My joy

      Оторвавшись от вычитывания очередного текста выступления на предстоящем заседании Совета и сняв очки, Гаара прикрыл свои глаза, обведенные темным, и погрузился в воспоминания. Шинки, Йодо и Арае уже по шестнадцать, и на завтра было назначено заседание о допуске троицы на испытания, по результатам которых уважаемая комиссия решала, присуждать или нет молодым шиноби Суны звание джоунина. И, конечно, Гаара, как и любой наставник, тоже волновался не меньше, чем сейчас, наверное, волнуются и сами его ученики. Уже бывшие, так как все они уже больше года были чуунинами.       Он вспоминал, как вообще в его жизни появились Йодо и Арая. Первоначально они были просто друзьями Шинки, и Гаара был очень рад, что у его воспитанника появились настоящие друзья, а это значило, что его детство будет значительно лучше детства самого Гаары. Шло время, дети росли, а их дружба только крепла, несмотря на то, что Шинки иногда по неосторожности задевал товарищей песком, Арая вечно обижался, а Йодо, хотя и унаследовала от своей покойной матери стихию ветра, но все никак не могла пробудить в себе никаких способностей к ниндзюдцу.       Ближе к семилетию Шинки «новая троица Песка», как их уже за глаза называли в деревне, заимела привычку постоянно торчать дома у Казекаге. Они совместно делали уроки, да и в целом привыкли ходить кучкой, даже сидели за одной партой в недвно открывшейся Академии. А потом… Потом умерла бабушка Араи, которая воспитывала его с самого рождения, и Гаара сначала пригласил его пожить к ним с Шинки, чтобы мальчик справился с горем, а сам дал задание Канкуро найти родственников ребенка. Когда после долгого расследования и последующих поисков родни маленького кукольника не нашлось, Гаара принял решения взять и его на воспитание, а не отдавать в Корпус кукловодов в качестве ученика мастера. Быть подмастерьем было тяжелым трудом, и Арая бы больше не смог ни учиться, ни общаться с Шинки. Свыкался с характером Араи Казекаге тяжело, но тут на помощь неожиданно пришел брат, Канкуро. У двух кукловодов нашлись общие темы, и вскоре обстановка в расширившейся семье стабилизировалась. Йодо же тоже продолжала приходить к ним ровно до того случая, который Гаара не мог забыть до сих пор.       В тот день Казекаге как обычно принимал просителей после обеда. Обычно он старался принять всех, но в последнее время их стало слишком много, и он начал доверять большинство стандартных дел канцелярии. Внезапно дверь в кабинет открылась, и караульный жестом подозвал свое высокое начальство, мол, дело непонятное. Нахмурившись от непонимания и непонятного дурного предчувствия, Гаара вышел за дверь.       На пороге стоял шиноби средних лет, но даже прослуживший два полных года в регулярной армии Страны Ветра и повидавший всякое Гаара не смог понять, к какому он принадлежит подразделению, потому что стандартная форма шиноби Суны на этом человеке была настолько замызганной и грязной, что Казекаге даже невольно поморщился. Однако, как всегда быстро вернув самообладание, Гаара заключил в уме, что раз уж человек явился к Казекаге в таком виде, то, значит, дело серьезное.        — Проходите, — с улыбкой сказал он странному шиноби, пропуская вперед, в кабинет, и запечатывая за собой дверь песком. Гаара вспомнил, кто он такой.       Это был отчим Йодо. После смерти ее матери она осталась жить вместе с ним, и поэтому все вопросы по воспитанию девочки формально решал он, так как автоматически считался ее опекуном. Гаара видел этого мужчину всего один раз, на родительском собрании, но успел запомнить, потому как тот явился вместе с ящиком катализаторов под мышкой, видимо, принадлежал к отделению химиков Корпуса Кукловодов. Тогда Гаара с теплотой посмотрел на него — надо же, какой занятой человек, а на родительское собрание к падчерице пришел — и даже подумал, что они с ним в чем-то похожи.       