Мечта на холсте

Мечта на холсте — Стив? — Баки нарисовался ранним утром на пороге студии Стива, в которой тот в последнее время поселился. Вон и матрас тут же лежал со сбитым в гнездо бельём. Обёртки от шоколадок, которые Стив трескал. И так продолжалось уже давно, Баки даже потерял счёт времени, когда Стив обосновался в студии, маленькой комнатушке, в которую невероятно хорошо падал свет, и рисовал-рисовал-рисовал одного и того же человека. — А? — Стив оторвался от холста в его небольшой рост, на котором уже вырисовывался этот странный человек с взъерошенными чёрными волосами, светло-карими глазами и невероятно магнетической улыбкой. Даже Баки мог это оценить. — Баки, это ты. Стив выдохнул. Он был весь в краске. Баки заметил, что даже постель была в краске. Тяжело вздохнув, Баки подошёл к Стиву и обнял со спины, не боясь испачкаться. Он положил подбородок на плечо друга и всмотрелся в полотно. Ничего нового, впрочем, он не увидел, кроме другого взгляда. На каждой картине этот неизвестный человек, которым Стив был околдован, открывался с новой стороны. Стив рисовал его и целиком, и только лицо. Карандашами, красками, углём, всем, чем только можно. Даже простым карандашом на салфетке, когда Баки загонял его домой привести себя в порядок. — Стиви, пойдём домой, тебе надо поесть и поспать, — Баки пытался говорить строго, чтобы Стив внял его словам, но получалось плохо. Баки даже не мог понять, хорошо его другу или нет. Рисуя, Стив выглядел счастливым, но только он возвращался в обычную жизнь, как становился таким печальным и несчастным, что Баки отправлял его рисовать. Стив забыл обо всём, но Баки оберегал друга, платил за студию и их квартирку под ней, не говоря Стиву ни слова о том, что деньги могут в любой момент закончиться. Баки защищал его от жестокости внешнего мира как мог, но эта увлечённость Стива одним и тем же человеком была очень странной, и Баки не понимал её. Причём Стив даже не сказал, где его увидел и почему так очарован им. Хотя, Баки признавал, в этом мужике определённо был шарм и грубый, животный магнетизм самца, желающего подмять под себя как можно больше самок. Баки обратил внимание на картину, которую Стив недавно закончил. Этот самый мужик на ней лежал на кровати и мирно спал, и был таким умиротворённым, что Баки ему позавидовал. — Я ел, — ответил Стив, не опуская кисти, накладывая на холст мазок за мазком. — И спал. Всё хорошо, Баки. — Ты мне скажешь, кто это? — в очередной раз спросил Баки. — Где ты его видел? — Во сне, — Стив повёл плечами, и Баки выпустил его из дружеских объятий. —- Он такой красивый, правда? Баки, я видел его во сне один раз, но я уверен, что он существует. Где-то существует… — Стиви, — Баки развернул его к себе, — прервись на пару часов, твой мужик никуда от тебя не денется. А если поспишь, то, может, он ещё раз к тебе придёт. — Ладно, — Стив вздохнул, отложил кисть и палитру, стащил с себя халат, в котором рисовал, оставшись в брюках и майке, которые давно пора было постирать. — Пойдём. Баки видел, как Стив вообще забыл о внешнем мире, и не представлял, как вернуть его к жизни, отвадить от этого образа, который, чёрт возьми, просто ему приснился. Баки понимал, что скоро придётся сказать Стиву, что и ему неплохо было бы поработать за деньги. Но сначала горячая еда и ванна. В любом порядке. Когда переодетый и вымытый Стив сидел за столом, чиркая в блокноте опять своего незнакомца, Баки только вздохнул. Похоже, это было не мимолётное увлечение, а одержимость. Баки не помнил, где и от кого, но слышал, что во снах мы видим только тех людей, которых видели в реальности. Наверное, Стив видел этого мужика где-то, и вот теперь рисует его. Но почему столько, Баки понять