Исповедь

— К тебе посетитель, Хенрикссон, — с легкой улыбкой произнесла медсестра, заглянув к нему в комнату отдыха. Саймон сидел в отдалении от остальных пациентов, тупо пялясь в экран телевизора. По правде говоря, пациента совершенно не интересовал сюжет какого-то скучного сериала, просто в больнице не было никаких других развлечений. Небольшая библиотека за прошедшие два года была полностью перечитана, расстроенное пианино в углу было закрыто на ключ, чтобы психи лишний раз не шумели. Оставался только телевизор с двумя разрешенными каналами: либо однотипные беззубые сериалы, либо бесконечные концерты. И то, и другое вызывало одну только тошноту. Но фраза медсестры была неожиданной. Софи не заглядывала к нему уже больше года, мама не приходила к нему ни разу. Кто же вспомнил о его существовании? Или это какая-то злая шутка? — Вы уверены? — устало спросил Саймон, прокашлявшись. Голос у него стал совсем сиплый, а речевой запас — бедный. Редко с кем удавалось поболтать, если не считать еженедельных опросов от врача. «Нет, суицидальных мыслей нет. Да, сплю хорошо. Нет, галлюцинаций больше не было. Да, таблетки принимаю исправно, спасибо» — вот и все их общение. — Да, ты у нас один Саймон Хенрикссон. Или у нас появился второй? — с легкой усмешкой произнесла женщина, подойдя к нему. Ухватившись за ручки кресла-коляски, медсестра повезла его в столовую, где после обеда по средам и субботам пациентов могли навестить гости. Только за одним столиком, расположенным в углу столовой, сидел человек без пары. Мужчина в черном выглядел так, словно сам был недалеко от того, чтобы стать пациентом клиники. Вид какой-то помятый, руки потрясывает, под глазами темные пятна, а сам взгляд какой-то нервный. И что самое главное, Саймон почувствовал, будто он уже когда-то видел этого человека, но совершенно не помнил, когда и при каких обстоятельствах. Медсестра подкатила его к столику, после чего оставила их вдвоем. — Привет, — начал мужчина, на мгновение вроде как решив встать, чтобы поздороваться. Но видимо он подумал, что это будет слишком неловко, ведь Саймон не смог бы встать в ответ. — Эм… Я даже не знаю, с чего начать. — Можешь начать с того, кто ты черт побери такой, и что ты тут забыл. — Я Дэвид. И мы с тобой как-то виделись… В каком-то смысле. Саймон приподнял брови. Ему, конечно, было приятно, что хоть кто-то наконец навестил его, разбавил это смертельную скуку. Но вместе с этим этот Дэвид ворвался в его устаканившийся мир без какой-либо видимой причины, а теперь отвечал на его вопросы так, что создавалось только больше вопросов. Что за придурок. — Ты не ответил, — раздраженно заметил Саймон, откинувшись на спинку кресла. — Зачем ты сюда пришёл? Журналист, что ли? Мало мою историю обсосали, захотели новых подробностей? — Нет, я… Блядь, извини, я просто не знаю, с чего начать даже, — Дэвид поморщился. Ему казалось, что он уже много раз отрепетировал свою речь, но в самый важный момент вместо слов в голове поселилась вата. Быть может, если бы он не удалбывался таблетками столько лет подряд, там осталось бы хоть немного мозгов. — Я хотел извиниться, — наконец произнес Дэвид, чувствуя острую потребность закурить. Ничего, давай сначала закончим начатое, а потом можно будет выкурить хоть всю пачку за раз. Только сначала нужно связать еще несколько слов. — Я знаю, что просто извинениями тут нихера не поможешь, но я все равно хочу попробовать. Я был за рулем машины в тот день, когда все это случилось, и после этого не было ни дня, когда я бы не жалел о случившемся. Мне очень жаль, Саймон. Пациент почувствовал, как уже почти затянувшаяся душевная рана снова разошлась по швам. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ум также осознал, что ему только что сказал этот мужик, но даже после этого Саймон совершенно не знал, что ему сказать на это, и стоит ли говорить что-либо в принципе. Дэвид был прав, извинение не могло вернуть пациенту ни возможность ходить, ни лет, проведенных в дурке, ни жизней тех несчастных полицейских. Но вместе с этим, почему-то Саймон ощутил странное облегчение. — Я не знаю, что сказать, — наконец произнес пациент, нервно улыбнувшись. В уголках его глаз появились слезы. — Если не хочешь, можешь ничего не говорить. Наверно, такое просто нельзя простить, — Дэвид опустил взгляд на собственные руки с искусанными в мясо ногтями. — Я не совсем об этом, просто… — Саймон хотел что-то еще сказать, но вместо этого с губ сорвался нервный смех. Он хотел заткнуться, но смех становился только громче, пока наконец не перерос в рыдания. Парень сгорбился, закрывая лицо руками, пока его тело сотрясалось от громких всхлипов, полных похороненных прежде негативных чувств. Дэвид испугался, услышав этот смех, переросший в отчаянный плач. Он ждал чего угодно, что сейчас парень накричит на него, может даже попытается ударить, но это… Отмахнувшись от медсестры, попытавшейся вмешаться в их разговор, Дэвид сделал то, что велели ему чувства. Поднявшись, он осторожно заключил Саймона в объятия. Не получив какого-либо отпора, Дэвид посильнее прижал к себе этого несчастного сломанного человека, пока через некоторое время плачь постепенно не перерос в тихие всхлипы. Осторожно поглаживая Саймона по спине, Дэвид не отпускал его, пока приступ не сошел на нет. — У т-тебя теперь в-весь кап-пюшон в слезах и с-соплях… — тихо произнес Саймон, когда ему стало немного полегче. От плача осталась легкая икота. — А? Это не страшно, капюшон — самое меньшее, что я мог бы для тебя пожертвовать, — немного смущенно произнес Дэвид, наконец ослабив хватку. — Тебе легче? Может воды принести? — Было бы неплохо, — тихо ответил Саймон, пряча взгляд. Через пару минут они уже сидели возле бойлера с водой, а Саймон сжимал в руках помятый стаканчик. Ему действительно стало легче, но вместе с этим ему теперь было стыдно, что он позволил себе расплакаться перед этим человеком. Он ведь должен был злиться на него, а не вести себя вот так? Так почему у него не получалось злиться? — Думаю, извинения приняты, — произнес он, наконец допив остатки воды. Девид взглянул на него с изумлением. — Я не уверен, что заслуживаю этого, — честно произнес он, пожав плечами. — Ну дурак значит, — Саймон снова издал короткий смешок, но теперь в нем не было того отчаяния, как прежде. Будто со слезами он избавился от части своей душевной боли. — Лучше бы порадовался и поспешил свалить отсюда. А то вдруг я передумаю. — О, ну если так, то я пошел? — Точно дурак. Полный придурок. Теперь уже они оба засмеялись. — Можно будет прийти к тебе в следующий выходной, пожалуйста? — произнес Дэвид, все так же улыбаясь уголками рта. Когда он улыбался, то словно светился изнутри, и весь его помятый вид бесследно исчезал. Саймон отметил, что эта улыбка была на редкость заразительной. — А я могу тебе запретить? — хмыкнул он, тоже пожав плечами. — Если правда решишь провести выходной в компании истеричного калеки, не забудь надеть что-то, что не жалко запачкать. — Учту. Спасибо, Саймон. — Без проблем, — кивнул пациент, наконец тоже улыбнувшись. Это был первый день за все время его пребывания в больнице, когда он смог наконец искренне улыбнуться.