***
День, и правда, тянулся, как резина. Не сильно даже помогало то, что нужно было отлучаться для процедур. Помимо этого, Очако несколько раз только за один час сбегала к операционной, где по-прежнему горело табло, что идёт операция. Наконец, спустя энное количество самых долгих часов в её жизни, это табло погасло, и каталку с Изуку покатили в терапевтическое. Очако, которая в этот момент заказывала себе кофе в автомате, забыла про него и посеменила вслед. Врач лишь нажал на вызов медсестры, как Очако тут же проскользнула в палату. Немного удивившись, доктор Айзава вручил ей историю болезни, дал краткие указания и удалился из палаты. Очако уже давно с ним работала и даже немного удивилась, что такого тяжёлого пациента поручили именно Айзаве. Большую часть времени он проводил то в морге, то в ординаторской в обнимку с дакимакурой в состоянии спячки. Правда, это не мешало ему быть одним из лучших врачей клиники. Тем не менее, Айзава доверял Очако, а, следовательно, всё было не так плохо. Она пробежала глазами историю и облегчённо вздохнула: несмотря на сильные повреждения, хирурги спасли Изуку обе конечности, а благодаря тому, что его быстро достали из-под плиты и доставили в больницу, не успело начаться никаких необратимых процессов. Очако сунула историю болезни в кармашек и ввела в капельницу необходимое лекарство. Если не считать гипса, бинтов и многочисленных ссадин, можно было решить, что Изуку просто спит. Очако осторожно поправила ему подушку и села на стул рядом. Её перерыв заканчивался через пятнадцать минут. Но мирных посиделок не случилось: дверь в палату отъехала в сторону, и на пороге возникла Тога Химико. Она замерла, недоумённо глядя на Очако, пока не произнесла: — А ты что тут делаешь? — Выполняю распоряжение доктора Айзавы! — ответила Очако чуть более высоким голосом, чем обычно, и вскакивая на ноги. — Можешь быть свободна. Теперь я его медсестра, — пройдя внутрь, Химико встала с другой стороны койки и чуть наклонила голову вбок, сверля Очако пронзительным взглядом желтоватых глаз. — С чего это? — возмутилась Очако. — Меня уже назначили. В мои смены я забочусь о пациенте. — Та, кто, как пень бесполезный, зависла в приёмной, ха-ха, — ехидно усмехнулась Химико. — Кому-то пора вернуться в учебку. Лицо Очако вспыхнуло, но она, ни говоря больше ни слова, проверила данные мониторов Мидории и умчалась из кабинета. Она знала, что раз лечащий врач пациента Айзава, и он вызвал её, то и следить за Изуку предстоит ей. Но эта девушка Тога Химико была такой жуткой. Ей бы в морге работать. Очако много раз слышала, что больные жаловались на болезненность процедур и грубость с её стороны. Особого рвения к каким-то конкретным пациентам Очако у Тоги как-то не замечала: для неё скорее имело значение количество, от чего зависела зарплата. Может, поэтому она так вцепилась в Изуку? Очако опустила монетки в кофейный аппарат и выбрала горячий шоколад. Её предыдущий стаканчик либо кто-то спёр, либо утилизировал помешанный на чистоте уборщик. Хотелось бы верить, что всему виной было стремление заработать, но Химико вполне могла поискать других пациентов. После сегодняшнего землетрясения к ним много кого привезли. Неужели она думала подкатить к Изуку? Эта мысль почему-то так возмутила Очако, хотя технически парень был ей вообще никем. По правде говоря, рассеянно заполняя документы в архиве, Очако уже успела навоображать себе счастливое семейное будущее, где у неё есть большой дом, муж, трое детей и собака. И муж мучительно напоминал Изуку, хотя Очако усиленно пыталась прогнать его образ из головы. Мысль, что та жуткая медсестра, как Тога, обнимает его своими холодными руками, повергла девушку в ужас. «Зачем я вообще его оставила там одного с этой ведьмой?!» — воскликнула про себя Очако и, схватив горячий шоколад, помчалась обратно в палату. За десять минут её отсутствия особо ничего не изменилось: лишь Тога приоткрыла окошко на проветривание. Очако молча подошла и закрыла окно: — Пациент после операции. Не хватало ещё инфекции и непредвиденных осложнений. Тога, занявшая стул у койки больного, лишь демонстративно отвернулась. Очако принесла себе стул из коридора и не менее демонстративно села напротив. В палате воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками приборов и тихим сопением Мидории.***