не мог. Картин хватало уже на выставку, холстов осталось всего пара штук и пачка ватманов. У Стива заканчивались краски, и Баки знал, что он выгреб все свои сбережения на это. — Стиви, — позвал Баки, вырывая Стива из его мыслей. — А? Что, Баки? — Стив смотрел на него своими прозрачными глазами так искренне, так невинно, что Баки просто улыбнулся ему. — Ничего, Стиви, — Баки подавил тяжкий вздох. — Может останешься дома? Или сходим куда-нибудь? Лето, погода отличная, а тебе полезно бывать на солнце. А завтра снова займёшься рисованием. Баки хотел вытащить Стива хоть куда-нибудь, чтобы он не смотрел на мир глазами чёртового Бэмби, и это рвало сердце Баки на части, а он ничего не мог сделать для друга. И от этой своей беспомощности Баки злился. Злился на себя, на Стива, на весь мир и на того мужика, хоть и понимал, что это глупо. Он уже ненавидел этого незнакомца, который забрал у него друга. — Давай, — Стив отложил блокнот, в котором снова была широкими штрихами набросана эта хищная физиономия. — А куда ты хочешь пойти? — Давай съездим на Кони-Айленд, может даже искупаемся, — предложил Баки. — Съедим по яблоку в карамели или солёному кренделю. Пива выпьем где-нибудь. — Купаться я не буду, а так, поехали, — Стив улыбнулся ему, и Баки почти ликовал. — Возьму с собой блокнот, может порисую, пока ты будешь купаться. — Стив, — Баки обратился к нему очень серьёзно, — давай сегодня только ты и я, и никого лишнего. Но можешь рассказать мне что-нибудь об этом мужике. Чего ты так на него запал? — Я увидел его во сне, — Стив улыбнулся воспоминанию нежно, словно говорил о ком-то очень любимом. — Он стоял в одних мягких штанах на бёдрах и смотрел на меня так, словно я его самый дорогой человек. Я не знаю, как это объяснить, Баки. Я не знаю его имени, но я уверен, что я для него, а он для меня. — Стиви, но он же просто твой сон, — Баки не знал, что думать по этому поводу. То, что Стиву нравятся мужчины, он знал давно. Стив сам ему открылся однажды, не в силах больше хранить эту тайну, и Баки принял его таким, как принимал в Стиве всё, а тот принимал Баки таким, каким он был. С его гулянками, женщинами и умением разводить бардак даже в пустой комнате. Они знали друг о друге всё, это делало их не просто друзьями, а самыми близкими людьми. И сейчас, когда у Стива появился кто-то, о ком он грезил днями и ночами, Баки понял, что ревнует. Как же глупо ревновать к рисункам, но Баки почему-то думал, что скоро может быть забыт, хотя это были очень глупые мысли, ведь этого человека из сна не существовало на самом деле. А если бы и существовал, они со Стивом всё равно останутся близкими друзьями. — Баки, если бы всё было так просто, — Стив посмотрел Баки в глаза. — Я уверен, что он существует. Просто ещё не пришёл ко мне, но обязательно придёт. А пока поехали на Кони-Айленд. Действительно, мы давно не гуляли вместе. Кони-Айленд встретил их жарким солнцем и просоленным ветром с океана. Они прошлись по променаду Ригельмана, Баки знал, что Стиву нравится ходить по деревянному настилу, который слегка пружинит под ногами, купили Баки яблоко в карамели, а Стиву солёный крендель, взяли по пиву и устроились на горячем песке пляжа. — Ты опять не взял платка? — улыбнулся Стив, доставая идеально чистый свой, чтобы дать Баки вытереть руки и губы. Баки, как часто бывало, весь перемазался в карамели, которую потом совершенно неприлично облизывал с пальцев. — Не понимаю, как ты так можешь? — Долго ли умеючи, — рассмеялся Баки, принимая платок. — Или ты о пиве со сладким? — Я обо всём, — улыбнулся Стив, откусывая от кренделя. — С тобой поделиться? — Нет, — Баки отрицательно качнул головой. — Лучше расскажи мне про этого твоего мужика. Баки не