Понял

Думал ли Максим, когда ему было девятнадцать, что спустя пять лет он будет сидеть у себя на кухне с рыжим парнем под два метра, будучи поддатым? Едва ли. Хотя, может, когда-то он об этом задумывался, в качестве абсолютно абсурдных мечт или возможного варианта развития событий. Но это было настолько маловероятно, сродни тому, что палка выстрелит. Выстрелила-таки. – Эй, ты там живой? – уточнил Макс, наклоняясь над столом, чтобы лучше распознать вероятную реакцию. В принципе, он мог этого и не делать, так как этой реакции как таковой не последовало. – Э-эй, – он неуверенно махнул рукой. Ему опять не ответили, поэтому он встал и переместился на диван аккурат рядом с Даней. Перед этим снял очки и положил их почти на край стола – в них сейчас нет необходимости, да и глаза подустали. – Ало, – он слегка потормошил Даню за плечо. Ему понадобилась небывалая смелость для преодоления этого барьера стеснения и неуверенности, чтобы его коснуться. Да, они весь этот день контактировали, а пару лет назад вообще куда-то вместе ходили, даже без какой-то цели, просто встреча. Однако боязливость оставалась. «Пред ним я бессменно робкий юнец» – подумалось Максу. Да, по пьяни он вспоминал самые необыкновенные слова, которые когда-то вычитал в классической литературе. На него внезапно перевели взгляд. – Да, извини, задумался просто, – прозвучал низкий голос. Максим легко поднял брови. Снимая руку с плеча Дани, он невольно провёл ею дольше положенного. Всё очень плохо. Данила ничего не сказал, просто пару секунд ещё смотрел на него, а потом повернулся к столу. Диван немного скрипнул, из-за того, что он поменял центр тяжести. Он прочистил горло, чуть прокашляв с закрытым ртом. – Давай ещё по одной? – в глазах Дани внезапно появилась непонятно откуда взявшаяся трезвость. – А тебе нормально будет? – посчитал необходимым уточнить Макс, но, вопреки своим словам, придвинул рюмку, как бы соглашаясь с предложением. – Я в этом деле не первый год, – смело заявил Данила, наливая то ли коньяк, то ли виски (Максим уже не помнил наверняка). – В этом-то и дело, что не первый, – с улыбкой, которая уголками губ была обращена вниз, непринуждённо сказал Максим. – Не боишься последствий на утро? – Пока я вменяемый. А вот тебе, – он тыкнул в него указательным пальцем, но остановился в паре сантиметров от тела, – стоило бы побеспокоиться. – У меня печень по-здоровее твоей будет, – с вызовом кинул Максим. Данила повернулся к нему полубоком и чуть придвинулся, смотря исподлобья. Чтобы избежать ещё большего стеснения, Максим поспешно взял рюмку с чёрного деревянного стола. Признаваться себе в том, что подобный взгляд вызывает в нём неправильное чувство, абсолютно не хотелось. – Ладно, ладно, молчу, – затараторил он. – Ты тост говоришь, – Максим сменил тему, вальяжно кивнув в сторону Дани. – Не пьянки ради, а дабы не отвыкнуть вовсе, – произнёс тот торжественно, будто зачитывал стихотворение учительнице по литературе. Они звонко чокнулись, и Макс залпом опустошил рюмку. Его товарищ сделал аналогичное действие, однако Тарасенко поставил рюмку на стол чуть быстрее и даже с каким-то усилием, судя по характерному звуку. – И откуда в тебе это всё, – в праздной манере спросил Макс, снова повернувшись к собеседнику. Ситуация немного обескуражила: как только он обернулся, обнаружилась, что Даня уже смотрел на него по-другому. Максим не знал, как охарактеризовать этот взгляд, да и к тому же молодой человек напротив не отодвигался, из-за чего голова, порядком забродившая алкоголем, вовсе отказывалась думать в конструктивно-аналитическом направлении. Однако Данила и не придвигался. Расстояние между ними было сантиметров пятнадцать (что приводило Макса в неистовый восторг и ужас одновременно), и пока никто его не нарушал. – Жизнь у меня интересная, – хрипло ответил Даня спустя непонятное количество времени. Сильно запахло алкоголем. Максим, непонятно кем ведомый, подался корпусом вперёд: – Я и не сомневался. Теперь это было неприлично. С каждой секундой острота эмоций нарастала, но почему-то