехнулся. Родная Вейн обожает жаловаться. — Ты же знаешь, какие у меня отношения с дряхлыми и мерзкими особами, - Вейн с ножом поворачивается в его сторону, - ну-ну, продолжай. — Самое то для новичков, это, конечно, «Посмертие»... Да и самое то для профи. Короче говоря, это идеальное место, просто притон фиксеров и заказчиков, - женщина берет два бокала, упаковку с нарезкой, штопор и бутылку вина, ставит все на стол, а вино протягивает Джину, чтобы открыл. Джин, с помощью штопора, вытаскивает деревянную затычку, и с хлопком из горла сочится типичный запах вина. Не самый дорогой сорт, но довольно старый. Джин выпьет любое вино и назовет вкуснейшим, ведь это будет его первая проба спустя 16 лет. Напиток разлился по бокалам и стало видно его приятно-золотистый цвет. Вейн хочется рассмеяться, когда ее старый друг внезапно проявляет свои забытые манерные привычки, изящным жестом руки взбалтывая вино, а потом задумчиво принюхиваясь к тонкому и острому аромату. С первым глотком испарились всякие обиды на женщину напротив, а с откусыванием мясной нарезки стало как-то тепло. Странное сочетание, но вполне съедобное. И Вейн с украдкой смотрит на Джина, отпивая. — Ты поможешь мне своими связями, милая? - он улыбается. — Ну, куда я денусь? - Вейн тоже тянется за кусочком мяса и с жадностью откусывает, как будто самой голодной здесь была она, - и не думай, я для тебя никакая не «милая». — Ни в коем случае, дорогая, - Джин машет руками, будто защищается. Шона ощутила внезапное чувство вины, ей хотелось заявить о том, что ее мучало двадцать с лишним лет, но останавливала банальная мысль о том, что «испортит момент». Она пыталась перебороть эти глупые мысли, спросить человека, потрясшего всю ее жизнь: «действительно ли ты делал это из благих соображений, или это был твой голод?» Но каждый раз падала в пропасть, заставляя себя думать что это действительно так. Ее раздражало обаяние Джина и то, что спустя столько лет она его принимает, хотя разошлись они не на самой хорошей ноте. Она позволяет ему сидеть у себя дома и почему-то не ощущает опасности. Она чувствует себя пятнадцатилетним подростком, влюбившимся во взрослого парня, точнее, она ощущает слабость и податливость — любовь никогда больше не проснется к этому человеку, лишь сожаление о потраченных чувствах. Вейн знала: Джин успел измениться во время отсиживания в тюрьме, и в нем прослеживалось что-то более хорошее, чем было до этого, даже если нельзя было верить в то, что этот человек вообще может измениться в лучшую сторону. Хада Джин всегда был монстром, но был ли он хуже этого — даже его бывшая не знала. — Мне нужно оружие, - Джин все ещё наслаждался вкусом вина, отглатывая уже третий раз. Вейн не следила за ним, пока копалась у себя в мыслях, - желательно лазерное. И мощное. — Неподалёку отсюда есть оружейная лавка, - женщина поднимает ноги с пола и прижимает коленями к груди. Она крутит бокал в руках и не пьет, - неплохая. Для начала сойдёт. — Мне не нужно «для начала». Мне нужно «для конца», - серьезно отвечает он. — Такое делает только Милитех, Арасака и Проект. И только за огромные суммы, — Вейн поднимает на него тяжёлый взгляд и всматривается в ехидные глаза, - не говори, что тебе ещё нужны деньги. Я больше не дам, - глаза Джина ещё больше сузились. А Вейн долго стонет и откидывает голову назад. — Я все верну, - утвердительно и обещающе говорит Джин. — Вернёшь сверху ещё три раза уже от этой суммы. Или я тебя закопаю, - отвечает Вейн и Джин с ней охотно соглашается. Разошлись они кто с каким настроением: Джин в удовлетворении, а Вейн с тяжёлой душой. Первый, не раздеваясь, улёгся во весь рост на диван и прильнул к маленькой подушечке. Было тепло, уютно и ещё немного сладко. Очередные мысли заполнили его голову, и этим мыслям он был страшно рад. Например, он опять думал о своей татуировке. Он нечасто ее проверяет, собственная поясница не всегда попадает в его поле зрения. Здесь он, может быть, сходит в салон и откорректирует ее, если понадобится. Потом он думал о городе, в который попал и как его очаровала его жизнь, и как он сам осознал собственную живость. Особенно приятно было об этом думать под шум города, который не так сильно слышно с высоты пятнадцатого этажа. Этот шум был словно фоновая музыка, а фоновая музыка всегда задавала настроение. Джин вслушался и вдруг осознал то, про что вовсе позабыл в тюрьме. Он голоден. Нет, ему вполне хватило нарезки с вином, он никогда сильно не наедался. Убийство. Он слишком долго не убивал. Все удовлетворение моментально улетучилось, а мучающие мысли вернулись. Джину хотелось убить Вейн. Первая мысль. Он опустил безумный взгляд на фигуру женщины, лежащей на кровати в темноте. Ему хотелось превратить ее до ужаса симметричное лицо в настоящее произведение искусства, показать ей самой, удивить, сделать подарок. А потом сделать подарок самому себе в виде ее смерти. Дыхание участилось, а руки сжались в кулаки. Все тело напряглось. «Раз» Костяшки побелели от того, насколько сильно он сжимал руки. «Два» Шёпот раздался в более мучительной манере, но все ещё тихо. Джин надеялся, что Вейн не слышит его и после алкоголя крепко заснула. «Три» Несовершенное число. Джина немного начинает отпускать, но от недостатка сильных эмоций его все ещё трясет. «Четыре» Он выдыхает. Навязчивые мысли улетучиваются, как пар, а вырезанные на внутренней стороне век картины разъедает темнота. Джину пусто, мысли вновь покинули его голову. А за пустотой идёт забвение, такое же самое чувство. Дыхание Вейн застыло, и только спустя какое-то время она позволила себе глубоко вдохнуть. Роковой отсчёт вновь ее настиг.