Гулкое стучание

      Охотник особо не заботился о своей жизни. Он был создан лишь для одной цели — донести зелёный нейрон итератору Старшей Сестре Луне. Его создатель сделал его быстрым, ловким и сильным, поэтому проблем не должно было быть. Но проблемы всё-таки были. Уж с ДНК он намудрил или ещё с чем, но косяк ощутился ближе к фермам — он гнил заживо. Буквально. Что-то разлагало или разрывало его изнутри, принося всё более ощутимые боли и слабость. В свою очередь каждое живое существо, окружавшее его, чувствовало это и считало своим долгом уничтожить такое непонятное чудище. Его путь стал настоящим адом, ведь все твари открыли на него охоту. Идти к цели приходилось по трупам. Умирая, возвращаясь, умирая и снова возвращаясь. Даже карма-цикличный мир не давал ему шанса сохранить карму после смерти. И вот сейчас он тоже бежал со всей дури вперед, пока какая-нибудь тварина не учуяла его запах и не решила им полакомиться. Очередной карма-переход, двери закрываются, можно, кажется, выдохнуть. Рядом было убежище как нельзя кстати, но он решил выглянуть наружу. Где-то далеко-далеко виднелся следующий переход, хотелось бы ещё пройти, вроде бы ничего сложного… Мысли прерывает язык ящерицы и охотник дергается, пытаясь отцепить тварь от себя. Он швыряет копьё, попадает в морду, палка со звоном отскакивает. Охотник забегает обратно к воротам, а очухавшаяся полу-кибер-животина бросается следом. «Хуже уже не может быть,» — проносится легкая мысль в голове слизнекота, пока он убегаючи юркает к убежищу и скользит по трубам, устало пытаясь отдышаться. Снова терять циклы на набивку кармы уже осточертело. Да и снова проходить этот крайне корявый путь он не хотел. И вообще, циклов осталось всего 14. Охотник падает на пол и чувствует под собой что-то маленькое, пищащее и нервное. Он хватается за копье на спине и собирается всадить его в свой завтрак на следующий цикл, однако видит перед собой не какую-то гусеницу, а маленького сородича. Всё на секунду замирает в этом мире. Его душу охватывает ужас из-за того, что он просто видит крохотного ребенка в этом диком и опасном регионе, совершенно одного, напуганного и, кажется, оголодавшего.       — Что… Но откуда… — Он не верит своим глазам. Откуда здесь взялся этот малыш? Как он до сюда дошел?       — Тише-тише, — Охотник хватает суетящегося за руку и резко обнимает, пытаясь успокоить. Они замирают и механизм комнаты приходит в действие, гулко громыхая при закрытии.       Назад пути нет.       Он просыпается уже с малым в обнимку. Голод и болезнь снова дали о себе знать. Малыш был пастельного серо-зеленого цвета, с умными темно-серыми глазёнками, разглядывал взрослого ответно. Цвет, честно говоря, у охотника вызывал отвращение. Ровно как и непонимание от того, как обращаться с этим существом. Он неуклюже взгромоздил себе на спину это чудо, взял нейрон и понял, что сможет теперь тащить с собой только одно копьё. Неудобно, опасно. Но оставлять ребенка на земле было опасной затеей, дети в панике непредсказуемы, а путешествие с охотником — сплошная адская карусель борьбы за жизнь, движения должны быть собраны и точны, иначе смерть. А здесь ребенок просто помрет с голоду или его сожрут. Сердце не давало и шанса бросить его здесь умирать дальше, даже несмотря на то, что охотник скоро умрёт сам.       Бежать с малым на спине было не самым приятным занятием, однако так безопаснее. На пути встретились только пару ящериц, но и тех они обдурили, поэтому дошли до врат, можно сказать, без приключений. Страх не допрыгнуть со слизнекотом уже вечно, поэтому он не считается. Они поели попкорна и зашли. Снова выдох, снимающий напряжение, звуки механизмов, и вот они сползают вниз. Стена. Выше ночлежка. Они снова спят, потому что проходить врата и не спать на новой стороне — занятие для хардкорщиков. Лучше пожертвовать сейчас одним циклом, чем потом двумя или больше.       