Мы попадём в рай?

Молодая учительница писала что-то на доске. Это было домашнее задание по литературе, творческое задание для детей. Она подробно расписывала каждое слово, задумывалась над каждой буквой, которую она пишет. Зачем? Ради чего? Она сама не знала. Нет, она не забыла как писать, что она пишет, проблема была не в этом. Была намного глубже и намного страшнее. Была проблема в... Даже язык не повернётся их назвать! Нет, дедушка просил вовсе не вспоминать о них, так она постарается не вспоминать об этих чудовищах. Нужно задумываться о каждой букве, о каждом слове, о каждом звуке, лишь бы светлый разум не занимало всё самое плохое. Творческое задание для детей было весёлым. Конечно нужно много писать, ведь не многие дети любят это делать. Но, это уж лучше, чем заставлять читать детей то, чего они не хотят читать. Нужно описать своё самое искреннее и хорошее воспоминание, при котором аж душа петь хочет. Окунуться в свой маленький разум и поискать то, что за многие годы забылось. То, что забылось благодаря весьма ужасным событиями в Сибири... Аврелия покрутила головой, начала нервно трогать свои золотистые локоны волос и смотреть на зелёную доску. Тёмно-зелёная доска не приносила столько радости, как при первых днях, когда Аврелия Константиновна стала учителем. Наоборот, напоминала квадрат, в который затянет, словно болото, и из которого никогда не выберешься. Но, это уж лучше, чем умирать от рук непонятно чего и непонятно кого! Она дописала задание, всё было понятно, всё было красиво, как и всегда. У неё весьма большой и красивый почерк, за что, Аврелию всегда хвалили преподаватели. Девушка взяла красную тряпочку в руки, вытерла нежные пальцы, которые были в мелу, да положила обратно. — Дети, сейчас я объясню задание. — Привлекая к себе внимание, Аврелия хлопнула в ладоши. Совсем не громко, чтобы детей не пугать. — На завтра я задаю вам творческое задание. В чём суть? Вы должны расписать своё хорошее воспоминание из жизни. Своего рода, это сочинение! — Аврелия взяла из своего стола за ранее заготовленные листки. — Вы должны взять листочки в линейку, подписать фамилию, имя и класс, да написать основную тему: "Моё хорошее воспоминание". — Аврелия Константиновна закрыла своё лицо листочками, но потом вновь было видно улыбающееся лицо девушки. — Можете писать любое воспоминание, самое главное, чтобы оно было искренним, вызывающее хорошее настроение и непридуманное вашим прекрасным воображением, хорошо? Дети начали между собой разговарить, шёпотом, как и было всегда. Кто-то вновь вредничал, что Аврелия Константиновна слишком много задаёт, кто-то наоборот радовался, только лишь одна Полинка, девочка с косичками, сидела и наблюдала за плывущими облаками. Она была расстроенная, словно из ребёнка забрали всё самое весёлое и оставили лишь чёрные краски тоски. Ручка придерживала подбородок, косички лежали на плечах, а глаза только наблюдали. В удивительных глазках девочки не нашлось заинтересованности в виде из окна, лишь какая-то пугающая пустота была в глазках Полины. Аврелия Константиновна словно поняла, что Рябинова именно за облаками наблюдает, ведь детские глазки немного двигались, а не смотрели прямо на что-то. — Полина, милая, что с тобой? — Неожиданно перебила все разговоры детей, Аврелия Константиновна, обращаясь к Полине Рябиновой. Дети, преданные чувству интереса, повернулись в сторону своей одноклассницы. — Почему ты с печальным видом наблюдаешь за облаками? Полина перестала наблюдать за облаками, щёки покраснели, а глазки упали на пол. Она, как подобает, встала со стула, пододвинув свои тетрадки к середине парты. Перебирая свои крошечные пальчики, отличница сначала ничего не могла сказать, слишком было стыдно. — Простите, пожалуйста, Аврелия Константиновна, я больше так не буду. — Игнорируя вопрос учительницы, моторчиком сказала Полина, словно уже знала, что Аврелия Константиновна обратит на неё внимание. — Спасибо большое, но, — Аврелия Константиновна спокойным шагом подошла к девочке и взяла её за руку. Тихонько, как хрупкую вещь, чтобы ни навредить, ни напугать девочку. — Ответь мне лучше, почему ты с печальным видом смотришь на облака? — И почему девушка пристала так к ребёнку? Нет, ну вот нет! Не могла Аврелия так просто не обращать внимание на грустного ребёнка. В сердце было беспокойство. Что-то не так, Полина о чём-то молчит, молчит о том, что уже давно её сильно беспокоит. Полина посмотрела в одну сторону, на своих одноклассников, на Арбатова, на Семенову, на весь класс. Это было не похоже на неё, она сразу же могла сказать о том, что думала, но, на этот раз... Девочка стеснялась? Боялась? Что же с ней случилось? — Аврелия Константиновна, — Подошла поближе девочка, взяв своими ручками белую руку