Парадигма

— Добрый вечер, с вами экстренный выпуск новостей Мусатафу Сегодня. С вами ваша ведущая, Хирано Муцуми.         Бакуго поднимает голову вместе с остальными своими одноклассниками, с которыми проходит практику, и некоторыми про. Экстренные выпуски — это всегда разрушения, крупные нападения, преследования, катастрофы. Однако обычно агентства героев получают уведомления о таком раньше, чем СМИ, потому что им необходимо среагировать, сорваться с места и броситься в карьер, на спасение человеческих жизней. Что такое могло произойти, что новости узнали об этом раньше? Где объявление по каналам геройской связи? Или другие агентства уже задействованы в чем-то, что произошло?   — Просим прощения, что прерываем показ стандартных программ. Мы связываемся с вами сегодня, чтобы сообщить, что...         Договорить ведущей не позволяют. Ей в голову упирается пистолет — им показывали на занятиях на втором курсе, и Двумордый рядом чертыхается, а Круглолицая сжимает ладони в кулаки, — и в кадре появляется какой-то придурок. Его лица не видно, потому что его закрывает маска-дисплей, на которой можно увидеть только крестики вместо глаз и зубастую улыбку, все кислотно-зеленого, яркого цвета. Он вырывает микрофон у сидящей женщины, и каждый может услышать его веселую усмешку, даже если увидеть ее люди не могут. Неизвестный подносит микрофон к маске, не убирая пистолета от головы женщины, и бодро начинает вещать, даже как-то слишком весело и радостно.   — Привет, причудливое общество! Мое имя Парадигма, и я пришел сюда, чтобы сообщить вам — торговый центр Мусутафу и прилегающее к нему здание, где находится студия Мусутафу Сегодня, — злодей обводит рукой с микрофоном место, где он и ведущая находятся, — захвачены, а все присутствующие там люди взяты в заложники! Не советую устраивать облаву и пытаться нас вытурить, потому что одно неверное движение... — Парадигма снял с предохранителя пистолет и сильнее вжал его в голову женщины, вырывая у нее рыдания, — и все ваши милые заложники будут мертвы. Надеюсь, я ясно выразился.         Еще секунда, и трансляция резко обрывается, а канал связи героев взрывается от резкого подключения.         Слова того, кто скрывается за именем Парадигма — правда. Торговый центр и станция захвачены. Несколько тысяч заложников. Ноль связи с охраной. Неизвестное количество напавших. Состояние людей в заложниках тоже неизвестно. Цели? Даже спрашивать не нужно, чтобы получить ответ.         Бест Джинс окидывает их, еще студентов, но почти уже про-героев, взглядом и кивает идти за собой. Они достаточно взрослые и многое прошли, многому научились с первого курса — сейчас на середине третьего, больше не детишки, на которых нацелилась Лига. Теперь их можно брать на столь сложные и серьезные дела, особенно если учесть, что сейчас каждый герой, даже еще студент, будет на вес золота. Со времен Лиги Злодеев не происходило подобных громких событий.         Они срываются с места почти сразу же — четыре агентства высылают героев, часть из которых еще студенты. Торговый центр и соседнее здание оцеплены полицией, гражданские толпятся вокруг ограждений, а из зданий не слышно ни-че-го. Бакуго с недовольством всматривается в окна, но не видит ровным счетом тоже ни-че-го. Это плохо. Захват заложников — всегда плохо, потому что это жертвы, это постоянное напряжение и отсутствие данных о состоянии людей. Он слышит вертолеты других станций и каналов, которые отслеживают и освещают ситуацию с воздуха.         Вокруг шумно, но в здании — гулкая тишина, которая наматывает напряжение лишь сильнее с каждым мгновением. Тысячи людей находятся в заложниках, но герои ничего не могут поделать с этим. Намек, который им показал Парадигма, был довольно очевиден. С момента появления причуд огнестрельное оружие практически вышло из обихода, оставляя лишь то, что использовалось редкими полицейскими без силовых причуд и героями в качестве предметов поддержки. Армия? Едва ли на половину вооружена. Даже в Америке, известной своим оборотом огнестрела в допричудную эпоху, практически невозможно найти оружие, не то что патроны к нему. Поэтому подобное вызывает у них вопросы в первую очередь.         Герои ждут требований. Ждут переговорщиков. Ждут хоть какого-то развития событий.         Лицо Парадигмы появляется на огромном экране, что занимает часть стены здания студии, едва ли через пару минут, как были полностью стянуты силы полиции и героев. Он качается на одном из офисных стульев и выглядит до невозможности скучающим, практически незаинтересованным в происходящем. По крайней мере, об этом говорит язык его тела, пока лицо все еще скрывает маска. Он вертит на пальце пистолет, будто бы не боясь случайно выстрелить. Будто бы играет с самим миром на удачу — практически русская рулетка, выстрелит али нет?   — А, как забавно видеть весь этот свет нашего причудливого общества, Япония! Как это забавно, — злодей лениво растягивает слова, и оскал на дисплее маски становится только шире, когда он с хищным оскалом резко останавливается. Ножки стула громко стучат по полу, и он склоняется к камере, транслирующей его выступление. — Знаете ли вы, что такое парадигма само по себе?         Вопрос не касается происходящего от слова совсем, если спросить Бакуго, разве что чужого злодейского имени. Не имеет значения, что же такое прячется за смыслом слова, однако любая подсказка, спрятанная в речах, может помочь спешащим переговорщикам в дальнейшем. Поэтому и герои, и полиция, и очевидцы, толпящиеся за ограждениями, внимают чужим словам.   — О, есть множество значений! Например, в науке это модель рациональной научной деятельности, а в образовании — совокупность идей и понятий, определяющих саму структуру образования. В лингвистике это слово относится к словообразованию и построению. В программировании — совокупность, определяющая шаблоны написания любых программ. Ну, знаете, все эти begin и end, функции, задание переменных, — злодей на экране неопределенно вертит запястьем, как бы обозначая составляющие любой программы, и откидывает голову, смотря в потолок. — Что там еще было? Ах да, риторика! В ней это лишь пример из истории и мифологии, что используется как пример. В философии тоже есть свое сложное и запутанное определение, как, впрочем, и все в этой забавной науке бесконечных обсуждений. Оно сводится к определенному набору концепций и методов мышления, почти то, что нам нужно, но не слишком интересно.         Ублюдок кажется совершенно не заинтересованным в разговоре, когда вновь начинает качаться на стуле. Будто бы захват тысяч заложников ничего для него не значит. Будто бы он ведет какой-то непопулярный и никому неинтересный блог, а не размахивает пистолетом в студии, где за соседней стеной могут быть заложники. Для придурка это будто бы игра, в которой все ставки сделаны давно, терять нечего, а абсолютно все карты и фишки на его стороне.   — Нас с вами интересуют общепринятые и личные парадигмы — там, в общем-то, не особо разные определения. Практически одинаковые даже! Так вот, в этих двух случая парадигма означает методы принятия решений и модели мира, как у одного человека, так и у целого общества, — Парадигма не сдерживает неожиданного смеха, хохочет, будто бы услышав стендап на самые уморительные для него темы, все — с идеально заходящими шутками. Однако и он прекращается так же резко, как и начался. — Хотите узнать, какая ваша парадигма привела к этой ситуации?         Злодей исчезает с экрана. На мгновение тот чернеет, и герои почти уже готовы обсуждать полученную информацию, но Бакуго просит подождать. Он чует, подобно зверю чует, что это не конец, а его чутью за годы одноклассники научились доверять, неосознанно направляя и профессионалов верить, ждать. Не то чтобы долго — пара мгновений, и экран расцветает яркими кадрами. Фотографии с указанием возраста, статьи, списки погибших, сделанные будто бы наплевательски, мелким шрифтом в конце ежедневных новостей, справки и выписки с одинаковой припиской в графе "инвалидность". А следом — кадры издевательств над погибшими и еще живыми, изобилующие физическим насилием с причудами и без, надписями на партах, насмешками, толчками, паучьими лилиями в вазах. Пара фрагментов изнасилований и пойманных на видео моментов самоубийств.         Всего этого много, слишком много. Его одноклассницы рядом вздыхают и ахают, пораженные происходящим, а парни сжимают кулаки и злятся. Не на Парадигму — на тех, кто все это сотворил. Мешки под глазами рядом с ним практически тошнит от отвращения. Они все прекрасно замечают, что объединяет людей на кадрах. О какой парадигме говорил злодей.         Беспричудность.         И отношение к ней японского общества.         Бакуго, к сожалению, знает статистику.       В их мире всего двадцать процентов безпричудных из чуть больше, чем девяти миллиардов людей. Слишком мало по сравнению с общим количеством людей. В Японии — что-то около ста пятидесяти миллионов человек. Их страна является одной из стабильнейших по рождению беспричудных в мире, как бы им ни говорили, что их количество сокращается с каждым поколением. Семнадцать процентов от населения. Двадцать пять с половиной миллионов, если переводить в числа, и только восьмидесяти пяти процентам из них за тридцать. Остальные — намного моложе, и это почти четыре миллиона. Много, очень много ежедневно умирающих от суицида или нападения злодеев. Или из-за того, что герои отказываются их спасать. Из-за отсутствия оказания надлежащей медицинской помощи. Из-за издевательств.         Бакуго знает статистику. Посмотрел, когда один человек пропал из его жизни, был объявлен пропавшим, а после и мертвым. Даже если тело за годы официально не нашли.         То, что показывает их обществу Парадигма — камень преткновения многих лет. Общество и Комиссия просто предпочитают не обращать внимания на беспричудных, надеясь, что они сами как-нибудь вымрут.         Люди вокруг них просто в ужасе. Честно говоря, он их понимает — как и понимает, каким мудаком был по отношению к тому человеку. Он смотрел внимательно, боясь увидеть того человека в списках. Страшась стать достоянием общественности, если окажется на кадрах издевательств. Готовый встретить это с прямой спиной, даже если от него все отвернутся. Потому что просить прощения уже поздно. Потому что просить прощения не у кого.         Шум, который поднимают люди, стоит прекратиться показу, чудовищен. Бакуго прекрасно представляет, что будет в Интернете и СМИ уже через пару минут, и морщится от этого. Герои вокруг встречают переговорщиков, но у них есть только предположения, чего хотят люди, захватившие столько заложников. Точнее, одно предположение, и правительству оно не понравится. Оно уже не нравится тем, кто были отправлены Комиссией на переговоры, потому что они называют силовой захват "предпочтительным" выходом из ситуации. Не реформы. Не урегулирование конфликта мирным путем. Не признание людей, из тех же плоти и крови, как и они сами.         Только близость его одноклассников, его новых друзей, удерживает Кацуки от того, чтобы взорвать им лица к чертовой матери. Это будет конфронтацией, что еще сильнее ухудшит ситуацию в данный момент. Впрочем, им даже не приходится вмешиваться — Бест Джинс и остальные про окидывают переговорщиков такими презрительными взглядами, что это улавливают камеры нескольких новостных каналов. О, это точно будет скандал.         А потом происходящее становится еще хуже.         Из колонок торгового центра раздается музыка. Обычное явление для такого места, но явно не тогда, когда его посетители захвачены во время теракта. Кто-то поет, и легко различим отрывок из песни, кажется, допричудного периода. Джиро рядом выругивается, когда они быстро оказываются перед центром, и указывает на стеклянную крышу. Она бормочет что-то о старых исполнителях и значениях песен, но всех больше привлекает девушка в строгом костюме, сидящая с закинутыми ногой на ногу.