знал, почему считает этого мужика стивовым, но просто смирился с этой мыслью и, похоже, был готов принять это. Сейчас, когда они сидели вместе и пили пиво, Баки было спокойно и хорошо. Он был готов говорить о незнакомце, но чувствовал, что ревность вернётся, как только они окажутся дома, и Стив побежит рисовать. Уже сам Баки хорошо запомнил это лицо с картин и рисунков, которое Стив мог нарисовать с закрытыми глазами. В этом Баки был уверен. — Понимаешь, Баки, — Стив отхлебнул пива, — я могу только фантазировать. Ведь он не успел мне ничего сказать. Мы просто посмотрели друг на друга и поняли, что мы должны быть вместе. Он такой красивый, я никогда не видел никого с такой фигурой. Он словно весь выточен из камня, но это только кажется, а внутри там пылает пожар. — Он тебя словно приворожил, — задумчиво сказал Баки, стащил ботинки с носками и зарылся пальцами в песок. — Стиви, ты понимаешь, что это как минимум странно? Ты ни ешь, ни спишь, только рисуешь. Может, ты ещё к гадалке сходишь? — Баки, — Стив тоже скинул обувь, — вряд ли в этой жизни у меня будут отношения, девушки мне не нравятся, а знакомиться с другими мужчинами мне страшновато. Я знаю, куда можно сходить, даже был там пару раз, но уже тогда понял, что всё не то. Всё не так. Поэтому дай мне возможность фантазировать и искренне любить кого-то, пусть даже и придуманного. Значит, вот как обстояли дела. Баки понял, что на самом деле не представляет, как Стиву тяжело. И ведь действительно, у его друга никого не было. Никогда. И сейчас Баки, со своей ревностью и желанием вытащить Стива из его фантазии, делает ему больно. Но Баки точно знал, что нужно договориться, как-то ограничить Стива, направить его талант не только на создание восхитительных портретов одного и того же человека. — Я найду работу, — словно прочитав мысли Баки, сказал Стив. — Дай мне немного времени, пожалуйста. Ещё немного времени закончить портрет, и я обещаю, тоже буду работать. — Ох, Стиви-Стиви, — Баки притянул Стива к себе, обняв за плечи, и потёрся носом о его макушку. Стив рассмеялся, вынырнул из-под руки Баки и посмотрел на него весело. Так, как не смотрел очень давно, с тех самых пор, как впервые начал рисовать своего незнакомца. — Просто… Баки, понимаешь, я его рисую, потому что боюсь забыть, как он выглядит, — взгляд Стива изменился, погрустнел. — И мне кажется, что нужно нарисовать ещё, чтобы было достаточно, и он ожил. И, думаю, я скоро закончу. — Заканчивай, — улыбнулся Баки. Теперь, когда Стив поделился с ним, он перестал дёргаться, понял своего друга и даже ревность куда-то делась. Стив просто был очень одинок. Баки не в счёт. Баки был другом, своим в доску, даже мог обнять Стива, но Стиву нужны были другие объятия, другие отношения. Его романтик Стиви хотел любить, а любить ему было некого. Так пусть любит свою фантазию, если это делает его счастливым. — Спасибо, — Стив хотел обнять Баки, но не стал этого делать при таком большом количестве народу. Это Баки мог обниматься на людях, совершенно наплевав, что там о нём подумают, а Стив чаще всего стеснялся своих чувств. Особенно, потому что Баки он тоже любил, но как друга. Они просидели на пляже почти до самого вечера, Баки даже искупался пару раз, весь извалялся в песке, а потом долго отмывал его в воде, неприятно представляя, как будет греть воду, чтобы смыть с себя соль. А завтра нужно было на работу с самого утра. Собираясь обратно, они снова прошлись по дощатому настилу променада и отправились домой. Баки старался внимательно следить за настроением Стива, но понял по блуждающей улыбке, что Стив весь в своих мечтах. Хорошо, что теперь Баки понимал Стива, не совсем, конечно, но раз другу так лучше и легче жить, то