В чём Очако оказалась права, так это в том, что Химико Тога действительно пыталась понравиться Изуку. О такой нежности не мог мечтать ни один пациент клиники: и бульончика принесёт, и кровь из вены возьмёт аккуратно, не оставляя жутко ноющие кровоподтёки, как у других больных. Ещё и комиксы помогала ему листать во время чтения. Очако старалась ей ни в чём не уступать: всё свободное время и — к своему стыду — порой даже время других пациентов, которые как ей казалось, уже не так нуждались в уходе, находясь без пяти минут на выписке, она проводила в палате Мидории. По мере того, как Изуку поправлялся, на его щёках появлялся румянец, а в глазах — прежнее изумрудное сияние, Очако осунулась и из-за пролегших под глазами тёмных кругов стала сама немного походить на Тогу. Коллеги стали шептаться, но лишь после того, как доктор Айзава сочувствующе предложил Очако свой любимый диван в комнате отдыха и дакимакуру, до девушки дошло, что где-то она свернула не туда. Печально было признавать, но Тога, успевающая окутывать заботой Изуку и ещё десятки других пациентов, явно победила. Изуку шёл на поправку, и поэтому его скоро должны были выписать со стационара. Ближайшие месяцы Очако сможет его увидеть, лишь случайно встретив в коридоре по пути на физиотерапию. Но медсёстры ему уже не будут нужны. Уж тем более помятая поблёкшая Очако, напоминающая зомби. С такими грустными мыслями Очако сидела в кафетерии перед запакованным сэндвичем и уже остывшим кофе. Она могла провести это время в палате Изуку, но какой был в этом смысл? Очако не сомневалась, что Тога уже успела сделать все процедуры и возможно притащила какие-нибудь тибетские благовония. А, может, новый комикс. Или снова открыла окно, несмотря на протесты самого Изуку. Вообще забота Тоги во многом противоречила тому, что ему реально было нужно, но медсестра лишь гипнотизировала Мидорию желтым взглядом и сквозь очень широкую улыбку настаивала, что так будет лучше. И пихала в пациента картошку фри из кафетерия вместо бульона. Потому что это вкусней больничной бурды. Также Очако могла бы пойти к каким-то пациентам, но всех её подопечных каким-то магическим образом разобрали её коллеги, желающие помочь девушке прийти в себя. Кто-то из пациентов сам пожаловался на медсестру с ледяными дрожащими пальцами после того, как Очако дважды промахнулась мимо вены. Вот она и сидела уже почти час в кафе, не зная, чем себя занять. Стул напротив со скрипом отъехал, и на лицо Очако упала тень. Подняв глаза, девушка чуть не поперхнулась воздухом: Тога Химико уселась напротив, закинув ногу на ногу, из-за чего халат чутка распахнулся и из-под уехавшей вверх юбки показались стрелки на чёрных колготках. Кафетерий был почти пуст, поэтому явно она села сюда не случайно. — Чего тебе? — хотела спросить Очако злобно, но вышло печально и устало. Вздохнув, она стала распаковывать сэндвич. В желудке уже урчало минут двадцать точно. — Ты не пришла сменить капельницу утром, вот я и забеспокоилась, — Тога оскалилась в ухмылке, блеснув выдающимися клыками. Ммм. Ещё и издевается. Найс. Очако ничего не произнесла вслух, лишь отхлебнула холодный кофе. В принципе не так мерзко, как ей представлялось. Или она просто была очень голодна. — Мне пришлось врать доктору Айзаве, что я подменяю тебя, когда он спросил, где ты и почему капельница не заменена, — продолжила Тога, не сводя глаз с Очако, безуспешно пытающейся отгородиться от неё сэндвичем. — Капельницу сменила? — как можно безучастнее спросила Очако, но голос её всё же