Милые капризы

По длинному, увешанному картинами и тяжелыми портьерами, коридору здания норвежского парламента раздавался стук каблуков. Щелчками звук отскакивал от мраморного, отполированного пола и в гулкой тишине устремлялся к высокому потолку, где из кругов изысканной лепнины свешивались громоздкие люстры. За большими окнами таилась безлунная ночь. Вальтер Шелленберг поспешно шел по коридору все больше отдаляясь от торжественного зала, откуда доносился приглушенный смех большой мужской компании. Его лицо горело от волнения, он то и дело дергал носом будто собираясь расплакаться, изнутри его пробирала злость и обида. Эта поездка сразу не сулила ничего хорошего. Вальтер вообще собирался уехать в Мадрид, сейчас бы он проводил приятные вечера наслаждаясь испанской погодой и хорошим вином. Вместо этого ему пришлось леденеть на промозглом ветру Осло, но основная проблема была не в суровом климате Норвегии, а в ее рейхскомиссаре - мерзавце Тербовене. Этого любимчика Геринга никто не любил в СС, даже Гиммлер. Приняв новый пост, чванливый, совершенно потерявший голову от власти, Тербовен решил, что он теперь первый после фюрера и стал полностью невыносимым. Он игнорировал любые директивы, кроме тех, что шли лично от фюрера, или от Геринга. Шелленберг нервно дергал плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя налет прошедшего вечера и забыть о нем. Да, он бы никогда не поехал сюда по доброй воле! Это все Гейдрих. После его назначения на пост рейхпротектора им пришлось расстаться. Тем, что Вальтер не согласился отправиться вслед за своим шефом в Прагу, Гейдрих был сильно удручен, и искал любые поводы для встреч. Вот и эта поездка стала внезапной. В личном самолете глава РСХА продолжал напряженно работать, раздавая приказы адъютантам, не забывая бросать призывные, многообещающие взгляды на бывшего помощника. Гейдрих и Тербовен были злейшими врагами, что проявилось немедленно после первой встречи, они стали рвать между собой власть и полномочия. Все переговоры проходили в состоянии полного скандала и страшно утомляли Вальтера. Приглашения на ужин он пытался избежать, сославшись на головную боль, но Гейдрих неожиданно не проявил никакой заботы к его состоянию и нервно предложил принять аспирин. Так Вальтер понял, что шефу нужно прикрыть тыл за ужином и иметь хоть какую-то поддержку перед тщеславным и развязным хозяином приема. Ужин на министерском уровне, к ужасу Шелленберга, быстро превратился в дикую пьянку. Мужчины набиралась спиртным в таком темпе, будто бы тут шло соревнование за олимпийское золото в дисциплине «самая мощная печень», в данной дисциплине сам Вальтер годился разве что в качестве болельщика, его здоровье пить не позволяло вовсе. Он чувствовал себя тут ни к месту, все его раздражало, и пару раз он пытался тихонько улизнуть, но Гейдрих тут же возвращал его на место. Наконец состоялся апогей абсурда, когда Тербовен приказал двум секретаршам ездить по залу на велосипедах, разгоряченные алкоголем мужчины одобрительно загудели. Вальтер не выдержал и громко произнес: «Какой цирк!». Вероятно, Тербовен ждал от него чего-то такого и ему очень не терпелось устроить сцену, потому он тут же вскочил и, взяв со стола литровую кружку пива, покачиваясь, подошел к нервно моргающему Шелленбергу. - Эй вы! – он протянул ему внушительную кружку: А ну ка, возьмите этот бокал и тотчас пейте! Хватит симулировать! Вальтер весь задрожал от отвращения, большого труда ему стоило тогда вежливо отказаться. Но полувменяемому Тербовену, естественно, хотелось наказать его и он попытался выплеснуть эту кружку в его лицо. Благо тут вмешался Гейдрих и схватил рейхскомиссара за руку, вероятно выражение лица главы Имперской безопасности несколько отрезвило Тербовена и тот, промямлив что то, отошел. Это был шанс удрать. Вальтер тут же поднялся, и, не сказав ни слова, ушел. Вернувшись в свой номер, Вальтер зло хлопнул дверью. Он рассчитывал, что