Синие облака, синие птицы

Лежавшая на пути банка из-под самого дешёвого из возможных в Зауне пива полетела в ближайшую стену от удара ногой. Джинкс громко дышала, метая молнии из глаз в разные стороны. Она к собственному неудовлетворению забрела в дальний уголок Зауна. Неподалёку проходила граница с этим чёртовым "солнечным" городом и сияла разнообразными диковинками, которые торговцы хотели впихнуть кому ни попадя и, желательно, задорого. Какая-то часть здравого смысла в синеволосой макушке нашептала, что Силко начнёт орать ещё сильнее, если она убьёт кого-то из выгодных партнёров, и лучше было к тем краям не приближаться. С другой стороны... всё равно она никому не нужна, да и те существа, называющие себя людьми, но по факту говоря давно отошедшие от этой черты из-за мерцания, заслуживали тех же страданий, что и сама Джинкс... – Да заткнись! - пнула ногой на счастье пустую канистру девушка. Давно Майло так не расходился. И даже этот вполне наглядный жест не остановил его, а вызвал лишь смех и фразу: "Неудачница." Ноги несли её прочь. Дальше, туда, где она сможет взять и забыть эти слова, как разбитое на той неделе зеркало. Забавно, что Джинкс о нем вспомнила. Видимо, все-таки не до конца выжглось из памяти: Клаггор удобно устроился там, красноречиво тыкая ей в лицо раздробленным стеклом защитных очков. Десятки копий, по количеству осколков зеркала. Что один, что второй доставали её, казалось, целую вечность. А прошло... впрочем, тоже вечность. Три года вполне можно считать за неё. Три года ожиданий, бликов искаженных сознанием лиц друзей... и разочарований. В особенности – Вай. Сколько девушка ни ждала сестру – все без толку. Это знатно бесило. Она не выполнила обещания, и Джинкс окончательно поглощала остатки зажавшейся в угол личности Паудер, ведь такая, как она, не выживет в нынешней ситуации. Но иногда и маленькая девочка брала вверх, как в случае с раскрашенными яркими мелками взрывчатыми зверушками: новыми друзьями и знакомыми, которые помогли избавиться от нежелательных противников. В этот раз она пусть и зашла чуть дальше, чем обычно, но ненамного. Не настолько, чтобы кардинально повернуть ситуацию нижнего города вспять, во времена стычки с Пилтовером. И тем не менее за упавшую на стол, за которым сидели химбароны, люстру, державшуюся на заново тесно приколоченных трухлявых досках, Джинкс попало от Силко. Ведь это могло навредить как бизнесу, так и самой девушке, если бы все остальные точно знали, кто учинил погром, тестируя свежие изобретения, по итогу не взорвавшиеся, но бегавшие по всему залу с лезвиями. И это раздражало. Почему, когда они сами так делают, все остаются безнаказанными, а как только она желает показать им нововведения, так сразу сыпятся недовольства, ругательства и унижения. А что ей ещё сделать, чтобы продвинуться хоть куда-то, кроме лаборатории Синджеда? Чтобы застолбить себе личное место, не прячась за чьей-то спиной. "Неудачница", - шепчет откуда-то из угла сознания Майло. Нравится ему это прозвище. "Друг" смакует это слово на губах, пока Джинкс расчесывает кожу на руках, будто пытаясь стереть клеймо, выжженное проклятым огнём. Знакомые места давно остались позади, и лишь их отголоски все ещё следовали за девушкой невидимым налётом под ногами, в мерном, но быстром темпе выстукивающих биение сердца. Теоретически она имела представление о своём местонахождении, но точно утверждать все-таки было сложно. Синие глаза уставились в столь неестественно серое небо. Когда жители Зауна последний раз видели чистоту над собой? А когда могли вернуть её, не сжигая при этом дотла? Вероятно, последний раз, что в первом случае, что во втором, был очень и очень давно. Во времена более явного баланса между Солнца и Луной и детства Паудер, но отнюдь не во времена кричащих теней и скользкого обмана. Конец города близок, а вместе с ним в небытие уйдёт духота давящих и нагроможденных друг на друга стен домов. Вокруг осталась всего пара заброшенных построек, больше походивших на выброшенную рухлядь, отсыревшую от близости к водопроводу. Было очень странно видеть живущую по своим правилам воду среди хаоса