What the shit?

— Блять, кто-нибудь, позовите уже учителя! — кричит Эшли на весь спортивный зал, пытаясь разнять сцепившихся парней, один из которых был её другом. Спустя пару минут, как учитель физкультуры вышел по «важным» делам, Трэвис снова выплюнул мерзкую фразу про «голубизну» Ларри прямо тому в лицо, за что был повален на пол и придавлен тяжёлым телом Джонсона сверху. День начинался так ахуенно, хотя для Ларри он и не заканчивался, ведь одну половину ночи он проиграл с Фишером в приставку, а когда тот собирался ложиться спать и ушёл, принялся за продолжение написания своей новой картины. Он так и не лёг спать, каждый час выкуривая по сигарете и заполняя комнату дымом, который не успевал выветриваться. Джонсон пришёл в школу, на удивление всех, в несонном настроении, будто закинулся чем-то прямо перед выходом. С Салом они дошли до школы вместе, а потом разошлись по разным частям здания, ведь желание присутствовать на уроке математике у Ларри напрочь отсутствовало. Он даже подумать не мог, что его настроение пошатнётся из-за блондинистого мудака. На Трэвисе ещё старые синяки не сошли, но уже он напрашивается на новые, при каждом удобном и неудобном случае отпуская фразы об ориентации Ларри. Да он даже не знал точно, гомосексуал ли Джонсон, но задевать его эго каждый раз, чтобы подраться и привлечь внимание лучшего друга Ларри, стоило новых побоев. Уж слишком нездорова любовь Фэлпса к Фишеру. Джонсон просто задолбался от того, что Трэвис позволяет себе травить Салли или его самого, не получая за это. Но он каждый раз получал, и Джонсон просёк, что по окончании каждой драки, внимание Трэвиса принадлежит только Фишеру, который оттаскивал Ларри подальше от блондина, и глаза Фэлпса в такие моменты смотрели на голубоволосого совсем не с ненавистью. Он смотрел вовсе не так, как когда, встретившись у шкафчиков в коридоре, пытается едко подшутить над Салли. Трэвис в такие моменты смотрел с обожанием в глазах, в них читалось, что он бы смотрел на него вечность, не отпуская ни на секунду. И Джонсона бесило это ещё больше. Но он не понимал, зачем он продолжает драться, если в конце увидит эти мерзкие глаза. Только в этот раз драка продолжалась слишком долго, ведь разнять их пыталась Эшли, у которой не хватало сил и на которую никто не обращал внимание. Фишер стоял в другом конце зала, молча наблюдая за тем, что вытворял его лучший друг. Только два дня назад после очередной драки он просил Джонсона перестать обращать внимание на поведение Трэвиса, объяснял, что он будет продолжать. Сал устал смотреть на исцарапанные руки Ларри и на побитые казанки с запекшейся кровью. Салли провожал взглядом зашедшего в зал учителя, наблюдал, как он оттягивал Ларри от Фэлпса, а затем провожал Трэвиса в медпункт. Ларри повернул голову и заметил, что Салли совсем далеко, смотрит на него в презрением и некой обидой. В груди Джонсона что-то сильно кольнуло, и он начал понимать, что натворил. Вспомнил, что обещал больше не отвечать на провокации, как давал это обещание, лежа на коленях Сала и выкуривая сигарету, как он любовался красотой лица Салли без маски в этот момент, пока тот не видел. Сал не разговаривал с ним оставшиеся уроки, а Ларри даже не мог начать разговор из-за совести. Ему было так стыдно и самому больно, что он просто проебался на пустом месте. Он всё время думал, почему он так реагирует на Трэвиса. У них были маленькие тёрки и до перевода Салли в их школу, но совсем незначительные. Трэвис всегда был таким, неприятным. Домой они тоже шли вместе, только молча. Салли в этот раз не делился о планах на вечер, не предлагал прийти к Джонсону, чтобы посмотреть фильм, а язык Ларри так и не поворачивался сказать хоть что-то. Они уже подходили к апартаментам, как Ларри набрался смелости, освежив голову на холодном осеннем воздухе. — Сал, ты прости, что так вышло, просто.. — резкое столкновение стены и спины брюнета моментально выбивает весь воздух из лёгких Ларри, заставляя немного согнуться и начать глубоко дышать. Только ему не дают опомниться, как Салли хватает Джонсона за воротник, притягивая к себе с силой. Во взгляде читается злость, а глаза Ларри начинают беспорядочно бегать по протезу. — Какого хуя, Джонсон? Одна единственная просьба, и ты смог всё запороть? Ты думаешь мне кайф доставляет разнимать вас или что? — цедит Салли, словно сейчас порвёт своего друга на куски. Ларри даже не знал, что он так умеет. Эмоции