никто не отодвигался. Будто они делают что-то на спор. Даня смотрел с какой-то лёгкой насмешкой. Конечно, Максим обратил на него внимание ещё пять лет назад. Конечно, он не мог о нём периодически не вспоминать. Конечно, он всегда надеялся услышать своё имя или ник от него, хотя бы где-нибудь. Конечно, он никогда этого не признавал полностью. Конечно, сейчас, больше чем когда-либо, он хочет необдуманно поступить. На секунду, буквально на секунду, он пролетел взглядом по его лицу. Вернувшись к глазам, он не обнаружил в них то, что видел несколько мгновений назад – теперь он вообще ничего не понимал. Его веки были прикрыты, сине-зелёная радужка была на треть закрыта зрачком, и дело вовсе не в плохом освещении: на потолке светила бело-желтым цветом люстра, над столешницей, которая была за спиной Данилы, тоже горел свет. Торшер за спиной у Максима также был включён. Даня нервно сглотнул, делая вид, что вовсе не встревожен. Он знал, чего хотел. Он был почти уверен в том, что этого хотел человек напротив. Эти тёмные глаза напротив были честными, но вечно что-то скрывали. Даня немного подался вперёд. Встрёпанная рыжая чёлка почти касалась тёмных кудрей. Максим закрыл глаза. Выдохнул. Данила явного его испытывал. Ещё и руку положил на спинку дивана так, будто его обнимал, но при этом сохраняя допустимую дистанцию. Дыхание участилось у обоих. За ним не было слышно звука часов и гудения работающего холодильника. По классике, можно всё списать на алкоголь, однако положение, в котором они сейчас находились, уже гарантировало колоссальное изменение в их отношениях. Приоткрыв глаза, он медленно двинулся к Дане, только губами произнося тихое «прости». Максим не был уверен, перед кем извиняется. Однако не он один решился, потому что ему навстречу точно так же медленно придвинулись. Они просто на пару секунд соприкоснулись губами, затем медленно разделились. Ничего больше, никакой страстной и полной эмоциональности ебли в дёсна. Будто мирные корабли в крайне благополучную погоду проплыли мимо друг друга, приветственно приспуская знамя до середины флагштока. Максим почувствовал, как к его лбу прижался чужой. Дыхание тихое, но глубокое. Светлая комната, серый диван, на котором они сидели, чёрный стол, бутылка, вторая бутылка, рюмки, стаканы, какие-то пустые упаковки, серый холодильник в углу кухни-гостиной, столешница со встроенной индукционной плитой, микроволновка – всё погрузилось во тьму, потому что они оба сидели с закрытыми глазами. Максим отодвинулся, провёл рукой по волосам, откидывая из назад, но не поднимал лица. Страшно было смотреть. Как будто все межрёберные мышцы сжало, поэтому он выбрал рассматривать его красивую руку, лежащую поперёк ног. Точнее всматривался в следы от ожогов, спрятанные под татуировками. – Что… – он всё-таки еле слышно подал голос, решив, что Даня находится в куда большем шоке, чем он сам. Однако вопрос до конца он не продумал. Данила повернулся лицом к спинке дивана, прикрыв рот рукой. Максим решил встать, чтобы подойти к столешнице, где была раковина: может, холодная вода хоть как-то сможет помочь. Не особо понятно с чем, но надежа на просветление присутствовала. Он встал спиной к дивану, отказываясь видеть возможные последствия их действий, и начал ополаскиваться холодной водой. – Спишем всё на яркое выражение дружеских чувств? – с хлипкой иронией спросил Кашин. Максим тихо фыркнул, усмехаясь. Закрыв воду, он потянулся к полотенцу, которое весело на крючке неподалёку от раковины. – И часто ты так с друзьями делаешь в порыве «выражения дружеских чувств»? – вроде серьёзным тоном, но не лишённым оттенка непосредственности, поинтересовался он. Теперь Данила посмеивался. – Не буду раскрывать всех карт. – Хитрец, – заключил Максим, возвращая полотенце на законное место. Неловкость вроде бы спала, и, непонятно от чего, Даня был спокоен. Как будто то, что случилось, не являлось чем-то экстраординарным. Максим был слишком другим – не таким человеком, с которыми привык общаться Даня. Точную характеристику он дать ему не мог, но