Зауна, казалось, в какой-то степени поглотившего каждую мелочь и присвоившего чужие достоинства и таланты, используя в личных целях. От воспоминания о мире, где, существуя, даже вода покажется чем-то новым, все внутренности Джинкс вскипели. Ярость захлестнула её с головой, отчего случайный камешек полетел вдаль с громким всплеском. Почему, пока кто-то нежится в лучах Солнца, не менее важные жители подземного города вынуждены быть подобно нежити, выживая в далеких от совершенства условиях? Почему пилтошки решают, кого скинуть со спины, чтобы духи прошлого поглотили их? Белый шум голосов стал громче, и рука потянулась к карману на шортах. Достать. Погладить по гладкой поверхности. Дышать. Не шептать "спасите" (и все равно одинокая мольба вырвалась на свободу и улетела ввысь вместе с синей птичкой). Возможно, этот жест и не поможет полностью избавиться от них, видимо, эти друзья с ней навсегда, но даст успокоение и поможет остаться на одном с ними уровне. Не сломаться окончательно и вслушаться в ропот воды. В это время неожиданная гостья спокойно поблескивала под сероватым загрязненным небом. И именно это свойство воды и успокаивало девушку, убаюкивало всех бесновавшихся демонов. Но с чего-то вдруг Джинкс совсем не хотелось убирать ладонь с маленькой фигурки синей птички. Силко никогда не отличался сильной религиозностью. Потеряв всякую надежду на хоть кого-то из могущественных существ, он рассчитывал на себя. Тем не менее тот период, когда вера ещё плескалась в его неизвращенной мерцанием душе, оставил свой след на нем, и не посвятить везде сующую свою нос заинтересованную Паудер было затруднительно. Эту девчонку было сложно унять, и любые средства были хороши, чтобы достичь своего. Рассказы о Жанне возымели свой эффект. На какое-то время девушка даже затихла на первые пару дней после первой легенды, а следом посыпался град вопросов, из которых можно было собирать передачу "откуда, зачем и для чего". Ей хотелось узнать о Жанне, богине ветров, справедливой и независимой, но практически забытой. Той, чьей помощи можно ждать в любые времена, чей ветер нельзя продать или сослать далеко. В их вечно неспокойном и шатающимся из одной крайности в другую мире это была та необходимая постоянность, за которую хотелось бороться. Хотелось, чтобы помнили о той, кто дарит благословение практически любому, кому необходима защита среди глубин провонявшего дымом Зауна. Так у Джинкс и появилась синяя птичка, отданная ей Силко после увиденных восхищенных искр в глазах у тогда ещё маленькой девочки. Символ тихого и в какой-то мере детского ожидания чуда и защиты. Гладкая деревянная поверхность легко скользила под длинными пальцами, легко поглаживающим перья, обозначенные на общем, недосягаемом рукам, небесно-голубом фоне белым цветом. При виде этих невесомо оставленных линий демоны притихали, словно опасаясь кого-то незнакомого среди них. Это давало время, чтобы вздохнуть. Жанна, по мнению Джинкс, помогала ей немного прийти в себя. В этот раз все сложилось... иначе. Притихавшие обычно весьма ненадолго, сейчас знакомые разума словно испарились из её головы окончательно. Пустота заполнила мысли без каких-либо побочных эффектов в лице напряжённости. Волшебная тишина полностью накрыла Джинкс, но нити недоверия все ещё шевелились, сковывая все тело изнутри ожидания какой-то пакости. Того, чего она и достойна: страданий. И было неважно, каких, ведь девушка все равно остаётся Джинкс. – Монстр, - выдохнула девушка, усаживаясь на землю и все все удерживая во вспотевших ладонях фигурку. Она столько раз слышала это слово по отношению к себе, что уже не видела ничего сверхъестественного в том, чтобы оно прозвучало вновь, лишь с её губ. Невыносимая боль поглотила её мысли, и удерживать фигурку больше не было желания. Бездарная. Ненужная. Фигурка булькнулась в воду. Глубокое дыхание прерывало одиночество пляжа, слабо смахивающего на обычный. Тут повеял свежий ветер, вода заволновалась, приблизившись к ногам девушки. Ветер перемен, как сказал бы Силко, снова тестируя партию наркотика, благодаря которому мог держать при себе любого в городе. Городе, таком ценном для