Фишера будто через протез просачиваются, а его слова заедают пластинкой в сознании. — Кто мне, блять, распинался о том, что ему кристально похуй? Нахуя потом вытворять такое? — вопросы продолжают сыпаться, а ответ Ларри дать не в состоянии. Не знает, что сказать. Хочется просто обнять Салли и безостановочно проговаривать извинения. Спустя пару секунд Фишер подуспокоился, поэтому отпустил воротник Ларри, давая тому выпрямиться. Сал выдыхает и, бросая короткое «пойдём», движется ко входу в апартаменты. Они заходят в лифт, не проронив ни слова, доезжают до этажа Ларри и выходят. Зайдя в комнату следом, Ларри останавливается у двери, прикрывая её. Сал располагается на кровати Джонсона, смотря на него. — Говори, — Салли смотрит на севшего рядом парня. Он спросил всё, что нужно, чтобы получить нормальный ответ, но Ларри почему-то молчит. — Почему ты сделал это? — Потому что заебался слушать это дерьмо, — наконец отвечает Ларри. — Мне надоело, что он постоянно вытворяет какую-то хуйню, Сал, он хочет привлечь твоё внимание, — «а мне это неприятно» остаётся на языке. До него только сейчас дошло, что он ревновал своего друга. Джонсон перевёл взгляд на Салли. Сердце ёкнуло, и Ларри понял, что хочет, чтобы Фишер смотрел только на него. Неважно как, он хочет, чтобы только он был в мыслях Салли, ведь в его уже давно поселился синеволосый. — А тебе какая разница, для чего он делает? — спокойно отвечает Сал, уже не намереваясь кричать на Ларри. Фишер замечает, как замешкался брюнет. В голову лезут разные мысли, пытаясь найти себе подтверждение. — Что ты чувствуешь ко мне, Ларри? Вопрос вводит в ступор обоих, Сал сам не думал, что сможет сказать это. Ларри медленно пожимает плечами. Глаза ловят взгляд Салли, и устанавливается зрительный контакт, который прерывается движением рук Сала к его застежкам протеза на затылке. По ночам он размышлял о том, что когда он вмешивается в драку, начинает оттягивать Ларри, в том будто зверь просыпается. А потом он и сам заметил, как Трэвис смотрит на него. Не сложно было сопоставить эти два факта. По итогу поведению Ларри появлялось хоть какое-то оправдание, в которое на самом очень хотелось верить. — Сейчас проверим, — шепчет Фишер, снимая протез с лица. Ларри ведёт глазами по зажившим шрамам, которые Салли боялся показать где-то год назад. Тонкие губы, покрытые похожими шрамами, на которых почти не было нормальной кожи, так привлекали внимание Джонсона. Всякий раз, как он смотрел на них, в голове рисовалась лишь одна картина, о которой он не мог забыть по ночам. — Только не говори, что ты влюбился в меня, — последнее, что проговаривает Фишер перед тем, как двинуться вперёд и накрыть пересохшие губы своего друга своими. Салли сразу прикрывает глаза, чтобы не искать подтверждение тому, что он действительно сделал это. Ларри же сидел, полностью ошарашенный, с приоткрытым ртом, куда через пару секунд скользнул язык Фишера. — Не скажу, — шепчет Джонсон и прикрывает глаза, осторожно отвечая на поцелуй, всё ещё не веря, что то, о чём он думал последние несколько месяцев, когда оставался наедине с Салли, случилось. Губы Джонсона приятные на вкус, но на них ощущается въевшийся горький вкус сигарет. Это совсем не мешало Салли, чтобы он смог кратко провести языком по ним, слизывая знакомую горечь. Он кладёт ладонь на щеку Ларри, придерживая и медленно поглаживая тонкими пальцами кожу. Джонсон находит край свитшота Сала, хватается за него пальцами и совсем немного мнет в пальцах, чтобы Фишер ничего не заметил. Прикосновения — язык любви Ларри, и Сал даже не догадывается об этом. Он не замечал, как Джонсон ни разу не упускал возможность кратко коснуться его пальцев, пока передавал что-то, как при каждом удобном случае ложился на его колени, пока синеволосый что-то увлечённо рассказывал. Как Ларри просто время от времени садится к своему другу ближе, чтобы их колени касались. Сал даже не придавал значение таким мелочам. Фишер приподнимается и перекидывает ногу через Джонсона, садясь сверху, а руки располагая на крепких плечах брюнета. «Что вообще, блять, происходит?» — задаёт Ларри сам себе вопрос. Его руки тянутся к спине Салли, чтобы прижать ближе к себе. — Сал. — выдыхает Ларри в чужие губы, — будь только моим, пожалуйста. — А ведь и не сказал, что любит. Фишер отстраняется, ловит взгляд карих глаз, похожих на бесконечную тьму, и кивает, крепко обнимая парня. — Да, Ларри, и я люблю тебя.