Гаара еще раз тепло улыбнулся, предложил сесть и уже хотел было налить им обоим чай, соображая, что возможно, тот, как опекун Йодо, пришел осведомиться, почему девочка так часто остается у Казекаге в доме, что Гаара счел нормальной реакцией для заботливого воспитателя. Предвосхищая такой вопрос, Гаара открыл было рот и начал успокаивать человека, что, мол, все хорошо, за Йодо волноваться не надо, оценки у нее хорошие, она очень старается, правда, пока неясно, что у нее со способностями, но это не беда, Гаара находил достоверные факты в архивах Суны, что способность к ниндзюцу может проявиться только после подросткового возраста, да и вообще и без ниндзюцу живут счастливо. Вон, Рок Ли и Шира тому пример…       Но тут этот шиноби оборвал Казекаге буквально на полуслове и начал объясняться сам.        — Повелитель Песка, — сбивчиво начал он, называя Казекаге древним и негласным титулом. — Как раз о Йодо я и пришел поговорить. Поверьте мне, я бы никогда не побеспокоил Вас по пустяку…       Гаара напрягся. Заискивающий тон мужчины ему очень не понравился. А от того, что тот смолвил дальше, огненно-рыжие волосы Казекаге в прямом смысле этого слова встали дыбом. Да, Гаара обладал способностью к силе магнетизма, но старался не показывать никому этот свой козырь. Но тут его магнетизм активировался спонтанно, и только чудо спасло собеседника от сильнейшей стихии Молнии, рядом с которой техника самого Саске Учихи даже рядом не чесалась.       — Заберите к себе Йодо, — пробормотал, сильно стесняясь, несчастный. — Придет время, можете жениться на ней, а можете и так подле себя держать, если захотите. В общем, я отдаю ее Вам. Я — человек маленький, а Вы — Казекаге, Вам можно. Делайте с ней, что хотите, в общем. Йодо и сейчас девочка красивая, через пару лет вообще загляденье будет… А мне обременительно ее содержать, я скоро снова женюсь. Я бы и на Йодо женился, она ж мне не кровная родня, но что толку-то?! Ниндзюцу там нет и не будет, а значит, что денег она не принесет, детей нормальных не дождешься, эх…       И тут мужчина махнул рукой и с надеждой посмотрел на оху… обалдевшего от такого заявления Гаару, который, однако, ни единой жилкой на лице не выдал своего состояния. Он все так же смотрел на собеседника своим проницательным прозрачным взглядом, медленно приглаживая волосы и переваривая услышанное.        — Так, давай еще раз и с самого начала, — наконец, изрек Казекаге.       И тут мужчинка буквально взорвался потоком слов. И из всей его достаточно запутанной речи было понятно, что он жаловался абсолютно на все. И причиной всех его проблем, как оказалось, была Йодо, которая после смерти ее матери как груз висела у него на шее.        — Она же постоянно находится у Вас, Казекаге-сама. Так не будет ли правильнее, если Вы ее насовсем к себе заберете? То, что Вы кормите ее и присматриваете за ней, на том, конечно, спасибо, но так ведь не может продолжаться вечно. Да и мне надо устраивать свою жизнь и как-то определяться с будущим падчерицы. Ну нет мне смысла кормить этот лишний рот — она ж все равно потом замуж выйдет. Как-то так оно, господин, — развел руками мужик и, охнув, закатил глаза кверху, всем своим видом показывая, как ему тяжело живется.       Выслушав его, Гаара долго молча сидел, закрыв глаза и положив на стол и сцепив перед собою руки. Он, и правда, не знал, как поступить. Ему и с Шинки и Араей-то было подчас тяжело. Конечно, Канкуро помогал, когда мог, но больше уводя мальчишек в свою мастерскую, где они делали для него разную несложную работу. Но девочка? Он, конечно, будет о ней заботиться, кормить-поить, одевать. Но сможет ли он воспитать девочку? Он ведь и матери-то собственной не видел, а отношения с Темари назвать близкими можно было тоже с большой натяжкой. Да, у Гаары недолгое время были и ученицы, например, Мацури, но приемная дочь — это совершенно другое. Одно дело сейчас он