местных людей и в какой-то мере привычном: зная, как удержаться на лезвии ножа и не свалиться, начинаешь привыкать к найденному балансу. Впрочем, не только для самих заунцев, но и для божества, которого не было бы без них. На самом краю воды перед раздражённо вздыхающей Джинкс начал вырисовываться чужой силуэт из чистого света и мощной энергии, исходящей от духа. Всего пару минут назад в повзрослевшей Паудер поднялась, борясь с бесами, такая волна, что богиня ветра не могла не обратить внимание на неё. Ведь страшные штормы никогда не оборачивались благополучием для моряков, оказавшихся в столь неподходящем месте в неподходящее время, даже если вода плескалась в чьей-то душе (самым главным условием было чтобы не в лёгких). Белокурые волосы мягко покачивались на вечно следовавших за ней порывах ветра, потихоньку устраиваясь на открытых плечах. Богиня ветров в этот раз предпочла нарядиться в более длинный наряд, открывающий ноги, но не позволяющий заползти холоду по бокам и сзади. Вся она выглядела чересчур чистой для такого отдалённого места, и если бы она вышла в город, то не нужно было нанимать гадалку, чтобы понимать, что она неместная. Жанна. – Ты... настоящая, - распахнула глаза девушка. – Вполне, - с тёплой усмешкой кивает головой она, и, оглядев землю вперемешку с остатками песка, что когда-то был возле всех берегов моря, махнула рукой на место рядом с Джинкс. - Могу я присесть к тебе? Та кивнула, наблюдая, как божество садится рядом. Торопиться было некуда, а скинуть наваждение в лице такого долгожданного существа было страшно. Джинкс согнула ноги в коленях и уткнулась носом в них. Это лишь шутка внутри поехавшей головы, сон, быть может, но... почему осознание этого резало посильнее скальпеля Синджеда? Ещё один вопрос в копилку к остальным. Но он отличался тем, что имел ответ, который сама его хозяйка принимать не хотела. – Вы... ты... ведь нереальная, верно? Это мой мозг уже прогорает, благодаря этим мелким засранцам? - спросила Джинкс, постукивая указательным пальцем по черепу. Пусть все останется так, пусть это будет счастье, в котором она сможет остаться хотя бы в недрах подсознания. – И почему ты так думаешь? - с тем же выражением лица уточнила богиня. – Может потому что это не может быть правдой? Потому что такая, как я не заслужила чего-то настолько хорошего? Не заслужила и малейшей доли твоего внимания? - подняла голову, после чего быстро отвела от неё глаза к морю Джинкс. Осталась последняя причина, которую она так не хотела бы говорить вслух из-за расцветающей горечи на языке. - Потому что... я чужое проклятье. – Я вижу здесь совсем не это, а лишь девочку, которую не поняли, - приблизилась Жанна, положив ладонь на плечо девушке. - Так выдуманный дух смог бы? В ответ на вопрос жительница Зауна неоднозначно пожала плечами. Сколько Майло наносил ей увечий... или же она сама в порыве отчаяния... ответ мог быть любым. Заметив замешательство той, богиня ветров отстранилась. Джинкс почувствовала оставшиеся следы тепла сквозь одежду на спине. Хотелось ещё. С каждой минутой "неудачница" думала, что если ей так впервые в жизни повезло, то как можно это игнорировать, закрываясь дальше? Она повернула голову в сторону терпеливо замершей Жанны. Разглядев что-то новое, проглядывавшееся сквозь пелену страха в глазах Джинкс и сейчас будто смытое водой, она положила руку обратно. – Нет. Не смог бы, - ответила девушка, накрывая ладонь своей, как если бы это могло удержать Жанну, если бы она захотела покинуть это место в нижнем городе. Ответ на вопрос о боли нереальности происходящего был таков: привязанность. Джинкс было сложно найти хоть кого-то, кто принял её такую, какая она есть, дарил бы спокойствие и заставлял подниматься с утра пораньше, чтобы снова побежать к ближайшему знакомому торговцу за деталями к изобретению. И Жанна была тем... существом, которое могло дать всё это. Силко тоже, конечно, но с ним отношения складывались иные. С ним было спокойно, но ощущения полного очищения от отходов душного города не было. С Жанной уходили страхи, как если бы они на время изгонялись экзорцизмом. И Джинкс нравилось видеть в роли