Nuit

У Петрова перед глазами уже почти не плывёт, уличная прохлада чуть отрезвила и это не могло не радовать. Для полной радости не хватало того, чтобы недавно полученные ссадины и рассечённая губа не болели. Выглядит он сейчас наверняка как бомж, грязный, помятый, ещё и водярой воняет, хотя выпил не так много, просто произошёл один неприятный инцидент, о котором вспоминать не очень-то и хочется. Ослабевшим пальцем жмёт на дверной звонок и задерживает на нём палец на пару секунд. Сколько он уже позвонил в этот сраный звонок Витя не знал. Знал только, что, если ему сейчас же не откроют он умрёт на лестничной площадке от холода, хотя на лице было только начало октября. Он честно сказать не помнит каким образом добрался до сюда, метро уже не работает, денег на такси нет, а пешком он умер бы на середине дороги, просто споткнувшись о камень. В целом, наверное, неважно как, важно зачем. Поплакаться в крепкое мужское плечо, бахнуть по стопочке, а потом… потом быть распластанным на майорской кровати. Да, пожалуй, ради этого и пришёл, хотя последнее под огромным вопросом. Майор вряд ли будет настолько рад его видеть. Но Нечаев дверь открывать видимо не собирается, либо отсыпается после работы и не слышит ничего, либо, к Витиному несчастью, находится сейчас на этой самой работе. — Ну блять, майор, — Витя звонит снова и за дверью всё ещё тишина. Едва сдерживает гневную тираду о том как ему всё надоело и порыв пнуть входную дверь. Останавливает его только поздний час и наличие соседей, не очень хочется ввязываться в ещё одну потасовку, хватило на сегодня уже. С глухим стоном отчаяния прислоняется лбом к холодной двери с наслаждением прикрывает глаза, тут же жалея об этом, голова закружилась так, что потянуло блевать. Пришлось снова открыть глаза. Он вновь тянется к звонку и о чудо за дверью наконец-то слышатся шаги, приглушённый шёпот и поворот замка. — Ты какого хуя тут забыл? — майор смотрит удивлённый сонным взглядом, зевая. Вите становится чуть совестно, взял человека разбудил, а человек по всей видимости с работы уставший. — Я… — не договаривает. Он выпадает из мира, кажется на пару минут. К майору подбежал какой-то незнакомый Вите мальчишка лет десяти и прижался, как-то напугано смотря на гостя. Петров с силой трёт глаза, надеясь, что это галюны, после водки. Майор сколько его помнит Петров, живёт один и не жены не детей у него нет. А тут на тебе ребёнок, не дай бог откуда-то ещё женщина появится, он тогда совсем ахуеет и перестанет пить, ведь это сто процентов от алкашки такие галюны. Вот какой к чёрту Нечаев и ребёнок? Быть такого не может, да ещё и Витя, знающий всё обо всех, не знает о нём. — Мить, иди обратно спать, — взгляд майора на ребёнке смягчается, аккуратно взъерошивает ему волосы и Вите становится чуть завидно, с ним так майор сюсюкался в последний раз, до свадьбы с Ларисой, то есть три года назад. Хотя нет Нечаев с ним вообще никогда не сюсюкался, у них даже отношений как таковых не было, только водка по вечерам и ахуенный секс по ночам, иногда и по утрам, по которому Витя очень и очень скучает. И это, конечно, неправильно, он всё-таки женатый мужчина, жена у него красавица, мед. сестра в одной из поликлиник и великолепна в постели, а он думает о том, как же хорошо было с майором и его собственническими замашками. Неправильно, но Витя без этих мыслей жить не может. Лучше бы не женился, он ведь Лариску то и не особо любит, да уважает и ценит, но не любит, она ему скорее как близкая подруга, нежели предмет воздыханий. А вот Нечаев… Нечаев другое. — Привет, — Петров улыбается, кое-как присаживаясь на корточки, едва не теряя равновесие и приветливо машет рукой. Мальчонка от этого дёргается и сильнее прижимается к Нечаеву, тот только чуть наклоняется, шепчет ему что-то, и ребёнок убегает, топая босыми пятками по ламинату. — На вопрос ответишь? — и вот он снова смотрит на Витю, хмурится чуть. Мужчина