девушки. Пальцы девочки дрожали, как и глаза, ещё немного и ребёнок мог заплакать. Взгляд был напряжённый, говорил сам за себя, что Полине страшно говорить то, что она хочет сказать. — Мы попадём в рай? Вопрос раздался как звон в ушах. А ведь правда у Аврелии Константиновны аж уши заложило! Этот вопрос был как гром среди ясного неба, такой неожиданный, пугающий для молодой учительницы. Она не особо хотела задумываться: А попадут ли они в рай? Попадут ли они в то место, которое недостижимо с живым телом? Аврелия словно в транс впала, глаза смотрели на Полину, а вроде вообще смотрели в никуда. Она верующая, да, очень верующая. Все молитвы у неё от зубов отлетали и всегда отлетают. Белый платочек у Аврелии всегда в маленькой сумочке, чтоб после сложного дня сходить в церковь, да помолиться за себя, за дедушку и других людей. Свечи у неё в доме с запасом, ночью поставила свечку, да прочитала молитву за здравие и за упокой родителей, бабушки. Но... Хотела ли она задумываться дальше, чем свечи, церковь, ладан и молитвы? Иногда хотела, особенно в детстве у девушки были похожие вопросы, как у Полины. Попадут ли они в рай? Почему никто и никогда не видел вживую бога? А действительно бог хочет помогать всем или помогает только верующим? Почему бог не помогает спасаться людям от цунами, от ураганов, от того, чтобы человек не убил человека? Вот так Аврелия Константиновна, ещё совсем маленькая и любопытная, дёргала бабушку вместе с дедушкой, и еле как им приходилось придумывать ответы, либо отвечать: "Аврелия, милая, на этот вопрос нет ответа, увы". Из транса учительница вышла только тогда, когда прозрачные слёзы начали капать на её руку. Полина плакала, ещё немного и у ребёнка могла случиться истерика. — Тише, тише, — Дрожащим голосом успокаивала Аврелия Константиновна Полину Рябинову, большим пальцем вытирая слёзы. — Давай пойдём в столовую и я куплю тебе чая, чтобы тебе стало лучше. Учительница повела испуганную и расстроенную девочку в сторону деревянной, коричневой двери. Но, перед этим Аврелии Константиновне нужно успокоить и других детей, чтобы они занимались новым сочинение и не шумели. — Дети, пожалуйста, начинайте писать, через двадцать минут я вернусь вместе с Полиной. — Предупредила Аврелия Константиновна и в классе, словно в жёлтых домиках пчёл, начались обсуждения приятных воспоминаний. *** — Милая моя, — Начала Аврелия Константиновна, смотря на Полину. Отличница, маленькими глотками, пила горячий чай с ароматной булочкой и была спокойна. — Скажи, почему ты об этом задумалась? — Вчера, ночью, я прочитала книжечку с молитвами, старенькая такая, на полке бабушки стояла. — Вполголоса сказала Полина, откусив кусочек булочки с маком. — Не могла уснуть после этого, долго думала о плохом, да задумалась об вопросе, — Девочка дрожащим голосом повторила свой неожиданный вопрос ещё раз. — Попадём мы в рай? — Полиночка, я даже не сомневаюсь, что мы все окажемся в раю. — Начала Аврелия Константиновна, закрыв свои глаза и облокотившись на железный стул. — Мы хорошие, мы ничего плохого не сделали, особенно ты. — Аврелия Константиновна подняла спину со спинки стула и протянула руку. Рука учительницы легла на голову девочки и погладила, совсем немного и ласково, чтобы гладкие волосы ребёнка не запутались между собой. — Ты ребёнок, ты хорошая девочка, умничка, отличница, всегда всем стараешься помочь, я это вижу. — Девочка улыбнулась, и щёчки покрылись розовой краской. Немного засмеялась даже, чуть не подавившись булочкой от смущения и радости. Зря только смущается, ведь Аврелия Константиновна говорила лишь факты и лишь то, что сама видит. Полина Рябинова всегда была умницей, всегда старалась аккуратно подкидывать бумажку с ответами для одноклассников, могла отдать свой обед кому-то, а могла, изображая ручками, подсказывать своим одноклассникам ответы. Особенно это явление всегда было на литературе. Конечно, она не Катенька, которая со всей душой любила всех русских писателей, но, всё же, Полина тоже любила литературу и всегда получила по ней пятёрки. — Мы окажемся все в раю, окажемся все в раю... — Я очень хочу в это верить, Аврелия Константиновна. — Полина звенела железной ложечкой в стакане чая, просто так, лишь бы чем-то заняться. — Потому что, мне кажется, с ними... С теми чудовищами, Аврелия Константиновна, мы не сможем жить здесь. — Девочка обняла своими пальцами плечи, пустыми и отчаянными глазами она смотрела лишь на остатки булочки с маком и на стеклянную чашку чая. — Я боюсь, Аврелия Константиновна, я хочу попасть в рай, я не хочу исчезать, не хочу умирать.. — Взволнованно Полина начала стучать чёрными, лакированными туфельками. Тук, тук, тук, и так повторялось несколько раз. Эти стуки туфлями звучали весьма тревожно, так