 

So take a look what you've done

        Девушка кажется предельно спокойной. Она покачивает ступней и практически мурлычет мелодию песни, которая проигрывается. Она выглядит как юная стажерка офисной компании, вышедшая немного освежиться, прежде чем вернется к часам мучительной работы. Будто бы место, в котором она находится, не захвачено террористами.

 

'Cause baby, now we got bad blood

        Прожектора направляют на нее свет, и Бакуго вздрагивает, сцепляя зубы. Это не тот образ, что он помнит — нет странного выбора одежды, нет яркой и широкой улыбки, скрывающей нервозность, наследственную тревогу. Нет коротких волос, похожих на зеленый кудрявый одуванчик. Деловой стиль и собранные в пучок длинные волосы делают ее... взрослее, серьезнее. Опаснее. Это намного сильнее отличается от того, что он знал, но в остальном? Невозможно отрицать, что перед глазами тысяч людей тот самый человек.   — Now you got problems and I don't think you can solve them, — она меняет текст на ходу, ее голос звучит громче, чем пение, пока не остается только музыка, яркая, цепляющая. Девушка усмехается, и на экране ее лицо, приближенное камерой, выглядит расслабленным, со взглядом, полным превосходства — и опасности для любого, кто решится бороться с ней.         Аккуратные, тонкие пальцы достают из-за пиджака черный маленький прямоугольник из пластика. Усмешка становится ярче, когда злодейка показывает большую красную кнопку всем желающим. Она всем видом показывает, что планы переговорщиков им известны — и совершенно не нравятся.         Бакуго может только грязно выругаться, игнорируя чужие осуждающие взгляды. Не им так смотреть, когда Мидория Изуку, его подруга детства, которую он не смог защитить, которая считается мертвой, держит в руках блядский детонатор, угрожая тысячам жизней.         Не так он себе представлял их встречу, если бы однажды нашел ее...