blood on the dancefloor

Обычно Мистерион не обращает никакого внимания на звук выстрела. В него уже столько раз стреляли, что пальцев не хватит, чтобы это сосчитать. И он правда был бы не против в очередной раз получить пулю в живот, потому что он достаточно давно онемел. Всего лишь слабенький укол — и он уже истекает кровью, желудочная кислота проникает в мышцы, а сердцебиение учащается. Но это не его пуля. И он точно знает, чей крик звенит в ушах поверх звука выстрела. Его желудок сводит спазмом и всё вмиг замолкает, не считая стука сердца, отдающегося громким эхом где-то в черепной коробке. Звук вибрирует от его потяжелевшего дыхания, и он всё роняет. Отбрасывает ошейник бандита, разворачивается и бежит так быстро, как только может. Его тело болит, но это ерунда, бывали ситуации и похуже. Бывало намного, намного хуже, чем этот нарастающий страх, контролирующий его. Тело переходит на автопилот, и всё, на что он способен, это просить, умолять и чертовски сильно надеяться, что он ошибается. Что голос принадлежит не тому, на чей очень похож. Что эти сирены несутся за ранеными, а не за преступником. Что этот красный след — не кровь, хотя он знает, что это именно она. Запах жжёт нос, а вспышки красно-синих кругов вокруг вызывает лишь головокружение. Всё сливается воедино. Визг колёс по асфальту. Рёв сирен. Окна в домах. Здания плавно сменяются друг другом, пока он несётся по промёрзшему асфальту. Он резко останавливается, свернув за последний угол. Сердце падает куда-то в низ живота, и он чувствует, что на глаза наворачиваются слёзы. Ноги становятся ватными, а туманное головокружение, затмившее сознание, мгновенно сменяется ужасающей реальностью. Его зрение далеко от идеального, но он никогда не видел ничего настолько точно, пока подходит всё ближе и ближе к своему лучшему другу. Шаги отдаются эхом среди всей какофонии звуков, когда он приближается ближе, а терпкий запах крови обжигает всё горло. — Кайл? — слабо выдыхает он, и рыжий открывает глаза. Тот приживается к стене, рукой сжимая кровавое пятно на животе. Колени почти поджаты, согнуты ровно настолько, чтобы ноги не замёрзли. Он так старается улыбнуться, буквально заставляет себя сделать это, просто ради своего дорогого друга, как бы ни было больно. — Привет, Кен, — хрипит Кайл, пытаясь сдвинуться по стене чуть дальше. Он вздрагивает, и это точно инстинктивно. Это последний выброс адреналина, но этого оказывается достаточно, чтобы Мистерион опустился на колени перед Кайлом. Слёзы текут по щекам, он пытается хоть что-нибудь сказать, чтобы утешить друга. Но всё, что получается — это обрывки фраз, и он уверен, что выглядит глупо, но Кайл всё равно улыбается. Руки в перчатках устремляются к ране, мягко отводя руку Кайла в сторону. Его собственные дрожат, причём обе. Махагоновые перчатки сжимают рану, едва скрывая всё, куда успела просочиться кровь. Его почти тошнит, он знает, какая боль пронизывает Кайла. Он точно знает, где болит сильнее всего, но не знает, как помочь. — Кенни, — тих выдыхает Кайл, поднеся ладонь к лицу Кенни. Его рука такая холодная, она ужасно контрастирует с тёплыми слезами. Они жгут микропорезы на кончиках пальцев, но он почти не замечает этого. Он просто стирает следы от слёз и тянется выше, чтобы запутать руку в белокурых локонах. Руки Кенни сжимают рану немного сильнее, нравится ему это или нет. Он чувствует, как его сердце разбивается на миллионы осколков, потому что эта смерть осязаема. Он не может умереть, но