Теперь было 2 варианта — идти по низу, либо идти по верху. Вопрос стоял в скорости достижения цели. Вообще, логично, что раз нам надо к Луне, то необходимо идти вниз. Однако даже после её включения вряд ли она сможет помочь с болезнью. А по соседству есть ещё один итератор. Его имя Пять Галек. Он-то и должен помочь. И они пошли по стене вверх. Малой на спине вел себя тихо и не проявлял агрессии, поэтому охотник не отвлекался. Но даже это не помогло — мерзкие ящерицы раз за разом без жалости ломали все планы. Сколько раз они умерли — черт его знает. В какой-то момент он даже уронил нейрон, но спас зеленого, из-за чего сильно заколебался насчёт того, а стоит ли вообще тратить свою жизнь на доставку этой штуки ради какой-то другой железяки… Но это было его целью, ей и должно было оставаться. И никакие слизнекотята не должны её ставить под сомнение. Потеря нейрона — цель не выполнима — смерть. В другой раз он не успел спасти салатового. Ящерица в потасовке выхватила прямо из рук его приемное чадо и убила на глазах. Он не знал почему, но его сердце охватил неведомый порыв к жестокости и, прежде чем добровольно перезапустить цикл смертью, он убил её и выгрыз её внутренности. Карма и так была на нуле из-за тупых смертей по воле судьбы, так что не страшно. А малой запал в душу. Хотелось отвести его к родным. Успеть. Так много надо успеть за так мало времени… Они наконец дошли до самого верху. С нейроном. Охотник по пути по обыкновению своему грыз трупы и даже сперва пытался приучить к этому мальца, но тот ни в какую не хотел. Видимо, слишком мал. Поэтому пришлось искать альтернативы. Фрукты и мыши вполне подходили, хоть сначала охотник и не понимал, как, собственно, покормить мальца ими. Ребенок не хотел есть на спине, а снять вцепившегося оказалось загвоздкой… Но с чем красный только не справлялся, так что это уж точно ему под силу. Пришлось искать безопасное место, снимать зеленого и пихать ему в руки еду, чтоб тот уж точно ел. И несмотря на эти нюансы… Как же его душа радовалась, когда он видел, как этот маленький шебуршной котеныш с радостью хомячит за обе щеки мышей и становится таким довольным от сытости. Как малой затем хватает нейрон и рассматривает с этой странной детской радостью. Такой живой, здоровый и в безопасности. Ради таких моментов хотелось теперь хвататься за жизнь и бороться до последнего. Чтобы защитить и сделать малыша счастливым…       — Да сиди ты на месте, кому я говорю, агрх, да как тебе дать понять, чтобы ты не бегал за мной, я же случайно в тебя её воткнуть могу! — Охотник упорно пытался проделать этот трюк с втыканием копья в землю, чтобы потом забраться внутрь конструкции итератора, а малой, как на зло, бегал хвостиком, заставляя нервничать и косячить в прыжках. Отпихивания и слова не помогали, он только повторял следом прыжки-сальто, играясь.       — Ну наконец-то… — У него вышло и в конце концов они попали к Галькам. Вместо исцеления итератор накинул ещё несчастных пять циклов и отпустил. Ещё самая умная машина называется, даже вылечить не может. М-да уж. Теперь надо было идти к Луне. Делать крюк — тратить время, поэтому снова рисковый путь. Сначала вниз по стене, а потом через подвес. Подвес вообще на самом деле отдельное место ада: темно, еды ничтожно мало, пространства длинные и противно опасные, без полов, кругом белые и голубые ящерицы, пауки. Чтобы там выжить нужно либо уметь летать либо уметь пользоваться липучим червем. Первого охотник не умел, а второй вариант занимал место в руке. Это проблема, потому что когда на спине у тебя ребенок, в одной лапе нейрон, а в другой червь — ты беззащитная добыча. Самая натуральная. И от