видел, что тот начинает себя вести с ним по-другому, не так как с другими своими друзьям. Это если делать выводы делал исходя из видео Тарасенко. В общем, он всегда знал, что отношения между ними выражались не совсем в обычном ключе. Максима же привлекало в Дане какая-то его «дикость» в сочетании с абсолютной доброжелательностью. По отношению к Максу, конечно. Да и небольшая разница в возрасте тоже ощущалась, хотя казалось бы – всего три года. И эта самая разница, под влиянием которой он видел в Кашине сформировавшуюся стабильную личность, привлекала. Его речь, поведение, артикуляция, жесты были особенными. Даня вызывал в нём амбивалентные ощущения: он сковывал, но так умел располагать к себе, что вызывал абсолютное доверие, и желание высказать всё, что можешь, зная, что об этом никто не узнает, если ты попросишь. Скованность была обусловлена чувством, в возникновении которого Максим винил то себя, то Данилу. С одной стороны, его чувства – его же проблема. С другой – «А что этот Даня такой весь из себя… такой», – подобный ябиднеческий помысел пару раз возникал в голове. Объективная часть сознания понимала, что чувства это то, чем управлять сложно, и всё, что остаётся, это не давать выходить ему дальше своей головы. Максим успешно это делал все эти годы (он, разумеется, хотел бы с ним видеться чаще, но и радовался тому, что вероятность того, что это его «помутнение» не обнаружат, возрастала), и вот, на тебе: ситуация. Другим словом и не описать. – Будешь от меня теперь шарахаться? – холодно и без надежды на что-то спросил Максим. – Я? – с недюжинным удивлением воскликнул Данила. Настолько неожиданно громко, что Макс аж испугался, и повернулся к нему лицом. – А кто, я что ли? – его руки махнули в недоумённом жесте. Данила кинул на него взгляд сверху вниз. – Это ты сейчас встал и отошёл от меня, – в неодобрительном тоне прозвучал его голос. – Я не от тебя отошёл. Ну как не от тебя… От твоей возможной оплеухи, – Максим почесал затылок. – Чего? – оскорблённо спросил Даня. – Я бы тебе не въебал. – Чёрт тебя знает. Макс признал, что смотреть на выбитого из колеи Данилу было приятно. Поэтому хотелось ещё больше его подначить. В эту же секунду он напрягся: Даня резко встал и пошёл прямо к нему: путь был недолгим, от силы шагов пять. Он рефлекторно отодвинулся и напряг плечи, чуть прижимая их к корпусу. – Видишь, я не «шарахаюсь», и можешь не ждать от меня «возможной оплеухи», – он намеренно выделял цитаты голосом. – Вижу, – скептично ответили ему. Максим так и застыл, смотря прямо в лицо Дани. В конце концов он отвёл взгляд, отошёл, начал передвигать стол дальше от дивана. Кашин смотрел на него в оторопи, не понимая, что тот хочет сделать. Тем временем Макс начал проделывать непонятные манипуляции с диваном. – Ты чё делаешь? – Я… диван раскладываю…– он немного отдышался, и, чтобы предотвратить все возможные вопросы, продолжил, – мне уже влом сидеть как нормальный человек, хочу развалиться. – Давай помогу, – Данила поспешно подошёл к нему. – Поздно уже, – Максим наконец плюхнулся на диван. Данила не последовал его примеру, продолжая стоять на том же месте и просто смотреть. – Чё ты там стоишь как бедный родственник? Или всё же боишься со мной контактировать? Опять он его выводит. – Боюсь не сдержаться, блять, ведь такой парень лежит прям передо мной, – саркастично ответил Данила, сев на диван в более напряжённую позу, чем Макс: тот прям развалился, а сам Даня больше сидел, согнув ногу и закинув на неё руку. – Так я и думал, – спокойно и уже немного сонно пробурчал Тарасенко. – Но насчёт «сасаться» – держи себя в руках. На самом деле он приятно удивил Данилу своим сегодняшним поведением: по сравнению с тем, что было пару лет назад, парень стал куда увереннее и приобрёл какой-то стержень, что-ли. – А ты хочешь ещё? – смеясь спросил Даня. Он прочувствовал то, что Максиму особенно нравится его сегодня обескураживать, поэтому решил напасть первым. – Я подумаю, – с усмешкой ответил Максим. Данила отвернулся, смеясь в ладонь. – Ладно, я тебя услышал.