Кайл: Кайл может. — Оу, не так уж и тяжело, — справляется Кайл, в его голосе слышен стон боли, но Кенни издаёт хриплый смешок. Он чуть приподнимает руки, наклоняясь к Кайлу, не вступая в контакт, но сокращая расстояние. Холодные пальцы прижимаютя к голове, перебирая его волосы, и он поднимает руку, чтобы скинуть капюшон. — Кайл, — произносит он более хрипло, чем ожидалось, дыхание сбивается. Он чувствует, как кровь впитывается в его перчатки. — Мне так жаль, — он приживаетс к тыльной стороне ладони Кайла и крепко зажмуривает глаза. — Всё нормально, — тихо отвечает Кайл, и ему не нравится, насколько сильно Кенни трясёт. Дрожь пробивает всё тело, когда он видит, как Кайл истекает кровью. Который кладёт вторую руку на одну из ладоней Кенни, и блондин открывает глаза, ярко-синие встречаются с болотно-оливковыми. — Нет. Нет, Кайл, это не нормально. Это я должен умереть, я делаю это постоянно. Это не нормально, — слова вырываются из него, а голова начинает кружится. Каждый глоток кислорода, который он делал, тут же вытекал обратно вместе с потоком извинений. — Мне так жаль, Кайл, Кайл, не это, блять, должно случиться. Кайл слегка морщится и кашляет, а Кенни только сильнее плачет, видя, как с его губ стекает сукровица. Он снимает перчатки и поднимает голую ладонь к подбородку Кайла, подушечками пальцев смахивая кровь. Быть может, он задержал палец на потресковшихся губах чуть дольше, чем следовало бы, но он не может сказать точно. Он опускает руки обратно, воздух обжигает кожу, но тепло от крови одновременно тошнотворно и успокаивающе. Пальцами находит рваный край пулевого отверстия и прижимает ладонь. — Кенни, ты ведь умеешь хранить секреты, да? — Могу, конечно, — быстро кивает Кенни, когда Кайл убирает руку с его лица. Он говорит это не для того, чтобы утешить умирающего друга. Он говорит это, потому что сохранит секрет ради Кайла. Он сохранил бы тайну Кайла, даже ели бы тот не истекал кровью, он бы сделал ради Кайла всё. Ради Кайла он принял бы на себя град ударов и не только. Ладонь Кайла сжимает одну из ладоней Кенни. Его пульс замедляется, в то время у Кенни учащается.Он изо всех сил старается улыбнуться. Сжимает окровавленную мозолистую ладонь, прежде чем заговорить. — Я правда хотел бы съехатьс с тобой, бро. Сердце Кенни пропускает несколько ударов, и он сильнее теряет дар речи. Он едва успевает обдумать ответ, который вырывается из него: — Мы всё ещё можем, Кайл. Мы всё ещё можем, мы можем сыграть блядскую свадьбу. Можем ходить в кино, вкусно есть и жить вместе — мы всё ещё можем. — Я пиздец как люблю тебя, Кенни, — тихо говорит Кайл. Его хватка на руке Кенни чуть ослабевает, и тот приподнимается, чтобы держать их руки вместе. Кровь размазана по чистой коже, а он такой холодный, такой хрупкий и нежный. — Нет. Нет, Кайл, Нет. Не оставляй меня, Кайл, пожалуйста, — умоляет Кенни, сгорбившись. Он слышит, как скользят кроссовки по асфальту, когда ноги Кайла ослабевают и расслабляются. Руки обхватывают его живот, нежно притягивая ближе. Мягко поднимающяся и лпускающаяся грудь прижимается к его собственной, голова опущена на плечо Кайла. Руки слабо обхватывают его грудь, и Кенни хочет умереть вместе с ним. — Люблю тебя. Я люблю тебя, Кайл, но я не говорил этого… Не умирай, чёрт, Кайл, нет… — Не буду, — еле смог выдавить из себя Кайл, проводярукой по шее Кенни, чтобы зарыться в его волосы. Кенни знает, что он врёт, но ему так хочется в это верить, несмотря на тепло, исходящее от Кайла.