этого было только хуже. Приходилось быть ещё осторожнее и хитрее хищников. Каждая смерть прокачивала этот навык до максимума и наконец-то они дошли до середины, где можно было передохнуть и поспать в убежище. Охотник уже успел расслабиться, мечтая об отдыхе, но увидел мерзкую очередную гиперпрыгающую ящерицу. Он ждал, что та сама уйдет, но она упорно что-то выжидала на палке на противоположной стороне. До конца цикла оставалось 4 точки, что весьма не кстати, поэтому пришлось действовать — он тихо пополз по стене вниз. Тварь не видела. Вот он уже был на её уровне. Все мирно. Он полз вниз и не отрывал взгляд. Гипер ящерица как на зло чует его, и они встречаются взглядами. Охотник безоружен и единственное их спасение от смерти — это успеть до убежища. Пути назад нет и он совершает акробатические трюки в попытках не попасть в зубы твари и не упасть вниз. Он добирается раньше неё до коридора в стене и бежит со всех ног. Он должен успеть. Он успеет. Он молит об этом высших существ. Он слышит как ящерица прыжками сокращает расстояние, делая это слишком быстро, а охотник бежит слишком медленно. По крайней мере ему так кажется, ведь ничего другого он делать не может. До коморки остается буквально метр-два, но голубая тварь оказывается проворнее, судьба слишком мерзопакостной, удача отворачивается. Всё выпадает из рук охотника в зубах монстра, и последнее, что видит красный — это как малыш со шлаковыми ключами скрывается в убежище. Он в безопасности и это главное. На свою смерть ему плевать, на малыша — почему-то нет.       Ящерица с его телом в пасти разворачивается и прыгает на выход. Однако отлетает на исходную позицию — червь одним концом прицепился к полу, а вторым к ящерице. Животное не понимает в чём проблема и пытается упрыгать, уползти, но покинуть своё место не может. Маленький слизнекотик к удивлению охотника возвращается. Он хватает копьё, прямо как когда-то хватал сам красный, и всаживает в ящерицу. Тварь кричит от боли, но малыш с подбегает и повторно бьет тело копьем, раня ещё сильнее. Он добивает её. Убивает. Сам. Охотник лежит на месте некоторые мгновения, а потом поднимается. Он жив. Ещё ничего не закончилось. Они успеют. Они не будут проходить этот кусок с начала. Охотник хватает малыша и обнимает.       — Ты ж мой спаситель! Какая ты у меня умница! — В сердцах говорит он, гладя ребенка и прижимая к себе. Подбирает копье и уходит с ним в убежище, вдруг ещё одна гипертварь прибежит их сожрать.       — Ты ж мой маленький герой… — Тихо шептал он, трепая малыша по голове с улыбкой и болью. Ни на секунду его не отпускала мысль, что с каждой спячкой он всё ближе к своей смерти. Он безвозвратно умрёт через 12 циклов, считая этот. Он не хотел оставлять малыша одного в этом ужасном мире. Он не хотел, чтобы всё закончилось так. Этот малыш любит его, он спас его, он рисковал своей жизнью ради того, кто неизлечимо болен. А охотник любит его. Роднее этого светло-фисташкового активного малыша, который все время тянет его куда-то, бегает хвостиком, таскает ему вещи и по утрам протягивает копьё, и быть не могло. Он обязан дать ему счастливое будущее. Даже ценой своей жизни. Нейрон и счастье малыша — обе важные цели.       Он вспомнил о том, что должен был быть в убежище с нейроном только на следующий цикл. Он с паникой осматривался в поисках, но к счастью малыш держал тот в руках. Хах…       На выходе их ждали гиперящерицы. Много гиперящериц. Он уже не помнил какими хитростями, но они дошли к криптам памяти, а там и к цитадели. Темно — хоть глаз выколи. Двигались практически на ощупь. Охотник уже тысячу раз пожалел, что пожадничал циклов и выбрал этот путь, а не пошел в обход. Это было просто кошмарно. В первой части мерзкие толпы безумных киберптиц, а во второй — сколопендры, пауки и прочие твари. А у врат охотника ждал облом — нужна была хорошая карма для прохода дальше. И снова трата драгоценных циклов… Но они дошли до побережья. И до Луны. Кукла лежала замертво на каком-то огрызке суши. Жуткое зрелище, честно говоря… Он кинул нейрон и тот подлетел, зеленая вспышка озарила место. Земля затряслась и охотник прижал к себе малого, чтоб тот не упал. Откуда-то выплыли ещё нейроны. Кукла ожила и заговорила с ними.       — Ой… Привет, маленькое… Создание. — Она поблагодарила его, напомнила про болезнь и отметила его жертвенность. От слов, конечно, приятно, но время… Времени особо не было. Тем не менее охотник выполнил свою главную цель, с которой был послан, и теперь по идее свободен. Жемчужина тоже была прочтена, так что миссия выполнена по полной программе. Он смотрел в темно-серые глаза малыша и понимал, что осталось ему совсем немного. Надо было что-то делать.       — Ну что ж, малой… Как ты уже который раз слышишь, осталось мне всего ничего… — Ему было трудно об этом говорить с маленьким ребенком. Он взял его на спину и понёс. Терять время было бы плохим решением. — А где твоя семья я не знаю… Поэтому… Остается только одно решение? Я думаю… Эти существа, которых мы встречали… Они способны повышать карму… Думаю, нам нужно найти ещё. Может они смогут помочь с моим недугом.       И они пошли на поиски. В конце концов из сказанного стало ясно, что все они шли глубоко под землю, в глубины, чтобы избавиться от своей цикличности. Его тоже, признаться, манило туда. Но те застряли где-то между, потому что за что-то в этом мире держались. Но может у нас выйдет? Терять нечего.       — Тебя же ничего не держит здесь, да?       Они брели всё дальше и дальше, ниже и ниже. Умирать было страшно. Он чувствовал, что если сейчас он умрет, то это будет его истинный конец. И он должен бороться за эту жизнь со всеми оставшимися силами. Малец подбадривал, таща за руку и держа копьё, с особым рвением защищая своего… Родителя, наверное.       — Какой ты у меня молодец, такой храбрый… Эй, куда ты? Не отходи далеко, это опасно, я… — Ему было стыдно признавать, что он не сможет его защитить, если что-то случится слишком далеко от него. — Ты принёс мне мышь? Спасибо… — Охотник говорил вяло, с трудом. Боль в теле была на первом месте, иногда доходя до судорог. Галлюцинации стали частью жизни. И вечный голод. Он с животной дикостью сгрыз мышь, хоть и понимал, что не наестся. — А ты поел? Хорошо…       Сон с каждым разом становился всё более мучительным.       Что-то шевелилось у него под кожей и требовало еды. Много еды.       Ему было страшно, что однажды он очнётся с опустошенным трупом своего ребенка.       Они доползли до храма и охотник рухнул на пол прямо под знаком высшей кармы.       — Дай мне немножко передохнуть, малой. Ты очень быстрый. Дождя не будет. Здесь нас не должны… — Он окунулся в болезный сон на недолгое время. Малыш тем временем тащил его изо всех сил. Он видел, как его родителю плохо и хотел помочь. А там, где-то внизу, есть спасение. Призраки шептали и указывали путь, стремились туда, помогали. И малыш старался идти с родителем за ними. Охотник очнулся через время и мог идти. Он чувствовал какой-то фантомный прилив сил, поэтому хотел даже сначала взять малыша на спину, но тот не позволил. И правильно сделал, ведь через пару комнат взрослого снова скрутило судорогами от нестерпимых мученических болей. Тварь внутри него захватывала власть всё сильнее. Глаза застилало красной пеленой на всё более долгие сроки.       — Я справлюсь.       Он вставал раз за разом и шёл с малышом к цели.       — Мы справимся.       Какая бы эта тварь сильная не была, он не позволит ей одержать верх. Ради малыша. Его счастье должно состояться любой ценой. А разрыв адского колеса в невозможности умереть по-настоящему, избавиться от бесконечных страданий — это и есть счастье.       