Гейдрих уйдет с ним, но тот остался за столом и продолжил там пить. «Вот, значит, как!» - он сдирал с себя одежду и бросал ее на диван, пытаясь выместить обиду на ни в чем не повинном костюме: «Хорошо, дорогой! Сидите там. В этом зверинце! В чертовом балагане!». На кресле висела заботливо приготовленная шелковая рубашка, которой следовало быть нежно снятой с его гибкого тела ночью. Теперь все! Ничего не будет! Вальтер схватил ее и швырнул в дорожную сумку, вместо нее он отыскал свою плотную, тёплую пижаму и отправился в ванну. В зеркале отразилось его приятное, грустное личико: «Сегодня буду спать один» - не ясно было что он вкладывал в эти слова самому себе - решительность или досаду. Хорошенько понежившись в горячей воде и совершив все свои ритуалы, он надел пижаму, застегнул ее на все пуговицы, чтобы показать Гейдриху, что день сегодня не приемный, и что бы тот убирался туда, где ему весело. Прошло достаточно времени, чтобы он глубоко заснул, как вдруг, сквозь полное забытье в нос ударил вязкий, дурманящий запах перегара. Вальтер недовольно застонал и отвернулся. Рядом на кровать бухнулось крупное, явно расслабленное тело и он почувствовал на своей шее слюнявые, горячие поцелуи. Он открыл глаза и обернулся – довольный начальник, прямо так, в мундире, лежал рядом и тянул к нему свои нахальные длинные ладони. Гнев и разочарование тут же вернулись. Вальтер резко ударил Гейдриха по руке, которую тот по-хозяйски положил на его бедро, и оскалился: - Я устал обергруппенфюрер! Идите к себе! - Эмм? – на вытянутом лице рейхпротектора Богемии и Моравии отобразилось полное недоумение. - Идите к себе! Вы пьяны! - Я?! Я в порядке – маленькие глазки Гейдриха забегали от волнения: Что это с тобой? Что случилось? - Ничего! – «выплюнул» Шелленберг и отвернувшись, сильнее укутался в одеяло. Где-то с минуту в комнате висела полная тишина, пока Гейдрих соображал, что ему делать и снова полез к шипящему от злости помощнику: - Ну довольно злиться, детка, порадуй папочку! - Я порадовал папочку, когда из медицины ушел в адвокаты! – Вальтер с негодованием отталкивал от себя начальника: А теперь я хочу спать! - Спи, я тихонько – рейхпротектор не сдавался, шаря руками под одеялом по брыкающемуся телу любовника. - Нет! – острый локоток воткнулся куда-то в ребра, от чего крупный мужчина сложился пополам от боли. Едва отдышавшись, Гейдрих заглянул в аккуратное, перекошенное от негодования личико своего милого мальчика: - В чем вообще дело? – его высокий голос теперь звучал особенно жалко: Что за муха тебя укусила? Я весь полет старался на тебя не смотреть, чтобы дождаться этой ночи, а ты меня отпихиваешь! - Не заметно было, чтобы вы очень торопились ко мне! – бурчал Шелленберг даже не глядя на него: Вы изрядно веселились на том идиотском представлении. - Вот оно что! – рейхпротектор поднялся с кровати и уперев кулаки в бока встал посреди комнаты: За пьяные выходки Тербовена ты решил наказать меня?! Интересная справедливость, конечно! Ну что ж! Так или иначе, я получу что хочу. Он резко повернулся, расстегнул стоящий на столе саквояж и достал оттуда свою портупею с кобурой. Вальтер с тревожным взглядом наблюдал за начальником. Когда раздался звук взведенного курка, он вздрогнул: - Господин, что вы делаете? Гейдрих почувствовал страх в голосе молодого сотрудника и пугающе ухмыльнулся: - Я получу, что хочу – он говорил медленно, с угрожающей холодностью в голосе. Вальтер захолодел, ведь Гейдрих был достаточно пьян, чтобы в его голову пришли невообразимо страшные мысли. И все же, внутри еще теплилась возможность того, что шеф просто так пугает его. - Господин, достаточно! Уберите оружие! - Нет, нет! – Гейдрих нетвердой походкой прошелся по спальне, помахивая заряженным Маузером: Сейчас я пойду к Тербовену и вышибу ему мозги! Да! – он кивнул своему отражению в зеркале: Так я и сделаю! А потом вернусь к тебе. Тогда бы не будешь больше злиться на меня? – последняя