поджимает губы, придерживаясь за дверную ручку, чтобы не упасть, поднимается с корточек и молчит. Теперь ему правда стыдно, не только Нечаева разбудил, но ещё и ребёнка не понятно откуда взявшегося. — Мы, кажется, договаривались, что в тот раз я тебя видел последний раз, — Сергей смотрит напряжённой, сложив руки на груди, а, когда ответа не следует уже минуты две, тяжело вздохнув делает шаг назад, как бы приглашая Петрова войти. И Витя проходит, спотыкается о порог и чуть не целуется с полом, благо у майора быстрая реакция и сильные руки, которые сумели подхватить его и поставить на место, — Есть будешь? — не без недовольства спрашивает, помогая стянуть перепачканную кожанку. Витя кивает, а сам думает о том, как бы не наблевать при виде еды, голова всё ещё кружится, но отказываться от бесплатной еды — грех, особенно если еду готовил Нечаев. Майор на удивление не соответствует канонам типичных русских мужиков, способных из еды приготовить только пачку доширака, он готовит превосходно, даже обычная яичница по вкусу напоминает что-то ресторанное. Даже Лариса так готовить не умеет. Опускается на небольшое кресло, чтобы стянуть с себя ботинки, но пальцы не слушаются, они будто в один момент стали макаронинами, от чего развязать шнурки становится невозможно и Петров просто махнув на них рукой, откидывается назад, слегка ударяясь головой о стену. Майор тяжело вздыхает, опускаясь перед ним на колени и начинает распутывать шнурки. — Ты где умудрился так налакаться? Витя вопрос пропускает мимо ушей, следит за майором из-под полуприкрытых век, улыбается чему-то и запускает руку ему в волосы. У майора волосы жёсткие, но Вите всё равно они нравятся. Единственное что не нравится это то, что Нечаев их подстриг и теперь нет той любимой косички. А ещё вид сидящего перед ним на коленях майора напоминает о тех прекрасных ночах, и Витя не может не представлять то, как майор сейчас расправиться со шнурками, а потом перейдёт к ширинке Витиных джинс и повторит, то, что делал очень давно. Но майор только замирает, поднимает глаза с ботинок и одним своим хмурым взглядом предупреждает, что, если руку сейчас же не уберут, то он откусит её и сожрёт как одичалый волк. У Вити это вызывает усмешку, но руку всё же убирает, вдруг и вправду откусит, а она ему ещё целая нужна, работать же чем-то надо. — А хуй знает, — всё-таки отвечает на вопрос Витя и не лукавит, он в том баре впервые был, не знает там никого и ничего. — Не матерись, — оглядываясь назад, шёпотом просит Нечаев, на что Витя закатывает глаза, буркнув что-то недовольно под нос, — Тебя там же и разукрасили? — Да, сидел я значит, пил и тут ко мне подлетает мужик и начинает что-то втирать про какую-то женщину, что я там с ней ебался, извини, занимался любовью, а она вообще-то его жена, ну и пока я был в глубочайшем шоке, он мне по роже и зарядил. А я так-то с женщинами, кроме Ларисы, ни-ни. — Пиздец, — только и изрекает Нечаев, получая в ответ на мат вскинутые брови гостя, — Мне можно. Пойдём обработаю тебя. Майор помогает ему подняться и придерживает весь десятисекундный поход до кухни. Квартира, насколько смог её рассмотреть в темноте Петров, за три года совершенно не поменялась. Нечаев усаживает его на стул, разворачивая лицом к себе и копается в кухонном шкафчике. — А чё ты сюда пришёл, а не домой? — доставая из аптечки ватку и йод, спрашивает майор. — Так твоя квартира — моя квартира, — Петров широко улыбается, почти сразу жалея о сказанном, потому что майор без предупреждения дотрагивается ваткой до ссадины на лбу, — А можно по аккуратней? — ответом служит хмурый взгляд. Витю уже начинает подбешивать это. Ну почему Нечаев такой хмурый, недовольный стал, вот раньше стоило Петрову на пороге появится, так сразу улыбка от уха до уха и крепкие, но редкие, греющие не только тело, но и душу объятия, а сейчас не пойми что, — Да мы с Ларкой поругались и всё. Не особо интересная история. Нечаев