для нее имеет вес как Казекаге и отец ее друга, Шинки. А совершенно другое — быть ей опекуном и воспитателем. Хотя, с другой стороны, это был бы отличный способ укрепить узы новой троицы Песка, сделав их неким подобием родственников друг другу. Арая уже находился в доме Казекаге. Наверное, было бы логично забрать и Йодо. Однако…       Гаара уже предвидел реакцию родственников на еще одного «уличного котенка, которого подобрал Гаара», хотя в детстве он совершенно не страдал подобной сентиментальностью. Но и оставить девочку с этим… Гаара даже в уме не мог подобрать никаких слов для того, чтобы описать этого человека, но, скрепя сердцем, посмотрел на отчима Йодо, который все это время смотрел на своего Каге такими умоляющими глазами, что можно было подумать, что он просит у Казекаге воды в центре пустыни.        — Хорошо, — согласился Гаара. — После твоего отказа от опеки я оформлю опекунство над Йодо. Только тебе также необходимо будет зайти на этаж ниже, к нотариусу, и оформить наследство девочки как положено.       И тут человек, лицо которого за секунду до этого посветлело так, как будто его ослепило яркое солнце, вдруг почернело и исказилось недовольством.        — Что-что? — забурчал он, забываясь, перед кем находится. — Это еще зачем? Разве Казекаге не в состоянии обеспечить ее всем необходимым? Зачем еще и отдавать Йодо что-то из моего дома?        — Наверное, потому что это справедливо, не так ли? Наверное, потому, что это законы Сунагакуре, — невозмутимо ответил ему Гаара. — В твоем, как ты выразился, доме ведь есть и вещи, принадлежащие матери Йодо. Ты должен отдать ей, что полагается, прежде, чем она покинет твой, как ты выразился, дом.       И тут мужчинка вскочил на ноги и буквально бросился к двери, совершенно не попрощавшись. Гаара тоже не стал задерживать его. Уходя, человечек обернулся и гневно пиликнул:        — Я не думал, что Вы такой скупой, Гаара-сама! Вы ведь спокойно сможете обеспечить Йодо достойное будущее и без того, чтобы урвать что-то с меня! Я ведь скоро женюсь, пойдут дети…        — Так зарабатывай. В Сунагакуре полно работы, особенно с твоей специальностью. Проблемы для взрослого трудоспособного мужчины я здесь не вижу, — спокойно посоветовал ему Гаара. — У кого-то семья, у кого-то родители на попечении. Все так же крутятся. Закон есть закон, дорогой. Он один для всех. И мы обязаны его соблюдать. Я тоже давно всего лишь госслужащий и на зарплату живу. И так же, как все другие опекуны, каждый месяц жду пособия на детей из столицы. Закон есть закон. А дворцы и замки… Я их себе разве что из песка позволить могу. Построить детям на забаву.       Последние слова Гаара сказал, едва сдерживая смех. Во-первых, потому что он впервые кому-то вообще высказался о своем достатке. А дальше он уже не мог сдерживать свою улыбку, потому что его до глубины души повеселила реакция отчима Йодо.        — Я буду жаловаться! — пропищал он голосом вечного просителя и конторского поклонщика. — Я до самого Даймэ дойду!        — В твоем случае можно еще сходить на поклон к Шукаку, но это так, скорее совет, — уважительно послал его Гаара. — Но причитающееся наследство Йодо ты все равно отдашь. Я за этим лично прослежу.        — Ыыы, грабят… — было последним, что услышал перед тем, как дверь захлопнулась, Гаара. Через пару мгновений дверь опять открылась, и в проеме возникла голова караульного шиноби.        — Чё он хотел, Гаара-сама? Пришел мозги помотать что ли?        — Да пустое, — махнул рукой Гаара. — Проблемы с наследственным делом.        — Ему наследство отдавать не хотят? — удивился стражник. — Так пусть жалуется в мировой суд Страны Ветра. Оттуда уже нашим судьям прилетит, и они наложат на неплательщиков неустойку. А если наглые родственнички и тогда не заплатят, то тогда арестуют имущество и отделят наследство насильно. Благо что плетьми не изобьют, как при покойном Четвертом! — хмыкнул он в свои пропесоченные усы.        — Мой отец любил говорить, что у всего есть цена, — вдруг вспомнил Гаара. — И если ты хочешь наказать человека, то…        — Накажи его золотом и на каждое недостающее золото еще золотом! — одновременно повторили Казекаге и караульный и снова хмыкнули.        — Мой покойный старый хрыч тоже любил повторять эту фразу. Он ведь тоже охранял Вашего отца, пусть они оба перевернуться, там где темно. — вдруг с грустью вспомнил стражник, а потом добавил, — Тут подошли члены одной из уважаемых семей утвердить цвет их новой родовой печати. Пускать их или пусть постоят немного?        — Через пять минут, — ответил Гаара. — Мне надо найти их прошение на смену уникальной подписи. Забыл, куда положил. Канкуро вон вообще говорит, что давно пора уже все документы подписывать до распечатки. Есть у него в Корпусе один деятельный человек, говорит, он предложил.        — Так раньше ж так не делали, — удивился стражник. — И нигде так не делают. Родовые гербовые печати — все как положено. Ох, напридумывают же эти кукловоды, будь они неладны со времен Мастера Сасори, тьфу на него!        — Это полезная задумка. Она бы очень облегчила работу с документами. А то каждые три месяца только и делаешь, что утверждаешь новые родовые печати.        — Вам виднее, Вы ж Каге, — и тут голова караульного исчезла за дверью, а тонкий слух Гаары уловил приглушенное:        — Казекаге-сама чай пьет, сказал, что освободиться только через час…       А дальше было установление опеки и, да, раздел имущества Йодо через суд — отчим Йодо действительно пошел жаловаться во все инстанции.        — Я лично рад, что теперь у меня есть еще и воспитанница, — рассказывал тогда Гаара в беседе с Темари. — Она даже чем-то напоминает мне тебя в детстве.       Темари на это лишь охала и указывала Гааре на то, что у Шинки и Араи хотя бы есть способности к ниндзюдцу, а что есть у Йодо? Только крутое имя матери, некогда второй пользовательницы Стихии Ветра в Сунакагуре после, конечно, принцессы Темари. Девочке уже десять лет, а способностей как нет, так и не было. И вот зачем нужно вкладывать в нее силы?       На это Гаара обычно ничего не отвечал. Он и так понимал, что дело плохо. Он понял это еще тогда, когда услышал, как пятилетняя Йодо постоянно говорит о себе в третьем лице: «Йодо хочет кушать. Йодо нарисовала домик…» И если он еще мог как-то поговорить и найти подход к мальчикам, то нащупать общую точку с Йодо Гаара не мог долгое время. Он мог только беспрестанно и безрезультатно поправлять ее.        — Йодо сегодня научилась кидать сюрикены.        — Скажи «я». Я научилась…        — Йодо научилась…        — Нет, нужно говорить «я научилась»        — Йодо…       Канкуро всегда говорил, что Гаара не ищет легких путей в жизни. Так оно и было. Но разлучать новое трио Песка только из-за того, что он стал больше уставать, у него стало больше ответственности, а заботу и внимание теперь приходится делить на троих, Гаара не хотел. Они слишком напоминали ему его собственную семью и, наверное, именно то, что маленькие тогда Арая, Йодо и Шинки так сильно напоминали ему Канкуро, Темари и его самого мотивировало его делать с ними уроки, тренироваться, читать им книги. В общем, делать все то, чем он сам был обделен в детстве. Делать то, что должен был делать по отношению к своим родным детям его отец, Раса.       В глубине души Гаара был все еще обижен на своего отца за то, что тот отнял у него детство и отрочество. «Зачем тебе это?» Чтобы прожить свое детство заново, в любящей семье, с любящим и мудрым отцом-наставником, а не испитой сволочью, не просто пытавшейся убить тебя исподтишка чужими руками, а еще и каждый день морально убивающей тебя своей отвернувшейся спиной. Незакрытый гештальт.       