фраза была сказана с трогательной надеждой в голосе. - Постойте! Ах! – Вальтер пулей выскочил из-под одеяла, когда шеф в два шага оказался у двери и уже взялся за ручку, намереваясь выйти из комнаты: Не делайте! – он повис на сильной руке Гейдриха и стал тянуть его назад: Этого только не хватало! Вас же накажут! - А мне плевать! – Гейдрих делал вид, что твердо намерен исполнить задуманное и специально не двигался с места, пока перепуганный Шелленберг изо всех сил держал его, обхватив предплечье. Потом улыбнулся, положил свою ладонь на теплую поясницу парня и подтянул его к себе: Будешь слушаться папочку? В больших, серых глазах промелькнула искра подозрения, похоже, что тут Вальтер осознал для чего был весь спектакль, но не подал вида, а только задрал голову демонстрируя свою трепетную шейку во всей красе: - Тербовен должен пожалеть о том, что сделал, только без убийств. - Этот подонок завтра будет валяться у тебя в ногах – Гейдрих стал наступать, заставляя его двигаться к кровати, бросив пистолет на столик, он подхватил стройное тело и мягко уложил на одеяло: Вот так, милый, твои капризы я люблю ничуть не меньше, чем ласки. Ты очарователен во всем! Они долго целовались. Смешивая горячее дыхание, стоны и вздохи, с дрожью прижимались кожей друг к другу. Теплые, чуть влажные ладони проникали под одежду Вальтера, и он двигался с ними заодно, полностью доверившись сильному мужчине. Когда длинные, чувствительные пальцы подобрались к самому сокровенному, худые бедра непроизвольно дернулись. Гейдрих это обожал, закусив нижнюю губу от восторга он осторожно проникал внутрь тугой, нежной норки, с упоением наблюдая как меняется выражение лица его любовника. Вначале в красивых глазах вспыхивает смятение, и вот взгляд начинает темнеть от наслаждения, зрачки становятся практически синими, манят стать еще ближе, требуют нежности. Нервы сдали, Гейдрих растолкал крупными бедрами стройные ножки и навалился на дрожащего Шелленберга всем телом. - Ай! – Вальтер с силой впился пальчиками в плечи начальника, чувствуя, как собирается напряжение внизу живота. Было немного больно. Он стал дышать носом, еле слышно поскуливая и стараясь расслабиться. Внутрь него проникало нечто большое, оно крепло, от вздувшихся вен осязался чужой пульс. Заныл позвоночник и стало ужасно жарко, как будто жар от тела Гейдриха начал перетекать в него. Небольшая передышка, чтобы мышцы попривыкли. - Готов? – голос Гейдриха был хриплым и тихим. Он всматривался в любимое лицо, чутко выжидая, когда Вальтер откроет глаза и еле заметно кивнет. Случилось! В ту же секунду он подхватил слабые ножки и поднял их повыше, почти забросив себе на плечи. Пот выступил на высоком лбу. Гейдрих как мог старался двигаться плавно, но долгое ожидание сказывалось, и он не мог себя удержать. Вальтер взвизгивал ему в ухо, кусал за плечо, царапал руки, подвывал. Гейдрих терял контроль над собой. Знал, что так нельзя, но сознание само куда-то улетало. Закружилась голова. Он сжал обессилившего парня в объятиях и содрогнулся. На секунду ему почудилось, что он потерял сознание на какое-то время. Внутри стало легко. Он продолжал лежать на своем милом Вальтере, который дышал как загнанная лошадь и изредка всхлипывал, под животом чувствовалась вязкая влага – малыш, как обычно, кончил раньше. Гейдрих поднялся с кровати, шатаясь, еле поднимая ноги, дошел до стола и кончиками пальцев подобрал пачку сигарет, прикурив одну, он вернулся к кровати и отдал ее нежащемуся на подушке Шелленбергу. Полночь уже была далеко позади. Небо, черное как воронье крыло, без капельки света, тяготело над всем. В ленивой полудреме Вальтер удобно положил голову на плечо своего шефа и молча заглянул ему в глаза. - Ты знаешь, милый, с тех пор как нам пришлось расстаться, я каждый день скучаю по тебе – Гейдрих бережно прижимал к себе нежного юношу, мягко касаясь губами его прохладных щек. В ответ Шелленберг лишь щурился и кротко улыбался.