почему бы и нет. Хуже было бы, если бы Стив начал пить и искать приключений на свою жопу. Хотя приключений он и так находил, Баки только и делал, что вытаскивал его. А тут Стив просто рисовал. Что может быть плохого в рисовании? Это безопасно и красиво. То, что Стив на самом деле глубоко несчастен, Баки понял только, когда они пришли домой. Переодевшись в домашнее, он взял свой блокнот и карандаш и снова потерялся для этой реальности. Но Баки не стал его тормошить, раз ему так легче, пусть рисует. Баки даже подумал сам пройтись по этим заведениям, где встречались геи, но он не знал ни одного подобного заведения, а спрашивать у Стива не хотелось, мало ли, что тот подумает. И явно не то, о чём подумал сам Баки. Он хотел попробовать найти хотя бы похожего мужика и познакомить его со Стивом, только понял, что это плохая идея, ведь свою мечту Стив знал до последнего завитка дурацкой причёски. И Баки понял, что ничем не может помочь другу. — Покажешь? — спросил Баки, плюхаясь в кресло, жалобно скрипнувшее от такого обращения. — Закончу — покажу, — пообещал Стив, сидя на своей кровати и быстро чиркая в блокноте карандашом. Баки не стал торопить Стива, да и чего он там не видел, скоро сам будет знать этого мужика с картин и рисунков лучше, чем Стив. Хорошо, тот ещё не решил повесить где-нибудь портрет, чтобы смотреть на него. И тут Баки пришла в голову мысль, почему Стив спит в своей студии. Там можно засыпать, глядя на вожделенного незнакомца. Вот что заставляет Стива спать на полу под тонким покрывалом, и как ещё не заболел. — Стиви, а ты не хочешь повесить в комнате один из своих рисунков или портретов твоей мечты? — Баки понимал, что ему это счастья не принесёт, но и беды не сделает, а Стив будет спать в тепле и на относительно удобной кровати. — Хочу, — поднял голову от рисунка Стив и пытливо посмотрел на Баки. — Но мне казалось, что тебе это не понравится. Вот я и… — Дурень ты, — усмехнулся Баки. — Иди, выбирай и вешай, куда захочешь. Стив ушёл, и не было его минут двадцать, Баки уже стал волноваться, не схватился ли его друг снова за кисти и краски, когда Стив втащил в комнату с него размером картину, на которой был запечатлён мужик его мечты так, что Баки сразу понял это — первая. Растрёпанный, с влажными волосами, небрежно забранными назад, словно просто пятернёй прошёлся, он стоял в одних штанах, облокотившись на косяк, и мягко улыбался. Баки, до этого не особо присматривавшийся к нему, сейчас изучал картину, словно недописанную, потому что фон лежал крупными мазками, очень хорошо оттеняя мужчину с рельефной мускулатурой. Баки даже не представлял, где и как можно подобной красотой обзавестись. Он видел много крепких парней, но такого рельефа не доводилось иметь никому, кого он знал. — Поможешь? — спросил Стив, поставив картину напротив своей кровати, видимо, собираясь её там и повесить. — Помогу, — кивнул Баки. — Но завтра. Сегодня нас соседи за лишний шум съедят. Как ты думаешь, кто он? — Не знаю, — Стив сел на кровать. — Я много фантазировал на эту тему. Он кажется таким сильным. Может быть, он военный, но у него такая странная причёска. Или он матрос на паруснике. Я придумывал, что он просто уехал и скоро вернётся. Или не скоро, но обязательно вернётся ко мне. — Ох, Стиви, — Баки пересел к Стиву на кровать и обнял за плечи, прижав к себе. Он знал, что Стив не заплачет. Сколько Баки знал Стива, тот не плакал никогда, хотя иногда казалось, что он разбит и раздавлен и вот сейчас польются слёзы, но нет. В слабом теле Стива был заключён невероятно сильный дух, на зависть многим. Но Баки не мог его ни поддержать, ни попытаться как-то утешить, избыть эти страдания по тому, кого не существовало. — Спасибо, Баки, — тихо