По мере приближения к цели мир все больше искажался. Медлил, золотел, плыл… Всё становилось таким эфимерным…       Он упал в золотую воду, даже не сразу это заметив, и поднялся. Малыш побежал дальше, отпустив руку красного, и захлопал водичку руками. Брызги полетели в стороны.       — Мы пришли! — Радостно пропищал он.       — Мы пришли… — Тихо замученно вторил охотник, выдавливая улыбку. Он был искренне рад, но не мог это доказать. Мучения наконец закончатся. Он полз к малышу, плеснул в него рукой водичкой. Они оба засмеялись и закувыркались в воде. Нахлебались её в ходе игр, но не задыхались от неё. Болезнь утихомирилась снова, а голод притупился.       — Наверное, надо ещё ниже. Я не вижу дна. — Чуть более живо сказал охотник и взял за руку ребенка.       — Мы утонем, — нервозно заметил фисташковый.       — Мы тонули уже много раз, чтобы бояться этого. Прости за это. И за все другие смерти. Мне жаль, — он обнял маленького. Тот обнял в ответ, прижимаясь. Они столько раз умерли за это время… Не счесть.       — Я люблю тебя… — Тихо произносит слизнекотенок и сердце охотника с силой сжимается от чувств всеразличного спектра. Он хватает малыша на спину и резко ныряет в воду, рывком движась вниз.       Это конец.       Он плывет вниз, всё глубже и глубже. Тьма все больше захватывает мир. В конце концов поглощая полностью. Оказывается, им не нужно дышать.       Их тела и сущности будто отделяются друг от друга, но, видимо недостаточно, чтобы упокоиться. И охотник плывет, пытаясь найти конец.       Он видит щупальца и плывет между ними. Все ниже, все больше… Где же этот конец? Почему они всё ещё живы? Что за чудища здесь обитают?       Они доплывают до самой грани и монстр обращает на них внимание. Он смотрит на них. А они смотрят на него. Он дает ухватиться им за себя.       — Держись крепче, малой, — шепчет охотник, сжимая отросток и чудище тянет их за собой.       — Нет, стой, куда?! Там же… — Охотник запротивился, ведь Оно потащило их сначала наверх, потом запетляло, слишком быстро, голова закружилась от таких мертвых петель, и резко оно кинулось вниз, на какой-то, по ощущениям, совершенно новый уровень. Душа и тело будто отсоединялись друг от друга, растягивались, разрывались… Было ли это существо Богом?..       Они остались в этой пустоте одни. Он не знал что делать дальше. Он поплыл с малышом, двигался в разные направления… Их медленно найденные двойники делали то же… Откуда они? Это тоже мы? Или это ложь? А настоящие ли мы сами? А может те, что проплывают мимо быстрее нас — и есть те самые настоящие?       В конце концов он заметил, что метка над головой указывала путь. Видимо, она служила направляющей. Они плыли по велению метки и вскоре увидели свет. Всё более и более яркий. Все их двойники стремились туда. И им бы следовало тоже.       Охотник посмотрел на котенка и взял его за руку, крепко сжимая.       — Я тоже люблю тебя.       Он вытягивает руку и касается света, проверяя на опасность, а затем плывет с малышом прямо туда.       Яркий свет затмевает глаза. Темнота. Сотни золотых сущностей слизнекотов плывут. И они тоже плывут. Он приостанавливается и отпускает малыша, принимая более скрюченное положение. Из его тела вырываются сине-черные щупальца, выползая куда-то вверх… Наконец-то ему так хорошо. Как будто… Наконец-то всё правильно… Он ощущает руки своего создателя, засыпая. А малыш не видит этого всего, в его глазах отражается древо слизнекотов. Древо, где его семья… Он тянется туда, к своим родителям, и плывёт, устремляясь дальше. Почему-то он чувствовал, что охотник рядом, что он ведет его к ним. Они будут счастливо жить всей семьей. Всегда.