мычит, продолжая обрабатывать испорченное смазливое личико и даже будто смягчается, дует на ранки, чтобы было не так больно и в целом обрабатывает теперь аккуратней. — Зубы хоть на месте? — Конечно, — и демонстрирует ряд идеальных зубов, за лечение которых отдал не малые деньги. Уголки губ майора чуть тянутся вверх, и Витя не может не радоваться, наконец-то Нечаев не строит из себя холодного, как айсберг, мужика, значит можно чуть перейти границы, — А можно, — Петров улыбается ещё шире, как бы непринуждённо руками проходя по Нечаевским бёдрам, снизу вверх, пальцами чуть поддевая резинку спортивок — Я сегодня останусь у тебя? Майор останавливается и оглядывается в сторону спальной. — Ребёнок дома, а ещё, Витенька, ты женат. — перехватывая проворливые руки гостя, напоминает он и Витя, закатив глаза, недовольно цыкает, откидываясь на спинку стула. — Женат и женат, какая разница, если мы с Ларисой скорее друзья, чем партнёры. Не думаю, что ей вообще есть дело до того, с кем я и где. — А почему не разведётесь тогда? — А нахрена? Нас всё устраивает, избавились наконец от глупых вопросов про женитьбу. Теперь правда заёбывают с «А когда мы услышим топот маленьких ножек?», тошнит уже от этого, — Петров имитирует рвотные позывы, — Кстати, про детей, это чё за мелкий? Твой что ли? — Сын мой. Я же рассказывал. Витя супит брови, пытаясь вспомнить, когда такое было. Память у него честно сказать девичья, но такое бы запомнил. — Мамка его уехала, а бабка занята, поэтому его свесили на меня, — поясняет майор и закончив обработку, убирает аптечку обратно, — Пару лет не давали с ним увидится, а полгода назад вдруг все подобрели и на тебе Серёжа сиди и пытайся найти общий язык. Тебе положить чего или чай будешь? — Только чай, — майор ставит чайник и присаживается рядом, — И как оно быть отцом? — Да не плохо. Митька пацан хороший, шебутной только, это ему от мамки досталось, — усмехается и достаёт из кармана пачку сигарет, Вите протягивает, но тот машет головой, а потом всё-таки берёт, — На прошлой неделе с фингалом домой пришёл, какую-то дворняжку защищал, пришлось учить его драться и собаку эту домой забрать. Я в её лечение столько денег вбухал, ужас. Витя усмехается. У майора жизнь сильно поменялась, чего не скажешь о Вите. Как пил и жил себе в радость, так и продолжил, его даже с работы уволить хотели за то, что часто работу пропускает, но прекрасная Лариса заступилась, наобещала начальству, то есть её отцу, что Петров исправиться, потому он до сих пор и числится в рядах сотрудников, ему вроде как даже повышение хотели дать. Конечно, работа на отца жены не особо прельщает, но других вариантов, которые его устраивали бы — нет. Когда чайник наконец закипел, майор поднялся со стула и разлил кипяток по чашкам, кинув в них по пакетику обычного чёрного чая. — Без сахара, — просит Петров, заметив, что Нечаев потянулся к сахарнице. — Если хочешь, то можешь у меня перекантоваться, пока Лариса не отойдёт, — предлагает майор, ставя чашки на стол, — На диване. — Хочу, но где ты спать будешь? Насколько помню из спальных мест у тебя только кровать, на которой очевидно спит твой сын, и диван. — С тобой посплю, — непринуждённо произносит Нечаев, отпивая немного из чашки, а Витя от этого заявления давится чаем и чуть краснеет, — Только не рассчитывай ни на что. — Ты слишком плохого обо мне мнения, — закатив глаза, наигранно обижено отвечает он, хотя, конечно, уже успел представить, где и как его будут трогать. Майор улыбается, и Витя засматривается. У майора улыбка красивая, такая, что видеть её хочется постоянно, она даже в студёную зиму пору согреть может и глаза, когда он улыбается, у него сразу такие добрые-добрые. Витя скучал по всему этому ужасно сильно, даже сильнее чем по сексу. К чёрту все похабные мысли, ему хочется простого человеческого — крепких объятий, и чтобы его из них не выпускали ближайшие пару дней или даже недель.