охотника за демонами ту, что сидела рядом. Можно ли было назвать симпатией то, что она чувствовала? Неизвестно. Можно ли вообще любить божество так, чтобы не бояться уйти вместе с ней в неизвестном направлении, туда, откуда течёт вода? С другой стороны... если бы Джинкс хотела, то именно так бы и назвала свои чувства. Но... кто примет её такой? Верно, никто. Никто в здравом уме не подпишется на нечто подобное: на вечную борьбу с духами и встречами с неуравновешенностью. Осознание этого заставило сердце сжаться, кожа ног в кожаных ботинках похолодела. Навязчивость никогда не входила в личность Джинкс. – Зачем ты здесь? - ладонь девушки сжалась сильнее. Жанна слабо пожала плечами, не пытаясь вырваться из крепкой хватки, как сделали бы другие, ужаснувшись и выискивая способ освобождения. – Я почувствовала разгорающуюся бурю, вот и всего. Отчего-то ей хотелось верить, солёный привкус честности, подобно чистой морской воде, остался на губах. Сложно было представить такое чистое существо со следами тёмной лжи во рту. Джинкс кивнула, прикрывая веки. Последний раз так тихо в голове было... в ночь перед смертью друзей. В прошлой жизни, можно сказать, и было бы грешно не ловить каждый миг этой успокаивающей магии Жанны, а в её присутствии – особенно. На удивление тепловатая рука обвила её плечи, не давая свободно гуляющему ветру забраться под кожу. Сложно сказать, сколько именно они так сидели, но когда девушка раскрыла глаза, окна домов Пилтовера уже начали загораться. Для Джинкс, по ощущениям, прошло не более чем пару минут. И Жанна всё ещё была здесь. Смотрела вдаль, на тихо поблёскивающую в свете верхнего города воду, и ждала, пока она вернётся из своего места отдыха в голов. – Почему ты ещё?... – Не ушла? Как я могла уйти от той, кому была нужна? - небесные глаза вновь устремились в сторону жительницы Зауна. Джинкс понимающе промычала. Пора было идти, не ей, так хотя бы нужно было отпустить богиню. Впрочем, как бы ни складывались обстоятельства, но ей ещё предстояло брести по темноте города, а это тоже займёт немало времени. Жанна поднялась первая, потянув за собой девушку. – Это, я думаю, все-таки твоё, - в её руке неожиданно оказалась та самая потерянная фигурка птички. Джинкс приняла её, бережно убирая в карман. Она больше не позволит себе настолько халатно относиться к важным для нее вещам. Джинкс оглянулась в сторону расцветающего ночными огнями Зауна, и мурашки пробежали по её коже от мысли, что этот день никак нельзя было продлить навсегда, ведь ничто не вечно. Как минимум если это относится к людям. Всему приходит конец. Или начало. Как в случае со временем и умиротворением от Жанны: оно началось, но оно и закончилось. Богиня, видно, заметила нежелание Джинкс покидать островок грязноватого песка, находившийся посреди моря криков и железа. Руки Жанны коснулись чужих, подобно тёплой воде поглаживая их. – Я слежу за вами всеми, - заверила она, глядя в посветлевшие глаза Паудер, все ещё оставшейся где-то там, на дне зрачков. - И в моменты отчаяния свет, отражающийся в воде, всегда найдёт тебя. Мягкие губы коснулись лба Джинкс, по телу которой мигом разлилось странное тепло. Для неё этот жест выглядел подобно тайному знаку, включившейся лампе. Благословению. После этого Жанна отошла на шаг назад, к воде. Рука оставшейся стоять на песке заунки незаметно легла на бугорок, образованный птичкой-талисманом. Богиня ветров глубоко вздохнула, позволяя себе раствориться в пришедших с запада ветрах. Миг спустя от богини остался один голубоватый дым, медленно уходящий к таким же синим облакам и клубившийся над водой, и лишь он напоминал о том, что богиня была здесь. Джинкс рассмеялась, отворачиваясь и прикидывая, как побыстрее добраться к "Последней капле". Желательно, чтобы обойтись без лишних проблем и нервов и в очередной раз не тревожить улегшиеся спать галлюцинации. А маленькое море все так же шумело, пока ботинки Джинкс стучали по кирпичам, а она сама развлекалась,перешагивая камни разного цвета, параллельно с этим запоминая очертания синих облаков, которые, она знает, обязательно запечатлит как на своём теле, так и в своей душе.