Гаара тогда так захлопнул книгу по психологии, что задрожали стекла в круглых окнах. Ему надоело читать это нытье, потому что, сколько бы он не пытался понять, как помочь Йодо, решение найти так и не мог. Он перебрал кучу умных научных книг, попытался провернуть много психологических трюков, но пока дело как с самооценкой, так и с ниндзюдцу у Йодо стояло на месте. А ведь ей шел уже десятый год, и Гаара уже и сам начинал нервничать. И, что самое плохое, он даже не знал, что по-настоящему сможет заставить Йодо преодолеть свои барьеры и почувствовать свою самость. Свое «Я».       Он пребывал в своих мыслях, когда в дверь постучали. Гаара разрешил войти, и к нему в спальню дружно забежали Шинки, Арая и Йодо с криком «С днем отца!». Гаара совсем забыл, что сегодня был день отца во всех пяти Великих странах и даже подумать не мог, что его воспитанники приготовили ему подарки. Шинки и Арая подарили ему деревянный двухпалубный корабль с парусами, мачтами, штурвалом и якорем, и даже крошечными деревянными матросами в память о его удивительных морских приключениях в юности.        — Концепт от Араи, а хард-скилл от меня, — Шинки явно наслаждался новыми выученными словами. — А у Йодо тоже есть для тебя подарок, отец. Правда, он не совсем обычный.        — А где Йодо? — удивленно поискал ее глазами Гаара, пока, наконец, не увидел колыхание занавески, которой он обычно закрывал книжный шкаф, спасая книги от вездесущего песка.        — Я здесь, — отозвалась Йодо, которая под шумок успела спрятатся между шкафом и стеной. Она держала в руках старинную длинную флейту. — Йодо хочет сыграть одну мелодию на флейте, которая принадлежала матери Йодо.       И, глубоко вдохнув, Йодо легонько подула в флейту, но из нее не вырвалось ни звука. Она продолжала дуть, и вскоре возник тихий гул, который ширился, рос и вдруг превратился в точечно направленную ударную волну.       Гаару затошнило, у него потемнело перед глазами, но, что самое страшное, он почувствовал, как его ноги подкашиваются, а песок его песчаной брони начинает медленно осыпаться с тела…        И перед тем, как дезориентированным мешком осесть на пол, Гаара увидел несущуюся к нему плачущую Йодо с криками: «Господин Казекаге!». Шинки и Арая же также стояли с открытыми ртами и не двигались, будто бы внезапно превратились в статуи.        — Йодо не хотела… Йодо не знала… — Йодо рыдала, уткнувшись ему куда-то в область груди, — Я хотела обрадовать Вас! Пожалуйста, простите меня, Вы же мне тоже как отец!..       — Зато я теперь кое-что знаю, — пробормотал, постепенно приходя в себя, Гаара. — Я теперь начинаю понимать, какие скрытые способности у тебя на самом деле есть, Йодо, — он едва встал на ноги, опершись о ближайшую стену. Далее он продолжил внезапно, но однозначно оформившуюся у себя в голове мысль.        — Мы просто не там искали. Я, конечно, не техник, как некоторые, — Гаара посмотрел на помогающих ему удержаться на ногах Шинки и Араю, — Тут вы, ребята, сможете объяснить лучше меня, но суть в том, что Йодо может создавать тоны высоких и, возможно, низких частот, которые действуют так же, как и техника Ветра моей сестры Темари.       Гаара повернулся уже к заплаканной и смущенной Йодо. Она тоже прекратила тереть лицо руками и посмотрела на него.        — Йодо, — Гаара постарался улыбнуться, хотя и получалось у него это плохо из-за сильной головной боли. — Перестань, пожалуйста, плакать. Со мной все в порядке. Ты знаешь, я понял, что на самом деле мне было совершенно все равно, есть у тебя способности или нет. Знаешь, я никогда никому не говорил, но я всегда мечтал о дочери. Дочь — это свет для отца. Девочки всегда смягчают его очерствевшее за день от забот сердце. И их успехам радуются не меньше, чем успехам сыновей. Йодо, со своей уникальной техникой ты подаешь большие надежды на лучшее будущее Суны! И, чтобы развивать свои способности и дальше, ты… научись просто слушать свое сердце. Его мелодия подскажет тебе верный путь.