Virtue to vice

Солнце светит сквозь приоткрытые шторы, застав врасплох пылинки, увлеченно кружащиеся в замысловатом танце. Солнце настойчивыми лучами ползет по идеально белой стене, переползает на белый потолок, быстрым объятием проходится по запертым белым дверям, зарешетчатым сверху толстыми прутьями, и касается Его. Гладит лоб с небольшой сеткой морщинок, перебирается на закрытые веки, трогая трепещущие длинные ресницы, чуть подумав дергает длинную пепельную прядь. Он открывает светло-серые глаза, моргает раз другой, фокусируясь. Напротив сидит Солнце. Улыбается робко, натягивая рукава белой робы на искусанные пальцы, смотрит невозможными зелеными глазами. Ему кажется, что воздух забрали, так резко стало нечем дышать, но он вздыхает, ощущая пылевую взвесь на языке. Садится медленно, не сводя глаз с лица напротив, запоминая, ощупывая, пытаясь забраться под кожу. Солнце чуть клонит голову набок, палец касается губ ровно посередине, приоткрывая их. Он поддается вперед, тянет руку, обнимая небольшое лицо ладонью, большой палец лишь мимолетно гладит щеку, не лаская, исследуя. Солнце испуганно трепещет, заваливаясь назад, врезаясь разлетом плеч в стену позади. Хочется успокоить, но в горло словно сыпанули мелкой гальки, его дерет безжалостно, принося лишь муку, потрескавшиеся губы едва размыкаются, но слюны так мало, приходится несколько раз пробежаться по ним языком. Рука плавно переползает на шею и под ладонью вздрагивает острый кадык, пальцы вжимаются в пульсирующую вену, ощущая толчки горячей крови внутри. Оглаживает, стискивает, еще немного, крепче, перекрывая доступ спасительному кислороду. Солнце жмурится, хватает ртом воздух, тонкая кожа, усыпанная звездами веснушек, краснеет, еще немного усилить напор и сердце, трепыхнувшись последний раз, остановится. Он отпускает, рассматривая медленно алеющие следы, неровной кляксой расплывающиеся по коже, рука нетерпеливо опускается ниже, ныряя под ворот больничной робы и будто корабль о рифы, пальцы сталкиваются с острой ключицей. С благоговением трогают, кость под подушечками крепкая, выделяется, натягивая хрупкую оболочку. Секундой позже маршрут пальцев повторяется губами и Солнце крупно вздрогнув, упирается в плечи, отталкивает, но плевать, когда кожа под губами теплая, слегка солоноватая, с тонким шлейфом медикаментов. Хрупкие запястья легко удержать одной рукой, прижав их к стене. Он так беззащитен, застенчив, раскраснелся и дрожит как листочек на сильном ветру. Поцелуи сыпятся непрерывно, он жадно ласкает ключицы и плечи, как в трансе не слыша глухих всхлипов. Слишком мало, хочется пометить, оставив след, что будет напоминать о нем. По палате разносится громкий крик, но ему все равно, когда под зубами расходится плоть, наполняя рот теплой кровью. Отстраняется так же внезапно, во все глаза рассматривая огромный укус на плече. Тело наполняется дрожащим возбуждением. Хорошо. Красиво. Солнце роняет прозрачные слезы, хнычет и дрожит. Он льнет ближе, почти вжимаясь в худое тело, кладет голову на здоровое плечо и тянет окровавленные губы в улыбке. - Я так рад, что ты жив, милый.