***

Даня сам не понимал, как они оказались в таком положении: просто в какой-то момент они лежали боком на диване, а он нашёл себя смотрящим на его спину, которая определялась чёрным пятном в тёмной комнате. Немного погодя он придвинулся к нему сзади, одной рукой прижал к себе, охватывая талию, ненароком петляя под футболку; другую начал вести к шее. Молодой человек, которого заключили в эти неожиданные объятья, лежал неподвижно, и Кашин уже хотел остановиться, но услышал, как учащается чужое дыхание. Другой рукой, прижатой к шее и слегка зажимающей горло, Даня чётко ощущал пульс Максима: частый и сильный. – Ты если собрался что-то делать, делай, пожалуйста. Не изводи меня, – хрипло попросили его. – Ты представляешь, – он провёл носом по его щеке, из-за чего прижался ещё ближе, чтобы дотянуться, – как мне было бы неловко, если бы… Максим сглотнул, после чего резко, но тихо выдохнул. – Не думай об этих «если», – он тяжело вздохнул, пытаясь согнать набежавшие мурашки. – Думаю, в ближайшее время подобного не повторится, а раз уж началось – надо брать сполна, – он повернул к нему голову, – не считаешь? – После нас хоть потоп, – спустя пару секунд тяжёлых вздохов шёпотом добавил Максим. Данила с трепетной нежностью вернулся к шее. Теперь он щекой исследовал его позвонки под черепом, а когда прошёлся лёгким касанием губ по затылку, Максима немного дёрнуло, и он непроизвольно ушёл от касания. Кашин не понимал, почему так произошло. Вроде ран на его затылке он не замечал, да и не должно было это вызывать подобную реакцию. – Извини, просто это… ну… у меня всегда такое, когда там касаются, – Максим уткнулся носом в подушку, видимо для того, чтобы избежать стыда хоть таким способом. – Боже, как же неловко всё это! – сдавленно-тихо воскликнул он в подушку. – Вроде уже даже щетинистый парень, а подобная вещь для тебя настолько… типо… убийственна? На самом деле он сам жутко нервничал, и поэтому как всегда скрывал это за глупыми репликами. – Ты пару минут назад боялся меня обнять, – констатировал Макс. – Это другое… Да и я же сделал первый шаг, и - – Хорош душнить, я всё и так понимаю. Просто мне тоже надо как-то защищатьс… Блять! Он резко оторвался от подушки с этим вскриком, потому что Данила снова провёл рукой по его затылку. Такая реакция Максима вызвала у Дани лёгкий смешок. Тарасенко повернулся к нему окончательно и слегка оттолкнул от себя. – Да ладно, чё ты? – Ещё со смехом в голосе решили уточнить у него. – Ну не обижайся. Знаешь, что с обиженными делают? Максим максимально серьёзно и безэмоционально посмотрел в пустоту. Это единственный взгляд, которым он решил его удостоить на данный момент. – Ох уж эти твои тюремные загадки, – устало протянул Макс, прикладывая ладонь у лицу. – Значит знаешь, – на лице Данилы образовалась хитрая ухмылка. Максим слегка улыбнулся. – Боже, и этому человеку двадцать семь лет, – он принял полусидячее положение. – Я так понимаю, на данный момент, о сне мне можно только мечтать, – его глаза сщурились сильнее обычного в попытке разглядеть время на часах в углу комнаты, но эти попытки были проигрышными. Он забыл где оставил очки. Данила тем временем заложил руки под затылок и раскинул ноги пошире, распластавшись на кровати. Внезапный свет от неожиданно включённого торшера ударил в лицо, и теперь уже его глаза были сощурены. – Ебать ты красный. Всё хорошо? – сначала с иронией, а потом с оттенком обеспокоенности уточнил Максим. Данила отвернулся от света. Его лицо и так часто краснело, особенно когда дело касалось чего-то настолько сакрального, а тут в добавок его обнаружили с поличным. – Да всё нормально, не переживай.