подрагивал. — Разумеется, — кивнула Тога. — Поздравляю, значит, ты победила, — пожала плечами Очако. — Мидория раз десять про тебя спрашивал уже сегодня, — Тога впервые отвела взгляд в сторону. Очако ощутила, как внутри что-то трепыхнулось, и от груди разлилось тепло. — Я зайду к нему позже, — буркнула она вслух. — У меня есть и другие пациенты. А тебя палкой от него не отогнать. — У тебя сейчас вообще нет пациентов, — осведомлённость Тоги по-прежнему удивляла, но уже не пугала. — Так просто возьмёшь и сдашься? Лицо Очако вспыхнуло. Но уже не от смущения, а от ярости. — Я не такая, как ты, — впервые с твёрдостью в голосе произнесла она. — Ты справляешься со всеми пациентами и успеваешь торчать у Мидории часами. А я потеряла их всех. Откуда вообще взялось это соревнование? Пациент же не может быть трофеем… В первую очередь мы должны заботиться о здоровье своих подопечных. Я же исколола руку бедняжке, другому дала не тот препарат, что вызывало у него рвоту, а десятилетнему мальчику не смогла сделать интубацию, так у меня колотились руки. Повезло, что рядом была сестра Яойорозу, и она спасла ребёнку жизнь. — В таком случае, мы обе проиграли, — изрекла Тога. Она не перебивала Очако во время её монолога и выглядела сейчас довольно серьёзно. — Я в душе желала, чтобы у Мидории начались какие-то осложнения, чтобы его задержали в больнице подольше, потому что его выписывают уже на этой неделе. Очако, не в силах сказать ни слова, вытаращилась на Тогу. Та показательно поковырялась в носу и, покачивая ногой, добавила: — И сегодня он наотрез отказался находиться со мной в палате. Так что, либо ты пойдёшь к нему, либо Айзава найдёт другую медсестру. Первой мыслью Очако было вскочить и бежать в палату к Мидории, но разум всё же взял верх над минутным порывом. — Сейчас я пойду, сделаю ему процедуры, а потом пойду на свои выходные. Мне нужно восстанавливать силы, чтобы не подвергать риску других пациентов. Мидория не единственный пациент, а я — не единственная медсестра. Очако показалось, что на лице у Тоги промелькнуло уважение. Возможно, конечно, это было и игрой света или воображения истощённой Очако. Тем не менее, Тога медленно поднялась и произнесла: — Но это же не значит, что ты сдаешься? — Я же говорила, Мидория не приз!.. — рассерженно воскликнула Очако, но Тога её перебила: — Как я сказала, его выписывают на днях. Он больше не будет пациентом клиники. Глаза Очако округлились в осознании только что сказанного соперницей. Действительно, ведь за пределами клиники она не сестра Урарака, а он не пациент Мидория… — Я люблю Изуку уже больше года, с тех пор, как он попадал сюда целых пять раз! — ощутившая невиданный прилив сил Очако вскочила на ноги. — Думаешь, ты можешь так просто заявиться и претендовать на него? — А что плохого быть девушкой национального героя? — Тога ухмыльнулась так широко, что её глаза превратились в щёлки. — Это ненастоящая любовь! — Что ты знаешь о любви, дитя… — У нас будет дом, дети — трое, нет, четверо — и собака! — гневно воскликнула Очако. — И я не позволю тебе украсть у меня Мидорию ради своих меркантильных замыслов! — Посмотрим-посмотрим, выбирать-то ему, — покивала Тога и двинулась к выходу. Замерев в проёме, она повернулась и произнесла: — Надеюсь, ты не забыла свои пламенные речи про долг и всё такое, которые ты толкала минут пять назад, заливая свой сэндвич горькими слезами? — Во-первых, я ничего не заливала! — Очако быстрым шагом подошла к Тоге. — А во-вторых, сама не забывай о нашем «больничном перемирии». Никаких интрижек и манипуляций внутри клиники! Чуть толкнув Тогу в плечо, Очако удалилась прочь по коридору, яростно размахивая сжатым в кулачке сэндвичем. Тога хищно улыбнулась сама себе, прищурив глаза, как кот на солнце, и неторопливо пошла следом.***
Где-то в палате чихнул и поёжился Мидория. Натянув повыше одеяло, он обречённо уставился на приоткрытое окошко, в которое бодро заметало апрельский снег.