сказал Стив, не пытаясь вынырнуть из объятий. — А что будешь делать, если всё же появится? — спросил Баки и всё-таки выпустил Стива из своей хватки. — Не знаю, — растерялся Стив. — Я об этом не думал. — Как так? — изумился Баки. — Ты мечтаешь о нём, но не придумал ничего о вашей встрече? — Ну… Я, наверное, скажу ему, что очень ждал, — несмело сказал Стив. — Или ничего не скажу, потому что такой мужчина вряд ли даже посмотрит на меня. — Стив, — Баки взял Стива за плечи руками и повернул к себе, чтобы заглянуть ему в глаза, — ты, конечно, то ещё сокровище, уж я-то знаю, но зря ты так к себе. Ты заслуживаешь счастья. И если этот мужик появится, лучшего парня, чем ты, ему не найти. — Думаешь? — Стив отвёл взгляд, чуть склонив голову на бок. — Уверен! — заверил Баки. Картину Баки повесил утром. И убежал на работу, пока Стив ещё спал, потому что Баки был уверен, тот всю ночь смотрел на своего несбыточного мужика. Баки это беспокоило, но после разговора со Стивом он не то чтобы успокоился, но теперь он понимал, что происходит. А понимание отчасти подарило покой. Кончилось лето, кончились холсты и бумага, красок осталось совсем мало, и Стиву пришлось искать работу, потому что Баки чётко сказал, что рисовальные принадлежности тот пусть покупает на свои. Это было тяжело сделать, но Баки понимал, что только на его зарплату они просто не вывезут, если ещё и краски с бумагой покупать будут. Сентябрь был тёплым, даже жарким, Стив по работе рисовал что-то, во что Баки вообще не вникал, но вот он купил себе краски и снова пропал в студии. Баки не стал его тормошить и только когда уже стемнело, а времени было заполночь, он решил хоть укрыть Стива одеялом, уверенный, что тот уснул, снова в ожидании своего мужика. Баки поднялся и чуть толкнул приоткрытую дверь, когда ему в глаза ударил яркий свет, почти ослепивший его. А следом за ним послышался ужасный грохот, словно с горы посыпались камни, и крик, полный животного ужаса. Такой шум безусловно должен был разбудить всех соседей, и Баки радовался только тому, что шум этот был слишком странным и чуждым, и вряд ли соседи заподозрили бы их со Стивом в его появлении. Отскочив от двери, Баки выронил из рук одеяло, но потом светопреставление резко закончилось, и он тихо вернулся к двери, совершенно забыв про одеяло. Стив уже стоял и смотрел на мужика, того самого, которого он рисовал. Баки было их хорошо видно через приоткрытую дверь. Мужик был потрёпанный, волосы, его фирменная причёска, были словно седые, да и одежда на нём была странная. Брюки с карманами на бёдрах, странные ботинки, футболка с какой-то перевязью поверх неё, и весь он был словно засыпанный пеплом. А ещё Баки заметил хороший бланш под левым глазом. Баки наблюдал, как мужик поднялся с пола, а Стив чего-то ждал. Они смотрели друг на друга молча, как заворожённые. Баки смотрел, что будет дальше. Он понимал, видел по этому мужику, что вряд ли с ним справится, если тот захочет обидеть Стива, но отчего-то чувствовал, что опасения напрасны. — Я ждал тебя, — нарушил тишину Стив, подняв взгляд на мужика, сейчас он казался ниже, чем на портретах, что писал Стив. — Ты же не уйдёшь? — Не уйду, — хрипло сказал мужик и закашлялся. — Я тоже жаждал встречи. Они сделали шаг друг к другу одновременно. Стив, и откуда столько прыти взялось, запрыгнул на мужика, вцепился в него руками и ногами и уткнулся носом в его плечо, изо всех сил прижимаясь к нему. А тот обнял Стива, поглаживая по узкой спине. Они так и молчали, не двигаясь, словно напитывались друг другом, и Баки решил, что увидел достаточно. Он тихо развернулся и ушёл, не дождавшись отчаянно-нежного поцелуя, говорящего для этих двоих больше, чем слова. Конец