тревожно, что хотелось спрятаться от этого звука и не слышать его вовсе. — Очень хочу в рай, Аврелия Константиновна. *** Аврелия неожиданно проснулась и начала тяжело дышать. Грудь её никак не могла успокоиться, а дыхание не могло восстановиться. Худенькое тело было на подоконнике белого, словно подснежник, храма. Голые пяточки опустились на пол, с красивыми, белыми узорами, напоминающими зимние узоры. Она немного успокоилась, положила свои холодные ладони к груди и закрыла голубые и испуганные глаза. Сон, сон связанный с детьми, со школой, с чем-то пугающим. Но, на этот раз не было ужасных альтернативов и страшного, высокого архангела Гавриила. Не было его мерзких слов, не было в его руках трупов детей, нет, его вовсе не было в этом сне. Что.. Слегка удивляло Аврелию? Он всегда бывал в её снах, старался напугать, в этом же сне - не было ни его альтернативов, ни его высокой тени с чёрными крыльями. Нет, всё было... Спокойно? Девушка перекрестилась, по привычке, как ей говорили дедушка с бабушкой делать, после нехорошего сна. Сон она уже не помнила, после того, как два пальца прикоснулись к левому плечу. Слишком быстро забыла, даже отчётливые пятна не помнила, настолько её мозг пожелал забыть сон. Но один вопрос, как кошка, скребущаяся в дверь своими коготками, запомнился ей отчётливо. — Мы попадём в рай? — Автоматом спросила Аврелия, положив ладони на уставшие ляжки. — Мы попадём в рай? — За церковным ветерком с запахом ладана, качалась Аврелия и задавала этот вопрос в пустоту светлого храма. Вопрос повторялся с ссохшихся губ вновь, как запись повторяется на сломанном диктофоне. — Каждый должен заслужить проход в рай, сестра моя. — Неожиданно перебила своим присутствием, Мефина. Она появилась так неожиданно, что Аврелия дёрнулась и прислонилась своими ладонями к окошку, схватилась за железные, белые прутья и не сразу смогла их отпустить, настолько Мефина напугала девушку. Или же, настолько она была напугана за это страшное время? С мерзким Гавриилом, хотя нет, грешно трогать Гавриила! Он не виноват, что сам Люцифер решил им притворяться. С мерзким Люцифером, с его приставаниями, с моральным и физическим насилием в сторону юной девушки, Аврелия была похожа на испуганного зайку. На маленького, испуганного зайку, который ещё немного, и может сойти с ума. — Не все достойны ворот рая, не все. Хотелось бы, чтобы все, но, увы, существовали такие люди, которые не заслуживают ни рая, ни ада. — Пустыми глазами посмотрела Мефина на потолок храма. Там были изображены Иисус, его двенадцать учеников, архангел Гавриил, архангел Михаил. Каждый из святых на стенах и на потолке белоснежного храма рассказывал свою печальную или радостную историю. Мефина немного улыбнулась, что ей было непривычно, хотя говорила сейчас Мефина, увы, не о позитивных вещах. Она больше улыбалась с потолка храма, разглядывая каждого святого. — Спасибо, — Девушка перестала держать прутья и отпустила их. — Мефина. Простите за столь странный вопрос. — Взволнованно засмеялась девушка, перебирая своими пальцами белое платье. — Я, скорее всего, была похожа на сумасшедшую? — Нет, всё хорошо, я понимаю. — Мефина приблизилась к Аврелии и села на каменный подоконник вместе с девушкой, наслаждаясь ветром с запахом ладана и каких-то трав. — Тебе приснился кошмар, я видела, как ты была напугана во сне. Скорее всего, сестра, кто-то задавал тебе этот вопрос. Аврелия ничего не ответила, лишь попыталась вспомнить, кто мог ей задать такой вопрос? Зачем кто-то спросил у неё это? Но, в больную голову девушки ничего не приходило, лишь какие-то пятна воспоминаний. Школьники, разговаривающие между собой, доска, на которой было что-то написано, но, память решила забыть, что там было написано. Напрягая свою память, вспоминая тот пугающий сон, Аврелия трогала свои виски пальцами, но, ничего не приходило в её ум. Она не вспомнит, нет, уже не вспомнит. Сон был забыт, не полностью, но важные детали уже стёрлись. Аврелия лишь вспомнила тоненький голосок какой-то девочки, школьницы скорее всего, который повторял этот загадочный вопрос. Неужели девочка была напугана? Неужели эта девочка с напуганным голосом знала о том, что ей и другим не выжить? Вот из-за этого, в полном отчаянии, она задала этот вопрос Аврелии? Аврелия зажмурилась, прижала холодные ноги к себе вместе с руками. Золотистые локоны волос закрыли испуганное, худое лицо девушки в белом платьице. Девушку до мурашек пугала мысль, что дети, ещё совсем маленькие, понимали, что им не выжить. Что ещё совсем немного времени и их не станет, они никуда не попадут, они будут убиты и заменены на отвратительные копии самих себя. Вот из-за этого, той девочке хотелось попасть в рай. Она знала своим юным умом, что ей не выжить, как и другим.